Смелый вальс и пятьсот сорок одно свидание

      Минхао танцует столько, сколько себя помнит. Ему даже кажется, что он начал танцевать в тот же день, когда сделал свои первые шаги. Чувство ритма, баланс, почти кошачья грация и элегантность, присущая людям королевских кровей, не иначе. Это всё про него. И этого, наверное, даже недостаточно, чтобы описать все его способности и умения. Минхао может говорить без слов, одними лишь движениями. А движения у него — искусство в чистом виде. Это не он придумал, так говорят его друзья и фанаты. А они врать не будут, он уверен.       Да, он уже успел заработать себе на этом поприще некоторую популярность и статус короля импровизации, что было ему особенно приятно. Потому что Хао не выносит рамок в танцах. Ограничения и правила сковывают его, словно тяжёлые, грузные цепи, которые он желает с себя снять. Танцы — это про свободу, самовыражение, душевный порыв, твои личные чувства, выраженные в угодных тебе движениях. Всё остальное, что пытается запретить человеку быть собой в танце, тот ещё бред. Поэтому Минхао никогда не быть профессиональным танцором. Он мог бы, безусловно мог. У него для этого есть всё необходимое. Мастерство, опыт, отличная физическая форма, здоровье, харизма и, в конце концов, очень даже привлекательная внешность. Он как-то пробовал податься в сферу профессионалов. Его там приняли, стоит отдать должное, с большим радушием. Минхао преуспевал во всех направлениях, был готов работать на износ, ходить в зал и оттачивать каждое движение раз за разом. Более того, он даже мог смириться с тем, что отношения в их коллективе были исключительно рабочими, хоть ему и сложно было свыкнуться. Парень, не поверите, был в состоянии даже участвовать во всяких представительствах, давать нудные интервью и следовать указаниям тренеров и лидера команды. Но было одно «но», перечёркивающее все предыдущие пункты. Хао чувствовал себя там запертой в клетке птицей. Да, красивой и экзотичной (а ещё с хорошим доходом), но лишённой своего «я». А «Я» у него было с большой буквы. Поэтому он ушёл по своей воле, так и не сумев прижиться в профессиональной среде дела всей своей жизни.       Но зато с улиц он никуда не делся. Минхао там частый гость — одно время он на улице можно сказать жил, там же танцевал, спал, питался и зарабатывал на жизнь. И по сей день, даже спустя несколько лет, в течение которых многое изменилось, он с удовольствием посещает любимые места и танцевальные баттлы, навещает друзей и знакомых, и нередко успевает сам выдать что-нибудь интересное. Хао знает немало танцев от брейкданса до какого-нибудь вальса и не стесняется это всё смешивать. И при этом получается у него всё так гармонично и правильно, что даже вредные критики, которым такие вольности обычно жуть как не по душе, отзываются о нём хорошо. За эти свои способности его и назвали королём импровизации во всех местных и не местных СМИ. Публике нравились его танцы, умение выкрутиться из сложной ситуации, дух соперничества и открытость. Минхао нравилось танцевать и слышать аплодисменты. Он этим дышал. И не был в состоянии представить свою жизнь другой.       Именно поэтому, прогуливаясь вечером по улице в поисках какого-нибудь развлечения, парень обратил внимание на местный танцевальный фестиваль, проводившийся уже не первый год. Подойдя поближе, он заметил среди толпы не только молодёжь, но и людей старшего поколения, которые, стоит отдать им должное, ещё могли дать фору молодым. Наблюдать за этим было забавно, но Минхао был сторонником действий в большей степени.       Его импровизацию под какую-то трендовую песню приняли с восторгом и овациями, быстро подхватили и присоединились. В параллель с танцами, обмениваясь взглядами с заинтересованными людьми, Хао успевал думать о том, насколько же танцы объединяют. Вокруг него собралось множество совершенно разных и незнакомых людей, которые веселились и хорошо проводили время, будучи объединены одной страстью к танцам. И это было до того удивительно, что в груди поднималось какое-то тёплое чувство, смешанное с адреналином. Чувство странной близости с теми, кого видишь в первый раз в жизни.       Песня сменилась, а Минхао отошёл перевести дух и отдышаться. Вокруг него поминутно знакомились люди, обсуждая схожие интересы и, самое главное, танцы. Он же держался в стороне. До определённого момента.       Заиграл вальс.       На площадке тут же собралась куча желающих исполнить этот танец, а Хао активно забегал глазами в поисках кандидата, чтобы тоже присоединиться. И что-то привлекло его в парне, стоящем в стороне и смотрящем с таким немым восхищением в глазах. В них была искра. Особенная.       — А что же ты? Не танцуешь? — обращается Минхао к нему, стараясь не напугать внезапным появлением.       — А я... — тот заметно теряется. — Я не умею. Да…       Вот тут Сунён безбожно врёт. И ещё как краснеет. Он умеет, причём умеет вполне хорошо, а вальс ему очень нравится. Но он весь вечер одиноко наблюдает, стоя в сторонке, по одной простой причине. Ему страшно. Вокруг столько людей, которые могут посмотреть на него осуждающе, если он вдруг сделает что-то не так и ошибётся. А если он упадёт? Или наступит кому-то на ногу? Все эти ситуации, казалось бы, вполне обычные, вызывали в нём такую панику, что хотелось сквозь землю провалиться. Его страх был сильнее его самого.       — Но ты же хочешь. — Хао не спрашивает. Он его читает. — Давай, не бойся. — и протягивает ему руку в приглашающем жесте.       И Сунён почему-то принимает этот жест. Для него это чистой воды безумие, они даже не знают имён друг друга, и на них наверняка уже все смотрят, но они действительно делают это. Присоединяются ко всем под нежные звуки вальса, которые так знакомы Сунёну. До этого он танцевал разве что с вешалкой, а сейчас перед ним живой человек. Какой-то парень с необычной причёской и отличными навыками.       Минхао чувствует, как его партнёр мелко дрожит, и старается вложить в каждый свой жест, каждое движение как можно больше уверенности, чтобы хоть часть её передалась ему. И у него, вероятно, хорошо получается, раз они так гармонично и легко танцуют.       — Ну вот, а говорил не умеешь. — улыбается он, закручивая парня в очередной раз. — Как зовут-то тебя?       — Сунён. — отчего-то смущённо отвечает тот, снова краснея.       И ему уже совсем не страшно. На всех этих людей он даже не смотрит, они как будто перестают существовать для него в этот момент. Он видит только Минхао. По-хорошему странного, совсем не похожего на него Минхао, который помогает ему расправить крылья за спиной в танце.       Хао касается его так бережно и осторожно, будто Сунён может растаять под его тёплыми руками. Он смотрит прямо в глаза, безмолвно спрашивая разрешения и не получая отказа. И медленно, так нежно и ласково, словно боясь спугнуть, ведёт пальцами по чужой щеке и подбородку, наблюдая за реакцией.       Минхао — самый смелый выбор Сунёна, на который он решается без колебаний. Он выбирает его, свободу и маленький огонёк, промелькнувший между ними под элегантный вальс.       — Ты удивительный, Сунён-а. — шепчет Хао, и его слова пролетают ветром в чужих волосах.       Он тоже удивительный. Минхао, кажется, не боится вообще ничего, даже толпы людей и общения с незнакомцами. Он свободен, он живёт танцами, а ещё у него безумно красивые глаза.       И Сунён станцует с ним ещё миллион раз, а Минхао пригласит его на пятьсот сорок одно свидание, последнее из которых закончится кольцом на чужом пальце.       Но это всё потом. А пока Сунён наслаждается чужими прикосновениями, молясь всем богам, чтобы этот момент никогда не заканчивался.