Взаимоукрощение строптивых

      Мамия сидит за столом, лениво листая бумаги. Онигасира велел обзвонить всех в течение дня, но ей неохота. Нужно учить старого хрыча меньше хотеть и больше довольствоваться тем, что есть.       Сегодня ровно три месяца с тех пор, как Мамия работает на Онигасиру. Она отработала ровно половину срока, прописанного в договоре. В честь такого события можно и отдохнуть.       Мамия вздыхает, потом ложится грудью на стол и пялится в окно.       Она до сих пор зла на Осаму за то, что начал ту игру без неё. Если бы не это, она бы точно победила, и ей бы не пришлось просиживать штаны здесь.       Впрочем, это куда приятнее, чем её изначальная ставка, которую Онигасира отменил. Работать на старика в чём-то даже весело, его всегда можно подстебать, а он почему-то это терпит. К тому же, это всяко лучше, чем школа.       В небе медленно плывут облака.       Родители не знают, что дочь работает на якудза. Каждое утро Мамия надевает школьную форму и уходит якобы учиться, а сама приходит сюда. Здесь она переодевается в футболку и джинсы и принимается за дела. На ней теперь уборка дома Онигасиры, стирка, некоторые обязанности секретарши. Вечером Мамия возвращается чуть раньше родителей и садится за уроки. Учиться всё равно приходится, иначе ей не зачтут триместр. Хорошо, что многие задания можно делать спустя рукава. Онигасира написал для Мамии справку о том, что она, якобы, ухаживает за престарелым родственником и вынуждена учиться заочно. Одноклассники жалеют Мамию, а ей самой до колик смешно.       — Справка об уходе за старым пердуном! Кушай пюрешку, Онигасира-кун, и не забудь взять на прогулку тросточку!       Онигасира сетует, что в Мамии нет и капли почтения. Мамия убеждена, что если кто и заслуживает почтения, то никак не Онигасира.       — Старый извращенец не сделал за свою жизнь ничего хорошего. За что мне с ним церемониться?       Онигасира верит, что перевоспитает Мамию к лучшему. Мамия уверена, что она идеальна и что старику не повредит немного дисциплины. Так они и воспитывают друг друга — дерзкая шестнадцатилетка и семидесятилетний дед.       В принципе, Онигасира даже кое-чего добился: в хорошем настроении Мамия не зовёт его «старым извращенцем», предпочитая милое «дедуля». Она иногда и вправду кажется Онигасире внучкой — вредной, но забавной. Человек, который всю жизнь использовал и даже убивал людей, вдруг ощущает странную сентиментальность.       «Похоже, я действительно уже старик», — думает он с грустью.       Онигасира предпочитает работать в своём домашнем кабинете. Он изучает материалы поп-групп, которым нужен продюсер, и отбирает те, которые хочет прослушать вживую. Смотрит финансовую отчётность имеющихся групп и занимается другими делами. Более опасные занятия он в силу возраста почти забросил, сосредоточившись на махинациях в музыкальной сфере.       Дом Онигасиры не так уж велик. При желании Мамия могла бы вымыть его до блеска за пару часов, но она этого не делает.       Онигасира смотрит вокруг. На всех поверхностях пыль, кое-что, похоже, не мыли с тех пор, как он уволил старую уборщицу. Онигасира морщится. Нужно доходчиво объяснить девчонке, что если она не будет работать нормально, то её не ждёт ничего хорошего.       Онигасира с кряхтением встаёт и бредёт на первый этаж, где сидит за секретарским столом его подопечная.       — Нет, он не может подойти к телефону. У него понос! — слышит Онигасира звонкий голос Мамии.       Онигасира зеленеет от злости. Эта девчонка опозорила его, знать бы ещё перед кем!       — Что ты несёшь?! — рычит он, подлетая к столу.       — О, добрый день, дедуля-сан! — Мамия улыбается, но отнюдь не смущённо. — Ты просто долго не появлялся, и я решила, что у тебя прихватило живот.       — Я ра-бо-тал! В кабинете. У меня много дел, понимаешь? Я не собираюсь спускаться просто для того, чтобы ты не посчитала, что у меня понос!       — Все действительно важные люди звонят тебе на мобильный. — Мамия весело щурится.       Онигасира фыркает. Девчонка права: на домашний номер почти никогда не звонят деловые партнёры. Но ведь перед родственниками и друзьями позориться тоже не хочется!       — Когда звонят, ты должна позвать м-е-н-я. Либо сказать, что я занят и перезвоню. Если не будешь так делать, я увеличу срок твоей отработки на месяц! Я взял тебя сюда, чтобы прививать хорошие манеры, а не чтобы ты меня позорила!       — Одно без другого невозможно. — Мамия разводит руками.       — Я хочу, чтоб ты убралась в моём кабинете. — Онигасира вспоминает, зачем он сюда спустился. — И вообще, ты должна лучше работать. Помоешь как следует весь дом. Чистота — залог здоровья, это тебе известно?       — Зачем здоровье заложило чистоту? — удивляется Мамия.       — Иди мыть, глупая девчонка! — рявкает Онигасира.       Мамия, зевнув, поднимается со стула. Её волосы как всегда растрёпаны, футболка вся мятая: Мамия явно несла одежду как попало в пакете.       — Ты могла бы лучше следить за собой, — замечает Онигасира.       — Ты тоже, дедуль. Может, выглядел бы на десяток лет моложе.       Онигасира нервно поправляет шейный платок. Неужели он и вправду так плохо выглядит?       Мамия нехотя достаёт тряпки и ведро, чтобы мыть татами. Она всегда делает уборку в том же, в чём ходит обычно. Поскольку Мамия не старается, её одежда остаётся вполне чистой.       Онигасира качает головой.       Эта девушка для него — загадка. Она вообще больше напоминает мальчишку: и внешне, и по характеру. Раньше Онигасира думал, что виной всему неблагополучная семья или какие-то детские травмы, но ничего подобного в жизни Мамии, похоже, не было. Она просто такой родилась, и ничто не в силах её изменить.       — Для начала нужно хорошенько помыть мой кабинет, — командует Онигасира. — Привести в порядок татами. Очистить сёдзи от пыли. Если будешь убираться как попало, я не зачту такую работу.       — Нормально я убираюсь, — бурчит Мамия. — Если тебе чудится пыль, возможно, у тебя ОКР.       — Это просто ты плохо видишь.       — Да уж получше всяких старых изращенцев.       Онигасира подталкивает Мамию к лестнице. Мамия поднимается на второй этаж, наливает воды и тащится к кабинету.       Во всех помещениях второго этажа пол застелен татами. Онигасира выбрал самые лучшие и заботится о них даже больше, чем о своих детях (если у него вообще есть дети). Он считает, что моющий пылесос портит татами, и велит приводить их в порядок по старинке: влажной тряпкой, а раз в неделю чистить с чайной заваркой. Мамию бесит ползать по комнатам, очищая полы. Она считает, что Онгигасира жмот, раз не хочет менять татами чуть чаще. Онигасира притворяется: на самом деле, татами ему не важны. Ему важно воспитать дерзкую девчонку и приучить её трудиться. Впрочем, успехи в этом почти незаметны.       Для начала Мамия протирает сёдзи. За одной из перегородок обнаруживается стенной шкаф с книгами. Мамия знала о нём и раньше, но лишь теперь осознаёт, какой он огромный.       — Сколько у тебя книг, дедуля! — замечает она.       — Можешь взять что-нибудь почитать, — разрешает Онигасира. — Только о-ч-е-н-ь аккуратно!       — Зачем мне твои скучные книги? Если здесь не про маджонг, то мне неинтересно.       — Книги развивают.       — Я уже достаточно развита.       Мамия делает вид, что книги ей неинтересны, а сама пытается запомнить как можно больше названий. Нужно на досуге погуглить, что читает этот старый извращенец.       Когда с сёдзи покончено, Онигасира в очередной раз повторяет, как нужно мыть пол.       — Тряпку отжимай нормально. Если будет много воды, татами быстро придут в негодность. Мой, постепенно продвигаясь к двери. Не нужно ходить с грязного на чистое. И не наступай, пожалуйста, на стыки, они от этого портятся!       — Хватит повторять, всё это и так понятно, — отмахивается Мамия.       — Если понятно, почему ты вечно делаешь как попало? А ну отошла со стыка!       Мамия делает шаг в сторону. Её аккуратные ноги в чёрных носочках притягивают взгляд Онигасиры.       — Ты настоящий половой маньяк, — фыркает Мамия. — Потому что помешан на правильной чистке полов.       — Вовсе нет. — Онигасира быстро отводит взгляд.       — Ты, наверное, лет пять мыл полы в мафии прежде, чем тебя повысили, — острит Мамия.       Онигасира давится, ибо примерно так всё и было.       — А шрамы на голове у тебя оттого, что плохо мыл татами?       — Нет! Я же говорил, это боевые раны.       — Что-то я тебе не верю.       — Щас ты у меня тоже такие раны получишь! — выходит из себя Онигасира. — Порублю тебя катаной, чтоб знала, бестолочь!       Мамия не выглядит испуганной.       — Выйди отсюда, пока я буду мыть пол. Я не собираюсь ползать перед тобой на четвереньках, развратный старик!       — А я не собираюсь оставлять тебя без присмотра в своём кабинете, невоспитанная девчонка!       — Ну тогда сам его и мой.       — Как ты меня утомила!       Онигасира выходит и стирает пот со лба, потом закрывает лицо рукой. Ох уж эти озабоченные подростки.       Сквозь сёдзи слышно, как Мамия пыхтит, отчищая татами. Онигасире хочется посмотреть на это действо, но он сдерживается. Нельзя давать девчонке поводы называть его извращенцем. Она и так вбила это себе в голову и никак не снимет этот дурацкий ярлык.       Пыхтение становится громче — Мамия явно переместилась к самой перегородке.       Онигасира сглатывает. Иногда он жалеет, что отменил её изначальную ставку. Но и принуждать девушку лечь с ним в постель ему тоже не хочется. Онигасира слишком дорожит её доверием. Мамия может довести до белого каления кого угодно, но есть в ней что-то манящее. Она не похожа на женщин, которых он знал. Она не считается ни с какими нормами и правилами, кроме правил маджонга. Мамия — как кошка, которая делает, что пожелает.       Звуки из кабинета стихают, и Онигасира немного отодвигает перегородку. Мамия стоит с тряпкой в руках, уставясь на разложенные на столе бумаги. Она нисколько не смущается, что её застали за этим занятием.       — А ты неплохо зарабатываешь, дедуля, — замечает она, кивая на финансовый отчёт.       — Это не лично мои доходы. — Онигасире неприятно, что кто-то лезет в его документы. — Я получаю лишь процент от этой суммы.       — Да тут и процента хватит, чтобы вести шикарную жизнь. И покупать новые татами хоть каждую неделю! А бедные певцы ради твоей прибыли ездят в автобусные туры со всякими старухами!       Мамия до сих пор не может смириться с тем, что не сумела освободить группу Бакумацу. Она не раз предлагала Онигасире снова сыграть на их свободу, но тот всегда был против. Онигасира хочет показать вредной девчонке, что не любую ошибку можно быстро исправить и не всё в мире происходит так, как она хочет.       Онигасира решительно подходит к столу, складывает все распечатки в ящик. Потом проверяет, насколько хорошо вымыт пол.       — Нормально, — заключает он. — Теперь следующая комната.       Звонит мобильный телефон, и Онигасира не глядя берёт трубку.       — Кандзи, дорогой! — Визгливый голос тётушки заставляет Онигасиру подскочить. — Кандзи, как твои дела? Я уже упаковала корешки и сейчас же выезжаю к тебе!       — Какие ещё корешки?       Мамия застывает с тряпкой в руках: она явно навострила ушки. Онигасира пытается выключить громкую связь, но никак не может найти кнопку.       — Твоя секретарша сказала, что у тебя дизентерия, вот я и…       — Подожди, сказала что?..       Мамия отчаянно жестикулирует, пытаясь показать, что такого она не говорила.       — Ну, вообще-то она сказала, что у тебя понос, а понос — это, возможно, дизентерия, а на случай дизентерии у меня есть корешки лотоса, смешанные с…       — Тётушка. — Онигасира наконец переключает мобильник в приватный режим. — Ты, наверное, не туда попала, и кто-то над тобой подшутил. Я полностью здоров. И очень занят. Не нужно приезжать.       Ещё какое-то время Онигасира увещевает тётушку. Наконец у него получается от неё отвязаться, и он с облегчением вытирает лысину.       — Весёлые у тебя родственники! — хрюкает от смеха Мамия.       — Ей уже девяносто, а она всё никак не успокоится, — жалуется Онигасира.       — И не упокоится, — острит Мамия.       — Всё-таки, ты абсолютно невоспитанная! — качает головой Онигасира.       — Тебе бы беспроводные наушники купить, дед, — Мамия жестом изображает наушник. — С ними такой фигни не случится. В смысле, никто не подслушает. А то вдруг она позвонит тебе во время деловой встречи?       — Ладно, поможешь выбрать, — вздыхает Онигасира.       Помыв ещё две комнаты, Мамия добирается до помещения со столом для маджонга. Она заботливо вытирает с него пыль, потом поворачивается к Онигасире. В её глазах виден хитрый блеск.       — Сыграем? — предлагает она.       — Нужно ещё два человека, — возражает Онигасира.       — Так позови кого-нибудь из подчинённых.       — Когда всё домоешь, тогда и поговорим.       — Зануда! У тебя даже стол для маджонга запылился!       Онигасира — сильный игрок, но играть он предпочитает в клубах, где больше ставки и острее ощущения. Здешний стол чисто для дружеских посиделок. Можно ли назвать Мамию подругой? У Онигасиры нет ответа на этот вопрос.       С одной стороны, эта девчонка младше него в четыре раза и вроде как его прислуга. С другой, вот уже много лет Онигасире не было ни с кем так весело.       Онигасира знает, что Мамия — гений, пусть ещё и не совсем оформившийся. За эти три месяца они несколько раз садились за маджонг, и Онигасира каждый раз проигрывал. Поначалу он был ужасно зол и уязвлён, потом вдруг ощутил восторг.       Онигасира понял, что играет с будущей легендой. Что она работает на него сейчас лишь потому, что дурак Осаму согласился начать тогда партию без неё.       После той партии Онигасира так и не смог заставить Мамию извиниться перед ним на коленях. Вернее, его слуги повалили её на колени, но ничего похожего на извинения перед противником присутствовавшие так и не услышали.       Сначала Мамия долго просила прощения у тайлов и умоляла вернуть ей удачу. Потом назвала Онигасиру старым извращенцем и заявила, что своей победой он это подтвердил. После этого начала агрессивно предлагать сыграть ещё один ханчан, и только осознав, что этого не будет, осторожно уточнила, что именно она должна делать в ближайшие полгода.       Изначально список обязанностей Мамии был такой: уборка, стирка, готовка, ответы на звонки, выполнение мелких поручений. Но, поскольку готовила Мамия ужасно, а желудок у старика уже не очень здоров, обязанности повара с неё почти сразу сняли.       Чем дольше Мамия работает на Онигасиру, тем меньше ему хочется общества других слуг. В доме осталась лишь повариха, которая заодно моет посуду, и пара охранников. Остальные приходят по требованию и совсем ненадолго.       Наблюдая за играми Мамии, Онигасира вспоминает другого гения маджонга — Акаги Сигэру. Ему так и не довелось сыграть с Акаги, и теперь, глядя на Мамию, он гадает, насколько она похожа на того, великого гения?       Онигасира боится играть с ней слишком часто, чтобы не почувствовать себя старым, ни на что уже не годным. Ему обидно раз за разом проигрывать собственной домработнице, этой лохматой девчонке в мятой футболке.       Домыв этаж, Мамия меняет воду в ведре. Во время этого она умудряется облиться. Онигасира украдкой любуется тем, как мокрые джинсы липнут к её тонкой голени.       На первом этаже Мамия задерживается около домашнего кинотеатра.       — Давай посмотрим фильм! — шепчет она заговорщицки.       — Сейчас не время, — напоминает Онигасира.       Он пытается быть строгим, но рот сам расплывается в улыбке от её смешного тона.       — Посмотрим, когда я домою, — уточняет Мамия. — Первый этаж я быстро уберу пылесосом, а сёдзи можно и не протирать.       — Нет, их тоже надо протереть! — сердится Онигасира. — А в домашнем кинотеатре барахлят колонки. Какие-то настройки сбились. Танака вечером придёт починить.       — Сдался нам твой Танака. — Мамия включает систему и начинает увлечённо копаться в настройках.       — Если починишь, сама выберешь фильм, — улыбается Онигасира.       Мамия откладывает пульт и лезет проверять шнуры от колонок.       — Тут просто часть отсоединилась, — сообщает она, стоя на коленях в окружении проводов. — Кто-то криворукий подключал. Или кто-то кривоногий запнулся.       Онигасира в очередной раз восхищается, как легко нынешняя молодёжь ладит с техникой.       — А ты думал, я только в маджонг играть умею? — ухмыляется Мамия. — Короче, мне надоело мыть. Давай кино включим.       Мамия садится, но тут же хмурится, глядя на свои ноги.       — Из-за твоей любви к татами я замарала джинсы. Посмотри: все колени в пыли, и ниже тоже всё грязное.       — Если бы ты тщательно мыла каждый день, тебе было бы не в чем замараться. — Онигасире смешно, что Мамия только сейчас заметила состояние джинсов.       — Я не хочу сидеть в грязном и мокром! — бурчит Мамия. — Можно я пойду домой?       — Переоденься в школьную форму, — пожимает плечами Онигасира. — Она сухая.       — Не буду я разгуливать перед тобой в юбке, старый извращенец! — Мамия упрямо скрещивает руки на груди. — Ладно уж, потерплю грязные штаны. Итак, где тут выбор фильмов?       — Неряха вроде тебя никогда успешно не выйдет замуж, — в шутку грозится Онигасира.       — Пфф, очень надо. — Мамия быстро кликает кнопки на пульте. — Я вообще замуж не выйду.       — Даже за игрока в маджонг?       Мамия смотрит на Онигасиру как на дурака.       — За игрока тем более. Если он будет удачливее меня, я стану его ненавидеть, а если слабее в игре, то презирать.       — Но можно же найти кого-то равного?       — Зачем мне вообще выходить замуж?..       — Я думал, все девушки мечтают найти своего принца, — неловко оправдывается Онигасира.       — Все, кроме меня, — фыркает Мамия.       — И как же ты представляешь свою жизнь в будущем?       — Буду играть в маджонг. Спасать людей. Путешествовать.       Мамия продолжает листать список доступных фильмов, и Онигасира неожиданно понимает, что её ответы согрели его душу.       Это прекрасно, что она честна с собой и окружающими. Мамия уже в шестнадцать лет точно знает, чего хочет, а некоторые за всю жизнь так этого и не понимают.       …А ещё Онигасире приятно думать, что эта девчонка в пыльных джинсах не будет ничьей женой. Она, конечно, может ещё десять раз передумать, но если всё будет так, как она говорит…       Онигасира улыбается. Пусть она никогда не станет его девушкой, ему хочется верить, что и никто другой не завладеет её сердцем. Потому что вместо сердца у неё — комбинация тайлов маджонга. Знать бы, какая именно… Что-то подсказывает Онигасире, что это наверняка якуман.