*****
Второй четверг, 14.04.2022 — Ханни, котик, ты собираешься? Заботливый женский голос доносится из коридора, и Джисон отходит от окна. Всю неделю лил дождь и сегодняшний день не стал исключением. — Да, мам, всё хорошо, — выходит из комнаты, поправляя ворот кофты. На нём полосатый жёлто-чёрный джемпер и коричневые вельветовые брюки. Влажные волосы торчат во все стороны и парень приминает их рукой, заглядывая в зеркало, висящее на стене. — Высуши волосы, не выходи с мокрой головой, — бросает мама через плечо, проходя мимо сына. — Какая разница, там всё равно дождь, — то ли всерьёз, то ли шутя откликается Хан, но всё же достаёт фен и направляет на себя, мотая головой из стороны в сторону. Тело окутывает тепло, и Джисон теряет счёт времени, обдувая себя горячим воздухом. В голове рой мыслей, но зацепиться за конкретную не получается — они все словно вытекают через сито, оставляя на своём месте зияющую пустоту, оглушающую слух. — Джисон! Сонни! — позади доносится женский крик и Хан вздрагивает. Фен из рук выпадает и падает на пол, насадка для сушки волос отлетает в сторону и закатывается глубоко под шкаф. Растерянный парень падает на колени, изо всех сил пытается добраться рукой до потерянной частицы, но сдирает кожу на запястье о подножие мебели и отползает в сторону, рассматривая капельки крови, выступающие на бледной коже. — Эй, это всего лишь царапина, слышишь? — мама незамедлительно подбегает к сыну, выуживает пачку пластырей из корзинки с мелочами, стоящей у входной двери и опускается на колени, открывая упаковку. Хан пялится на руку. Ему никогда не нравился вид крови. Даже малюсенькие капли выбивают воздух из лёгких. Женщина хватает парня за подбородок и силой отводит его лицо в сторону, заставляя отвернуться. — Не смотри, я сейчас. Раздаётся звук снимающейся плёнки и уже через несколько секунд на руке Хана красуется небольшой красочный пластырь с супергероями. Парень улыбается — мама всегда покупает именно такие. Как в детстве. Это напоминает ему о днях, когда всё было по-другому, когда ему хотелось жить. — Тебя точно не нужно проводить? Доедешь? — Да мам, не переживай, — Хан встаёт с пола и крепко обнимает женщину за плечи. — Люблю тебя! — говорит напоследок и, бросив взгляд на зонт, стоящий в специальной подставке, улыбается, выходя на улицу. — Ну что, как твой сеанс? — Хан не успевает выйти на улицу, как слышит знакомый голос. — Как обычно, — пожимает плечами, рассматривая влажные следы на рукавах джемпера. Вот уже целый год он плачет на каждом приёме, пока пытается вместе со специалистом разобраться со своими тараканами. Плачет навзрыд, так, что иногда салфеток в кабинете не хватает. Иногда кричит, иногда безвольно стонет, иногда не может остановиться, сотрясаясь в истерике, а иногда сидит с выпрямленной спиной и застывшим выражением лица, пока горячие слёзы обжигают щёки. Джисон даже выявил закономерность: когда речь идёт о семье — он хнычет, когда об учёбе и будущем — истерит, когда о чувствах — каменеет. Такие вот три правила, по которым его можно прочесть, как открытую книгу, что определённо упрощает задачу всем, кроме него самого. Структурировать собственные эмоции — непосильная задача, с которой парень не может справиться вот уже много лет. — Ревел? — прослеживая за взглядом парня, спрашивает Минхо, но тут же закусывает губу, опуская взгляд. — Прости… Хан теряется. Он не часто разговаривает с людьми о своих чувствах. С родителями и врачом — да, но они — это другое. А вот с однокурсниками с университета, с бывшими одноклассниками, с просто знакомыми — никогда. Для них он всегда Ханни-Банни — смешной, весёлый, забавный парень с дурацким чувством юмора и резкими перепадами настроения. Вот Ханни смеется и веселится, а вот он потух и сидит в углу комнаты, расковыривая пальцы в кровь. Все привыкли и не замечают, как всего в метре от них в душе человека разливается лава, прожигающая внутренности. И Хан привык, поэтому никогда не просит помощи, даже если чувствует, что вот-вот упадёт в пропасть. — Ревел. Где ещё можно пореветь, чтобы тебя ещё и похвалили за это, если не тут? — Джисон оборачивается на клинику, после чего смотрит прямо на Минхо, вопросительно вскидывая брови. — Ну… Наверное, только тут, — Хо хмурится и отворачивается. Последний раз он плакал в детстве, когда на день рождения получил не машинку на радиоуправлении, а какого-то дурацкого плюшевого медведя. Тогда над ним смеялись все гости. С тех самых пор Минхо не разрешает себе плакать, как бы остро он не чувствовал потребность выпустить эмоции. Запомнил, что это делает его посмешищем в глазах других и изо всех сил старается не допустить подобного ещё раз. — Ну а ты как? Какие у тебя проблемы? — Моя мать, — не задумываясь, бросает Хо. — В смысле? — Она хочет, чтобы я ходил к этому Бон Хер Мину, или как его там. Считает, что я бестолковый идиот и ничего в жизни не добьюсь. — А ты как считаешь? — Считаю, что нечего совать нос в мои дела. Разберусь и без неё как-то, как жить. С чего она вообще решила, что какой-то мужик в дорогущем костюме может учить меня жизни? Джисон не знает, что ответить. В голосе парня слишком много злости и неприкрытой агрессии, и он не понимает, как помочь. Да и сам помнит, насколько странными ему казались первые посещения клиники — с врачом не повезло, наладить контакт никак не получалось, и с каждым сеансом становилось только хуже, пока родители не настояли на смене специалиста. Поэтому они медленно идут дальше в тишине, шаркая подошвами обуви по мокрому асфальту. Хо опускает зонт, проверяя, идёт ли дождь, и понимая, что тот едва моросит, закрывает его, заворачивая в чехол и бросая в рюкзак. — А у тебя дома что, зонта нет? — ухмыляясь, поворачивается к Хану и тут же замечает как зажигаются искорки в его глазах. — Есть, — тот улыбается, на этот раз искренне, без припрятанной грусти в уголках губ. — Но твой мне нравится больше. Минхо закатывает глаза, срывая с губ Джисона смешок. «Какой же, чёрт возьми, ты красивый», — думает Хан, не находя в себе сил оторвать взгляд с наигранно недовольной мины парня. — Получается, если бы у меня не было зонта — ты бы не пошёл со мной? — продолжает Хо, сам не понимая, к чему ведёт, недовольно скривив губы. — Давай узнаем в следующий раз? — толкая того в плечо, Джисон делает два широких шага, немного разрывая дистанцию, что явно не входило в планы второго. Оглядываясь по сторонам, Минхо внезапно подпрыгивает, цепляя рукой одну из веток над их головами, и дождевые капли летят вниз, перезвоном колокольчиков падая на ошеломлённого Хана и хихикающего Хо. — Ах ты, — Джисон срывается с места, прыгает, пытаясь дотянуться до другой ветки, но путается в ногах, налетая на стоящего напротив парня. Хо ловко подхватывает его, не позволяя упасть. Одна рука обвивает Хана за талию, прижимая к себе, а другая впивается в плечо, тонкими пальцами сжимая кожу через одежду. Тяжело дыша, Джисон расслабляется, заглядывая Минхо в глаза, после чего, закусив губу, выпутывается из неожиданных объятий, обнаруживая, что лодыжка неприятно ноет. Вновь теряя равновесие, оказывается в руках Хо, который молча наблюдает за неуклюжими попытками устоять на ногах. — Прости, я в порядке, — наконец, отступив назад и поджимая губы от ноющей в ноге боли, говорит Хан. Щуря глаза, Минхо окидывает друга недоверчивым взглядом. — Ты уверен? Ничего не болит? — Душа болит, — отшучивается Джисон и отворачивается, пряча руки в карманы брюк. — Но это уже не лечится, как я понял. «Какой же я идиот, господи», — ругает себя Хан, медленно перебирая ногами и похрамывая. «Наверняка подумал, что я совсем конченый». Вздыхает. Едва заметно поворачивает голову в сторону, замечая такой же потерянный взгляд на лице Хо. На безупречном лице с гладкой, фарфоровой кожей, аккуратным носиком, немного выступающей верхней губой, делающей парня ещё привлекательнее и необычнее. Вдруг Минхо поднимает голову, нагоняя друга. — Вот, держись, — протягивает руку, согнутую в локте. Жмётся немного, но старается не показывать, насколько странно себя чувствует. Хан притормаживает, удивлённый жестом доброй воли. Не то, чтобы его заботило, как они будут выглядеть, но ходить с парнем под руку среди белого дня кажется чем-то… Странным? Но это не останавливает его, и он подхватывает Минхо под руку. — Уже второй раз спасаешь меня, — благодарно улыбаясь, тянет Джисон и парень едва заметно приподнимает уголки губ. По телу Хо разливается приятное тепло, покалывающее тело. «Третий, вообще-то» — думает, но молчит. И зачем он вообще считает? Игнорировать учащённое сердцебиение не получается, дыхание сбивается, а кожа покрывается мурашками. Минхо силится понять, что с ним происходит, но не успевает найти ответ — они приближаются к станции метро. — Не забудь в следующий раз зонт, — отпуская парня, говорит Джисон и спиной двигается в сторону ступенек, ведущих в подземный переход, и Хо кивает, взмахивая на прощание рукой. Сев в вагон, Хан упирается взглядом в грязное стекло с оставленными на нём отпечатками рук. Дотошная грусть рвётся наружу, выталкивая свежие воспоминания о лёгком смешке под летящими каплями дождя, сорвавшемся с губ нового знакомого, и Джисон поникает, утыкаясь глазами в мягкую ткань брюк. «Нужно будет поговорить об этом на следующем приёме», — решает парень и концентрируется на руках, запрещая себе в очередной раз расковыривать подсохшие ранки на пальцах. Он не понимает, почему чувствовал себя так хорошо всего пять минут назад и почему так сломлен сейчас, слушая монотонный гул, разливающийся по туннелю, но очень хочет разобраться, чувствуя, что это ключ к его спасению.*****
Третий четверг, 21.04.2022 Уже практически пройдя полпути до метро, чтобы поехать в «Форвард», Минхо останавливается, звонко хлопая себя ладонью по лбу. Ему в спину врезается быстро идущая женщина, которая, обходя парня, не жалеет времени и сил бросить ему пару скверных слов, на что Хо виновато улыбается, даже не осознавая, что его только что оскорбили. Проверив время на наручных часах, Хо разворачивается и бежит в сторону дома, удерживая смех, рвущийся из груди. «Господи, мне всего-то нужно было не забыть зонтик, ну что я за идиот», — сокрушается парень, вставляя ключ в замочную скважину. На привычном месте зонта нет, и Хо, чертыхаясь, скидывает обувь, чтобы не ходить по свежевымытому матерью полу. — Ты чего? — выглядывает женщина из своей комнаты, хмуря брови. — Ты же обещал… — Та еду я, еду. Я просто зонт забыл, — не обращая внимания на удивлённый взгляд, Минхо выбегает из комнаты, закидывая находку в рюкзак. — Пока, мам, до вечера, — бросает, улыбаясь через плечо, и, хлопнув дверью, пешком мчит по ступенькам, чтобы не тратить время на ожидание лифта. Поговорить с кем-то, кто не начинает тебя осуждать и грызть с первых слов оказывается приятно. Даже с учётом того, что Минхо всё же опаздывает на десять минут, ещё тридцать минут собирается с мыслями и всего двадцать минут разговаривает с Бон Хван Мином, который, кажется, удивлён не меньше желанию поговорить, чем сам пациент. Врач что-то усердно пишет, изредка прерываясь на вопросы, но в целом Хо отлично справляется сам, рассказывая о проблемах дома, наскучившей учёбе, трудностях с поиском друзей и одиночестве, которое чаще всего лежит на хоть и сильных, но явно понуро опущенных плечах. Про зонт, лежащий сбоку у ног, всё же молчит, хотя именно его больше всего хочется обсудить, потому что по дороге в клинику Минхо сломал себе весь мозг, пытаясь найти объяснение, почему вернуться домой было важнее, чем приехать на встречу вовремя. Пунктуальность, пожалуй, самая кричащая черта парня, по которой его знают все родственники и знакомые. Он никогда не опаздывает. Только в крайних случаях. И этим крайним случаем стал едва знакомый парень с чувственным, но очень грустным взглядом. Прощаясь с врачом, Хо спускается на улицу и к своему удивлению обнаруживает стоящего у стенки Джисона. Тот слушает музыку в крупных наушниках, закрывающих уши, упираясь затылком о кирпич, смотрит куда-то вверх, щурясь под греющими лучами солнца. Он похож на довольного кота, нежащегося на солнышке, и Хо невольно улыбается этому милому сходству. Аккуратно касаясь локтя Хана, оповещая о своём присутствии, парень ждёт, пока тот стянет наушники, и, не успевая удивиться, чувствует, как его приобнимают за плечи. — Ну привет, — здоровается Джисон, оголяя зубы в светлой улыбке. — Вижу, ты сегодня задержался. — Я опоздал на приём из-за тебя, — произносит Хо и наслаждается недоумением на лице друга. После этого достаёт из рюкзака зонт и, слегка нахмурившись, чувствуя себя глупо, раскрывает его, поднимая над головами. — Но я обещал — так что… Хан заливисто смеётся, утирая капельки слёз, выступившие на глазах, после чего останавливается взглядом на растерянной улыбке на губах Минхо. — Подожди-подожди… Ты забыл зонт и возвращался за ним специально ради того, чтобы мы прогулялись вместе до метро? — Вообще-то, я надеялся, что ты и без него меня не бросишь, но решил не проверять, — уже увереннее говорит Хо, начиная двигаться по привычному пути. Джисон мотает головой, сдерживая улыбку, и равняется с парнем. Несколько минут идут молча, наслаждаясь тёплой погодой, позеленевшей аллеей и щебетанием птиц, доносящимся со всех сторон. Лёгкое дуновение весеннего ветра взъерошивает волосы и Хан пытается их пригладить, но судя по заливистому смеху идущего рядом Минхо, получается у него так себе. — Дай мне, — тихо говорит Хо, сокращает до минимума расстояние и протягивает руку, приглаживая торчащие в разные стороны прядки медных волос, но не успевает Хан поблагодарить парня за помощь, как ветер вновь безжалостно взлохмачивает шевелюру, отчего тот закатывает глаза. — Я пытался, правда, — Минхо смеётся, но остаётся совсем рядом. Плечи и руки соприкасаются, пока парни прогуливаются вдоль парка, и ощущение чего-то близкого, настоящего под боком опьяняет Хо, пока он не понимает, что рука затекла, удерживая зонт всё это время в неподвижном состоянии. Отряхивая запястье, парень кривится, что тут же замечает Джисон, перехватывая зонт левой рукой, случайно коснувшись пальцев уставшего Минхо. То ли конечность так занемела, то ли касание Хана и правда вызвало разряд тока по телу, оставив после себя ноющее покалывание, но Хо отпрыгивает в сторону, сильнее потирая ладонь. Джисон поджимает губы, но прячет реакцию. Боится подумать, что Хо неприятны касания. Боится признать, что ему больно от такой реакции. — Что ты слушаешь? — вдруг нарушает тишину Минхо, кивая на наушники, висящие на шее у парня. Тот теряется, размышляя, как ответить. В последнее время он много времени уделяет музыке, но посвящать в своё творчество совершенно незнакомого человека пугающе страшно. Вдруг, он засмеёт, осудит, раскритикует? Особенно если учесть, что текст был написан под впечатлением от их первой прогулки, так сильно отпечатавшейся в воспоминаниях. Джисон обещает себе, что однажды откроет эту тайну, но точно не сегодня — сейчас он просто не готов подпустить кого-то настолько близко, чтобы оголить душу и позволить коснуться самого сердца. — Да просто… Песню. Неважно, — пожимает плечами. — Какую? — не унимается Хо. — Неужто там какая-то постыдная попса? — Хуже, — загадочно улыбается Хан, но улыбка быстро слетает с его губ — он вновь спотыкается, беспомощно цепляясь за ткань толстовки шагающего рядом парня. — Да чёрт… Минхо заливается смехом, но руку не убирает — смотрит на небольшую ручку Джисона, крепко сминающую его рукав. «Такие маленькие…» — рассматривает пальцы, тянущие ткань, не в силах оторвать взгляд. Всё в разыгравшейся картинке кажется до боли нелепым, но почему-то хочется поставить этот момент на паузу и насладиться им до самого конца. — Господи, я как корова на льду. Как я вообще зиму пережил? — бурчит Джисон, наконец освобождая Минхо из своих оков, и пялится на сбитый носок новой пары обуви, закатывая глаза. — Первый раз надел, ну что же такое… — кривит губы, грустно рассматривая кроссовки. — Мама меня прибьёт… — Ну, если моя меня не прибила, — Хо кивает на свои потрёпанные найки, пережившие девять кругов ада, — то с тобой точно всё будет в порядке, не ссы. И Хан, бросив взгляд на ноги друга, послушно успокаивается — и правда, это ведь всего лишь ботинки? — Действительно, ну стёр носок, что, вскрыться теперь? — ухмыляется, ругая себя за дурацкую шутку, учитывая всё происходящее за последний год, но всё же, довольный собой, встречается взглядом с Минхо. — Не ссы, я пошутил. Борясь с желанием закатить глаза, Хо пинает парня в бок, кивая вперёд. — Ты сегодня снова, как золушка, первый сбегаешь? Хан кивает. Ему нравится уходить первым. Не смотреть вслед отдаляющемуся человеку, не оборачиваться, если придётся сжечь мосты, не жалеть, если ушёл слишком рано. — Увидимся, — уже привычно бросает через плечо и, смешавшись с толпой, скрывается в подземке, пряча застывшую на лице улыбку.*****
Четвёртый четверг, 28.04.2022 Всю встречу с психотерапевтом Джисон посвящает знакомству с Минхо. Рассказывает о замкнутом, необычном парне, который неожиданно вызвался провести его к метро, пока на улице нещадно лил дождь. Вспоминает, как неловко было разговаривать, шагая под одним зонтом с совершенно незнакомым человеком, который, как и все, растерялся после слов «У меня депрессия». Не то, чтобы это было чем-то непривычным для Хана, скорее наоборот, тем не менее было действительно не по себе. Но каждый последующий раз эти пятнадцать минут неспешной прогулки становились чем-то особенным, выбивающимся из привычного распорядка будничных дней, и Хан, как ни старался, не мог объяснить, что именно так сильно зацепило его — холодный, но нежный взгляд незнакомца, неуместные фразы, саркастичный смешок или внезапная забота, которую тот без раздумий проявлял каждый раз, как только замечал, что Джисон в ней нуждается. Конечно, есть ещё вариант, что дело в мягчайшей ткани фиолетовой толстовки или в огромном зонте, умещающим их двоих, но пугающе быстро растущая привязанность мешала Хану отшучиваться, как он часто делал это, если не знал, что сказать. — Я написал песню, — быстро говорит Джисон, как только Минхо показывается в дверях клиники. Тот удивлённо вскидывает брови, ожидая услышать хотя бы «Привет» для начала, и поэтому растерянно молчит, разглядывая стоящего парня, нервно переминающегося с ноги на ногу. Но Хан не продолжает. Стоит у шумной дороги, по которой мчатся машины, поднимая городскую пыль, и ждёт, пока к нему подойдёт опешивший парень. — После нашей первой встречи, — добавляет и вновь закусывает губу, после чего снимает с плеч наушники и молча протягивает Минхо, который тут же принимает их, ничего не ответив, и натягивает на голову. В висках стучит. Джисон дрожащими руками открывает файлообменник, на котором хранится песня, и, нажав на кнопку проигрывания, начинает идти вперёд, боясь увидеть реакцию. В песне, которую сейчас услышит Хо, хранится слишком много чувств и тайн, которые хаотичным роем носились в сознании парня, съедая его изнутри каждую минуту дня до тех пор, пока четыре недели назад он не столкнулся с курящим у порога Минхо. И песня — это своеобразное признание, попытка поблагодарить и показать, как много тот день значил для Хана. И как случайная встреча взрывом фейерверка вернула в жизнь уже давно забытые краски. Минхо бредёт чуть позади. Вслушивается. Слова больно отпечатываются на обратной стороне рёбер, сдавливая грудную клетку. Нахмурившись, рассматривает сосредоточенное лицо Джисона, медленно идущего совсем рядом, но всё же немного впереди. Его губы слегка дрожат, а взгляд вновь стеклянный, как в день их первой встречи.«Я громко кричал при звуке дождя,
Боясь, что так и захороню свои слова...
Притворяясь, что всё в порядке, я чувствую себя одиноким».
Stray Kids — Secret Secret
Откровенность, обрушившаяся ледяным дождём на голову Хо, пугает. Ему до боли в каждой клеточке тела хочется забрать у Джисона всю печаль, что, очевидно, разъедает того изнутри, но Минхо понятия не имеет, как это сделать. На автомате протягивает руку, касаясь пальцами ладошки парня. Легонько тянет его на себя, вынуждая остановиться и развернуться. Снимает наушники, возвращаясь в шумный мегаполис. А потом резким движением притягивает к себе поникшего Хана и крепко обнимает, чувствуя, как стройное, даже чересчур худое тело расслабляется в его руках. Минхо не знает, что сказать. Не знает, нужны ли Джисону вообще слова, если он сам так умело ими жонглирует, пока пишет такие проникающие в душу тексты. Всё, что ему остаётся — дать этому парню чувство опоры. Поддержки. Быть тем, на кого он сможет положиться, когда мир в очередной раз подбросит испытание, с которым он не будет знать, как справиться. Кажется, что Хан не дышит, пока из его груди не вырывается надрывный всхлип и он не упирается носом в плечо окаменевшего Минхо. По щекам струятся слёзы, и Джисон снова не может объяснить причину их появления. В последнее время очень сложно стало искать ответы на бесконечно орущие в ушах вопросы. Даже сейчас, чувствуя себя в безопасности, спрятанным от внешнего мира, бесконечно пугающего своей неизвестностью, Хан теряется, пока его спину поглаживает мягкая ладонь человека, перевернувшего его жизнь с ног на голову своим чёртовым зонтом. Подняв голову, Джисон встречается взглядом с обеспокоенным Минхо, который медленно поднимает левую руку и аккуратно касается заплаканной щеки, нежно касаясь солёных капель, бегущих по коже. Время останавливается — отвернуться невозможно, да и совершенно не хочется, шум города затихает, уходя на второй, а то и на третий план. Всё, что существует сейчас — это приоткрытые губы Хо, непозволительно близко застывшие у лица Хана. Он не сдерживается, и едва уловимо целует Минхо, на долю секунды задерживая поцелуй на слегка суховатых, но всё ещё очень мягких губах, прикосновение к которым выбивает весь воздух из груди. «Это слишком много для меня, слишком много», — циклично нашёптывает подсознание Джисона, и он, делая шаг назад, отступает, бросает последний взгляд на опустившего руки Минхо и бежит в сторону метро, борясь с отчаянным желанием обернуться. Вернуться. Обнять и больше никогда не отпускать.*****
Пятый четверг, 05.05.2022 Дверь позади Минхо медленно закрывается, и он идёт к выходу из клиники, рассматривая уже привычный узор на стенах. Сегодняшний приём оказался ещё менее мучительным, и парень, довольный собой, бормочет под нос услышанную неделю назад в наушниках Хана песню, пока сбегает вниз по ступеням и, перепрыгивая через порог останавливается под козырьком, прячась от жгучего солнца. Джисон вот-вот должен выйти, и Хо достаёт из заднего кармана джинсов пачку сигарет, пока ждёт приятеля. Глянув на часы, он подносит её к губам, и, чиркнув пальцем по зажигалке, делает затяжку. «Сигареты — следующая привычка, от которой я откажусь», — обещает себе Минхо, выпуская клубы дыма, растворяющиеся в воздухе. В мыслях царит абсолютный покой и парень весело постукивает ногой в такт играющей в голове музыке. Докурив, он вновь бросает взгляд на часы, хмуря брови. Время приёма подошло к концу и его друг уже должен был спуститься, но через входную дверь никто не проходил. Хо хмурит брови — обычно, врачи пунктуальны до чёртиков, хотя противостоять желанию помочь Хану бывает просто невозможно — уж слишком этот парниша очаровывает своей чувствительностью. Закатив глаза, Минхо выуживает ещё одну сигарету, зажимает её между зубами и вновь закуривает. Нервничает, возвращаясь мыслями в их последнюю встречу. «Надеюсь, он не сбежит сегодня… Погуляем... Может, сходим в кино? Или на кофе? Нужно узнать, что он любит…» — проносится в голове парня, пока фильтр в руках не начинает жечь пальцы. Ему отчаянно хочется узнать всё об этом странном, но очаровательном патлатом мальчишке, так крепко удерживающем его сердце в своих крохотных ручках. Снова взгляд на часы. — Да что за чёрт… Поворачивается, нажимает на кнопку звонка, снова кивает сидящему внизу охраннику, который с любопытством смотрит на вернувшегося парня. Перепрыгивая через ступеньки поднимается наверх, распахивает дверь клиники, упирается лицом в администратора. — Вы что-то забыли? — учтиво спрашивает женщина, поднимая голубые глаза, прикрытые толстыми линзами очков. — Хан Джисон. Когда он освободится? — Хан Джисон… — поправляя очки, бормочет женщина… — А, это пациент Ким Союна... Его сегодня не было. Ноги подкашиваются. Минхо чувствует, как где-то в груди сжимается чей-то кулак, перекрывая воздух, и он цепляется руками за стойку ресепшна. — Что значит «не было»? Он не мог пропустить приём… Он должен был прийти. Вы наверняка что-то перепутали. Где кабинет Союна? — делает шаг назад, оборачиваясь на длинный коридор, тянущийся куда-то в глубину здания. — Господин Ли, нет никакой ошибки. Сегодня Хан Джисон не пришёл на приём. Вероятно, просто заболел, — равнодушно говорит женщина, не замечая, как бледнеет перед ней парень. — Этого не может быть… — Минхо оседает на диван, зарываясь пальцами в спутавшиеся волосы. — Он не мог… Сердце болезненно ноет в груди, виски пульсируют, голова разрывается от накатывающего страха. «Если я не приду на сеанс в какой-то из четвергов — значит, что-то пошло не так». — Он не мог, — уже сквозь слёзы выдавливает из себя Хо, совершенно не замечая столпившихся у его ног работников клиники. Кто-то протягивает стакан воды, кто-то задаёт совершенно бесполезные вопросы, в которых нет никакого смысла, кто-то тормошит за плечо, настойчиво вырывая из накатывающей паники. И когда небо почти рухнуло на плечи парня, который безуспешно пытается сделать хотя бы один глоток воздуха, открывая рот, словно выброшенная на сушу золотая рыбка, рядом раздаётся знакомый голос, всю неделю поющий в его голове… — Чёрт, прости, я опоздал... Минхо?