Красным по белому

Деревня была маленькая, грязная и очень бедная. Бедность сквозила во всем: в протекающих крышах кривобоких, покосившихся домишек селения, в латаной-перелатаной одежде его немногочисленных обитателей и заморенных, чахлых деревцах, примостившихся тут и там вдоль разбитых дорог. А налоги люди здесь платят не иначе как драными кошками и вшами, в неимоверном количестве расплодившимися в единственной здешней гостинице, о чем не преминул сказать Кабуто главе этого всеми забытого места, небрежно поигрывая у него перед носом мешочком золотых монет. По тому, как загорелись глаза мужчины в предвкушении нежданно свалившегося богатства, становилось ясно, что ни он, ни его подданные о таких сокровищах и не мечтали. В обмен на небольшое вознаграждение (и то Якуши считал, что переплатил) ему предоставили лучшую из всех возможных комнат в доме самого правителя деревни, и тот несколько раз за вечер как будто случайно заглядывал к Кабуто, елейным голосом вопрошая, не желает ли благородный господин чего-нибудь еще и сколько планирует пробыть в их скромном селении. Лишь получив явный и недвусмысленный ответ, что надолго тот не задержится, старик угомонился, с видимым разочарованием оставив гостя в покое. И проворочавшийся полночи на жестком, впивающимся острыми пружинами под каждое ребро матрасе Якуши несколько раз пожалел, что поленился дойти до лежащего в паре километров далее городка, завязнув в этой дыре. Последнее задание Орочимару-сама отняло порядочно сил, чтобы вознаградить себя за него хорошим отдыхом, вместо прозябания среди убогого семейства, только и ждущего очередной подачки с рук богатого постояльца. Ничего, завтра он уйдет отсюда, а при желании можно скоротать денек-другой и в более приятной обстановке – он пока не выбивается из графика. Утром с трудом отделавшись от назойливых предложений хозяина и его родни разделить с ними завтрак, Кабуто поспешил на местный рынок в поисках чего-нибудь съестного, а так же слухов и новостей. В его работе шпиона информация никогда не была лишней, а лучшего места для ее добычи, чем скопление сплетников-торговцев, и не сыскать. Раскинувшиеся неподалеку от главной площади торговые ряды поражали воображение скудностью ассортимента. Большая часть мест пустовала, остальные же оккупировали сонные скучающие продавцы, на прилавках которых не обнаруживалось ничего, кроме кучек подгнивших овощей да тощей мелкой рыбешки, выловленной в ближайшей речке. Не чувствовалось здесь и традиционного для всех базаров людского оживления, только у соседнего лотка азартно торговалась с зеленщиком средних лет женщина, размахивая вялым пучком каких-то трав. Сделка не состоялась, и она, демонстративно плюнув на землю, стремительно развернулась и пошла прочь, взмахнув подолом некогда цветастой, выгоревшей юбки с аккуратной заплаткой у шва. Оказавшиеся поблизости и слышавшие ее перепалку люди сочувственно покачали головами, и на площади вновь воцарилась тишина, нарушаемая только шуршанием подгоняемых ветром обрывков бумаги и пучков бледной соломы, норовящих запутаться в ногах. Кабуто тихо вздохнул, рассматривая выставленные на продажу недозрелые зеленые яблоки – ничего лучше он тут не отыщет. - Сколько? – он указал на выглядевший наиболее спелым фрукт. - Пять рю штука.– Седой сморщенный торговец попытался улыбнуться, изображая радушие и приветливость. - Что-то дорого, – вскинул брови Якуши. - Куда дешевле-то! – развел руками старик. – Я и так цену снизил дальше некуда, да все равно не берут…откуда у наших-то деньги, здесь, поди, приезжих и не осталось, разве тут что продашь… - Я возьму эти три, - оборвал Кабуто поток чужих жалоб, протягивая деньги и ссыпая полученную на сдачу горсть медяков в карман. – Хм, небогато, я смотрю, вы живете. - Какое уж там! - приуныл торговец – после продажи товара он был не прочь поговорить. – Еле-еле концы с концами сводим. И никому до нас дела нет, мол, разбирайтесь, как хотите. Рассеянно слушая льющийся в уши поток красноречия, Якуши неожиданно почувствовал, как чья-то пронырливая рука осторожно скользнула к нему в карман, и крепко сжались ловкие пальцы, нащупывая звенящие там монетки. Он замер на месте, делая вид, что увлечен завязавшимся разговором – пусть грабитель поглубже заглотит приманку – а потом не глядя выбросил назад левую руку, хватая чье-то костлявое плечо. - Попался, – он покрепче перехватил вырывающегося воришку, оглядывая его с ног до головы. Им оказалась чумазая, закутанная в какие-то пыльные тряпки девочка-подросток с растрепанными, торчащими во все стороны нечесаными волосами ярко-малинового цвета и темными глазами. Она одарила поймавшего ее шиноби злобным взглядом, выворачиваясь из его захвата. - Тебе нужно оттачивать мастерство и не размениваться на мелочи. Поищи ты лучше, то могла бы обнаружить не жалкие медяки, а вот это, – свободной рукой Кабуто достал из другого, потайного, вшитого в подкладку кофты кармана увесистый мешок с деньгами, и девчонка обалдело вытаращилась на демонстрируемые ей богатства. - Ну, и как тебя зовут? – не то что бы ему было это важно – вопрос сорвался сам по давней привычке собирать данные о всех мало-мальски заинтересовавших его людях. - Не твое дело! – огрызнулась она, воровато озираясь по сторонам, но никто не спешил придти ей на помощь. - О, какая похвальная смелость, - усмехнулся Кабуто. – Но должен заметить, ты немного не в том положении, чтобы качать права. К малолетним преступникам закон суров так же, как и ко всем остальным, – он жестко впился в ее плечи как будто стальными пальцами. - Руки убери, белобрысый! – девчонка изловчилась и с размаху ударила его ногой в голень. «Орочимару-сама, я думаю, этот экземпляр может вам пригодиться», - короткий удар ребром по тонкой шее, и красноволосая тихо обмякла, опустившись на землю. Кабуто легко поднял ее, взвалив себе на плечи. Больше здесь делать нечего – пора в путь. - Орочимару-сама, - Кабуто чуть прищурился, силясь выхватить из полумрака силуэт Змеиного Саннина – в подземных лабораториях Отогакуре всегда не доставало света, - смею предположить, что ни у кого из новой партии нет совместимости с Печатью. На момент последней проверки все результаты были отрицательны. - Очередная неудача, да, Кабуто? – Орочимару даже не обернулся в сторону вошедшего, продолжая медленно переливать какую-то прозрачную жидкость из одной пробирки в другую – они смешивались с тихим шипением, и над стеклянной колбой вилась тонкая струйка дыма. – В таком случае не стоит тратить на них силы. Ты знаешь, что делать. - Как пожелаете, - невозмутимо поклонился Якуши, выходя за дверь. Казематы для лабораторных образцов находились уровнем ниже, в самой глубине расползшегося по толще земли каменными щупальцами монстра Деревни Звука. Решение, надо признать, выгодное – кому охота слушать ежечасные вопли и завывания размещенного под боком материала для исследований и опытов. Спрятанные за массивными звуконепроницаемыми дверями, они не потревожат ничей покой. Кабуто отстегнул от пояса связку ключей, отпирая тяжелый, визгливо заскрипевший засов, за ним еще один – пока все висевшие на створке замки не были отворены. Не лишняя предосторожность, особенно, если учесть, какие иногда твари рождались в этой каменной гробнице. В нос ударил едкий запах крови, грязи и еще чего-то остро-химического. Коридор насквозь пропитался им, затхлость въелась в сами стены и потолок – не отмыть, не выветрить. В камерах было тихо, насколько тихо вообще может становиться в таком месте: почти все заключенные спали, тревожно бормоча во сне, кто-то жалобно скулил, забившись в угол, кто-то вскрикивал, заходясь в мучительной агонии, переживая очередную трансформацию. Чья-то покрытая шелушащимися струпьями рука протянулась между прутьями заржавленной решетки, хватая за штанину проходившего мимо беловолосого шиноби, и он досадливо дернул ногой, стряхивая ее с себя. Все же стоило взять факел – в плывущем по коридору чернильном мраке с трудом различались собственные руки – тем, кто заперт здесь, свет уже ни к чему, а вот Кабуто он бы пригодился. Так, и которая из камер ему нужна – эта или следующая? Нет, вроде бы все-таки эта, хрипы и стоны в ней различались явственнее, чем в соседних, и постепенно привыкающие глаза выхватывали из тьмы шевелящийся на полу клубок дергающихся и вздрагивающих рук и ног. Не жильцы, подумал Якуши, рассматривая копошащиеся, умирающие тела. Время снова потрачено впустую, Проклятая Печать неимоверно сильна, лишь единицы способны принять ее дар, а десятки, сотни обречены безвестно сгинуть в застенках холодных темниц. Жертвы, возложенные к алтарю науки. Он повнимательнее вгляделся в одинаковые, искаженные болью лица: примерно половина узников уже умерла – они громоздились у дальней стены одной бесформенной кучей, чтобы не мешать живым. Но и те вскоре отправятся вслед за своими более удачливыми собратьями – ни одной положительной реакции на Печать не наблюдалось. - Что…что это такое? – отделившаяся от остальных фигура приникла к решетке, протягивая руки к тому, кто стоял по другую сторону. – Оно жжет…сжигает изнутри… – силы иссякли, и она упала на колени, продолжая отчаянно хвататься за ржавый склизкий металл. Инстинктивно отступивший на шаг Кабуто увидел длинные малиновые волосы, закрывающие лицо существа, и извилистые черные полоски, ломаными линиями проступающие на давно немытой коже. Та самая, пойманная в далекой деревушке девчонка. Удивительно, что она еще может говорить и понимать происходящее. Якуши присел перед ней на корточки: - Это сила. Сила в чистом виде. Хочешь получить больше? Девушка медленно подняла голову, и медик почувствовал на себе ее замученный, напитавшийся отчаянием взгляд. Кажется, он ошибся насчет бесполезности опыта, по крайней мере, один образец группы подает надежды и требует более тщательного изучения. В противном случае уничтожить ее вместе с остальными не составит труда. Он отпер решетку, заходя в тесную, забитую телами камеру, и, наклонившись, поднял девушку на руки. Ее голова безжизненно запрокинулась назад, подметая волосами пол. - Что ты делаешь? – с трудом прошептала она, искривляя губы в новой гримасе боли. Якуши не ответил, поудобнее пристраивая к плечу ее затылок. Он отнес девушку в лабораторию, не ту, что делил с Орочимару, ассистируя на проводимых Саннином опытах, а свою, личную. Не хватало еще, чтобы из-за оплошностей и недосмотра эксперимент провалился. - Может быть, на этот раз скажешь, как тебя зовут? – медик наклонился над лежащей на операционном столе девушкой, кладя ладонь на ее мокрый лоб – жар не спал, но она молодец, неплохо держится, и, возможно, даже выживет. - Та…таюя, - хрипло вырвались из горла звуки имени. - А ты стала сговорчивее, не так ли? – вспомнил Якуши первую неудачную попытку наладить контакт. – Печать ломает многих. - Что вы со мной сделали? – тело Таюи снова скрутило болезненной, выворачивающей суставы судорогой. «Она похожа на птицу,- подумалось отчего-то Кабуто,- усталую раненую птицу с перебитым крылом, что затравленно смотрит на подкрадывающегося охотника, безропотно принимая судьбу. Сломленная, всеми покинутая, но не теряющая остатков гордости. Зная о скорой кончине, она продолжала держаться с достоинством, не вымаливая избавления от страданий, как делали многие до нее». Это цепляло, почти так же как необычный цвет волос, заставляло присмотреться к ней получше – Орочимару необходимы сильные шиноби. - Я расскажу позже, – в руке медика возник наполненный раствором шприц. – А это немного облегчит трансформацию, – тонкая иголка уверенно воткнулась в голубоватую вену, и хотевшая что-то сказать девушка успокоено вытянулась на металлическом ложе. Большой серый валун, неприметно валяющийся на самом краю скрывающейся в лесной чаще поляны возле старых, склонивших над ней мохнатые ветви деревьев осторожно отдвинулся в сторону, являя под собой уходивший в черноту потайной лаз, и над поверхностью показалась седоволосая голова молодого парня в очках. Он подтянулся на руках, ловко выпрыгивая из секретной норы, из которой вслед за тем выбралась его спутница. - Ну, и зачем ты меня сюда притащил? – Таюя деловито скрестила на груди руки, крепко упираясь в землю широко расставленными босыми ступнями. - Тренироваться. – Коротко ответил Якуши, становясь в нескольких метрах напротив нее. – Покажи мне, на что способна. - С какой стати, Кабуто? – усмехнулась она. – Ты не тот противник, который мне интересен. С моими новыми возможностями я поищу кого-нибудь посильнее. Знала бы, так не перлась в эту даль. - Твоей самоуверенности нет границ, - делано изумился Кабуто. Его вовсе не прельщало проводить время с наглой и не по годам заносчивой девчонкой, но Орочимару-сама приказал испытать ее в бою. Как и ожидалось, Таюя вынесла проводимые Проклятой Печатью изменения, и Саннин возлагал на нее большие надежды. - Несколько дней назад ты чуть не плача умоляла меня сделать что-нибудь, умирая в лаборатории. С тех пор в тебе прибавилось спеси. - Заткнись! – огрызнулась она, но от внимания парня не укрылось как заметно порозовели щеки Таюи. Напоминание о пережитых слабостях для таких, как она, едва ли не самый большой стыд. - Ну-ну, спокойнее, Таю-тян, - он с притворным неодобрением покачал головой. - Пошел ты! Удар пришелся, что называется, не в бровь, а в глаз – возымевшие эффект провокации вконец взбесили и без того взрывную по характеру юную шиноби. Молниеносно сорвавшись с места, Таюя как следует двинула кулаком по челюсти нахально усмехающегося медика. - Эй, куда ты целишься? – раздался за спиной голос невредимого Якуши, и к ногам изумленной девушки упал короткий обрубок дерева – она и не уследила, когда он успел применить технику замещения. Новый замах, слишком широкий и неточный – она совсем не экономит движения – приходится в пустоту. Изящно проскользнувший в сантиметре от Таюи противник слегка толкнул ее в спину: - Снова мимо! Пока что Кабуто и не думал нападать, размяться, играя с этой неумехой, тоже забавно, он видел каждый неверный выпад, каждое неловкое движение, шестым чувством предугадывая следующее. Якуши мог бы сражаться с закрытыми глазами, по одним лишь звукам определяя передвижения оппонентки. Интересно, ее чему-нибудь обучали? Вряд ли. Деревня, в которой они встретились, не похожа на деревню ниндзя. Из всех талантов у Таюи разве что ловкость и изворотливость, без них никак в ее предыдущей профессии. В глазах мелькают злые искры, и кривится в бешенстве рот от того, что очередной удар не достигает цели. Бессмысленная потасовка делалась скучнее и скучнее, Кабуто занимался всем этим только по приказу хозяина. - Прекрати убегать, придурок! – заорала девушка после особо чувствительного тычка между лопаток. Она порядком выдохлась, устав ловить противника, и сердито поддергивала сползающий с плеча рукав не по размеру просторной и широкой рубахи. «Хочешь настоящего поединка?» - серым, сметающим все на своем пути вихрем Якуши налетел на растерянно заморгавшую Таюю. Не щадить: два отрывистых, резких удара – в живот и солнечное сплетение, и соперница отлетает в сторону, неумело прикрывая корпус руками. «Погоди, я не закончил»: Высокий прыжок в воздух, пока она силится подняться с песка. Кабуто с разворота припечатал Таюю к земле – в мягкой почве образовалась внушительная воронка. - Ты проиграла, - ответом ему был хлестнувший ненавистью взгляд ореховых глаз. Дура, во время боя концентрируйся на происходящих вокруг событиях, а не на эмоциях. - Пусти! – разгоряченная схваткой шиноби яростно выдиралась из сковавшего руки и ноги захвата, извиваясь всем телом. Длинные волосы окончательно растрепались и запутались, малиновыми прядями закрывая лицо и щекоча шею. Забавное зрелище – Кабуто даже захотелось помучить ее немного дольше, полученное поражение здорово поумерило пыл малолетней хамки. Не прогадал ли Орочимару-сама с выбором соратника? Конечно, Змеиный Саннин редко ошибается, но кто знает… - Ты бесполезна в контактном бое, – хладнокровно констатировал Якуши, поднимаясь и отряхивая от пыли испачканные колени. – В следующий раз попробуем дистанционный, советую как следует подготовиться. Третий подземный полигон в твоем распоряжении, оружие найдешь там же, – его обязательства на сегодня исполнены. Чуть приоткрыв тонкие губы, Таюя протяжно посмотрела из-под спадающей на лоб рваной челки вслед уходящему медику. Первоначальная злость постепенно испарялась, перетекая в накапливающуюся в груди огромным комом усталость. Вот черт, белобрысый уделал ее как пятилетку! Неужели она правда настолько слаба и беспомощна? Но в родном селении ее авторитет был существенно выше, кое-кто всерьез боялся красноволосую бестию, как называли девочку местные, промышляющую воровством и кражами и не стесняющуюся отправить в нокаут любого, кто покушался на ее права. «Уроды, - тоскливо подумала она, разминая затекшие запястья, - что с вас толку, если в итоге я ни на что негодна и абсолютно никто здесь». Обещавший силу Кабуто, наверное, обманул. Люди вообще много и часто врут, за недолгую жизнь Таюя сполна ощутила это на своей шкуре. А кроме Якуши ей пока не доводилось встретиться ни с кем, обитающим в подземной деревне. Сидящие в клетках жалкие неудачники, конечно, не в счет, а ведь всего неделю назад она причислялась к их количеству. Девушку передернуло от воспоминаний о мерзкой вонючей камере и не прекращающейся, сводящей с ума боли. Ей повезло остаться в живых, что ж, она с детства отличалась силой и выносливостью, что бы не болтал глупый медик. Другая бы на ее месте испытывала благодарность Кабуто – он спас ее. Таюя негодующе замотала головой. Вот еще! Если он и сделал это, то лишь из каких-то одному ему известных побуждений, человек не делает ничего задарма. Непонятно только, зачем все это нужно: зачем бесконечные эксперименты, зачем Печать, зачем убежище в лесу… Ей никто ничего не объясняет, превращая в пешку в чьей-то игре. Хотя по сравнению с прошлой жизнью хуже быть просто не может. В ней маячила растянувшаяся на годы вперед обреченная покорность обстоятельствам, подкрепляемая встреченной со всех сторон неприязнью. Потопить, растоптать, выкинуть на обочину как мешающийся под ногами камень. Таюя не винила – слабых не любят, слабых уничтожают, как заведшихся паразитов. Она и была таким паразитом на теле своей деревни, как объяснил однажды заезжий сановник, у которого она по неопытности пыталась спереть пару монет. Держа за предплечья вырывающуюся девочку, он с холодной улыбкой рассказывал о ее месте в этом мире – низшее существо, паразит. С тех пор она люто, до животного отвращения ненавидела насекомых. Мельтешащие у ног букашки вытягивали из сердца в очередной раз задаваемый себе безнадежный вопрос: «А отличаюсь ли я от них?» Замкнутый круг не разорвать, он вновь и вновь срастался разломанными частями, замыкая внутри ищущую не существующий выход девушку. Не попади она в Отогакуре, ловушка захлопнулась бы окончательно. Так не упускать же подкинутый судьбой шанс. Таюя мрачно улыбнулась – хватит рассиживаться, пора браться за тренировки, она не намерена проигрывать Якуши. - Собирайся, - Кабуто по обыкновению без стука зашел в комнату Таюи. - Куда? Тренироваться? – она недовольно посмотрела на медика, тем не менее проигнорировав вторжение на свою территорию. После Орочимару Якуши был здесь самым главным, а девушка находилась не в том положении, чтобы диктовать условия. Спарринги проходили ежедневно. Многочасовые изнуряющие бои, после них на руках и ногах зачастую не оставалось живого места – Кабуто не щадил и не делал скидку на неопытность, причиняя серьезные повреждения, и тем не менее это давало результат. У доведенной до бешенства неудачами Таюи открывалось второе дыхание, блокируя хитрые выпады и подсечки оппонента, она думала о том, как однажды превзойдет язвительно ухмыляющегося при каждом ее промахе Кабуто и докажет, чего стоят ее способности. В такие моменты ей даже удавалось нанести ему пару-другую ударов, и с каждым днем их количество увеличивалось. Таюя училась быстро. Она действительно чувствовала себя увереннее в бою на дальние дистанции, выбрав основным оружием флейту, и призывая извлекаемыми из нее звуками демонов. Символично для шиноби Деревни Звука. - Нет. – Якуши покачал головой. – У нас миссия по приказу Орочимару-сама. Он считает, что ты достаточно овладела необходимыми навыками для выполнения заданий. Я буду сопровождать тебя, – он достал из-за спины какой-то сверток. – А это тебе. - Что это? – подозрительно поинтересовалась девушка. Ей никогда ничего не давали просто так, а уж о подарках и речи не шло. - Одежда. Я купил ее для тебя, – пояснил парень. Таюя к тому моменту справилась с обвязывающей пакет веревкой и открыла его, извлекая на свет черные шорты, длинную рубаху бежевого цвета с высокими разрезами по бокам и шапку из мягкой ткани. - Мне не нужно. Я не возьму. – Она протянула ворох одежды обратно. - Твои тряпки вот-вот рассыпятся, а запасного, как я смотрю, нет. На миссии будет некогда заниматься такими мелочами. Старые рваные штаны и кофта служили Таюе не первый год – больше занятой добыванием средств к существованию девочке было недосуг приобретать что-то взамен. А после спаррингов с Якуши и другими противниками одежда изорвалась окончательно. Но принимать что-либо от этого человека как-то…унизительно? - Я не возьму! – повысила голос шиноби. - Как хочешь. – Кабуто пожал плечами, направляясь к двери. – Но одетую на тебя рвань все равно придется сжечь. Тот, кто служит Орочимару-сама, не должен ходить в подобном убожестве. Он шагнул в коридор, услышав за спиной натянутое: - С-спасибо. - Жду тебя у выхода, когда закончишь, - Якуши не обратил внимания на благодарность. «Чертов белобрысый! – Таюя яростно стягивала с себя старое облачение. – Кто его вообще просил!» Она не знала, что так раздражало ее, но с чего вдруг Якуши принимать участие в чужих проблемах? Не похоже, что его волнует что-то, кроме преданности делу и хозяину. От него проще получить кунай в спину – он с легкостью жертвовал теми, кто стоял на пути. Переодевшись, шиноби завертелась на месте, силясь оглядеть платье со всех сторон, – зеркало в комнате не предусматривалось. Надо же – и с размером угадал, все пришлось как раз впору. Может быть, ему приказал Орочимару? Ладно, не думать об этом, впереди первая настоящая миссия, надо выполнить ее как следует! Змеиный Саннин не зря поставил Таюю в напарники к Кабуто. За внешней вспыльчивостью и несогласием слушать кого-либо, кроме себя, у девушки обнаружился неожиданно цепкий и ясный ум и аналитические способности. С ней ничего не стоило составить план для захвата того или иного противника, рассчитать, где установить замаскированную ловушку или тактику нападения. Относящийся с долей неуважения к тупой грубой силе Якуши не мог не признать ценность советов девушки и умения видеть неординарные решения в стандартных, давно изученных ситуациях. Конечно, ей еще не хватало опыта и практики, но при должном терпении этот недостаток устраним. Сложнее с терпением: временами Таюя срывалась, будто назло Кабуто делая, что в голову взбредет. Не сказать, что его задевало самодурство юной шиноби, но проваливать задание по причине глупого, ребяческого эгоизма он не желал. Тогда они часто ругались, вернее, ругалась она, матеря «белобрысого придурка» всеми известными словами, а тот упорно гнул свое, не слыша воплей над ухом. Все же в составлении стратегий ему не находилось равных. Срабатываясь с человеком, начинаешь поневоле меняться, притираясь друг к другу, сглаживая острые углы в общении – иначе вынужденное сотрудничество превращается в пытку. И если Кабуто не собирался становиться другим в угоду нахальству красноволосой (он «нянчился» с девчонкой лишь по требованию Орочимару, хотевшего поскорее сделать из нее профессионального ниндзя), то она понемногу умеряла излишнюю строптивость, учась прислушиваться не только к своему мнению, учась доверять. Неосознанно медик ощущал это, глядя, как без колебаний бросалась Таюя в схватку, зная – в их плане нет слабых мест, они выиграют во что бы то ни стало. Как-то раз Кабуто даже довелось спасти ее: самонадеянная амбициозность завела девушку в ловушку со взрывными печатями. Бабахнуло так, что подчистую выгорела вся трава, а на месте разрушений тихо тлели обугленные стволы. Парень в последний момент выхватил из опасной зоны напарницу, а с опаленной огнем руки еще несколько дней слезала кожа. Он и не понял, почему кинулся на выручку – он скорее бы позволил пострадать другому, чем без должной причины рисковать жизнью. Все получилось инстинктивно, за долю секунды не успеваешь задуматься о рациональности действий, отталкивая в сторону замешкавшуюся девчонку с недоуменным взглядом. Вопреки предположениям Таюя вела себя тише обычного, выслушивая наполненные острым сарказмом комментарии о никчемности и не умении видеть дальше собственного носа, и только напряженно кусала губы, получая заслуженную отповедь. Миссии, которые они выполняли, в большинстве сводились к поиску и захвату – Змеиному Саннину вечно не хватало материала для проводимых экспериментов. Кто-то соглашался присоединиться добровольно, прельстившись обещаниями получить сверх-способности, люди на редкость тщеславны. Но в основном их приходилось притаскивать силой. Кабуто не без любопытства ждал подвернувшегося случая объяснить Таюе смысл их работы – когда-то она тоже ничем не отличалась от этих запуганных, не понимающих, что происходит, людей. Девушка не жалела – кого заботит расходный материал – примерно так звучали ее слова, позволившие медику проникнуться к напарнице долей уважения, почти симпатии. Ответ, достойный последовательницы Орочимару-сама, не обременяющей себя рассуждениями о морали, но исполняющей отданные хозяином распоряжения. Сжиться с деревней, проникнуться превозносимыми ею идеалами не составило труда, в сердце Таюи не обнаружилось места для сочувствия и сострадания к пленникам. В работе не до личных чувств или привязанностей, шиноби, сражаются во благо селения. Люди – десятки лиц – мелькали нескончаемой вереницей, не откладываясь в памяти. Удел слабых подчиняться, борись, карабкайся наверх и, если повезет, получишь свою награду, как получила она. Их становилось все больше – счастливчиков, принявших Печать, и оказавшихся при этом выносливее других, на кого Змеиным Саннином возлагались большие надежды. И хотя выбор напарников теперь значительно увеличился, Кабуто то ли по старой памяти, то ли по привычке выбирал Таюю, с ней было проще, удобнее, надежнее… Проверенный шиноби не заменяется в два счета на нового. И Якуши старательно прятал родившуюся в уголках губ усмешку, невозмутимо поправляя очки, глядя, как возвращающаяся из похода девушка сопровождает нового кандидата на место в рядах ниндзя Звука. - Эй, пошевеливайся, жирнозадый! – рявкнула она, пнув его коленом. - Джиробу меня зовут, Джиробу…ну сколько раз тебе говорить, - меланхолично отозвался крупный высокий парень, поневоле ускоряя шаг. Джиробу занял последнее место в элитной группе шиноби, названной Пятеркой Звука, а Кабуто окончательно вернулся к прежним обязанностям, не связанный более с подчиняющимся напрямую Орочимару отрядом. Тонкая, нежная мелодия невесомо струилась из-под пальцев, медленно затихая в теплом вечере, аккорд за аккордом, нота за нотой превращаясь в мотив без слов. Пальцы быстро скользят по хрупкому дереву, веки полузакрыты, и кажется, что исполнительница спит, слившаяся, ставшая своей музыкой. Ни одного лишнего, неправильного звучания в сыгранной множество раз песне, ошибиться все равно, что умереть, потому что сейчас она живет только музыкой. То ускоряясь, то замирая, взлетами и падениями трепещет инструмент, роняя в прозрачный воздух рождающиеся в чьей-то душе звуки, сплетающиеся в симфонию. Губы в последний раз приникли к флейте, сыграв финал, и Таюя удовлетворенно вздохнула, положив ее возле себя. Самая первая и самая любимая мелодия навевала воспоминания. - Не знал, что ты умеешь использовать ее не как оружие, - Кабуто окликнул девушку только, когда она закончила. Он осторожно оперся на камень, где сидела, поджав под себя ноги, шиноби, подняв голову к синему, но уже подернутому розовым небу. Непостижимая, выхваченная из окружавшего их мрака, слишком живая для тьмы, в которую погрузилась, слишком яркая, слепящая до боли глаза. Якуши помотал головой – что за мысли его посетили? Или он до сих пор под впечатлением от услышанной игры… - В моем детстве было мало приятных вещей. – Таюя повела плечом, как будто стесняясь произносимых откровений. – Я не помню родителей, наверное, они умерли очень рано. А у деревенских и без того хватало дел, чтобы присматривать за чужим ребенком. Но особенно мне запомнилась флейта: какой-то человек играл на ней, и я сидела рядом, удивляясь, как получается извлекать такие красивые звуки из неприметной деревяшки. И почему-то захотелось повторить, сделать эту музыку своей. Одна из немногих вещей, купленных девочкой на честно заработанные деньги, а не украденная, просуществовала много лет, не потерянная, не сломанная, донесенная хозяйкой до последнего пристанища. Своеобразная связь с прошлым и залог того, что можно вернуться, начать сначала, как не раз начинала она заново неверную мелодию флейты. - У тебя неплохо получилось, – заметил Кабуто, искоса глядя на Таюю – музыка преобразила ее, сделала мягче, размеренней. – Училась где-то? - Нет… - она улыбнулась странноватой, по-детски смущенной улыбкой. – Просто слушала других. То, что я сейчас исполнила, оно напоминает о… - девушка не договорила, снова приложив к губам инструмент и повторив вступление. – Понимаешь, о чем я? Он понимал. Слова оказались бы лишними, разрушая едва зародившуюся гармонию чувств. Они похожи - дети войн и революций, вырванные, лишенные детства, отнятого чьей-то жаждой власти, наживы, стремлением подчинять. Что видела в жизни девочка из несчастного, заброшенного селения, что видел мальчик, подобранный оказавшейся рядом командой шиноби. Судьба сводит не случайно. Для уверившихся в своей индивидуальности нет лучшего способа отвлечься от нее, чем повстречать кого-то с еще одной печальной историей. Его вела цель, и постепенно уходили в небытие прежние неудачи, стершимися, оплывшими образами опускаясь на дно памяти, оборачиваясь предательствами во имя преданности. Вера в свою правду вознаградилась участием в великом замысле Орочимару, из-за него он отрекся от прошлого, получив гораздо больше, чем отдал. А Таюя? Кто стал таким человеком для нее и есть ли он вообще, или от одиночества не вылечиться так скоро? И смутно хотелось заполнить пустоту в чужом сердце, не дать повторить уже пройденных ошибок. Словно уловив мысли Кабуто, она резко оборвала игру и другим, будничным тоном поинтересовалась: - Ты что-то хотел? Властно, почти сурово сжаты губы, и на дне глаз затаилась скрытая враждебная настороженность – она уже укоряет себя за прорвавшиеся эмоции. - Да. Орочимару-сама готовит для вас миссию, выступаете утром на рассвете. – Якуши вынул из-за пазухи небольшой конверт. – Здесь информация об Учихе Саске, вы должны доставить его сюда. Предупреждаю – парень не так прост, как кажется, и для своих лет владеет большим количеством техник. - Не беспокойся, - она перелистнула страницы, - он никуда не денется. - Орочимару-сама рассчитывает на вас, - напомнил Якуши. Около спуска в подземную галерею он обернулся назад: погрузившаяся в чтение документов Таюя застыла на шершавом, прогретом камне подобно малиновой ящерице, вбирая в себя свет, в складках одежды залегли легкие лиловые тени, на волосах вспыхивали алые отсветы, лучисто искрясь на солнце. Никаких полутонов, только контрасты, противоречиями складывающиеся в единое целое, грань между ними едва заметна – смести ее, и все разрушится, не удержавшись в равновесии. Черт – Кабуто одернул себя – опять он забывается, размышляя о лишнем, а впереди много работы. Таюя оглянулась, чувствуя на себе изучающий взгляд, но вокруг не было ни души. Наверное, почудилось… Бывший напарник затронул что-то личное, надежно прятавшееся под искусственно выращенной броней, оберегаемое от лжи и ненависти равнодушного мира. Они обмолвились едва ли парой фраз, но в несказанном иногда больше правды, чем в бесконечных речах. И почему-то совсем не больно вспоминать о прошлом, вороша в памяти заброшенные воспоминания. Пятерка Звука погибла на обратном пути из Скрытого Листа – объединившие усилия Коноха и Суна не позволили уйти ни одному из них. Кимимару, Джиробу, Кидомару, Сакон и Таюя – пятеро лучших не оправдали звания. Кабуто нашел каждого, по мельчайшим зацепкам восстанавливая картину схваток: у этого перебиты каналы чакры, другому раздробили кости. Нелепые ошибки совершались одна за одной, отнимая жизни шиноби Звука. Последней он обнаружил Таюю – распластанное на земле тело, и сжавшиеся, так и не выпустившие флейту пальцы. Она проиграла как и остальные – проигравший не достоин служить Орочимару-сама, нужно просто избавиться от напоминания о неудаче, и все-таки, все-таки… Приземистый каменный проем зиял чернотой, вычерчивая в скрывающейся глубине неподвижный силуэт. Змеиный Саннин ждал. Через несколько часов, через день – неважно, но последний потомок гениального клана придет, ведомый зовом мести. Он порядочно сопротивлялся, и тем занимательнее было наблюдать за идущей в сердце мальчишки внутренней борьбой. Стремление достигнуть цели одержало верх. Похвально, мудрый выбор для будущего тела Орочимару. Оплаченная за его обретение цена не волновала мужчину – жизни тех пятерых не идут ни в какое сравнение с Учихой Саске, он отдал бы за него гораздо больше. Безжизненно висящие по бокам, иссохшие руки пронзила боль, и Саннин скривился, проглатывая стон. Скорее, скорее, сменить разрушающуюся оболочку. На границе леса что-то блеснуло, задетое ярким солнечным лучом, и Орочимару пригляделся получше – протектор. Кабуто шагал прямо ко входу в убежище, неся на руках труп девушки. Малиновые волосы не скрывали бледного, обескровленного смертью лица, голова чуть покачивалась в такт шагам. - Орочимару-сама, - Якуши поравнялся с хозяином, - вы позволите? Я бы хотел похоронить ее. - Конечно, нет, Кабуто. – хриплый голос эхом прокатился по стенам. – Тело ниндзя – бесценный источник секретов. Отнеси ее в мою лабораторию. Ты будешь ассистировать при вскрытии. «А я не позволю привязываться. Слуга подчиняется только одному хозяину», - сощурились змеиные глаза.