аттракционы и первый снег

Сейчас только конец ноября, но температура уже близится к нулю градусам. На улице прохладно и свежо, голые руки на удивление быстро замерзают, когда легко поддувает северный ветер, дыхание показывается в воздухе большими жидкими клубами пара, пока ещё полупрозрачными, еле заметными. Днём облака затягивают небо, а солнце всё скорее старается скрываться за горизонтом, оставляя город под тёмным, непросветным куполом. К вечеру же сильнее холодает. Прохожие укутывают носы в шарфы, надевают большие тёплые куртки, чтобы не замерзнуть. Уличные украшения развешены в преддверии скорого праздника между высоко поднимающимися зданиями города, а на деревьях в парках сетью маленькие лампочки запутались среди листвы. Частые уличные фонари отражаются жёлтым светом от влажного асфальта под ногами только вышедших из метро городских жителей. Два парня в потоке людей поднимаются по, на вид скользкой, лестнице из подземного коридора, скоро останавливаясь, когда ноги ступают уже на уровень земли. — А теперь пришло время сюрприза! Закрой глаза, а я прикрою тебе уши, — говорит Хёнджин удивлённому Чонину, стоящему напротив него, — мы скоро дойдём, я обещаю. Ян немного задумался, последний раз приняв мягкий и тёплый взгляд старшего, закрыл глаза охладевшими за пару минут на холоде пальцами и поддался Хвану. Хёнджин медленно вёл сомневающегося и немного взволнованного юношу, смотря под ноги, чтобы они не споткнулись на неровно положенной или от старости потрескавшейся каменной плитке. Их путь действительно был не особо долгим, но какое-то расстояние всё же нужно было пройти, чтобы только увидеть то самое местечко где-то за невысокой калиткой парка на выходе. Чонин сильно жмурил глаза в нежелании портить себе подготовленный сюрприз, отчего выглядел как маленький ребёнок, что впервые шёл к воротам Диснейлэнда с родителями. Милашка. На оживлённой улице много детей, что идут им навстречу с громкими криками и смехом, сахарной ватой в руках и светящимися, счастливыми выражениями лиц, пока их родители рядом выслушивают их невероятный рассказ о высоких горках, каруселях и комнатах страха. Хван посматривает на выражение ничего не осознающего Чонина и на его лице тут же расцветает улыбка. Видя в нём эту маленькую, нарастающую радость, что в небольшом волнении отражается на его губах и бровях, которые сложно заметить остальным прохожим в тени закрывающих его лицо ладоней. Губы Яна немного поджаты, а брови нахмурены в попытках предугадать, куда они всё-таки идут, только изучая землю под ногами сквозь тонкую подошву обуви, что не была предусмотрена для сегодняшней холодной погоды. Чонин уже давно мечтал о свободных выходных, чтобы выдалась возможность наконец выйти в город без чувства тревоги из-за учёбы или работы. Его график был заполнен домашками, курсовой, а так же подготовкой к скорой сессии. Совмещая это со своей подработкой в маленькой кафешке неподалёку от дома, время катастрофически не хватало. Яну хотелось кинуть все дела и, как в детстве, пойти на аттракционы, забыв о сдачах, работе и преподах, что закидывали его новыми и новыми заданиями. Однако он уже давно бросил эту идею невероятного побега от реальности, захлёбываясь в работе и стрессе. Хвану всегда было грустно наблюдать за разочарованными глазами парня, что не мог исполнить своей желанной мечты уже какой месяц. Каждый раз, слыша расстроенные вздохи младшего при просмотре последних объявлений о любимых развлечениях, сердце Хёнджина сжималось, хотелось взять Яна за руку и, как маленького ребёнка, повести на эти глупые аттракционы, позабыв обо всех обязанностях и делах. Впрочем, это и есть причина, почему поздним холодным вечером два парня идут к большим светящимся воротам огромного нового мира веселья и развлечений. Их ноги всё ближе и ближе подступали к выходу из парка, откуда открывался невероятный вид на большой комплекс перевозных аттракционов. Большие катапульты, маленькие карусели, лавки с вкусной едой и остальные, будто праздничные украшения, развлечения светились ярким светом в вечерней темноте, привлекая к себе всё внимание. — Можешь открывать глаза, — Хван отпустил голову Чонина и, приблизившись, прошептал у самой шеи. Ян мгновенно оторвал ладони от лица. Его, ещё не привыкшим к яркому свету, глазам предстал вид на огромный, невероятный парк аттракционов, что ослеплял своими вывесками и яркими лампами. Взгляд бегал по всему, что было перед ним, — по толпе людей, по крышам маленьких лавок, по высоким аттракционам, по ярким софитам и большим столбам света, что хорошо виднелись в плотном дыме от рядом стоящей дым-машины. Хёнджин тихо хихикает со стороны. Его забавляет вид парня: раскрытый рот и маленькие клубки пара из красного носа; большие глаза, в которых отражаются лампочки, словно звёзды; поднятые брови и неряшливо падающие пряди на лоб. Всё это прекрасно. Внутри, где-то в груди взволнованное, быстро бегущее сердце успокаивается, разливаясь теплом в теле и на щеках, и всё забывается, будто только они вдвоём остались на этой планете в спокойствии. Его глаза расплываются в форму полумесяцев, а губы глупой улыбкой застывают на лице. Какой же он влюблённый. Младший резко хватает Хвана за руку, тянет быстрее идти с ним к ожидающему их парку аттракционов. Он повернул голову и кивком указал направление в сторону парка, мельком лишь показывает своё счастливое, радостное лицо. Хёнджину нравилась такая реакция Яна, ему не нужны были слова и речи, — достаточно видеть его широкую улыбку, розоватые щёки и глаза полные звёзд, чтобы понять, насколько младший счастлив сейчас. Чонин быстрым шагом приводит их к самому входу, пока Хван пытается догонять его внезапную спешку. «‎Парк никуда не уедет без тебя,» — тихо себе под нос проговорил Хёнджин, улыбаясь только сильнее. Стоя перед большими аттракционами, что часто взмывают в небо, слышен смех и крики детей, разговоры продавцов сладкой ваты и вафель с клиентами, просто звуки суеты толпы. Проходят люди с мягкими игрушками в руках, стаканами горячего чая или шоколада. Пёстрые вывески киосков виднеются сквозь однотонные куртки посетителей, а изредка и вагонетки с людьми, что ощущают на себе невесомость свободного падения на аттракционах, проскальзывают вдалеке. Проходя в глубь этого "праздника" слышны выстрелы в тире и бубнёж разговоров за столиками у палаток с едой, как и появляются люди, одетые в клоунов, что развлекают маленьких детей поделками из длинных шариков. Глаза разбегаются от больших ярких ламп и баннеров, красивых гирлянд над головой, а звуки вокруг отвлекают от всех мыслей. Хван приостанавливает Чонина, подходя немного ближе, чтобы не пытаться перекрикивать шум вокруг них, указывая на киоск с билетами на горки. – Ты работал усердно последние несколько месяцев без выходных, а так как сегодня твой выходной и первый свободный от дел вечер, выбирай любые горки, какие только захочешь, – я куплю тебе билет, – Хван смотрел прямо в глаза изумлённому парню напротив, – я хочу, чтобы ты наконец смог отдохнуть, без труда и обязательств, хотя бы один вечер. Глаза Чонина заблестели снова, услышав эти слова, он снова пожал губы и виновато опустил голову, пытаясь не показывать своего выражения. Его отвлекли весёлые крики с одного из аттракционов, на который он сразу указал пальцем. – Пошли на него! Я хочу на него! – повернувшись обратно к лицу Хвана, тот сказал. Старший поспешил в очередь за билетами на рядом стоящий аттракцион, что представлял из себя большую катушку, крутящую людей на большой высоте по кругу. Хоть и Хван не был фанатом высоты, ему нравилось бросать такой вызов своему желудку. Но ещё больше он хотел, чтобы эти аттракционы нравились Чонину. Купив билеты он снова подошёл и под локоть повёл Яна к разноцветной машине. Их посадили рядом друг с другом, и, обменявшись клятвами о вечной памяти, всё веселье началось. Их крутило и поднимало на высоту пятого этажа, а крики были слышны всему району. Однако, насколько страшно им бы не казалось, смех и радость всё равно ощущалась куда сильнее. После окончания движения они кое-как слезли с сидений и, вдвоём пытаясь отдышаться и вытереть проявившиеся слёзы с лица, доковыляли до ближайшей скамеечки, что по хорошему стечению обстоятельств была пуста. – Я думал, я там и откинусь сразу! – говорил Хёнджин, ослабляя шарф, освобождает своё горячее горло и плюхается на скамейку, откидываясь на спинку всем весом. – Ещё чуть-чуть, и я бы голос сорвал! – продолжал Ян, затем смеясь, видя немного побледневшее лицо Хвана, – Хён, всё же хорошо? Наверно на этот раз нужно выбрать что-то менее экстремальное, чтобы передохнуть. Какие тут ещё аттракционы есть? – Из спокойных тут были картинг и карусель «‎Лебединое озеро»: знаешь, такое, маленькие лодочки как лебеди по кругу плывут то вверх, то вниз; немного укачивает, но катаешься медленно. «Для детей с родителями» одним словом, — Хёнджин, немного проморгавшись, сказал. Его голову всё ещё немного кружило, а дыхание потихоньку возвращалось в норму. — Не, не будем у детей счастье отбирать. Пойдём на картинг, я буду в тебя врезаться на машине, — со злобной улыбкой проговорил младший, показывая свой хитрый лисий взгляд Хвану, и быстро вскочил с места. Старший расплылся в улыбке и запрокинул голову назад. Заметив, как быстро Чонин начал отдаляться, не упустил возможности поязвить. — Смотри, как бы тебе взрослого на второе сидение не посадили! — в спину Яну шутил Хёнджин, медленно и аккуратно вставая с удобной скамейки на пока ещё немного движущуюся в его глазах землю. Медленным шагом он поплёлся обратно к киоску с билетами, пытаясь в толпе найти весёлого, кружащегося лиса с широкой улыбкой, однако попытки его были тщетны. Чонин уже успел потеряться среди людей, а человеческий поток привёл его к коробочке с маленькими машинками на проводах из потолка, у которой он и остановился в ожидании старшего. Хван, походя к этому "картингу", ориентировался на маленького человечка, что махал ему своими большими рукавами пуховика. Он, как регулировщик движения на взлётной полосе, руками указывал по сторонам, перебегал немного с места на место, а, когда Хван начал приближаться, и вовсе стал усерднее жестикулировать, чуть не улетая от собственных движений в стороны. Старший, подойдя к нему, потрепал по волосам Яна, пока тот, смеясь, старался быстрее перехватить чужую руку с головы. Хёнджин перевёл его внимание на два билета в другой его руке и, убрав от волос ладонь, указал на машинки пальцем. Лицо Чонина снова приобрело светящийся вид, довольная улыбка расплылась, а глаза счастливо прикрылись. Вскоре они сели по машинкам и, как и было прежде предначертано, специально врезались друг в друга на каждом повороте и выезде. Их машинки создавали много аварийных ситуаций и сталкивались, что каждый из них сопровождал усиленными звуковыми эффектами в стиле "быдыщ" или "па-бам". Гул и гам стоял, пока эти двое находились на арене, будто бы пытаясь набрать очки столкновениями. Их смех отражался от потолка, заполнял всё маленькое пространство. Две яркие улыбки светились под тёмной крышей маленькой сцены картинга, звук тока, что двигал эти машинки, как маленькие молнии, громко слышался внутри помимо смеха. Их неаккуратное вождение и непонятное притяжение двух машинок друг к другу отвечало на все вопросы Яна и Хвана: «‎Почему никто из нас ещё не сдает на права?» После окончания времени в картинге они вышли на маленькую площадь посередине парка, чтобы вновь оглянуться и выбрать новое развлечение. Их выбор пал на комнату страха, что взбодрила их нервишки, оставив без голоса на ближайшие два дня от криков. Чонин вцепился в руку Хвана, как только вагонетка со скрипом начала движение. Хоть Хёнджину тоже было страшно, второй рукой он поглаживал плечо Яна, свернувшегося к его груди. Скоро показался свет, но предшествующие звуки бензопилы всё ещё отдавались в ушах. Чонин сильно жмурил глаза от страха, но как только показался свет он начал смеяться над собой, громко завывая о своей глупости. Хван лишь хихикнул, не придавая значения тому, что кричал ещё до появления этой бензопилы, а её звук от громкого крика и шока перекричал и даже не услышал. После утомительной игры в аварии и в жертв кровавого маньяка из живота Чонина послышался долгий гул, что вызвал на лице обоих сначала удивление, а затем и лёгкий смешок. Вдруг Хёнджин предложил им взять вафли, оставив Чонина у одной из лавок выбирать себе самые вкусные, сам отлучившись ненадолго. Проходя по узким проходам сквозь толпу незнакомцев, он заметил маленькую палатку с тиром, из-под крыши которой виднелся миловидный плюшевый лис, одетый в маленький свободный ему свитер, что еле прикрывал ему туловище; на шейке его висел полосатый шарфик. Хёнджин ухмыльнулся, приметив его. Хван хотел, чтобы Ян навсегда смог запомнить этот день, но он не знал, что бы могло напомнить ему о сегодняшнем вечере так, чтобы понял это воспоминание лишь сам Чонин. Тот плюшевый лис всё попадался на глаза, пока старший оглядывал все лавки вокруг. Осмотревшись, он направился к той самой маленькой лавочке на окраине. К его счастью, ажиотажа на маленького лисёнка в шарфике у публики не наблюдалось, а миловидная бабушка, что стояла у прилавка, лишь с улыбкой поприветствовала парня, который намеревался выбить игрушку любой ценой. Хван знал пару трюков, как быстрее сбить все банки в тире, поэтому совсем скоро смог заполучить того игрушечного лиса. Вблизи его мордочка казалась даже милее, а глаза с носиком кого-то точно напоминали. Поблагодарив хозяйку тира, парень быстро направился обратно к Яну. Он осторожно подбирался к палатке с вафлями снова, пытаясь не попасть на глаза младшего преждевременно. Чонин всё так же задумчиво стоял у прилавка, рассматривая меню, не зная, что ему выбрать. Вдруг сзади тяжёлая голова упала ему на плечо, совсем немного испугав. Боковым зрением Ян увидел знакомую светло-русую голову с короткой челкой и осматривающий его удивлённое лицо взгляд, сразу выдохнув. Его щёки совсем чуть-чуть порозовели снова. На этот раз не от холода. — Как там с выбором? Уже придумал? — Хван с плеча спросил у младшего. — Я правда не знаю, – с довольно длинной паузой проговорил тот, — карамель или шоколад? – он спросил у говорящей головы. — Шоколад быстро застынет! Будешь по кусочкам его есть. Да и мне больше карамель нравится, будет грустно, если я не смогу у тебя подъедать! — он бубнил будто обидчиво. — Ах, ты! Почему бы нам не взять две разные вафли? Тебе одну в руку, мне одну в руку,— Чонин начал покусывать кончики пальцев в раздумьях. А рука Хвана сзади держит маленькую игрушку; он знает, что не сможет спрятать лисёнка, так чтобы не показать его преждевременно. — На самом деле я не очень хочу вафли! Думал только у тебя попробовать и решить, — Хван отнекивался, доставая кошелёк из кармана, — у меня тут много мелочи, считать нужно будет долго, так что ты иди на площадь посередине, я скоро приду! Отводя от приготовленной игрушки внимание Чонина, Хёнджин оплатил им вафли и двинулся к большой площади снова, где его уже ожидал Ян. Хван шёл парню навстречу, смотря как красиво на младшего падал свет от уличного фонаря, как разноцветные лампы подсвечивали его растрепанные лёгким ветром и комнатой страха волосы, как его красный нос и уши еле виднелись из-под прядей. Голова его была опущена на ноги, которыми он пинал брусчатку или маленькие камешки в ожидании старшего. Эта картина казалась Хёнджину невероятно милой, такой, которую хотелось бы запечатлеть на отдельном холсте в его картинной галерее воспоминаний. Чонин казался тем самым главным героем дорамы, что ожидал своей судьбы под единственным горящим фонарём в сюжете, пока Хван неспеша подкрадывался, наслаждаясь видом младшего. Ян заметил приближающегося Хёнджина и быстрее направился к нему навстречу. Он с благодарностью принял свою тарелку карамельных вафель, деревянной одноразовой вилочкой отделяя кусочек на пробу Хвану. Он протянул кусочек ко рту Хёнджина, что вот-вот хотел что-то сказать, но был отвлечён невероятно вкусным и сладким карамельным сиропом. Младший улыбнулся и начал сам медленно отщеплять куски вилкой, медленно пережёвывал каждый кусочек. Чонин выглядел и вправду как маленький ребёнок: стоя под фонарём, широко улыбался, пережёвывая свои вафельки; все его губы измазаны карамельным сиропом, который поблёскивал под тусклым освещением тусклых ламп и каким-то образом попал даже на нос и щёку. Хван лишь наблюдал за ним, за его смешными ребяческими действиями. На его лице расцвела действительно тёплая, добрая улыбка. Её ни с чем нельзя сравнить, кроме как ощущением тёплого жидкого шоколада, разливающегося по спине и телу. Хёнджин не мог перестать смотреть на Чонина, что так увлечённо радовался таким мелочам, как карамельные вафли. Вскоре трапеза была окончена, но Хван так и не сдвинулся со своего места. Ян наклонил голову в вопросе, легко приподнимая одну бровь, будто спрашивая «‎Что ты делаешь? Почему так стоишь?». Хёнджин лишь представлял реакцию младшего и начал хихикать, прикрывая лицо промёрзшим кулаком. — Я надеюсь, это будет будет тебе напоминать о сегодняшнем дне ещё долго, Чонини, — его голос немного дрожал, но на лице была искренняя улыбка в ожидании скорого счастья парня напротив. Ян округлил глаза, как только увидел маленького коричневато-рыжего лисёнка-игрушку в одежде. Его рот открылся и не хотел закрываться, отчего он прикрыл его ладошкой, однако глаза и брови всё ещё ярко показывали его эмоции. Хван подошёл поближе на полшага, чтобы отдать игрушку в руки Чонина, но тот вместо маленького лисёнка он накинулся на шею Хёнджина, обнимая его как можно крепче. Он зарывал шмыгающий нос в капюшоне старшего, иногда менял позицию и лбом прижимался к ключицам напротив, пока руки Хвана медленно выводили плавные, мягкие узоры, чтобы успокоить и придать уверенности. Руки Чонина сжимали в кулаках материал куртки Хвана, а неровное дыхание вперемешку со смешками и вздохами было слышно у самого уха Хёнджина. Старший немного отстранился, отодвинув плечи младшего чуть-чуть назад, поправил неряшливые пряди на лбу парня напротив, передавая игрушку в руки Чонина. Ян сразу обхватил лиса и только смотрел водяными глазами на Хвана, который бережно вытирал мокрые дорожки с его щёк. На лице Хёнджина расцвела улыбка, что заставляет немного подрагивающие губы Чонина тоже расползаться в кривую линию, отдалённо напоминающую улыбку, а взгляд машинально уходит вниз, стыдливо рассматривает пол и ботинки. Внезапно краем глаза вокруг их ног младший замечает маленькие белые точки, что пропадают, как только касаются земли. Они заинтересовывают его, и он поднимает голову, наблюдая как первые маленькие белые снежинки медленно спускаются на головы людей. Глаза парня раскрылись, в них отражалась каждая ледяная принцесса, кружащаяся в воздухе; его рот приоткрыт, будто он хочет их словить, а пар от дыхания понемногу становится всё более явным. Напротив него Хёнджин, что завороженно осматривает всё вокруг: танец снежинок, сгущение облаков и реакции остальных посетителей; он останавливает свой взгляд на лице Чонина. Его глаза — два больших зеркала, через них виден мир и желание, восторг и внимание. Некая-то неизвестность и меленькая неуверенность в себе были там тоже, но не могли посоревноваться своим превалированием. Старший улыбается. Хван аккуратно вытирает оставшуюся влагу с щеки Яна и легко целует, еле прикасаясь к мягкой коже губами. Его уши заливаются краской, а руки обнимают тело младшего, пока голова находит свое место на плече. — Я всегда хотел встретить с тобой первый снег. И я рад, что мы с тобой здесь и сейчас вместе. Я люблю тебя, Чонини, — он громко выдохнул, будто эти слова долго копились в его груди и наконец вырвались. Чонин сильнее прижал к себе будто бы хрустальное тело Хвана, закрыв сохнувшие на морозе глаза, медленно и тихо, почти шёпотом проговорил: — Хён, я люблю тебя... очень люблю, — он снова шмыгнул, — только, пожалуйста, не уходи. Давай постоим так подольше. Я так не хочу, чтобы это заканчивалось. Хван спрятал холодный нос в шарфе Чонина, пока маленькие снежинки застревали в непокрытых волосах обоих и виднелись маленькими крупицами на одежде. — В следующем году... Давай и в следующем году встретим первый снег вместе...