Я поднимусь

      Война пришла в наш тихий и холодный край так же неожиданно, как оттепель зимой. Нет, мы не наивно лелеяли надежду, что она обойдет нас стороной, и Кая остановят морозные земли, но мы не думали, что это произойдет так скоро.       Пограничный патруль, который не вернулся с утреннего осмотра территорий,       красноречиво дал нам понять, что они уже здесь. Как ни странно, никто из нас не испытал паники — мы сильные, мы справимся. Вожак хладнокровно дал указание воинам занять позиции, отдал распоряжение спрятать детей в лесу под защитой группы омег и бет. Они должны бежать в лес, если деревня не выстоит. Остальные будут сражаться и защищать поселение до последнего.       Наша деревня была первым рубежом морозных земель, поэтому мы подали сигнал нашим соседям, сигнал о том, что враг наступает. Мы никогда не воевали с северными братьями, жизнь в тяжелых условиях обязывала к сотрудничеству, но чужаков не жаловали. Только тех, кто по тем или иным причинам хотел присоединиться к местным кланам.       Я был в составе группы, которая защищала деревню. Нет, я не был самым сильным или умелым, я прекрасно осознавал, что у меня нет шансов в честной и прямой схватке с альфой, но главное слово здесь — честной. Меня с детства учили, если я слаб телом, я должен быть умнее, хитрее и проворнее противника. Я хорошо стрелял из лука, но в ближнем бою был мало эффективен, поэтому, как и другие омеги, занял позицию на дереве и должен был прикрывать своих соплеменников издалека, а если необходимо — спуститься и вступить в рукопашный бой.       Хоть и природа неприятно подшутила надо мной, когда я, парень, родился омегой, ни моя семья, ни мои соплеменники не посчитали это недостатком. Напротив, я был сильнее обычных женщин-омег, единственное, в чем я проигрывал им — не мог иметь детей. Но я рос как все, меня никогда не выделяли, я усердно работал на благо поселения, а сейчас готов был умереть. Умереть, защищая свою семью, — это честь.       В нас с детства воспитывали желание сражаться за свое, неважно кто ты: альфа, омега или бета. Жизнь здесь обязывала уметь постоять за себя, защитить тех, кто был тебе близок, и прокормить себя и других, если это необходимо. С детства работали все, и неважно, каков твой статус. Север не терпит слабаков, неженок и лентяев, он их ломает, окуная в реалии жизни без их желания с детства. Те, кто не мог выдержать суровых условий и нравов, покидали эти края в надежде найти более легкую и сытую жизнь. Благо, таких было мало: несмотря на тяготы, мы были сильны и свободны, и труд — это маленькая цена за то, что мы получали взамен.       И вот пришел конец нашей свободе — насильсвенный, грязный, пахнущий жженой плотью, потом и кровью. Они напали часом позже. Улицы нашей деревни наполнились кровавым месивом тел: альфы и беты нещадно убивали друг друга. Омег среди нападающих не было. Мы стреляли как обезумевшие, отточенные и смертельные движения убивали противников один за другим, но их было слишком много. Намного больше, чем необходимо для завоевания крошечных кланов морозных земель — видимо, во внешних землях ходят слухи о непокорных северных народах.       Мои пальцы стерлись в кровь от тетивы и стрел, пот стекал по лбу в глаза, я его стряхивал, и продолжал стрелять — не время жалеть себя. Враги все шли и шли нескончаемым потоком, я глубоко в душе понимал, нам не выстоять. Слишком уж их много. Взглянув на свой колчан, мое тело покрылось неприятными мурашками — у меня оставалось всего две стрелы. Я бросил взгляд на мой, уже, наверное, бывший дом и признал то, чего не хотел — у северных народов нет шансов. Я зажег стрелу и пустил ее вверх — сигнал омегам, которые прячут детей, что пора уходить в лес.       Все, последняя стрела. Скоро я встречу славную смерть вместе со своими сородичами, и, скорее всего, родителями. Отец был где-то там, в этом кровавом месиве, а мать, как и я, прикрывала с деревьев, но я понимал, что как только у нее кончатся стрелы, она, тоже прыгнет с дерева навстречу своей смерти.       Я осматривал побоище в поисках достойной цели для моей последней стрелы. Мой взгляд остановился на нем — высокий, сильный альфа, сразу видно — один из вожаков, он самозабвенно махал своим мечом. Движения были резкие, быстрые, смертельные — я даже залюбовался. Взяв себя в руки, я натянул тетиву с последней стрелой, нацелившись на него и собираясь унести его с собой в могилу. В последний момент он поднял голову и посмотрел прямо на меня, наши взгляды встретились. Его глаза красные как у демона обожгли меня своей ненавистью, я увидел, как его зрачки расширились, делая взор полностью черным. Я замешкался, и рука-предательница в последний момент дрогнула. Стрела полетела и попала ему в плечо.       Ну вот и все. Прыгая с ветки на ветку, я спускался вниз, чтобы сразиться в последний раз и с честью умереть. Не хочу выглядеть жалким перед старухой-смертью. Мы, северяне, верим, что твоя загробная жизнь зависит не от того, как ты жил, а как ты встретил свою смерть.       Я вытянул из ножен меч и бросился на альфу. Он недоуменно смотрел на меня, как-будто я делал что-то странное, и крикнул остальным: — Не мешать!       Альфы послушали и просто смотрели, как я пытаюсь убить их вожака. В том, что он был лидером отряда, я уже даже не сомневался. Он ловко уходил от моих ударов, несмотря на рану в плече. Сделав отвлекающий маневр, он внезапным движением ноги выбил мой меч. “Это конец” — подумал я, но сдаваться не стал. У меня не было какого-то четкого плана, зато была первобытная ярость и инстинкты, которым я решил довериться. Резким движением я запрыгнул на вожака и обхватил ногами за талию, обнимая руками шею. Наши лица оказались друг напротив друга. Судя по его удивленному лицу, он такого не ожидал, но в тоже время я почувствовал чужие руки, поддерживающие меня за бедра.       Я злобно улыбнулся — альфа даже на поле боя оставался похотливым животным. Конечно, я так не думал об альфах севера, они все прекрасно себя контролировали, и никто никогда не сделал бы того, чего не хотел омега. Нас училили владеть собой даже во время течек, умение держать себя в руках было одно их самых ценных качеств в клане. Альфы, беты, омеги — все непосильно трудились, чтобы держаться на плаву в суровых условиях севера, поэтому мы были равными друг другу — никто не хотел подмять, захватить, овладеть, взять. Но я слышал о внешних землях, там к омегам относились как к мебели, основное отличие в том, что мебель никто не трахает. Еще один из плюсов в копилку славной смерти на поле боя — лучше погибнуть свободным, чем жить рабом.       Одной рукой он зарылся в мои волосы на затылке, притягивая мою голову к своей, видимо, пытаясь поцеловать, это животное даже не подумало, что у меня были совсем другие планы.       Своей рукой я незаметно дотянулся до моей стрелы, которая все еще торчала из его плеча и резким движением надавил на нее, вгоняя глубже в его плоть. Лицо вожака исказила боль, смешанная с похотью, он инстинктивно пытался меня сбросить, но я крепко держался за него, с силой надавливая на стрелу, чтобы загнать ее еще глубже, и смеялся как сумасшедший. Заразительно и громко. Вот такая смерть мне по душе. Думаю, со стороны это выглядело великолепно: омега запрыгивает на альфу и пытается его убить. Но его люди почему-то не приближались, видимо, приказ этого альфы нарушить было нельзя даже для спасения его собственной жизни.       Альфа пришел в себя и остановил попытки меня скинуть, он просто спокойно стоял, убивая меня своими черными от ненависти глазами. На секунду замешкавшись от этого взгляда, я упустил момент, когда его руки подобрались к моей шее и крепко сжали ее. Я начал отчаянно хватать воздух ртом, но вскоре сдался, отправляясь, как я думал, по реке смерти к своим предкам. Перед тем, как все потемнело, я услышал низкий голос альфы: — Этого никому не трогать, он мой.