***
♫ It’s Been a Long, Long Time, Harry James
Он приснился ей ночью. Точно такой, каким она его запомнила. Одетый в военную форму, с медалями на груди, он широко улыбался и как будто что-то кричал, но Маргарет не удавалось расслышать ни слова сквозь внезапно налетевший порыв ветра. Она резко проснулась и несколько секунд смотрела в потолок, восстанавливая участившееся дыхание. За окном едва начало светать, но она не была уверена, что сможет уснуть. В последнее время сны всё чаще выдёргивали её из блаженного состояния покоя, при этом никогда не повторяясь. За одним исключением. Питер, о котором она не думала много лет, начал приходить во снах некоторое время назад. Было ли это связано с терзающим её всё сильнее чувством ностальгии, которое окутывало своими цепкими щупальцами и просачивалось глубоко внутрь, выворачивая наизнанку? На краю подсознания иногда мелькала мысль о том, что всему виной подкрадывающееся старческое слабоумие, заставляющее забывать, что она ела на завтрак, но подбрасывающее в пугающе ярких подробностях события полувековой давности. Ей вспомнилось вдруг, как когда-то каждое её утро начиналось с верховой прогулки. Только она, Питер и пустынное побережье, по кромке которого они могли мчать галопом, поднимая песок в воздух, а могли, замерев, бесконечно долго вглядываться в отражающую небо морскую гладь и молчать, крепко взявшись за руки. Маргарет больше не вскакивала по утрам, прогоняя прислугу, которая одевала её слишком неторопливо. Не вбегала с горящими глазами в конюшню, где её уже ждал Питер, ловким отработанным движением усаживавший её в седло (она могла и сама, но зачем?) и следовавший за ней, куда бы ей ни вздумалось направиться. И, главное, она больше не питала напрасных надежд на счастливое будущее. Продолжая пялиться в отливающий рассветным бледно-розовым цветом потолок, женщина изо всех сил постаралась выбросить навязчивое видение из головы. В попытке снова погрузиться в сон, она принялась вспоминать, какие мероприятия ей придётся почтить своим королевским присутствием на будущей неделе. Перечень был столь тоскливым, что уже на среде она снова заснула. Как водится, практически весь день ушёл у неё на подготовку к вечернему выходу. Принцесса пребывала в искреннем ожидании встречи с командой линкора, на борту которого провела одни из счастливейших недель своей жизни. Может быть, она даже встретит знакомые лица и сможет провести время за приятной беседой. Маргарет была согласна на обсуждение чего угодно, если это не касалось выхода Великобритании из европейской валютной системы, информацией о чём её на прошлой неделе усердно на протяжении двух часов снабжал Канцлер казначейства, с которым она имела несчастье сидеть за ужином. Распорядитель вечера, круглый и совершенно лысый, что делало его похожим на бильярдный шар, встретил её у входа в ресторан, принадлежавший сегодня им. После полагавшихся расшаркиваний Маргарет прошла в помещение, и ей показалось, что она шагнула в машину времени. Весь экипаж собрался здесь: молодые ребята, с которыми они с сестрой носились по палубе во время путешествия в Африку в 1947 году. Она пожимала им руки и с удивлением понимала, что прекрасно помнит каждое названное ей имя, несмотря на то, что минуло сорок пять лет. Высокие, поджарые, с военной выправкой, – хоть и постаревшие, они были узнаваемы. Заворожённо глядя на лица матросов и улыбаясь им, Маргарет не обращала внимание на то, как сопровождающий её распорядитель становился всё бледнее и всё чаще бросал обречённые взгляды в свою бумажку с фамилиями и званиями приглашённых по мере того, как она продвигалась вглубь. Наконец линия закончилась, и принцесса обнаружила себя смотрящей на человека в парадной униформе, который не стоял в общей толпе, а облокотился на барную стойку вдали от остальных и поражённо качал головой. Его губы беззвучно шевелились, и от того он становился ещё более точной копией самого себя из сегодняшнего сна принцессы. Маргарет беспокойно оглянулась в поисках распорядителя, который в теории мог бы что-то сделать. Однако мужчина испарился в неизвестном направлении, наверное, испугавшись того, чему собирался стать свидетелем. Поймав на себе её взгляд, Питер неловко улыбнулся. Маргарет поразилась тому, насколько его лицо не претерпело изменений за те… да, тридцать семь лет, что они не виделись. В голове промелькнула дурацкая мысль, что она великолепно смотрится в своём насыщенного синего цвета платье под цвет глаз. Вот уже несколько секунд как они не отрывали друг от друга взгляд, но никто из них не мог сделать жалкие несколько шагов навстречу. Маргарет казалось, что она обратилась в камень. Ноги так потяжелели, что она не чувствовала в себе сил оторвать их от пола. Стоя посреди банкетного зала, она чётко осознавала, что все взгляды прикованы к ней, но не могла сдвинуться с места. Почувствовав, что первый шаг и в прямом, и в переносном смысле придётся сделать ему, Таунсенд подошёл к ней, остановившись на расстоянии вытянутой руки, и поклонился, как это делали другие мужчины до него. Маргарет как будто со стороны услышала свой голос, который прозвучал очень неуклюже: высоко и едва слышно. – Питер… здравствуй. – Добрый вечер, Ваше Высочество, – его баритон совсем не изменился. Маргарет дёрнулась как от пощёчины, услышав свой титул. Интонации полковника были самыми обычными, но этим обращением он будто напоминал ей, почему всё это время они провели чужими друг другу людьми. Она была «Вашим Высочеством», и порой ей казалось, что это единственное, чем она обладает. В двух этих словах содержалось всё, что делало её значимой в глазах окружающих. И в глубине души она знала, что не смогла отказаться от королевских привилегий, потому что боялась остаться никем. В двадцать пять ей казалось, что ни один мужчина не способен перевесить то, что она теряла в случае брака с разведённым. В двадцать пять ей казалось, что она теряла себя. А сейчас… Сейчас она понимала, что на самом деле потеряла себя в тот дождливый октябрьский вечер, когда в последний раз покинула квартиру Питера, приняв, как ей тогда думалось, единственное верное решение. Решение, за которое ей пришлось расплачиваться всю жизнь. Сбоку от принцессы словно из воздуха нарисовался изрядно вспотевший распорядитель, увидевший, что встреча произошла. Маргарет хотела бы метнуть в него молнией из глаз, но смогла только тяжело сглотнуть и неожиданно для себя совершенно спокойно произнесла: – Какой приятный сюрприз вы организовали. Питер издал непонятный звук, который Маргарет приняла за плохо замаскированный нервный смешок. Толстяк продолжал лихорадочно сминать зажатую в пухлой руке бумажку, с его гладкого лба стекал пот. – Я могу чем-то помочь, мэм? – наконец пробормотал он, и на его лице было написано, что он искренне надеется на то, что его помощь не понадобится. – Формальная часть завершена? – уточнила принцесса. Вся программа мероприятия напрочь вылетела у неё из головы, как только она увидела Питера. – Да, мэм, – охотно закивал мужчина. Маргарет огляделась. У стен зала располагались диванчики, рассчитанные на двух-трёх человек, и теперь они были заняты собравшимися, которые негромко переговаривались и искоса поглядывали на неё. Свободное пространство, в котором она застыла, было танцполом, но музыка из колонок доносилась приглушённая, чтобы не мешать принцессе приветствовать гостей. – В таком случае… – она на секунду задумалась, но один взгляд на Питера дал ей ответ. – Можете быть свободны. Оставшись вдвоём с полковником, Маргарет вдруг поняла, что так и не сказала ничего, кроме неловкого приветствия. Питер должен был облегчить ей задачу, но он совершенно ей не помогал, всё ещё глядя на неё с неверием. – Присядем? – она указала на свободный диван, находящийся практически в самом углу. Тусклое освещение делало его едва различимым, чему Маргарет была очень рада. Чем хуже её видно, тем лучше она выглядит – таким был закон старения, и принцессы подчинялись ему точно так же, как простые смертные. Проходя мимо одного из официантов, снующих туда-сюда с подносами, она схватила бокал с неизвестным содержимым и скривилась, поняв, что это белое вино. – Ты всё ещё предпочитаешь виски? – наклонился к ней Питер. Маргарет только кивнула. Усевшись на краешек дивана, она поёрзала и расправила платье. Нужно было обдумать стратегию, но в голове только пульсировало осознание происходящего. Как так вышло? Она никогда не избегала его намеренно, но только потому, что прекрасно знала, насколько тщательно отбирались люди, которых у неё был хоть малейший шанс встретить. Что должно было произойти, чтобы они оба оказались здесь, не зная, что придёт другой? По крайней мере Маргарет думала, что Питер не догадывался о её присутствии. Уж слишком шокированным он казался. – Твой «Фэймос Граус», – раздался голос у неё над ухом, отчего принцесса едва заметно подскочила на месте. – Ты помнишь, – выдохнула она, забирая стакан у него из рук и делая большой глоток. – Я всё помню, – отозвался Таунсенд, присаживаясь рядом. Их колени почти соприкоснулись, и Маргарет ощутила, как забегали мурашки. – Виски «Фэймос Граус», вода «Малверн», сигареты «Честерфилд». – Я бросила, – машинально ответила она. – Правда? – он улыбнулся абсолютно той же улыбкой, которой улыбался ей, когда она ворвалась к нему и радостно воскликнула, что сестра обязательно найдёт для них выход. Она же королева. Она может всё. – Пришлось, – Маргарет не стала вдаваться в подробности. – А ты пить не будешь? – только сейчас она заметила, что он остался с пустыми руками. – Я бросил. Пришлось, – ответил Питер ей в тон. Секунду они смотрели друг другу в глаза, а потом тихо рассмеялись. – Столько лет прошло, – покачала головой принцесса, с лица которой не сходила глупая улыбка. Он помнил, что она пьёт, что курит, и она была готова поспорить, что он действительно помнит всё вплоть до того, во что она была одета и о чём говорила в любую из их встреч. Маргарет волновалась, видя, как пристально мужчина изучает её. Что он подумает? Что ей надо было бросить курить гораздо раньше, заключила она и усмехнулась, подняв взгляд. Человек перед ней был на шестнадцать лет старше, но ей казалось, что они выглядят ровесниками. Разница в возрасте, от которой когда-то бросало в дрожь весь истеблишмент 50-х, теперь совершенно стёрлась. Она старалась не думать о том, а что, если бы. Каждый раз, когда она на свою беду вспоминала о Питере, ей отчаянно хотелось ворваться в его умиротворённую сельскую жизнь во французской глубинке. Она не была уверена, что останавливало её в большей степени: то ли остатки здравого смысла, то ли осознание того, что он обрёл заслуженный покой. – Я часто вспоминал, как ты уходила, – произнёс вдруг Таунсенд, вырвав её из потока мыслей. – Ты уже спустилась и собиралась сесть в автомобиль. Мне казалось, ты не обернёшься. – И тут я обернулась, – улыбнулась Маргарет, в мельчайших деталях запомнившая тот вечер. Она тогда не смогла удержаться и бросила последний взгляд на мужчину, который стоял в дверях под проливным дождём. Его волосы намокли, тёмные пряди липли ко лбу, а застывшее лицо, по которому ручьём стекала холодная вода, не выражало ни единой эмоции. – О чём ты думал? – вырвалось у неё против воли. – Когда смотрел, как я сажусь в ту машину? – Пытался запомнить, – пугающе быстрый ответ. – Меня? – Не лицо, нет. То, что не в силах показать снимки в газетах. Как одна прядь всегда немного выбивается из причёски в непогоду, сколько бы лака ты ни использовала. Твою походку и жесты, которые зависят от такого множества факторов, что два разных человека никогда не опишут их одинаково. Чувство… с которым ты смотрела на меня. – Да уж, этого, – Маргарет стоило больших усилий поддержать молчаливую просьбу оставить чувство неназванным, – на первых полосах ты бы не увидел. – Я был уверен, что мы больше не встретимся. – У нас почти получилось, – тихо усмехнулась она, не в силах оторвать взгляд. Разве справедливо, что он совсем не изменился? В его лице по-прежнему была притягивающая мужская сила и решимость, в отличие от неё он не утратил своих лучших черт. – Как ты здесь оказалась? – Так же, как я оказываюсь на сотнях мероприятий каждый год, – вскинула брови принцесса. – Если подумать, странно не то, что мы встретились, а то, что это произошло только сейчас. – Я не светский человек, – покачал головой Таунсенд. «Я сбежал во Францию», – между строк прочитала Маргарет, но вслух сказала: – Что не помешало тебе написать мемуары. Принцесса по-доброму фыркнула и подняла глаза в потолок, делая вид, что вспоминает строки, не готовая признаться в том, что они давно въелись в память, будто выжженные на подкорке мозга калёным железом. – «Она была девушкой необычайной, яркой красоты, которая концентрировалась в её больших васильковых глазах…» – остановившись на середине фразы, Маргарет перевела взгляд на мужчину и лукаво улыбнулась, глядя на захватившее его лицо неподдельное изумление, смешанное со смущением. – Если память не изменяет, дальше было что-то про губы и персики. В тех самых васильковых глазах плескалось веселье, а Таунсенд продолжал хранить молчание. Даже в полумраке от Маргарет не скрылся проступивший на его лице лёгкий румянец. – Я хорошо помню выражение лица фрейлины, когда я попросила раздобыть мне эту книгу, – продолжила она, так и не дождавшись ответа. – Должна признать, это был… небезынтересный читательский опыт. – Наверное, мне стоило спросить, но я не осмелился, – наконец произнёс Питер, всё ещё, кажется, пребывающий в некотором потрясении. – После прочтения я почти написала тебе, – женщина закусила губу. – И в последний момент передумала. Принцесса задумалась о том, сколько раз порывалась дать о себе знать, но с каждым годом её возвращение к столь отдалённому прошлому выглядело бы всё нелепее, и в результате ни одно письмо так и не было отправлено, ни один звонок не совершён, ни одна встреча не назначена. – Ты счастлива? – тихо спросил Питер. Как же она ненавидела этот вопрос. Ненавидела, прекрасно зная на него ответ. – Как все, по-разному, – она неопределённо пожала плечами. – Да ты и сам всё знаешь. – Не знаю. Расскажи мне. Маргарет взглянула на него несколько раздражённо. – Долгий же выйдет рассказ. Давай-ка я тоже напишу книжку и вышлю тебе копию. Потом поделишься впечатлениями, – не выдержала она, залпом прикончив виски и с гулким звоном ударив стакан по стеклянной поверхности стоящего перед ними столика. – Когда-то я был единственным, с кем ты так не говорила, – Питер по-отцовски укоризненно покачал головой. – Эту привилегию ты потерял. – Почему с тобой всё обязательно должно быть привилегией? – мягко спросил он. Вместо того чтобы взъяриться ещё больше, что несомненно произошло бы в любом другом случае, Маргарет ощутила нечто странное. Эмоцию, которую, как она думала, она давно забыла. Женщина почувствовала, что краснеет, а внутри начинает подниматься волна стыда. Она вдруг заинтересовалась своими руками и нервно крутила кольцо, не поднимая взгляд. – Причина тебе прекрасно известна, – ответила Маргарет, но не слишком уверенно, и от того фраза прозвучала едва ли не вопросительно. – Вы правы, Ваше Высочество, – бросил Таунсенд, и во второй раз это словосочетание отозвалось глухим ударом по сердцу. Будто издеваясь над ним, вот уже много лет каждый первый встречный считал своим долгом упомянуть в разговоре мимоходом: «Я тут давеча столкнулся с принцессой Маргарет…», после чего следовало красочное описание совершенно незнакомой ему особы. Питер с трудом натягивал улыбку и механически кивал, слушая, как та, кого он считал нежнейшим созданием в мире, ругается как портовый грузчик, со скандалом уходит с ужинов в свою честь, доводит юных девушек до слёз и собственноручно бросает последнюю пригоршню земли туда, где и без того хоронят её репутацию. Женщина, которую он когда-то любил, выбрала плыть по течению, уносящему её всё дальше от реальности, и где-то в процессе очаровательные в молодости колкие шутки переросли в неконтролируемую грубость, растоптанная бывшим мужем самооценка обратилась в жалкую необходимость доказывать свою желанность, трогательная чуткость сменилась прожжённым цинизмом, а уверенность в себе – холодной надменностью. «Неужели это я сделал её такой?» – иногда с ужасом задавался он вопросом, ответа на который знать не хотелось. Несколько лет назад он наткнулся на редкое интервью принцессы по радио. Наткнулся и никак иначе, убеждал он сам себя, за неделю до «ничем не примечательного события» освободив весь вечер и отправив семью на балет – ещё одна насмешка судьбы. От жены он узнал, что в тот день они оба слушали «Лебединое озеро». Хриплый голос, резкие снисходительные ответы, лающий смех, выбор музыки, – во всём этом его Маргарет узнавалась с трудом. Услышав, как следом за абсурдно патриотической «Правь, Британия» она заказывает кантри вперемешку с классикой, он фыркнул так громко, что спугнул вертевшуюся под ногами собаку. Странным образом, ничто не отражало метаморфозы принцессы лучше, чем её голос. До нелепости высокий на момент их знакомства, ко времени расставания под воздействием сигарет он приобрёл более насыщенные оттенки. С годами, напрочь прокуренный, он становился всё жёстче, ощущаясь чужим – точно как она сама. И всё же сейчас, когда Маргарет сидела перед ним во плоти, ему не хотелось видеть в ней ту высокомерную, наводящую страх и помешанную на соблюдении протокола аристократку, которой, как ему пытались доказать, она стала. Повисшая между ними тишина сопровождалась угнетающей, ранее несвойственной их молчанию неловкостью, но никто не спешил уходить. Не способствовало и то, что остальные усиленно делали вид, что ничего особенного не происходит, одновременно украдкой бросая на них любопытные взгляды. Маргарет привыкла быть центром внимания, но подозревала, что эти люди чувствовали себя причастными к великому историческому моменту, и оттого их интерес был совершенно неприкрытым и выводил из себя. Ей захотелось сделать что-то дикое. Что-то, что выбьет всех из колеи и заставит наконец в смущении отвести глаза. Музыка стала чуть громче, и одна песня сменилась другой. С первыми звуками трубы Маргарет увидела возможность, наклонилась к Питеру и произнесла тоном, не подразумевающим отказа: – Потанцуем? – Это было так давно… – с улыбкой ответил Таунсенд названием песни, подавая ей руку. Он совершенно не выглядел удивлённым, как будто специально заказал мелодию, которой принцесса могла бы соблазниться. Игнорируя обращённые на них взгляды, они поднялись, и Маргарет резко выдохнула, стоило Питеру сильными руками обхватить её за талию. Его прикосновения отдавались в ней воспоминаниями о далёком прошлом. Ей семнадцать, и он сопровождает отца в туре по Южной Африке. Тогда она впервые влюбилась в него. По роду деятельности Маргарет много приходилось танцевать на приёмах, и ей подходили далеко не все партнёры. Она сразу заметила, что Питер был идеален. Ей девятнадцать, и при заказе нового королевского Роллс-Ройса она просит именной номер – PM6450. Только они вдвоём знают об апрельской ночи, скрывающейся за этими цифрами. Он был высоким, но не настолько, чтобы она чувствовала себя некомфортно. Она танцевала с ним вальс, фокстрот, ригодон, всевозможные шотландские танцы, когда их заносило в Балморал, и даже самбу, которая в те годы только-только пришла в Великобританию. Ей двадцать один, и пока она бежит через весь дворец в его апартаменты, ей удаётся сдерживать слёзы, только чтобы несколько минут спустя залить его белоснежную рубашку, пока он гладит её по спине и шепчет что-то в утешение. Папа не должен был уйти так рано. Их танец не был похож ни на вальс, ни на что-либо ещё. Прижавшись друг к другу, они медленно покачивались в такт, практически не двигаясь с места. Переставший существовать мир напоминал о себе лишь раздававшейся песней, слова которой глубоко отзывались внутри, будто были написаны о них. Ей двадцать три, и она сидит в своей спальне, окружённая ворохом газет, с которых на неё смотрит вынесенный ей смертный приговор. Его ссылают в Брюссель, а она ждёт и каждый день звонит ему, лишь бы услышать этот спокойный голос, заверяющий, что всё будет хорошо. Давно утратившая всякую веру в то, что однажды всё будет хорошо, Маргарет научилась наслаждаться настоящим, а потому положила голову Питеру на плечо и крепче сжала его руку, вдыхая пропитанный его горьковатым парфюмом воздух. Ей двадцать пять, и она сломлена ожиданием настолько, что его краткий приезд уже не может ничего изменить. Расставание кажется самым тяжелым, но одновременно самым простым выходом. Она освобождает его от себя и от долга перед страной, которой он и без того отдал достаточно. – На нас все смотрят, – прошептал Питер, склонив к ней голову. – Пусть смотрят, – Маргарет успела подумать о том, что если об этой встрече пронюхает пресса, на неделю ей, возможно, даже удастся согнать Диану со всех обложек. – Тебе всегда очень шла самоуверенность, – иронично отметил мужчина, продолжая неспешный танец, напоминавший скорее долгие объятия. – А тебе – парадная форма, – мечтательно отозвалась принцесса, проводя рукой по груди Питера, касаясь королевского Викторианского ордена, который, она знала, вручал её отец. У неё и самой был такой, давным-давно подаренный сестрой, и от того не обладающий для неё той ценностью, что медаль полковника. Они и не догадывались, как выглядели со стороны. Жесты громче любых слов. Танец интимнее любого поцелуя. Смотрящие на них испытывали неловкость и желание из простого приличия отвернуться, словно перед ними занимались любовью, но в то же время делали это настолько прекрасно, что не смотреть было невозможно. Это зрелище напоминало полёт кометы, северное сияние или солнечное затмение – дарованное небесами явление, которое не упускают. – Как ты думаешь, – уже под новую композицию прозвучал баритон у Маргарет над ухом, заставив её оторвать взгляд от медалей полковника на мундире, – у нас бы получилось? Ей не нужно было уточнять, о чём шла речь. Тысячи бессонных ночей, пустых бутылок, от бессилия разбитых о стены бокалов, переполненных пепельниц и промокших насквозь наволочек были свидетелями её тщетных попыток обрести ответ. – Спроси что попроще, – отшутилась принцесса, надеясь, что её заминка осталась незамеченной. – Тогда скажи, каким образом ты стала ещё красивее, чем я тебя запомнил? – Теперь ты просто нагло мне льстишь! – расхохоталась Маргарет, от смеха едва не уронив голову на мужское плечо. – Прямо как с этими описаниями в мемуарах. – Ну всё, не надо больше цитат, я уже понял, что это твоя любимая книга, – улыбнулся и Питер. – Нет, – неожиданно серьёзно ответила принцесса, – «Последний император» моя любимая. – Боже, ты что, читала все мои книги? – сложно было сказать, насколько притворным был его ужас, когда Таунсенд в удивлении расширил глаза. Маргарет только невозмутимо пожала плечами. – Кто-то из нас смог построить сразу несколько выдающихся карьер, – спустя мгновение произнесла она. – Кого-то не хватило даже на одну посредственную. – Ты сравниваешь несравнимое. Тебе не дали шанса, – в голосе полковника звенела стальная твёрдость. – Не дали, или я отказалась им воспользоваться? – грустно улыбнулась Маргарет. – Хотя, какая уже разница. Она вздохнула и почувствовала, как руки Питера чуть сильнее сжали её талию и повели прочь. Только сейчас принцесса заметила, что звуки музыки смолкли, а какой-то мужчина, щеголяющий до нелепости пышными седыми усами, направился к центру зала. – Что происходит? – шёпотом поинтересовалась Маргарет у Таунсенда, провожая взглядом незнакомого ей человека. – Речь, – лаконично пояснил полковник, в то же время попытавшийся убрать руку с талии принцессы, но женщина перехватила его кисть и аккуратно вернула ладонь Питера себе на спину. – Слава богу, её произношу не я, – пробормотала Маргарет. – Представляю, что я бы сейчас наговорила, – она покосилась на бесстрастного с виду Питера. – Почему не ты? – спросил он еле слышно, поскольку неизвестный мужчина уже начал говорить что-то об истинно морском единстве духа, выразительно жестикулируя. – Мне давно такие дела не доверяют, – хмыкнула принцесса. – Спасибо, хоть в люди всё ещё выпускают, хотя и это, сдаётся мне, ненадолго. – Какое хамство с их стороны, – не без улыбки ответил Таунсенд. И всё-таки, все они были неправы, понял Питер, медленно проводя широкой ладонью по спине принцессы, воспользовавшись тем, что на них наконец перестали глазеть. Не было в ней ни гордыни, ни нахальства, ни презрения, – одни сплошные сожаления, боль и усталость. Где-то глубоко в душе он знал, что предпочёл бы увидеть и разочароваться – понять, что сделал всё правильно, не пытаясь дождаться неизвестного, не храня бессмысленно верность. Разочароваться никак не получалось, разве что – в себе самом. – Надолго ты в Лондоне? – прошептала принцесса, стоя в пол-оборота и краем глаза следя за происходящим в зале. – До понедельника. Впервые за весь вечер Питер солгал. Билет был куплен на утренний поезд, но понимая, что скрывается за вопросом женщины, он даже на секунду не хотел видеть в её глазах печаль. – Приходи завтра ко мне на ланч, – произнесла Маргарет точно то, что он ожидал. – Они все хотят и заслуживают моего внимания, – принцесса незаметно показала на полный зал бывших офицеров. – Мало кто в это верит, но во мне ещё остались кое-какие приличия, поэтому сейчас я буду вынуждена тебя оставить. И, да, – добавила она, уже собравшись уходить, – я обещаю завтра дать тебе ответ. – Какой ответ? – спросил Питер, неохотно отпуская её руку. – Счастлива ли я.