Питомец

Всё тело болело. Голова тоже болела, глаза не хотелось открывать совершенно. Очнулась я, похоже, из-за звуков, окруживших меня. Потом пришли и запахи. Вернее, один запах, почувствовав который хоть один раз, уже никогда его ни с чем не спутаешь. Зоопарк. Я медленно открыла глаза. В помещении было темно, свет проникал только из открытой нараспашку двойной двери. Вокруг меня были стены из решётки – добротные металлические прутья диаметром сантиметра в два образовывали клетку полтора на полтора метра, высотой метра в два. Я лежала на чём-то умеренно твёрдом и колючем, с запахом скошенной травы. Моя клетка стояла во втором ряду от стены, ближе к выходу. Со всех сторон были похожие клетки, установленные так, чтобы не соприкасаться друг с другом. Я, даже если захотела бы, не смогла бы достать рукой до прутьев следующей. Большая часть клеток была занята. В них на соломенных подстилках лежали самые разнообразные звери. Крупная светлая собака – кажется, золотистый ретривер, ещё одна большая чёрная собака неизвестной мне породы, пара крупных кошек. Для каждого животного клетка была подходящего размера – чуть больше, чем само существо, но не слишком, чтобы не было возможности двигаться свободно. Неизвестный мне пушистый зверёк, похожий на соболя. Заяц. Белка. Это были те, кого я опознала. Ещё в одной клетке стояло дерево. Зачем держать дерево в клетке, я не могла понять. Ещё из знакомых созданий было несколько птиц, для них были специальные птичьи клетки. Несколько сов, канарейки ярко-синего, серого и красного цвета. Дятел. Кто-то хищный, ястреб или сокол. По одной из сторон помещения стояли аквариумы. Часть из них была заполнена водой, часть стояла без воды. Но то же правило существовало и здесь – одно существо на один контейнер. Я разглядела внушительную рыбу в водном аквариуме, а так же большую лягушку и крупную, почти метровую оранжевую ящерицу в аквариумах для амфибий. Но были и те, кого я не могла опознать. Вернее, животные, которые, насколько я знала, не могли существовать. В соседней со мной клетке стоял, время от времени всхрапывая, конь. Не просто конь, а конь с крыльями и лапами хищника вместо копыт. С длинным тонким хвостом, который мог бы быть у ящерицы, а никак не у коня. В аквариуме амфибий дремала змея, у которой было две головы. А в водном аквариуме находилось странное существо, похожее на смесь младенца и осьминога. Оно двигалось, ворошило конечностями и выделывало кульбиты в воде. Ни робот, и никакая аниматроника не могли бы создать подобное. Это было живое существо. Жуткое зрелище, я старалась не смотреть в ту сторону. Было страшно находиться здесь. Кто-то из животных спал, кто-то чистил перья, кто-то бился в прутья клетки или грыз их, пытаясь выбраться наружу. Я продолжала лежать, пытаясь расслабиться и заставить тело отойти от боли. При очередном повороте головы что-то сдавило горло. Я подняла руку, дотронулась до шеи. Твёрдая кожа и несколько металлических вставок. Ошейник? Оказывается, может стать ещё страшнее. Что могут придумать больные на голову похитители, сектанты, любители генной инженерии или хирургических вмешательств, не хотелось даже представлять. Ошейник не поддевался, плотно прилегал к шее и не имел застёжки. На пробу я попробовала пошатать прутья клетки, пнула дверь, единственное заграждение, у которого были петли. Бесполезно. Замка, который должен был запирать дверь и который можно было бы попробовать отпереть, тоже нигде не было. Я откинулась назад, на ложе из соломы. Единственное, что я могла сделать – попробовать восстановить силы. И сохранять спокойствие. Солнечный свет проходил сквозь дверь, оставляя прямоугольный след на полу. Всё сильнее хотелось есть и пить. Время шло, никто так и не приходил. Пятно света перемещалось, следуя за лучами солнца. Когда тени удлинились, а освещение стало похожим на вечернее, заслышались голоса. Снаружи, похоже, становится людно. Люди галдели, но внутрь никто не заходил. Звери заволновались, со всех сторон доносилось рычание и сопение, шорохи и клёкот. Через некоторое время вошло двое мужчин – старый и большой, которых я мельком видела за спинами остальных. В этот раз они несли горку мисок и короб со множеством бумажных пакетов. Старик, похоже, был тут главным. Он что-то рассказывал внимательно слушавшему его здоровяку, который был тут вместо грубой силы – именно он нёс эту груду вещей. Старик достал из угла несколько старинных светильников и зажёг в них свечи. Стало чуть светлее. Старик расставлял в клетки по две миски. Одну наполнял водой – для питья, во вторую клал корм из бумажных пакетов, помеченных разными цветами. Если животное пыталось атаковать и вело себя агрессивно, старик наводил на животное указку, и то сразу начинало скулить. Понятно. Присмотревшись, я увидела на многих животных ошейники. Электрошок? Ладно, поняла. Сопротивляться сейчас бессмысленно. Побуду паинькой. Хищным птицам давали дохлых мышей, их меньшим собратьям – кормушки с зерном и несколько фруктов. Зайцу – пучок травы, кошкам и собакам – по миске с чем-то мясным. Коню отвалили огромный кусок мяса на кости, в который конь вцепился неожиданно острыми зубами. А вместо воды ему налили что-то, моментально заполнившее воздух алкогольным запахом. Меня, похоже, решили оставить напоследок. Когда дошла очередь, двое мужчин о чём-то долго говорили. Я сидела, обхватив ноги руками, в самом углу, подальше от них, и пыталась слушать. Язык я опознать не смогла, хотя кое-какие слова напоминали английский. Но большую часть слов я не могла разобрать, и общий смысл речи ускользал. Наконец, они до чего-то договорились. Сквозь решётку старик протиснул миску, поставил на пол, наполнил водой из стеклянной бутылки. Какое-то время мужчины смотрели на меня. Здоровяк сказал что-то подбадривающее, показывая на воду. Хотите, чтобы выпила? Допустим. Пить действительно хотелось, а соседи по несчастью выглядят вполне живыми и довольными после приёма пиши. Я медленно дотянулась до миски, вернулась с ней в свой дальний угол и сделала небольшой глоток. Прохладная вода, без вкуса каких-либо примесей, от жажды казалась невероятно вкусной. Я сделала ещё один небольшой глоток. На первое время этого количества хватит, остальное выпью потом – если другие животные не заснут после своей трапезы. Я вам всё ещё не доверяю. Сквозь прутья протиснули ещё одну миску, засыпали в неё что-то из пакета с жёлтой пометкой. Зерно?.. Я посмотрела на них с подозрением. О чём они думают?.. Сомневаюсь, что сухое зерно пригодно для человека. Ещё одна миска, с мясом. С сырым мясом. Вы с ума сошли? Я не настолько отчаялась, чтобы есть сырое мясо. Не помню, какие там могут быть последствия, паразиты или отравление, но рисковать собой я не собираюсь. Поголодаю, посижу на воде. Очередная миска, с охапкой трав. Я вам что, кролик? Впрочем, желудок категорично заявил, что листья салата выглядят вполне аппетитно. Я прожевала один из них. Горчит, но сойдёт. Я выбрала ещё несколько листьев салата, остальное отодвинула к прутьям, поближе к мужчинам, и показала на те, что держала в руках. Вот такое, видите? Мужчины опять стали что-то обсуждать. Старик делал пометки карандашом в журнале с твёрдой обложкой, пока здоровяк что-то умилённо ему говорил. Внезапно здоровяк хлопнул себя по лбу, будто вспомнив что-то, пошарил в карманах и протянул мне сквозь прутья, улыбаясь, красное яблоко. Похоже, кормёжка продолжается. Я взяла яблоко, но не стала пока есть. Глядишь, они так до нормальной пищи дойдут. Не дошли. Когда старик закончил свои записи, он отправил здоровяка на выход, а сам выкрикнул что-то. Снаружи на секунду затихли, и вскоре внутрь зашёл один из подростков. Не знаю, был ли он в моём оцеплении недавно, но одет был в ту же самую форму. Старик подвёл парня к одной из клеток, в которой сидела сова, и начал что-то втолковывать парню. Через несколько минут парень ушёл, на его место пришёл новый. Вместе со стариком они подошли к другой клетке, где снова старик что-то рассказывал слушателю. Время шло, подростки сменялись. Кое-кого я узнавала, других нет. Кто-то задерживался у клеток подольше, даже осмеливался просунуть внутрь руку и погладить животное. Кто-то уходил, едва заглянув. На улице почти стемнело. Все люди снаружи давно ушли, остался лишь старик, присевший на табурет у выхода и раскуривший трубку. Он раздражённо поглядывал то вдаль, то на часы. Наконец он убрал трубку, и вскоре пришёл ещё один посетитель. Ну здравствуй, враг мой.