Три раза, когда Гун Цзюнь пытался отнести кота на кастрацию, и один раз, когда Чжан Чжэхань все-таки расколдовался

Кот сидел ровно посередине лестницы. Гун Цзюнь остановился у последнего пролета перед нужным ему этажом и замер. Здоровый черный котяра с шикарными белыми усами чинно обвил передние лапы пушистым хвостом. Сперва Гун Цзюню показалось, что глазища у того светятся каким-то ненормально-зеленым, но кот медленно моргнул, не отводя взгляда, и глаза оказались вполне обычными, желтыми. — Ты чей? — ласково спросил Гун Цзюнь, почти машинально потянувшись рукой погладить. Кот уставился на протянутую к нему ладонь. Гун Цзюнь замер. Кот чуть повернул голову, сменяя подозрительность на милость. Мол, ладно, гладь. Шерстка за ушами была шелковая. — И все-таки, чей ты? Я не помню, чтобы у кого-то в доме был черный кот. — Гун Цзюнь присел на корточки, продолжая почесывать подставленную щеку и переходя к шее. Кот довольно прикрыл глаза, и в этом его уверенном доверии читалось: “Я свой собственный”. С соседями Гун Цзюнь перезнакомился давно, и только у одной старушки в подъезде была кошка, трехшерстная мурлыка с тонким голоском. Этот кот выглядел достаточно ухоженным, испуганно не сбежал и имел вид существа, вполне удовлетворенного жизнью. В руки он тоже дался спокойно, устроился поудобнее на плече и издал звук между мяуканьем и мурчанием, что Гун Цзюнь расценил как нечто одобрительное. Оставлять его вот так, одного на лестнице показалось просто преступлением. Добравшись до квартиры и опустив кота (он весил не меньше десяти цзиней) на пол в прихожей, Гун Цзюнь потянулся за телефоном, чтобы написать в домовой чат. И уже набирая текст, задумался. Следовало проверить, а точно ли это кот, а не кошка. Но животина избавила его от позорного выяснения своей половой принадлежности: котяра задрал хвост, удаляясь на исследование новой территории, и продемонстрировал свои черные пушистые “бубенцы”. Гун Цзюнь хихикнул, обогнал своего пушистого гостя и сфотографировал. Ответы пришли сразу, но ни один из написавших не признал в этой роскоши своего питомца. Все в основном умилялись и поздравляли Гун Цзюня с тем, как ему повезло завести себе такого компаньона. Он тяжело вздохнул. Кот сидел напротив него, явно чего-то ожидая, и на его морде было написано какое-то совершенно не кошачье понимание. — Ты, наверное, хочешь есть? — спросил он, и ответом ему послужил взмах пушистого хвоста. — Прости, пожалуйста, сегодня был трудный день. Впрочем, каждый день был трудным: семейный бизнес давался Гун Цзюню тяжело. Из холодильника на него смотрел сиротливый кусок охлажденной курицы и множество овощей. Гун Цзюнь потянулся к полупустой бутылке молока, собираясь налить в блюдце, но вовремя вспомнил, что взрослым кошкам молоко нельзя. Тогда он достал курицу, отполовинил и мелко накрошил. Его пушистый гость придирчиво понюхал предложенное угощение и медленно, с достоинством, начал поедать по маленькому кусочку. Гун Цзюнь в это время искал в интернете ближайший зоомагазин и ветеринарную клинику. Кот доел, вылизав тарелку дочиста, и Гун Цзюнь аккуратно поднял его на руки, отнес в ванную комнату и оставил там, заперев дверь. Для его же безопасности. Провожали его душераздирающие кошачьи вопли, но Гун Цзюнь стойко вынес этот звук. Ему еще предстояли траты, явно выходящие за рамки запланированного бюджета на этот месяц. Когда он вернулся, нагруженный пакетами с лотком, наполнителем для лотка, мисками, кормом, шампунем, лекарствами и парой смешных пушистых мышей, в квартире стояла гробовая тишина. Оставив часть покупок на кухне, он настороженно направился к ванной. На кафеле, ожидаемо, обнаружилась куча, в самой ванне — желтая вонючая лужа, а из-под ванны огромными глазищами недобро смотрел кот. Гун Цзюнь вздохнул, надел резиновые перчатки, вооружился бумажными полотенцами и спреем для уборки и приступил к устранению беспорядка. Закончил он быстро, и кот, очевидно уставший изображать вселенскую обиду, вылез из своего укрытия и терся у ног. Гун Цзюнь подхватил его, пока тот не спрятался обратно, включил воду и опустил котяру на дно ванны, которое постепенно покрывалось водой. К его величайшему изумлению, кот не вырывался, не царапался и вообще вел себя крайне не агрессивно. Один раз попытался выползти, жалостливо мяукнув, но Гун Цзюнь удержал его, осторожно и настойчиво. Тот смиренно ждал, пока его намылят, смоют, намылят еще раз. Гун Цзюнь ласково приговаривал, какой хороший и спокойный кот ему попался, какой воспитанный и вообще. По тому количеству грязи, что утекало в слив, казалось, что половину веса несчастного кота составляют земля и пыль. Гун Цзюнь даже подумал, а точно ли кот черный, но вот вода перестала пениться, стала прозрачной, и цвет шерсти не изменился. Кот дался в руки, позволил себя тщательно вытереть, но, как только получил свободу, уполз под диван. — Прости, пожалуйста, — Гун Цзюнь заглянул под диван, натыкаясь на обиженный взгляд. — Но я не мог оставить тебя в таком виде. Думаю, ты это понимаешь. Когда перестанешь дуться, выходи. У меня есть кое-что интересное. Он заставил себя заниматься обычными делами и не бегать каждые пять минут проверять, все еще прячется ли его новый сосед: приготовил ужин, быстро расправился с ним, помыл посуду. Поставил миски, налил воду. Разместил лоток так, чтобы у кота был к нему свободный доступ, насыпал наполнитель, попшикал специальным спреем для приучения к туалету. Вернулся на кухню, насыпал во вторую миску корм. На шуршание из-под дивана высунулся любопытный нос. Гун Цзюнь хмыкнул. Кот осторожно, на полусогнутых лапах, настороженно косясь на Гун Цзюня, дошел до миски. Обнюхал, попробовал. Гун Цзюнь дождался, когда он закончит, присел рядом и протянул руку. Кот смотрел на него долгим непонятным взглядом. Потом ткнулся лбом в пальцы. Гун Цзюнь улыбнулся, поднял его на руки и отнес на диван. — Обещаю, больше так издеваться не буду, — проговорил он, почесывая за ухом. Кот прикусил руку, которая его держала, а потом замурчал. Гун Цзюнь уселся, устроил кота на коленях. Домашние штаны промокли, но он решил не обращать на это внимания. Достал из кармана тюбик, открутил крышечку, раздвинул шерсть на загривке и нанес три капли, как и рекомендовала ветеринар. Кот недовольно заворчал. — Всё-всё, — Гун Цзюнь почесал ему подбородок. — Я закончил. Нам же надо избавить тебя от паразитов, правда? Кот смотрел тяжелым хмурым взглядом. Гун Цзюнь решил, что дверь в спальню на ночь он всё-таки закроет. *** — Да, мама, я знаю, что это большая ответственность, — Гун Цзюнь зажал плечом трубку телефона и помешал овощи в сковороде. Кот сидел рядом с плитой на кухонном столе и внимательно следил за его действиями. Гун Цзюнь честно пытался отучить его от этой невесть откуда взявшейся за десять дней совместного проживания привычки, но каждый раз терпел поражение. — Конечно, я его кастрирую. Но сначала ему надо сделать прививки, — он уменьшил огонь и опустил крышку. — Сегодня сделали первую, надо еще две. Дорогу в клинику кот перенес достаточно спокойно, поорал вначале, но быстро утих. Милейшая девушка-ветеринар была очень растрогана историей появления кота в жизни Гун Цзюня, ласково и обходительно вела себя с самим животным, подробно объяснила, что и как нужно сделать, и записала их на следующий прием. Желтые глаза оторвались от созерцания капель, собирающихся под крышкой, и уставились на Гун Цзюня с каким-то почти человеческим выражением. — Ну откуда я знаю, почему? Нет, мама, это не мошенники. Так положено. Я посмотрел в интернете. Ты тоже можешь. Или можешь позвонить в любую ветеринарную клинику, тебе скажут то же самое. Разумеется, он не скрывал, что у него появилось домашнее животное. Он просто не стал говорить, потому что знал, чем всё это кончится: кучей советов, охов и ахов. — И я вас люблю. Передай привет папе. Да, конечно, сейчас скину. Спокойной ночи. Он наконец сбросил вызов, отправил в чат с родителями несколько фотографий кота, которыми теперь была забита вся галерея, и отложил телефон. Кот все еще гипнотизировал его взглядом. — Эй, ты был сегодня молодцом, — Гун Цзюнь пальцем почесал ему лоб. Кот потянулся вперед, заставляя полноценно погладить себя. — Ты заслужил угощение. Теперь в одном из кухонных шкафчиков всегда обитали кошачьи вкусняшки. Гун Цзюнь достал одну, открыл упаковку и протянул коту. Тот подозрительно обнюхал предложенное, аккуратно взял зубами и спрыгнул на пол. За десять дней, которые котяра прожил в его квартире, Гун Цзюнь так и не придумал ему имя и так и звал — кот. Сам кот от этого не очень-то страдал, понимая, когда к нему обращаются. Потому что всегда крутился рядом, когда Гун Цзюнь был дома. Он оказался одновременно воспитанным и чудовищно беспардонным. Ущерба от него практически не было, мебель и обои он не драл, избрав своим объектом терзаний обивку из искусственной кожи по низу одного из пуфиков. И это при наличии когтеточки, которой он тоже не брезговал. Гун Цзюнь рассудил, что проще будет смириться с этим, чем воевать и отучать. А если придут гости, это безобразие спокойно можно было чем-нибудь прикрыть. С лотком он тоже справлялся на “отлично”, уже со второго раза. Ел корм, иногда выпрашивал кусочки мяса и в целом был существом беспроблемным. Ну, носился, как умалишенный часа в три ночи, так это сущие мелочи. И шторы оборвал разок. Но тут Гун Цзюнь был склонен винить себя, очень уж непрочно они держались. Еще полюбил спать на его вещах, но в их повышенной шерстистости опять же был виноват сам Гун Цзюнь: вещи следовало сразу убирать на место. *** После второй прививки началась форменная ерунда. Кот истошно орал ночами, скакал по кровати, будя Гун Цзюня, и чего-то требовал. Хотя Гун Цзюнь всегда оставлял еду в миске, ванная всегда была открыта, а лоток всегда был чистым. Он и раньше приставал к Гун Цзюню, требуя внимания, а теперь вообще не отлипал: приходилось пускать его даже в душ, иначе из-за кошачьих воплей бдительные соседи пожаловались бы на него за жестокое обращение с животным. Гун Цзюнь раньше читал, что у котов так бывает, и смирился с этим, запускал кота внутрь и прятался от него за запотевшей дверцей душевой кабинки. Правда, после первого “общего” душа случился некоторый конфуз. Гун Цзюнь, закончив с водными процедурами, забрал кота с собой и уселся на диван, собираясь позалипать в телефоне с пушистой грелкой на коленях. А эта самая грелка начала делать очень странные и не очень приличные вещи с ногой Гун Цзюня. Пришлось сгонять кота на пол и строго выговаривать за его поведение; после этого случая Гун Цзюнь внимательнее следил за котом, и уверился, что вопрос с кастрацией надо решать как можно скорее. После третьей прививки стало еще хуже. Кот навалил кучу прямо в кровать Гун Цзюню. Впрочем, его вины здесь была ровно половина: Гун Цзюнь случайно запер его на весь день в своей спальне и сильно ругаться не стал. Потом кот разодрал его спортивную сумку. Просто в клочья, Гун Цзюнь даже не представлял, что настолько маленькое животное может быть таким разрушительным. Ладно, Гун Цзюнь в тот вечер слишком задержался, и к его приходу миска с кормом была совершенно пустой. Гун Цзюнь искренне надеялся, что это временное помутнение, и после кастрации его буйный любимец снова начнет вести себя как раньше. Хотя, возможно, такое поведение и было для него нормой, а вот эта вот культура и приличия — от стресса. Поднимаясь в квартиру в день записи в клинику, Гун Цзюнь не переставая зевал. С момента появления кота в его жизни он очень плохо спал. Засыпать рядом с меховым мягким клубком было приятно. Просыпаться лицом к лохматому заду рядом на подушке, да еще и с полным ртом шерсти — нет. К тому же ему все время снилась какая-то ерунда, которую он никак не мог запомнить, только смутные образы, которые рассеивались, как только он открывал глаза. Сейчас ему предстояло уговорить вредного кота без потерь с обеих сторон залезть в переноску. Внутренний голос подсказывал, что это не будет легко. И это оказалось правдой: кот встретил его тяжелым злым взглядом с дивана, следил за всеми перемещениями по квартире, и, как только Гун Цзюнь подошел к нему с переноской в руках, превратился во что-то инфернальное. Кошачья спина выгнулась дугой, он заворчал страшным предупреждающим голосом, выпустил когти. — Тише-тише, — успокаивающе произнес Гун Цзюнь, показывая раскрытые ладони. — Всё будет хорошо. Ничего страшного, сейчас мы просто съездим кое-куда, ты там уже был, всё хорошо. Кот снова заворчал и прыгнул. Он вцепился в руки Гун Цзюня с такой чудовищной силой, что у того на миг потемнело в глазах. Сомкнул челюсти, прокусывая кожу, начал драть предплечья задними лапами. Гун Цзюнь коротко вскрикнул, попытался стряхнуть взбесившееся животное, но тот держался крепко. Пришлось тянуться за пледом и кое-как набрасывать его на кота. Только тогда Гун Цзюнь смог оторвать его от себя. Кот вывернулся из хватки, снова страшно закричал, взвился и стремительно спрятался под диваном. Гун Цзюнь в ужасе смотрел на свои окровавленные руки, затем отмер, поспешил в ванную, обрабатывать царапины и укусы. Он старательно пытался вспомнить, шла ли у кота пена изо рта. Неужели тот все-таки болен бешенством? И когда успел? У него же прививка! Закончив с антисептиком и пластырями, он аккуратно выглянул из-за двери. Кот сидел под диваном, зло сверкая глазами. Разъяренным он не выглядел, но Гун Цзюнь понял, что сегодня они никуда не поедут. Он осторожно добрался до спальни, закрыл дверь и набрал номер ветеринарной клиники. Девушка на том конце поохала и перенесла запись на неделю, потому что раньше всё было занято. Гун Цзюнь согласился, понадеявшись, что к тому времени у него хоть немного заживут руки. Разумеется, утром он обнаружил в своих тапках очень неприятный и вонючий сюрприз. Через неделю, опасаясь повторения ситуации, Гун Цзюнь заранее надел перчатки, осторожно открыл входную дверь и прошел внутрь. Кот лежал на своем излюбленном месте и никак не отреагировал на появление хозяина. Гун Цзюнь насторожился. А потом чуть не вляпался в желтоватую лужицу прямо в коридоре. И еще одну, уже в комнате. И еще одну. И еще. Вся квартира была в желчи. Кота тошнило не меньше десяти раз. Сообразив, Гун Цзюнь тут же кинулся к дивану, на ходу стягивая перчатки. Кот едва повел ушами от осторожного прикосновения и чуть-чуть приоткрыл глаза. Нос у него был сухой и горячий, а взгляд — равнодушно-обреченный. Гун Цзюню показалось, что земля уходит из-под ног. Он схватил любимый кошачий плед, аккуратно завернул в него не сопротивляющееся животное и опрометью бросился в клинику. К счастью, ничего непоправимого не случилось. После осмотра доктор убедила его, что кот просто съел что-то не то, но уже успешно от этого избавился, так что день-другой и он будет в норме. Но ни о какой операции сейчас и речи быть не могло. Запись опять перенесли на неделю. И предложили оставить кота на стационар, если Гун Цзюнь так сильно беспокоится. Но кот посмотрел на него так выразительно, что Гун Цзюнь почувствовал себя предателем. Отказался, забрал эту невыносимую ручную тьму, купил лекарства и отправился домой. Он так и уснул на диване, неудобно скрючившись, поглаживая слабо мурчащего теплого кота. Правда, проснулся он уже в своей постели, но никак не мог вспомнить, как именно в ней оказался. Еще через неделю Гун Цзюнь был готов ко всему: и к новой атаке, и к рвоте, и к любому другому саботажу. Кот каким-то невероятным образом понимал, что именно происходит, и в другое время вел себя более-менее нормально. А в дни записи начинал чудить. Но к звенящей пустоте он оказался не готов. Кота не было на диване, под диваном, в ванной, под ванной, в спальне Гун Цзюня, где он повадился спать на подушке. Ни под кроватью, ни за шторами, откуда он любил нападать, когда у него было игривое настроение. Гун Цзюнь обшарил всю квартиру, заглянул во все доступные углы. Оставался единственный вариант: он, бестолковый и невнимательный, утром выпустил его на площадку и не заметил. Щелкнул замок, Гун Цзюнь вылетел из квартиры и кинулся вверх по лестнице. На ходу он проверил домовой чат: никаких сообщений о найденыше. Он быстро спросил, никто ли не видел его кота, но получил отрицательные ответы. Добежав до последнего этажа и не обнаружив никого, он спустился вниз, перескакивая через три ступеньки. Внизу тоже никого не было. Он распахнул дверь и высунулся на улицу. Там уже вовсю лил обещанный прогнозом дождь. Гун Цзюнь оббежал свой и соседние дворы, но это не принесло никаких результатов. В такую погоду кот наверняка забился в подвал или еще какой укромный уголок. Картина промокшего, продрогшего, голодного и холодного кота заставила сердце больно сжаться. Нет, сейчас он все равно ничего не мог сделать. Пришлось возвращаться с пустыми руками. Он еще раз проверил чат, но там не было ничего полезного. Надо было напечатать листовки и поискать какие-нибудь группы, которые занимаются поиском животных, и… Кот сидел на полу перед диваном, чинно обвив передние лапы пушистым хвостом. Гун Цзюнь, как был, мокрый и в обуви, кинулся к нему, едва захлопнув дверь. Крепко прижал к себе дернувшегося от внезапности и излишней влажности человеческой одежды кота, начал гладить его обеими руками. — Хороший, мой хороший, — шептал он несвязно, едва не плача от облегчения. И когда только успел так сильно привязаться? Потерся щекой о кошачью шею, а потом и вовсе чмокнул в шерстяную макушку. И тут случилось странное. — Ой, — произнес уже-не-кот. — Ой, — произнес Гун Цзюнь. В руках у него был совершенно обнаженный юноша; уперев взгляд в потолок, Гун Цзюнь на ощупь нашел плед, свернутый на диване, и протянул его вперед. — Спасибо, — поблагодарил уже-не-кот чуть хрипловатым голосом и накинул на плечи плед. — Меня зовут Чжэхань. *** Пришлось заняться некоторыми более насущными делами, чем выяснение сути произошедшего. Например, сменить насквозь мокрую одежду и подобрать что-то для внезапного гостя. Чжан Чжэхань, как представился уже-не-кот, теперь сидел в футболке и спортивных штанах Гун Цзюня, которые были ему слегка велики. За его, Гун Цзюня, обеденным столом, и с интересом оглядывался. Разобравшись с мокрыми пятнами в коридоре, Гун Цзюнь вернулся к Чжэханю. — Чаю? — не нашел он лучшего начала для разговора. — Или?.. — Чай! — быстро согласился Чжэхань, глаза его радостно блеснули. — Сто лет не пил чая. Буквально. Гун Цзюнь кивнул. Привычные действия успокаивали. Вскоре он поставил на стол чайник и две чашки, наполнил их. Чжэхань довольно, как кот, улыбнулся, вдохнул аромат и сделал глоток. — Хорошо! — Я рад, — ответил Гун Цзюнь, пытаясь не особо пристально разглядывать этого человека. — А я-то как рад! — весело признался Чжэхань. — Не каждый день получаешь поцелуй истинной любви! — Поцелуй че?.. — Гун Цзюнь неверяще и как-то даже некультурно уставился на собеседника. — Поцелуй истинной любви, — медленно повторил Чжэхань. — Прости, я, может быть, еще плохо говорю. Давно не практиковался. — Нет-нет, всё нормально, — тут же замахал руками Гун Цзюнь. — Ты хорошо говоришь. Улыбка у Чжэханя была хитрая. И красивая. — Так вот, заклятие снимает только поцелуй истинной любви. — Какое заклятие? — Да кто этих ведьм знает, что у них в арсенале. Старая карга обиделась, что я ей отказал, и прокляла. Сказала “быть тебе в звериной шкуре, пока не встретишь того, кто полюбит тебя в твоей истинной сущности и не поцелует”. Гун Цзюнь почувствовал, что отчаянно краснеет. — Но я же не… — Ты же да, — уверенно перебил его Чжэхань, поднимаясь с места. — Поверь мне, я точно знаю. — Но как это работает? — не унимался Гун Цзюнь, следя за тем, как к нему приближаются. — Это магия, — пожал плечами Чжэхань. — Даже если ты меня сейчас не любишь, полюбишь позже. Магия не ошибается. Гун Цзюнь все еще чувствовал, что щеки горят. Теперь еще сильнее. Чжэхань остановился совсем близко, склонил голову к плечу, разглядывая Гун Цзюня. Его взгляд остановился на губах. — Хочу кое-что проверить, — заявил он и резко наклонился. Губы у него были мягкие и настойчивые. Гун Цзюнь даже не стал сопротивляться. Когда они оторвались друг от друга, в глазах Чжэханя плясали все черти мира. Кажется, даже зрачок снова стал вертикальным. — Ты уверен, — едва совладав с голосом, начал Гун Цзюнь. — что не заколдуешься обратно? Чжэхань, кажется, задумался. Потом с удобством, очень по-хозяйски устроился на коленях Гун Цзюня. Гун Цзюнь почти машинально ухватил его за талию, удивляясь,что почти может сомкнуть на ней пальцы. — Давай выясним, — шепнул Чжэхань в самые губы, прежде чем начать целовать Гун Цзюня с удвоенным энтузиазмом.