Отчаяние

Син Цю лежал в своей кровати. Он смотрел в потолок, его подводка размазалась, а по лицу текли слёзы. Это нечестно, повторялось в его голове. Это нечестно, нечестно, нечестно. Он всхлипывал и рыдал, держа в руках разбитую рамку для фотографии. Казалось, он не мог отпустить её. Как будто рамка была привязана к его телу как дополнительная конечность; часть его самого навечно. Почему не я? Почему он не может любить меня?! По правде говоря, у Син Цю было разбито сердце. Ему казалось, что его мир разбился на миллион осколков. Неужели в жизни для него ничего не осталось? Неужели он остался один во тьме своего разума? Кто мог спасти его? Конечно же, не Чун Юнь. О, дорогой Чун Юнь. Его дорогой, дорогой Чун Юнь. Больше не его. Если посмотреть на это сейчас, он никогда не был его. Хотя ему нравилось воображать это. Сколько он себя помнил, они практически всё делали вместе. Они были неразлучны. Син Цю и Чун Юнь. Идеальная пара. Син Цю нравилось представлять, что Чун Юнь принадлежит ему. Но всё изменилось, не так ли? Образ поцелуя Чун Юня и Люмин повторялся в его голове, как заезженная пластинка. Каждый раз, когда он представлял себе это, его сердце разрывалось все сильнее. «Жалко», — мелькнуло в голове. Каким жалким он был, раз думал, что Чун Юнь когда-нибудь полюбит его в ответ. Кто вообще может полюбить такого, как он? Он – язвительный, любящий книги богатый мальчик, живущий в мире фантазий любой истории, которую он прочитал. Он не так красив, как ему хотелось бы. Он старается быть презентабельным для окружающих, чтобы быть привлекательнее. Особенно для Чун Юня. Его дорогого Чун Юня. Слезы падали и падали. Этого никогда не будет достаточно. Этого никогда не будет достаточно для клана Гухуа. Ни для торговой гильдии Фэйюнь. Ни для его отца. Ни для его друзей. Даже для его лучшего друга во всем мире, его любви, Чун Юня. Его просто не хватало. Даже для себя. «Зачем я существую? Чтобы продолжать страдать? Великий Моракс, зачем ты поместил меня на эту землю? Я не могу продолжать терпеть эту агонию, мой дорогой Архонт. Я молю тебя снять с меня это проклятие», — Син Цю говорил вслух. Он вздохнул и захрипел. Он вытер слёзы и сел. Сломанная рама всё ещё не развалилась окончательно. Он посмотрел на рамку и грустно улыбнулся, из его слезящихся глаз вытекла ещё одна слеза. В рамке вокруг разбитого стекла было фото, которое они с Чун Юнем сделали во время праздника морских фонарей. Как же он любил тот день. Как они с Чун Юнем держались за руки, куда бы ни пошли. Как загорелись глаза Чун Юня, когда фейерверки раскрасили небо. Син Цю не мог сказать, как тогда это выглядели. Он был занят наблюдением за сценой, которая, по его мнению, была прекраснее тысячи светлячков, летающих в темноте ночного неба Ли Юэ. Он и не заметил, как снова зарыдал, пока в дверь не постучали. Син Цю быстро вытер слезы и произнёс тихое «войдите», как можно менее дрожащим голосом. В дверь вошла Ху Тао с грустным видом, неся миску и, похоже, тарелку с нефритовыми мешочками. — Привет, Син Цю! Я слышала, что ты неважно себя чувствуешь, поэтому мы с Сян Лин приготовили тебе немного еды! — она высунула язык и подмигнула. — Хотя я бы сказала, Сян Лин взяла на себя большую часть готовки, — она немного надулась. — О, спасибо вам, моя леди! — Син Цю улыбнулся и принял еду, которую приготовила для него его дорогая подруга. — Айияа~ Конечно, Син Цю, — улыбнулась она и села рядом с ним на кровать. Она заметила сломанную рамку с фотографией позади того места, где сидел Син Цю. Она немного нахмурилась, прежде чем снова заговорить. — Эй, Син Цю? — Да, Ху Тао? — Син Цю посмотрел на неё с искренним замешательством на лице. — … — она замешкалась, — что… случилось? — Что ты имеешь в виду?— Син Цю наклонил голову. — Син Цю, ты же знаешь, я не слепа и вижу твои эмоции, верно? В конце концов, я твоя подруга. Он замолчал. — Я вижу круги под твоими глаз и полосы на лице от того, что подводка стекала по твоим щекам, парень. А ещё я вижу ту рамку позади тебя. Молчание. — Эй, — она положила руку ему на плечо, — ты ведь знаешь, что я здесь ради тебя? Я знаю, что обычно я все время говорю о смерти и бюро, но ты, в конце концов, один из моих лучших друзей, и мне неприятно видеть тебя таким. И с этими словами Син Цю прижался к её плечу и снова начал рыдать. — О, Ху Тао, это было у-ужасно! Они ц-целовались, и это было невы-выносимо! Ему всё равно! Я игнорировал его весь д-д-день, а он даже не с-спросил, в порядке ли я! — забормотал он. — ЧТО? — воскликнул Ху Тао. — Кто кого поцеловал? — … — слёзы Син Цю заставили его подавиться словами, — Чун Юнь поцеловал Л-л-люмин. Ху Тао резко встала, её челюсть чуть не упала на пол. — ЭТОТ ПОДОНОК! О, КОГДА Я ДО НЕГО ДОБЕРУСЬ, Я ПОДАРЮ ЕМУ САМЫЙ УЖАСНЫЙ ГРОБ, КОТОРЫЙ У МЕНЯ ЕСТЬ! И ДАЖЕ СКИДКУ НЕ СДЕЛАЮ! ХМПХ! — она громко бушевала. — Ху Тао, пожалуйста… — его голос был едва громче шепота. Она посмотрела на него и нахмурилась. Син Цю сидел на кровати, уставившись в пол и нервно шевелил руками. Ху Тао наклонила голову и открыла рот, чтобы заговорить, но ее прервала запыхавшаяся Сян Лин. — Я-уфф ПРИБЕЖАЛА-уфф СЮДА-уфф ТАК БЫСТРО-уфф КАК ТОЛЬКО СМОГЛА, — она остановилась на мгновение, чтобы перевести дух. — Айя~ Сян Лин, что ты здесь делаешь?— Ху Тао посмотрел на запыхавшуюся девушку, очевидно, очень смущенную. Син Цю, не менее озадаченный, наклонил голову в ожидании того, что скажет его подруга. — Ух! Кто-нибудь из вас видел Чун Юня?!?!? Его нет целый день! — золотые глаза Сян Лин сверкали как обычно. В комнате воцарилась тишина. Ну, прежде чем Ху Тао успела опять начать говорить. — Это… неловко, — хихикнула она. — Хм… — Сян Лин была совершенно ничего не понимала. — Сян Лин, я думаю, нам с тобой стоит поискать старого доброго Чун Юня вместе, да? Ай-яй-яй! Он может быть где угодно! — Ху Тао потащила Сян Лин из комнаты молодого господина. Как только Сян Лин вышла из комнаты, Ху Тао обернулась перед выходом и на редкость сочувственно улыбнулась, после чего закрыла за собой дверь. Когда в комнате стало пусто и тихо, Син Цю остался наедине со своими мыслями. Как же он был глуп. В третий раз за этот час на глаза навернулись слёзы. Было больно. Болело всё. Он чувствовал себя таким одиноким. Он думал, что они с Чун Юнем останутся вместе до самой смерти. Если рядом нет Чун Юня, то какой смысл жить дальше? Есть ли в жизни что-то большее, чем его милый, дорогой Юнь-Юнь? Что он должен делать со своей жизнью без любимого друга? «Как глупо с моей стороны», — подумал Син Цю, — «Я веду себя так, будто навсегда потерял своего дорогого Юнь-Юня! Конечно, это не так. Правда?» При мысли о том, что он может потерять своего лучшего друга, пара слезинок сорвалась с его глаз. Он фыркнул и наклонился, положив голову на руки, а руки положил на мягкие ноги. Вдруг в его окно тихонько постучали. Син Цю поднял глаза от своих рук и увидел синеволосого мальчика, сидящего у его окна. Он быстро взял салфетку с прикроватной тумбочки, вытер слёзы и размазанную подводку и, взяв ещё одну салфетку, высморкался. Закончив, он глубоко вздохнул и приготовился к худшему. Он встал со своего места и открыл окно для своего самого дорогого друга. — Привет, Син Цю, всё в порядке? Я не видел тебя весь день и очень волновался, знаешь? Сян Лин сказала, что ты будешь здесь, так как она попросила Ху Тао передать несколько вещей, которые они сделали вместе, и я решил заглянуть к тебе, — Чун Юнь залез в окно и сел рядом с Син Цю. Тишина. — Син Цю?.. — Почему тебя это волнует? — Син Цю заговорил, сдерживая слезы, которые скопились в его глазах, и игнорируя желание просто схватить Чун Юня и притянуть его в самые крепкие объятия, на которые он способен. Ошеломлённый Чун Юнь наклонил голову в ответ на враждебность своего друга. — Эй-эй, Цю, что случилось? Что-то случилось??? — О, я не знаю, почему бы тебе не спросить свою маленькую подружку, Люми… Глаза Син Цю расширились от его собственных слов, его руки поднялись, чтобы закрыть рот и не дать ему говорить дальше. Он избегал зрительного контакта со своим другом. — Что?.. Син Цю молчал. — Син Цю, что ты сказал? — спросил Чун Юнь, в его сбивчивых словах слышался намёк на раздражение. — Син Цю, почему ты думаешь, что Люмин – это моя… — Ну, я не знаю, Чун Юнь! Может быть, потому что сегодня я видел тебя и её на свидании в "Народном выборе", а потом видел, как она тебя поцеловала! — Син Цю боролся со слезами, грозящими прокатиться по лицу уже не первый раз за день. Как же он был жалок. Чун Юнь молчал. — О, Архонты… Я, должно быть, идиот. Я уже вижу газеты: «Некомпетентный наследник клана Гухуа, слишком глуп для своего собственного блага». Создатели газет сами не очень умны, так что это более подходящий заголовок, не так ли, дорогой Чун Юнь? Да благословит Моракс наши души, — Син Цю рассмеялся, каждый смешок причинял больше боли, чем предыдущий. — Син Цю, почему ты так себя ведёшь? Я очень волну… — Чун Юня резко оборвали. — Почему я так себя веду?! ПОЧЕМУ Я ТАК СЕБЯ ВЕДУ?! — Син Цю уже было всё равно, его слёзы падали и падали, их количество знали только Архонты. — Чун Юнь, как же ты забывчив! Неужели ты не понимаешь моих чувств к тебе??? Я сделал это настолько очевидным, чтобы такая ледяная голова, как ты, могла прийти к пониманию, но ты не смог этого сделать! Я понял это, когда увидел тебя с Люмин… Дорогой Чун Юнь, ты тоже считаешь меня нелепым болваном? Я слишком глуп, чтобы понять, что этого никогда не случится? Я недостаточно красив, Чун Юнь? Неужели тебе противна сама мысль о том, что мы можем быть не просто друзьями? — Син Цю всхлипывал. Его голос дрожал, слова почти не выходили, но пути назад уже не было. — Син Цю… — попытался Чун Юнь. — Нет. Пожалуйста, позволь мне закончить, дорогой Чун Юнь, — Син Цю глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. — Чун Юнь, ты знаешь, что ты мой самый дорогой и близкий друг, да? Я бы никогда не хотел ставить под угрозу нашу дружбу, но мы так долго вместе, я не мог не влюбиться в тебя. Я чувствую себя комаром, который летит к свету, что без сомнения приведёт его к гибели. Ты – Янь для моего Инь. Крио, которое накладывает заморозку на моё Гидро. Солнце, которое освещает мою ночь. Чун Юнь, ты – моё всё, и так будет всегда, но я не могу. Я просто не могу. Я люблю тебя, Чун Юнь, и всегда буду любить, до самой смерти. Неважно, ответишь ты мне взаимностью или нет. Я прошу прощения за то, что игнорировал тебя весь день и беспокоил тебя. Я понимаю, что ты не чувствуешь ко мне того же, поэтому я зарываю свои чувства поглубже. Я прошу тебя позволить нам оставаться лучшими друзьями, только если ты чувствуешь себя комфортно. Мне… жаль, — Син Цю почти не дышал. Его слёзы падали урывками, а голова раскалывалась от недостатка влаги. Он только что понял, что признался в своей вечной любви к лучшему другу, но как бы больно ему ни было, было приятно выплеснуть это из души. Было тихо. Син Цю боялся, что своим внезапным признанием поставил Чун Юня в неловкое положение. Он просто все испортил, не так ли? Боги, он всегда все портит. Может, ему и вправду стоит просто побольше молчать? Возможно, он только что потерял своего самого дорогого друга из-за того, что ему пришлось признаться в своей привязанности к нему. Моракс, просто забери его сейчас. Внезапно его мысли оборвало ощущение объятий. Син Цю открыл глаза и увидел около своего лица светло-голубые локоны волос. Он был, мягко говоря, шокирован. Почему Чун Юнь обнимал его? Неужели из жалости? Ему было жаль молодого мастера? Внезапно парень почувствовал, что его плечо слегка намокло. Неужели… Чун Юнь… плачет? — Мне так жаль, — Чун Юнь прижался к Син Цю так крепко, как только мог. — Мне так жаль, что я ничего не заметил. Я был так поглощён своими чувствами, что даже не подумал, что я могу тебе нравиться, я просто решил, что тебе нравится дразнить меня! Ты всегда такой общительный, и я просто решил, что ты такой… Чун Юнь отстранился от объятий. — И нет, Син Цю, ты не глупый. Ты самый умный человек, которого я знаю. Ты такой удивительный, Син Цю, никогда не думай, что это не так. И если ты думаешь, что ты недостаточно красив, ты глуп. У тебя самые красивые глаза, Син Цю, и каждый раз, когда ты улыбаешься, я чувствую, что у меня сейчас случится сердечный приступ. Ты – самое прекрасное существо в этой вселенной, и никогда не думай по-другому. У тебя так много замечательных качеств, что не удивительно, почему я влюбился в тебя… Он остановился. Святая Селестия. Он только что сказал то, что он думает? — Ты… ты влюблен… в меня? — медленно спросил Син Цю. Чун Юнь покраснел в самый тёмный оттенок, который только можно было придумать. Ему казалось, что он может потерять сознание от всей энергии Ян. Тем не менее он сделал глубокий вдох. — Да, Син Цю. Я… я люблю тебя, — твёрдо сказал он. Син Цю почувствовал, что снова может заплакать. Он бросился на своего друга и крепко обнял его. — О, Чун Юнь! Ты даже не представляешь, как я счастлив! Моракс благословил меня! — Син Цю широко улыбнулся. — Уммм… Син Цю, ты меня раздавишь… хихикнул Чун Юнь. Парень проигнорировал его и уткнулся головой в его грудь, прижимаясь к нему ещё крепче. Некоторое время было тихо. Но это была приятная тишина. Молчание позволило обоим парням по-настоящему осмыслить произошедшее. Чун Юнь действительно не может поверить, что все эти годы он нравился Син Цю. Он едва может поверить, что признался в любви своему лучшему другу! Обычно он не позволяет себе таких эмоций из-за своего состояния, но сейчас он чувствует себя самым счастливым мальчиком на свете. Это просто безумие. Так вот каково это – быть нормальным? Как это – любить и быть любимым? Чёрт возьми, он даже не знает, любит ли его Син Цю, но он слишком счастлив, чтобы даже думать об этом. Его разум и сердце заняты только тем, что перед ним его друг. На лице Чун Юня неосознанно появляется улыбка. — Юнь-Юнь, — заговорил Син Цю. — Да, Син Цю? — Ты начинаешь остывать. Чун Юнь даже не осознавал, что перегрелся, не говоря уже о том, чтобы остыть. Его мысли были заняты тем, как его друг крепко к нему прижимается. — О-оу, правда? — Мхм, — хмыкнул Син Цю. Син Цю перенес вес на руки, приблизился к лицу Чун Юня и чмокнул его в нос. Он улыбнулся и снова прижался к груди Чун Юня. Лицо Чун Юня сразу же начало нагреваться и стало розовым. Син Цю мысленно улыбнулся. И снова наступила тишина. Вдруг Син Цю вспомнил кое-что. Он не хотел говорить об этом, поскольку всё было так мирно, но ему нужно было знать. Поэтому он переложил голову так, что его подбородок лег на грудь Чун Юня, и янтарные глаза встретились с холодными голубыми. — Чун Юнь, у меня есть вопрос. — Д-да? — Почему ты целовал Люмин тогда? Глаза Чун Юня расширились, и он снова начал нагреваться. Син Цю мог поклясться, что его сердце вот-вот могло выпрыгнуть. Он не должен был ничего говорить. Зачем он испортил идеальный момент? Теперь будет неловко… — На самом деле мы не целовались… — глаза Чун Юня смотрели куда угодно, только не на молодого мастера перед ним. Что?.. Син Цю был в замешательстве. Он мог поклясться, что видел их! Чун Юнь заговорил прежде, чем Син Цю успел открыть рот. — Мы эм… Люмин… она пыталась научить меня, как… целоваться, не целуя меня… — Чун Юнь смущённо хлопнул ладонями по лицу, которое теперь было очень тёмно-красного оттенка. — Почему ты… — ПотомуЧтоЯСпросил,КакЭтоДелается,ПотомуЧтоЯХотелУзнать,КакЭтоПроисходит,ПотомуЧтоЯНикогдаНеЦеловался,ИЯХотелПопрактиковатьсяВЭтом,Чтобы,ЕслиМыБудемЦеловаться,ТыНеПодумал,ЧтоЯПлохоЦелуюсь, — Чун Юнь произнёс всё это на одном дыхании. Теперь настала очередь Син Цю сильно краснеть. Но он заметил, что есть проблема посерьёзнее. — О, Архонты, Чун Юнь, ты перегрелся! — Мороженое… в моей сумке… — Чун Юнь пытался отдышаться. Син Цю подбежал к сумке Чун Юня, взял мороженое и, вынув его из обертки, протянул красному парню. Чун Юнь торопливо откусил мороженое и вздохнул, почувствовав прохладу на языке. На мгновение стало тихо. Но только на мгновение. — Пфт… — прыснул Син Цю. — Син Цю, что… — БАХАХАХАХАХАХАХАХАХА, — Син Цю разразился смехом. — Син Цю! Это не так уж и смешно! — Чун Юнь нахмурился. Син Цю провёл рукой по щеке Чун Юня и погладил её большим пальцем: «Дорогой Чун Юнь, ты просто очарователен». — Нет, не очарователен! Я чуть не перегрелся из-за твоего нелепого вопроса! — Чун Юнь надулся и откусил кусочек мороженого. — Как скажешь, — поддразнил Син Цю. — Хмф. Син Цю начал напевать мелодию из Ли Юэ. — Цю? — Да, мой дорогой Юнь Юнь? Чун Юнь схватил лицо своего друга одной рукой. — Юнь… — начал говорить Син Цю. — Просто замолчи, ладно? И тут холодные губы Чун Юня нежно прикоснулись к губам Син Цю, так осторожно, как будто он мог сломать любимого друга. Это было мило и просто. Если бы вы спросили любого из них, они бы без сомнения ответили, что это идеальный первый поцелуй. Чун Юнь первым отстранился, явно краснея. Син Цю распахнул свои глаза, и он неожиданно осознал, что его лучший друг и его любовь начал сладкий и теплый поцелуй; он сам стал почти такого же оттенка, как и другой парень. На мгновение наступила тишина. Но только на мгновение. Чун Юнь прочистил горло и заговорил самым мягким голосом, который Син Цю когда-либо слышал. — Значит ли это, что мы теперь пара? Сердце Син Цю чуть не разлетелось на куски в одно мгновение. Он такой очаровательный. Парень положил свою руку на щеку друга, сверкнув наглой улыбкой. — Ты хочешь, чтобы мы встречались? — Эм… я… э… — Чун Юнь заикался. Он смотрел куда угодно, только не на Син Цю. Ох. Должно быть, Син Цю заставил его чувствовать себя неловко. Чёрт, он снова это сделал. Он должен был догадаться, что всё слишком хорошо, чтобы быть правдой. Кто захочет быть с ним? Не говоря уже о том, чтобы быть вступить в интимную близость с ним? Бессмысленно. Воистину бессмысленно… — Да, — решительно сказал Чун Юнь. Син Цю посмотрел в холодные, но вместе с тем тёплые и уютные глаза Чун Юня, чувствуя себя переполненным самым лучшим чувством, которое он когда-либо испытывал. — Подожди… правда?! — Да, Син Цю, правда, — Чун Юнь улыбнулся яркой улыбкой, которую он никогда никому не показывал, и Син Цю почувствовал, что сейчас растает. — Подожди, Цю, ты плачешь?! Мне так жаль, что случилось?!?! — Чун Юнь держал руки Син Цю в своих, чрезмерно обеспокоенный. — Нет, Юнь… Ты не сделал ничего плохого. Всё совсем наоборот, — Син Цю улыбнулся последнему, и слёзы полились по его лицу в миллионный раз за этот день. Скоро ему понадобится большая чашка воды, чтобы восстановить силы. Чун Юнь в замешательстве наклонил голову. Син Цю хихикнул: «Я просто очень счастлив, Юнь». — Оу… Я тоже, — Чун Юнь не позволил маленькой улыбке исчезнуть с его лица. Чун Юнь наклонился вперёд и заключил Син Цю в тёплые объятия. Он усмехнулся: «Мне повезло, что я не потерял сознание к этому времени, Цю, я сейчас чувствую много переполняющей меня положительной энергии». Син Цю хихикнул: «Ты слишком очарователен, мой милый Юнь-Юнь». — Ну, ты более очарователен Цю. Син Цю не успел возразить, так как он в шоке лежал в объятиях Чун Юня. Это был первый раз, когда Чун Юнь сказал ему что-то подобное. Святой Моракс, как же ему повезло! Он решил, что хватит болтать, и сосредоточился на любви к парню в своих объятиях. В объятиях было безопасно. Было тепло, несмотря на то, что один из двоих продолжал есть холодную пищу. Было прекрасно. Это было прекрасно.