на ужин бокал чего покрепче.

расслабленное тело разлагалось на заднем сидении машины. из динамиков старчески крехтела знакомая песня из 70-х, которая так и манила тихонько подпевать в унисон с мелодичным голосом девушки. приподняв голову, феликс внюхался в аромат белых цветов, которые почти сливались с его носом. приятно и щекотно. он тут же откинул голову обратно на изголовье сиденья и с довольной улыбкой посмотрел в окно. где-то вдали плыли образы мерцающих вывесок, оставлявшие след на бледной коже юноши. капли беспристанно ударялись о стекло, пытаясь узнать все тайны, хранящиеся внутри машины. феликс никогда им ничего не скажет, вдруг разболтают всему миру. — ты прямо светишься, — доносится откуда-то спереди. ли мог видеть лишь глаза чана, отражающиеся в небольшом зеркальце, но даже по ним было ясно, что друг сейчас ехидно улыбается. — не отвлекайся от дороги, — со смешком отвёл от себя стрелки и прикрыл глаза. — ну и как тебе этот твой... хёнджин? вопрос чана привёл к мысли о том парнишке, с которым феликс ходил сегодня на свидание вслепую. волосы цвета панического страха в темноте, жёсткие от частых перекрашиваний, пахнущие дешёвым шампунем. глаза, как прыжок в неизвестность, выражающие всю мягкость характера. губы, похожие на спелую ягоду и постоянно что-то говорящие, улыбающиеся. парень до ужаса простой и добродушный, такие на вкус приторные. как удар по носу, в сознание пришли мыли о сладком природном запахе его тела. хёнджин любит жаркие объятия, поэтому, когда радостно набросился на феликса, был весьма огорчён его холодностью. а сам ли тогда времени не терял и наслаждённо впился в чужую шею. конечно, пока что носом. — он вкусно пахнет. мысли о чарующем запахе заставили кишки свернуться в тугой узел, а разум помутниться. феликс как можно скорее хотел узнать, как это беззащитное создание преобразится от чувства страха и отчаяния, которые будут настолько сильными, что остановят бешеное сердце и взорвут голову. организм не выдержит такого стресса, капиляры будут лопаться один за другим, пока белок глаз полностью не зальётся кровью. губы - сушёный виноград, будут дрожать, из них то и дело будут доноситься жалобные поскуливания. длинные, изящные, некогда нежные руки обсохнут до костей. тело будет дёргаться и ломаться, словно под управлением неумелого кукловода. но это всего лишь догадки. феликс судорожно зарыл руку в волосы, схватился и слегка оттянул их назад. он провёл кончиком языка по острым клыкам, предвкушая на них привкус крови. — хочу оставить себе его голову.