старый мальчик

Сначала умерла Висенья. Она ещё не родилась, а уже умерла. Потом умер Люк. Потом умерла тётя Рейнис. Потом из-за него умер Визерис. Потом умер Джейс. Потом умер отец. Потом умер Джофф. Потом умерла мама. Все умерли, а он один остался. Ещё сёстры не умерли. А может и умерли. Он давно не видел Рейну. И Бейлу тоже давно не видел, но не так давно. Его вместе с ним в Красный замок привезли, но на неё надели оковы и увели в одну сторону, а его в другую. А потом прошло много дней. А может, и не было больше никаких дней, и он тоже умер, и теперь где-то там, где бывают после смерти? Дома они читали Семиконечную звезду, и там говорилось, что после смерти все попадают к Отцу, и Отец судит, куда кто попадёт. Грешников ждут Семь преисподних, праведники — на Семь небес, а куда попадают простые люди, там не говорилось. Они спросили мейстера, и мейстер сказал, что про это написано в книге Неведомого. Но детям её читать было не положено, и они не читали. Он тогда не расстроился и не стал сам читать, а сейчас жалел. Он был уверен, что когда умрёт, то сам попадет в Семь преисподних, потому что он бросил своего брата, и тот умер. В этой комнате, где его заперли, тоже была Семиконечная звезда. Но книги Неведомого не было. Это очень расстраивало, потому что он хотел узнать, куда все попадают после смерти. Ещё тут были другие книги. Была «Книга святых молитв», было «Жизнеописание верховных септонов», а ещё две книги «Чудес». А ещё были три полки, на которых стояли все книги законов. Ему нравилось читать «Семиконечную звезду», но от книги Матери ему было очень грустно. Ещё Отец в книге Отца был не похож на его отца, потому что его отец был лучше, а книга Кузнеца напоминала ему о братьях. Книги Старицы и Девы были скучными, а книгу Воина он и вовсе не открывал, потому что не хотел. Книга святых молитв ему тоже не понравилась — молись, не молись, толку никакого, а «Жизнеописания верховных септонов» тоже были очень скучными. «Чудеса» были самыми интересными, и он прочитал их от корки до корки. Ему больше всего понравилась книга о чудесах природы, потому что в книге про рукотворные чудеса говорилось о том, как их строили люди, а он ни разу не видел, чтобы люди делали чудеса. Когда он прочитал всё, он начал читать Книги Законов. Он уже дошёл до шестой книги из двенадцати, в ней были законы о виндикации вещей. Он сначала не знал, что такое виндикация, но потом понял, что это когда один человек требует вернуть ему вещь, которая тому принадлежит незаконно, прямо как мамин трон дяде Эйгону. Ему очень нравилось, что здесь, во дворце, с ним были книги. Это было хорошо, потому что дома в темнице не было ничего, и ему запрещали говорить с Бейлой, но иногда они перестукивались, чтобы знать, что всё хорошо и они живы. Или шептались, когда охранники засыпали или менялись, но это было редко. Поэтому обычно он ничего не делал и просто сидел. Он вспоминал о маме, папе, братьях и сестрах, ещё о бабушке Рейнис и дедушке Корлисе, даже о своём дедушке иногда, он его тоже помнил, а ещё о леди Алисенте и своих дядях и тёте. Он их мало знал, но в его воспоминаниях они были хорошими, и дядя Эйгон не убивал его маму. Он мог так очень много думать, а спать не хотел, потому что когда он спал, он не мог думать о том, что хочет, и ему снились кошмары про драконов. Драконы были плохие, и он их ненавидел, потому что они съели Люка и его маму, а ещё с дракона упал и разбился Джофф. И папа умер, когда был на драконе. И Джейс тоже. А ещё дракон обжёг Бейлу. Он сам один раз летал на драконе, но лучше бы не летал, потому что он оставил Визериса, и тот пропал и, наверное, умер, потому что все умерли. Ничего хорошего в драконах не было. А ещё сидеть в темнице было неудобно, потому что цепи с шеи и ног с него сняли, а вот с рук не сняли, и спать приходилось просто так. Ещё ему приносили еду, иногда даже хорошую. Был хлеб, хлеб он ел, иногда была каша, он её тоже ел, а ещё иногда было мясо, но мясо он не ел, потому что мясо напоминало ему о том, как умерла мама. Вода тоже была, и воду он пил и берег, потому что от голода он чувствовал слабость, а он и так был слабым, а от жажды было плохо. Он сначала пытался понять, сколько уже дней прошло, но потом перестал, потому что в этом не было смысла. Поэтому он начал считать, сколько раз ему приносят еду и выносят нужник, потому что это делали, как ему казалось, редко. Он насчитал восемь десятков. Стражники менялись чаще, чем приносили еду. Матрас в темнице был очень тонким, и на нём было очень холодно, руки очень болели от оков на них, но он привык, и потом на корабле долго не мог снова начать шевелить руками. Бейла научилась раньше, и когда она его на корабле обнимала, то говорила, что это всё потому что она большая и ответственная, и должна как можно скорее снова стать способной защитить и его, и себя. Он очень расстраивался, что она хочет его защищать, потому что на Бейле было очень много ожогов, и ей, наверное, было очень больно, а у него всего лишь не гнулись руки. Он её тоже обнимать пытался, а потом её увели, и они приплыли в Королевскую гавань. Они до неё плыли на очень плохом корабле, там было грязно и сыро и очень холодно, а ещё очень влажно, и ему было очень жарко, и хуже, чем в темнице, но Бейла за ним следила, и он не умер. Они приплыли к Речным воротам и вышли, а потом Бейлу заковали, а его не стали, потому что он тогда уже был совсем слабым, и всё равно никуда бы не убежал. На Бейлу накинули мешок, а про него сказали, что он и так грязный, почти дохлый и вшивый, а потому его никто не узнает, и повели так. Он и правда был очень грязный, потому что в темнице ванны не было, и он не умывался. Было очень холодно идти, потому что снаружи была зима, и на улице даже было немного снега, но им не дали даже плащей. Потом один из стражников сказал, что такими темпами он и Бейла сдохнут раньше, чем дойдут до Красного замка, а потом всё-таки накрыл его плащом, а потом потребовал у стоящего рядом другого стражника его плащ, и накрыл Бейлу. Идти было долго, но он не упал и очень собой гордился. Их с Бейлой привели раньше дяди Эйгона, поэтому их снова бросили в темницу. Она была похожа на ту, что была дома, поэтому он опять просто сидел и думал. Потом пришла леди Алисента и сказала, чтобы их привели к королю. Их привели к дяде Эйгону, который сидел в мягком кресле у Железного трона, и леди Алисента сказала, что Бейлу нужно сдать в бордель в Эссосе, а его убить, но дядя Ларис не согласился и сказал, что кроме него у дяди больше наследников нет, а Бейлой можно шантажировать дедушку Корлиса. Он тогда очень обрадовался, потому что это значило, что дедушка Корлис был жив. Потом дядя Ларис сказал, что если их обоих опять бросить в темницу, то долго они с Бейлой не проживут, и Морской Змей не оценит, если их хотя бы не поселят в нормальные спальни. Леди Алисента тогда подошла и дала пощёчину Бейле, сказав, что это за сына, а потом сказала, чтобы их вымыли, потому что от них смердит, и дали им любые свободные покои в твердыне Мейгора, чтобы они не сбежали. Он не понимал, как бы они могли сбежать, потому что под твердыней Мейгора был ров, а он был очень слабым. Так он оказался в спальне с кроватью, подушками и книгами, а ещё его раз в неделю мыли, но никто с ним не разговаривал. Он теперь мог считать дни, потому что видел, как встаёт и заходит солнце. На второй день к нему пришли и заделали окно решёткой, но ставни закрывать не стали. Но зато раз в день ему топили очаг, а на кровати было теплое одеяло, и когда было совсем холодно, он в него кутался. И читал книжки. А ещё к нему иногда, кажется раз в неделю, приводили маленького белокурого мальчика, младше и меньше чем он сам. Он сказал, что его зовут Геймон и он живёт в комнате рядом, и что ему сказали, что его маму тоже убили. Поэтому они часто разговаривали, и он учил его читать по книге Девы, потому что она была самой легкой. Геймон быстро учился, и это его очень радовало, но он бы хотел ещё научить его писать, но было не на чем. Ещё он немного рассказывал ему, как считать, но это было тоже тяжело, потому что в его комнате считать можно было только книжки, но их было только двадцать две, хотя шкаф был забит, и Геймон научился считать только до двадцати двух. Его тут кормили лучше, чем в темнице, но он теперь ел мало-мало, потому что совсем не хотел есть, и однажды одна из служанок сказала, что Королева приказывает ему есть, чтобы тот не умер. Он не понимал, но стал есть чуть-чуть больше, когда Геймон сказал ему, что он совсем худой, и он хочет принести ему свою еду, чтобы он не умер. Он уже насчитал сто восемьдесят три захода солнца, пока сидел в этой комнате. И все из них он не видел Бейлу и очень переживал. А потом дверь в его комнату открылась, и к нему зашёл дедушка Корлис. А в дверях стоял дядя Ларис, но потом они оба почему-то встали перед ним на одно колено, и дедушка Корлис сказал ему: «Ваше заточение закончено, Ваша милость». Он тогда не понял, почему он Ваша милость. Он был всего лишь Эйгоном, это имя дали ему мама и отец. Оно ему не подходило, потому что его назвали в честь Завоевателя, а он не был завоевателем, только слабым мальчиком, но это было его имя. Его давно не называли по имени, и сейчас опять не назвали. Ещё его давным-давно называли Вашим высочеством, потому что он был принцем, но ему казалось, что принцем был совсем другой мальчик. Потом его помыли и одели в чёрный бархатный костюм. До этого он носил зеленый поношенный камзол. Он не нравился ему, потому что он были зелёным, а зелёный был цветом дяди и леди Алисенты, а дракон дяди съел его маму, и дядя был его врагом, но этот камзол всё равно был хорошим, потому что до этого он носил ту одежду, в которой он был, когда его мама умерла, и она ему тоже не нравилась. А ещё она была очень грязно и дырявой. Его ещё причесали и подстригли. У него в комнате зеркала не было, поэтому он не знал, как он выглядел. Но потом он увидел, какой он худой и совсем белый, и волосы у него тоже белые, раньше они такими белыми не были, и он подумал, что, наверное, немного поседел. Седеют обычно старые, как дедушка Корлис и бабушка Рейнис, но она немного. Наверное, он тоже был старым. Дедушка Корлис взял его за руку и повёл наружу. В твердыне Мейгора было совсем тихо, и ему не встречался никто в зелёном, а только в красном и чёрном, а ещё в голубом и с морским коньком дедушки Корлиса на одежде. И они все ему кланялись и говорили «Ваша милость». Дедушка Корлис повёл его через ров, а потом через весь Красный замок, он его запомнил, пока они с мамой и Джоффом полгода там жили, когда все уже умерли, и мама стала королевой. Джофф тогда ещё свалился с маминого дракона и тоже умер. А потом и мамин дракон умер. А потом и мама. В замке тоже было мало людей, и все тоже ему кланялись и говорили одно и то же, и никто не называл его по имени. Потом дедушка Корлис посадил его у главных ворот в замок на коня, а потом сам сел за его спиной. Он его попросил, чтобы дедушка назвал его по имени, потому что он не знает, Эйгон ли он всё ещё. Дедушка ему улыбнулся, немножко потрепал по голове, и сказал «Эйгон, рад тебя видеть». Он уже не помнил, как улыбаться, но если бы помнил, то обязательно бы улыбнулся. Они так через весь город проехали, а потом выехали, кажется, через Королевские ворота. За ними стояло очень много людей. Все в броне и на конях. Очень много, и он понял, что это целое войско, и он вцепился в гриву коня, потому что сейчас опять начнётся война, и опять все умрут, хотя уже никого не осталось, и дедушка умрёт, и дядя Ларис, и Геймон умрёт. Но дедушка Корлис тихо взял его за плечо и сказал, что всё хорошо. Но он не знал, что такое всё хорошо. А потом дедушка Корлис ещё громко сказал всем, кто перед ними стоял: «Король умер. Да здравствует король». Тогда он понял, почему все звали его «Ваша милость». Дядя Эйгон умер. И теперь он следующий. Наверное, Эйгон III, если он не стал совсем старым мальчиком, и между ним и дядей были ещё Эйгоны, но все тоже умерли. А он не хотел быть королём. Он не должен был быть королём, потому что у него было три старших брата, но они все умерли. И теперь он король. Он не знал, зачем он король. И надеялся, что всё это ему снится. Но не снилось, потому что ему всегда снились сны ещё хуже. Но он так не хотел быть королём.