B.M.

Джено думает, что ненавидит На. Других мыслей больше нет. Он лежит в своей кровати, буквально тот мем с Губкой Бобом, пыхтит от злости, как может сильнее на нос натягивает одеяло — уверен, что эти ритуалы должны хотя бы сейчас помочь уснуть. Ну да, два часа не выходило, а сейчас попрёт и вырубит. С тем, что в наушниках бьют биты, он, конечно же, не считается. «Потому что зачем нам будильник, если На и так не даст спать?» — невольно думает Джено, а потом поняв весь смысл, сам про себя и исправляется: — «Есть же нервная система, которую он расшатает за просто так и которая не даст спать?» Но всё равно ненавидит На. Причина? Причина проста: Джено проснулся ровно в пять утра да так и не смог заснуть. Пропялил широко открытыми глазами в потолок, проклиная На сразу по трём компетенциям: а) он слушает дерьмовую музыку, которая привязывается и снится всю ночь; бэ) он заразил своим недосыпом; вэ) Джерард Уэй — придурок. Последнее, естественно, лишнее, но Джено всё равно приписывает к На. А больше никак: тот пробудил полуночное желание слушать что-то громкое и бешеное, а у Джено на памяти только deadmau5. Вот он и слушал на всю громкость по велению организма, но точно не по собственному хотению. И покорно ждал будильника на семь утра. Но дождался только сообщение от На. В шесть, сука, утра. Вернее, Джено даже не сразу сообразил, что это На — высветилось неизвестным номером и с просьбой покормить собаку. Догадаться, какой из известных долбоёбов написывает в такую рань не составило труда. И, то ли со связью что-то, то ли На сам не проснулся, но сообщения пришли абсолютно в долбоёбском порядке: «Покормите собаку, я забыл про неё два дня назад» «Водитель будет в полвосьмого с ключами» «Я уже в офисе, обустраиваем ваше рабочее место» И просто короночка: «Доброе утро, Джено, это На Джемин» «Планы изменились» «Как разберётесь с собакой, сразу в офис» «Не торопитесь» Так дуть в офис или не торопиться? Уж определись, занятой ты мой! Джено честно (даже вдумчиво) перечитал его сообщения пять раз. На шестой он пошёл по новому кругу, но сразу же плюнул и дело это бросил. А в мыслях бьёт: «Кормить собаку? Он что, упал?» И много, очень много вопросительных знаков, чтобы уж наверняка показать всю возмутимость (непонятного) происходящего. Corazón, es el momento… начинать ненавидеть этого мужика. Не, ну а что? Он пишет в шесть утра, когда все нормальные люди спят! А если бы Джено реально спал? А если бы подумал на спам? А если бы не увидел сообщение, если бы проспал всё на свете? Тогда бы припёрся в офис и отхватил пиздюлей, по-другому быть и не может. Везунчик, думает Джено. Они оба с На везунчики, удачно попали. Но это всё равно не отменяет того факта, что Джено его обоснованно начал считать долбоёбом за эти несчастные шесть утра. Даже «Дэдмаус» как-то позабылся с такой встряской, и Джено сегодня выбирает материться на испанском. Хотя честно использовал этот язык только как прекрасное настроение. Но видит бог, На даже хуёвое настроение может испортить! И выдвигаясь в ванную под мотив Fuego Lento, он нехило так в такт «постепенно воспламеняется». Прямо пыш-пыш, детка ты вся горишь, даже горячая вода не может смыть накатывающую злость на начальника. И как назло, все мысли только о нём… и ещё немного про его собаку. Когда же Джено злобно прошагивает в кухню на положенный завтрак, то встречает невозможно довольную морду братца. Сончан так и светится от неизвестного счастья, а стоит завидеть Джено в дверях, так вообще активизируется и радуется в безмерных количествах. Кажется, кто-то впервые (в истории) почапает к первой паре — Джено делает масленную пометку выслать онлайн-сертификат недолбоёба в честь такого знаменательного события. Наверное, Сончан перестал слушать в голове этот хитрый голосок, который так и шептал ласково: «Да соберёшься ты утром за полчаса, никуда не опоздаешь, поспи ещё чуток, ну чё ты». Может быть, Сончан одумался. А, может быть, и нет. — Я стесняюсь спросить… — начинает было Сончан насмехающимся тоном. — Стесняйся дальше, — безапелляционно перебивает Джено. — Ты во скок вчера вернулся? — удивлённо смотрит Сончан, нисколько не оскорбившись. Память верно, но нехотя, восстанавливает события. А именно то, как Джено в ожидании На написывал злобные сообщения-жалобы, а Сончан молчаливо и по-братски подтверждал свою согласность мгновенными двойными галочками. Наверняка послал куда подальше, но оставил негаснущим экран — пацаны, не обижайтесь. Я любя! :) — Мистер На на ужин пригласил, — жмотничая, еле сознаётся Джено. Сончан проявляет просто знаменательные умственные способности этим утром. Безукоризненно отличается ответом не в глаз, а в бровь. — Зачем? — тупо спрашивает он. — Ты же ужинал. Джено же не находится с более умным ответом. Он ограничивается просто взглядом, полным осуждения. А спустя всего лишь одну (одну-одинёшеньку, ван, one, un, une!) секунду, что дал спуску Сончану, уже скорбно жалеет. У того что-то как-то не в ту сторону поворачиваются мозги, он слишком в хорошем настроении и строит хитрую лисью морду. Будто чёт знает… — Джен, а как по-английски будет «спасибо»? Джено сбит с толку, но всё равно смотрит на Сончана как на дурачка. И сам дурачком остаётся — снова попадается же. — Thanks, — отвечает, не подумав. Сончан заговорщицки дёргает бровями и издаёт что-то, отдалённо напоминающее «о-хо-хо» и прячущееся за ладошкой. — Да-да, это слово!.. — шепчет он. — У вас было это самое сенкс? Началось всё с кофе, продолжилось выплюнутым чаем. Такой дебильной привычки за собой Джено ещё не замечал, но сейчас нашёл. Нашёл, что даже без присутствия На Джено суждено позориться от его имени. Прекрасно вошёл в обязанности личного ассистента. Сончан победно выкрикивает «Ес!!!» и руку в кулак сжимает, получается у него это в разы лучше, чем у создателя Джей-Зи. Переплюнул мастера. Хотя в чём-то он прав — совершенно точно so crazy right now. Невероятно most incredible. Джено корчит недовольную рожу и старается всем своим видом показать, как недоволен подобным хорошим настроем братишки. You ready, блять? Утро точно не задалось. Задрало. — Давай, пожалуйста, без своих выдумок, — сохраняя серьёзность, просит Джено. — Я даже ни о чём таком не думал, тебе-то уж куда? Сиди на жопе ровно. Сончан глух и слеп к честным, настоятельным (адекватным!) прошениям Джено. — Он красивый? — с увлечением принимается за расспросы Сончан. — Нет, — назло выплёвывает Джено. — Он страшный!!! Не в смысле некрасивый, а в смысле пугающий. И лицо у него такое, будто он щас пойдёт и убьёт кого-то!.. А, ой… не в моём вкусе, короче. Но под прищур хитрых глаз ломается: — Такое чувство, что спроси его, как он ухаживает за своим лицом, то ответ будет что-то типа «слежу, чтобы не били». Немного стрёмно выглядит, но шмотки дорогие. Видимо, думает про себя Джено, На перечитал фанфиков, где он альфа, богатый наследник корпорации и самый загадочный мужчина в мире по мнению журнала «7 залуп». Сие мнение он, естественно, не оглашает брату, не желает травмировать нежную психику ребёнка. Для травм у него отведено это прекрасное хоккейное тело. — Он богатый? — тут же оживляется Сончан. — Типа?.. — неуверенно тянет Джено и скорее сам спрашивает, чем отвечает. — Тогда хули нет, когда да? — всплескивает руками Сончан. — Потому что это мой, ну, знаешь… начальник!!! — не выдерживает Джено. — И чо? — отмахивается Сончан. — Зато работать не надо будет. Мне как раз хочется чего-то дорогого, но бесплатно. Джено устало вздыхает. А ведь день ещё не начался… — У него песни в машине хуёвые, он тащится по хитам две тысячи десятого года! — Зато при машине, — довольно улыбается Сончан. Буквально смайлик в сердечках. Кажется, это единственное, что он услышал из всего потока слов. — У него невеста как бы… — Не стена — подвинется! — как отбривает Сончан. — Он вообще натурал! — повышает голос Джено. — Самый что ни на есть натуральный. — Это поправимо. Сончан безукоризненно качает головой — буквально не надо мне тут ля-ля. Выглядит он при этом как многообещающий здоровые прогнозы добрый доктор Ай… Ну правда! Разочаровывать его не особо хочется, не бросать же, не травмировать его нежную психику (то есть обеспечить работой ещё одного психотерапевта). И Джено снова ничего не остаётся, как тяжко и обречённо вздохнуть. — Он мне даже не понравился, — признаётся Джено, а потом переходит на доверчивый шёпот: — И не думаю, что когда-либо понравится. Понимаешь, он… он… он. Сам выдерживает тянущуюся паузу, и Сончан по наитию тянется к нему ближе и ближе, чтобы расслышать. Джено манит пальцем ещё и ещё, принимает серьёзный вид. — Долбоёб!!! — громко, оглушающе произносит Джено. — И ты, кстати, тоже! Лезешь тут… со всякой, бигуди мне на лысую голову накручиваешь!.. Сончан пытается обидеться, дует губы, но в последний момент его прорывает на смех. Исправляет на «бритую». Эта комбинация выглядит весьма весело, но Джено из принципа наскребает себя на сердитую рожу. — Слышишь, мне не нравится?! — повышает голос Джено. — И не понравится! — Так а чё ты раньше не сказал? Джено не выдерживает и падает головой на стол. Но особо силы не рассчитывает, больно сильно ударяется да ещё и чашку потревожил, та, бедная, трясётся и грозится пролиться. Лицо при этом у Сончана такое невинное-невинное. Будто это не он тут был готов в секунду расчехлить все свои планы по обольщению, хотя раньше за ним подобного не наблюдалось. Наверное, он просто смеётся, совсем не серьёзен мальчик. — Посмотрю я, как ты через пару месяцев будешь математику сдавать, — осаждает Джено. — Вот посмеюсь, вот посмеюсь я над тобой. Напоследок бросает очень грозное и опасное, что не даст денег на экзамен. С Сончана слетают все признаки хи-хи, он, как и Джено, мгновенно забывает про завтрак и тащится с упрашиваниями за ним в спальню. Ноет и клянётся, обещается делать всё, лишь бы «любимый, драгоценный и самый прекрасный братик» на свете отвалил приличную сумму за самый важный экзамен — а не то не видать ему Лиги, как своего… да вообще ничего не видать, без хоккея, без матча его жизнь остановится и заглохнет. Навсегда!!! На последнем он немного переигрывает и орёт громче положенного. Джено подумывает о том, чтобы написать научную статью. Статью о том, как можно придать меры единиц раздражению и надоедству, и ими будет Сончан. Его нытьё отлично вписывается. Кто-то же измерял тоску в чеховых, а он будет — в маленьких сончанчиках. Будет первооткрывателем, будет основателем. Будет долбоёбом… Долбоёб потому что снова поддаётся уговорам и обещает сделать всё, что угодно, лишь бы Сончан закрыл свой рот и перестал надоедать с утра. Потому что для этих целей Джено отныне готовит себя для другого человека. И невольно вспоминая о нём, застывает на месте с невидящим взглядом, но в честных попытках обдумать свою жизнь дальше. Выходит тоже как-то не особо, его умственные работы просятся на технические, а телефон, наоборот, внезапно проявляет всю свою активность. Уведомления неожиданно громко приходят, и Джено подрывается почитать, кто там соизволил поинтересоваться его скоромной персоной. — А, это ты опять… — разочарованно нукает он. На вдруг вспоминает и отправляет автомобильный номер. Его же отменным сообразительностям Джено ничего не остаётся, кроме как порадоваться. И начать в спешке метаться с поиском подходящей одежды, потому что внезапно единственный костюм решил бесследно пропасть. Ну мистика какая-то! Вызывать отвалившего Сончана на разборки ой как не хочется, и Джено внезапно озаряется гениальной идеей. Невероятно отважной, но бесспорно слабоумной. Он думает, что На не заметит пропажу какой-нибудь своей белой рубашки из кучи таких же одинаковых. И не особо обидится, если Джено позаимствует. Не зря же он заявится к нему домой, надо и с пользой. Просто возьмёт погонять на пару часов, а потом честно вернёт, как в ближайшую свободную минутку появится время сбегать в магазин. Одной проблемой меньше — и у Джено градус веселья растёт мгновенно. Он из дома вылетает налегке, так удачно не забыв выпендрёжного цвета ежедневник На. На-на-начальник, смеётся про себя Джено, потому что цвет же не виноват, но всё, к чему прикасается На, становится каким-то ёбнутым на угол — эдакий царь Мидас. Но быть таким щедрым Джено не хочет, он более склоняется к мнению, что На потянул бы на того царя, что описывал известный русский классик в сказках. Ну, который еще царь Гандон, в лягушек стрелял. I’m on my fourteen carats, I’m fourteen carat, doing it up like Midas… Иначе другого объяснения у Джено нет, почему после той злосчастной встречи в прибрежном ресторане вся его жизнь пошла по… покатилась, в общем. К диким и странным ситуациям тянуло самым мощным магнитом.

✧

Но на удивление всё обошлось лучше некуда. Водитель — крутой, пёс — новый любимчик, а особняк у На — голубая мечта эстетичного домушника Жоржа Милославского. И сейчас, на обратном пути, или вернее будет, на работу, Джено рассуждал и обмозговывал прошедшие часы под лёгкие мотивы танцевальной радиостанции. Смотрит, как водитель невесомо отбивает ритм пальцами по рулю, и до сих пор удивляется. Честно думал, исходя из слов На, что в водицах у него какой-то взрослый мужчина, а на деле — нет. Вернее, в душе тот точно не дед (не то что некоторые). Старше самого На точно, но этот Сонхва такой лёгкий на подъём, что Джено в честном восторге. Настолько они сразу сошлись, что в пору дать награду «Лёгкий на подъёб». И музыку он слушает хорошую, на минимальной громкости, кстати. А не делится со всей дорогой, хотят ли простые смертные этого или нет. Собака же вообще теперь в сердце Джено с первого взгляда и навсегда. Вернее, взгляд у Джено изначально был злым (совершенно точно не из-за того, что он слушал бессердечного Викенда, копя злость на На). Но стоило ему увидеть на пороге этот маленький бульдожий комочек счастья с грустными глазёнками, как предательское сердце оттаяло. Не в случае На, конечно же, Джено по-прежнему был на него рассержен. А за грустного пса так вообще обижен (пёсику клятвенно пообещал отомстить На). Этому хорошему мальчику просто не хватало внимания, заботы и любви, а свои миски с кормом через край На пусть засунет себе… В общем, спустя пару часов Джено уже писал вопрос Сончану: «Украсть тебе собаку», прекрасно помня их детскую мечту на двоих. Он ради этого малыша (не Сончана) уже был готов судиться с На, мне похуй, думал твёрдо Джено. Так он провёл небывало прелестное утро — понял слова На в буквальном смысле. Ну, не торопился вот «вообще»: поиграл с псом, расцеловал его чуть ли не до жопы, прошвырнулся в ознакомительной экскурсии по особняку, поразлядывал все эти мажорные интерьеры, like model игнорируя включённые видеокамеры. «Ну, да, посудомойка, это классно, но это для ленивых» — таков был его вердикт, когда он с умным видом модного критика выбирал из одинаковых белых рубашек лишь с единственным отличием. Первая была Burberry с клеточками в воротнике, вторая диоровская с какой-то ёбнутой мухой посередине (однозначно на очереди), а третья, на вес золота — та самая, известная. С поцелуйчиками. Которых было выпущено в экземпляре сорок пять штучек. Нет-нет, не завидую, просто интересуюсь… зачем тебе она, если просто висит, грустная, в таком огромном и одиноком шкафу? Однако… путёвку дали в чужие дали. Джено не до смеха, куда приехал? Ну прямо как пелось в шикарной песне: «Если денег много, так, блин, помог бы!» Так и просятся на язык очень жизненные строчки: «В Рим летишь на шоппинг, я — на районе в шопе». Поэтому Джено ехал на работу и обдумывал утреннее предложение Сончана «охмурить» босса. Вернее, представлял жизнь. Жизнь представилась прекрасно, правда, без участия в ней «охмурённого». А от одной мысли, что сам когда-нибудь посмотрит на На по-другому, становилось неимоверно дурно, хотелось открыть дверь машины и выйти (неважно, что она едет!) Казалось, попроси у На оказать первую помощь, его словами будет ни что иное как: «Дурак, вставай, мне ведь надо тебе ещё столько душевных травм нанести, а ты на первой сливаешься». Всё же хотелось любви настоящей, всех этих обнимашек и «заберу тебя после работы», а дурацкую пресловутую рубашку и попозже можно купить. Самостоятельно. I just wanna be loved… Но ни что не длится вечно. Конец тяжким и обречённым думам Джено под весёлые дэнс-хиты, конец и получасовой дороге от дома до работы. А перед важным охранником в весе и при очечах он вдруг спешно вспоминает, что пропуска-то тю-тю. Забыл, что тот не готов, зато прекрасно помнит ещё одного колоритного фотографа этой компании. Вернее, его футболку с эффектной надписью «Здесь не может быть вашей рекламы». Определённо зачётная! Но охранник Джено узнаёт, хотя вмиг как-то приободряется и принимает важный вид. Что-то там ленно машет рукой и говорит «пра-а-хадить», словно одолжение делает. Это немного задевает, но больше смешит. И незаметно заставляет включить чутка сучьей натуры. Ну а по-другому Джено не может объяснить, как задумался, загляделся, вскружилась голова, и он столкнулся с предполагаемым коллегой и вместо «извини» выдал: «Извиняйся». Никак эффект «Хартлесс Викенд» свеж и даёт побочки… Хотя Джено честно думал, что эта песня чисто про его босса. Про его босса, который уже весь в делах. Ну, по привычке. Орёт. — Где наш вице-балбес!!! — и следом за словами на секретарский пустой стол летит что-то тяжёлое. Джено влетает в гущу событий, попадает в кабинет напряжённого воздуха и наэлектризованных частиц. И очень так хочется развернуться и спрятаться где-нибудь в приёмной за диванчиком, но проснувшаяся совесть вдруг жалобно пищит, что он же мущщина. Негоже ему прятаться (даже если очень хочется). Что он, не выдержит, что ли, грозного взгляда и несколько повышенных децибелов? Сыльги почему-то отсутсвует да и На уже заметил свою добычу… до кого бы доебаться. Но вся душевная подготовка идёт нахрен, На сразу прекращает свои «оры», стоит завидеть ему Джено в дверях, что стоит приблудным енотом. Какое-то чудо! Но Джено списывает это на то, что начальник не хочет в первые дни позориться и показывать весь свой скверный характер — оставит подарком (правда, что вскрыли, — ни-ни!) На пресекает отделяющее их с Джено расстояние в пару секунд. — Здравствуйте, Джено, — сразу же он говорит. И не оставляет своей дурацкой привычки приобнять за плечи. Тут никаких сценариев Сончана не нужно, На сам подталкивает воображать… И Джено хочется тут же вынырнуть из-под его захвата, ускользнуть в неизвестном направлении, но подальше от подобных собственнических, показательных и надменных жестов свысока. Ответное тихое «здрасьте» На не слышит. Или не обращает особого внимания, а сразу же переходит к важному, по его мнению. Ведёт сам к правой стороне от приёмной Сыльги, вернее, как это выходит в самом деле: направляет, чтобы показать, но тут же круто разворачивает и указывает на свой кабинет. Джено эти мыслительные процессы далеки, он ограничивается простым: «А что, собственно, не так?» На гордо плюхается в своё президентское кресло и прокручивается пару раз. Джено, уже не так гордо, но всё ещё сохраняя некое достоинство, снова выбирает провалиться в диванчик. Он честно не планировал, но с вида На захихикал от пришедшего на ум you spin my head right round, right round. — У меня для вас плохие новости, Джено, — говорит На, снова крутанувшись в кресле. Эдакий тренажёр вестибулярного аппарата. И снова тянет блевать. — Насколько плохие? — настораживается Джено. На опирается локтями о стол и воззряет на Джено один из своих, наверное, самых серьёзных взглядов. — Не успели со сборкой стола, — произносит он с некоторой раздражённостью. — Сборщик в отгуле, а те, кто был из рабочих, пришли, подглядели и поняли только, что не справятся, надо звать Джамала, говорят. Или как там его… Кого я держу? Раздаются одновременно два выдоха. Один На, какой-то обречённый, и второй — Джено. На кристальных похуях, потому что великая проблема На самого Джено как-то не особо задевает. — Напугали однако, — улыбается он. Хорошее настроение На не перенимает. Но и раздражённей не становится. Просто… какой-то дёрганный, ногой трясёт и взгляд мечется по всему кабинету. Наверное, так выглядит президентская нелюбовь к похеренным планам. — Придётся вас снова посидеть у меня в кабинете, — говорит На, отыскивая что-то на столе. — Пока до ума не доведут рабочее место. — Да это не проблема, — легко отмахивается Джено. — Хэчан уже позвал меня, через полчаса, сказал, подходить. На, до этого успешно отыскавший какую-то ручку в скудненьком ворохе бумаг, заслышав про Хэчана, что-то опять нелепо дёргается. И эта ручка летит прямиком под стол. Джено, захотевший раз в столетие проявить какие-никакие позывы помощи, подрывается было с места, но передумывает мгновенно. У На, видимо, совсем что-то сегодня нет так с рабочим настроем, сбился маяк, раз он сам лезет под стол искать какую-то обычную ручку. Хотя кто знает, может она у него счастливая, именная, с гравировкой какой-нибудь там? Что-то ценное, наверное, в стиле: «Я руковожу этим цирком». Или ещё круче: «У начальника на всё должно хватать чужого времени». Всё же, думает Джено, начальника надо слушать даже тогда, когда он молчит. А он и слушает. Как тот ползает где-то в недрах своего длинного стола, нашаривает там свою прелесть и неразборчиво ругается на диалекте нового президентского. Вдруг совсем нежданно из приёмной доносится размеренный стук каблуков. Каблуков мужских туфель. И Джено по привычке резко оборачивается, чтобы первым заметить. Но натыкается на стены. Стены, которые неимоверно поразили его вчера, но видимо, вечерний поход в ресторан оказался сильнее, раз все воспоминания вылетели из головы. Стены, стены, стены… Эти стены в одно мгновение заставили Джено и зауважать На за новаторство в интерьере, и одновременно бояться его мозга. Потому что кто еще додумается делать стену из зеркала Гезелла? Ну только наш господин президент! Когда Сыльги рассказала про эту идею На, что архитекторы и дизайнеры воплотили буквально полгода назад, то повергла Джено в искреннее удивление. Казалось бы, до этого подобную шпионскую штучку можно встретить лишь в кино, а тут… На, значит, восседает в своём кресле, смотрит прямо и видит всё, что происходит в приёмной, в то время как его самого не видит никто. Все видят своё отражение. И это очень круто и красиво, но Джено против. Потому что залип сам на себя, как он работать будет, если его рабочее место будет повёрнуто к зеркалу… то есть к На? Возмущение! Шутка, конечно. Важную роль просто играет освещение по обе стороны зеркала, и опять На здесь всё предусмотрел. Если помещение светлое, то зеркало Гезелла будет восприниматься как обычное отражающее зеркальное полотно. Для наблюдателя же, что находится в более тёмном помещении, зеркало будет прозрачным как окно. То есть ночью обеспечены сцены под High For This… да чтоб Сончану икалось на тренировке с его идеями! Но сейчас Джено, прикусывая палец, наблюдает просто невозможную картину маслом, устраиваясь удобнее на своём облюбованном (легально) диванчике. Закрытая дверь, всё как любит господин начальник — и вдруг наполовину попытки повернуть ручку. Она дёргается, дёргается, под стать ничего не замечающему На, который настолько увлёкся поисками, что не слышит вокруг, не замечает происходящего. Но как только неизвестный гость, наконец, справляется с дверной ручкой, то первыми в кабинет почему-то входят маленькие чашки на блюдцах, а за ними виднеется газета. Но Джено даже не успевает шибко удивиться, как происходящее становится понятным — следом вырисовывается хозяин. Сам ранее увиденный (на пару секунд, правда), собственной вице-президентской персоной Марк Ли. И он ножкой в дорогих туфлях так аккуратно э-эть, дверку за собой прикрывает. Тоже бережёт нервную систему их папы. — Вызывали? — подобострастно доносится грудной голос с придыханием. — Мой президент… Но если бы Джено вчера не стал дважды свидетелем артистичной натуры этого «вицы», то сейчас бы точно повёлся на представление. А так… Но как только Марк полностью разворачивается фасадом и со своими двумя чашечками кофе к столу На, так сразу же заканчивает балаган. Набранный было воздух в альвеолы для будущих свершений так и застревает где-то в пути. — Опа… — у Марка мгновенно расцветает улыбка до ушей. — Ну, всё… дематериализовался! А ещё он, по всему видимому, Джено, скромно устроившегося почти у стены, не замечает от слова совсем. — Ладно, — коротко цокает и вздыхает Марк, — придётся мне занять место… президента компании. На последних словах он как-то даже мечтательно смотрит вверх. — И не надейся! — высовывается вдруг башка На из-под стола. И тут же скрывается обратно. А у Марка слетают в одно мгновение все заоблачные мечты. — Ты, что, в прятки играешь? — удивляется он, но тут же радостно озаряется идеей: — В таком случае я тебя не нашёл… и па-а-шёл да-а-мой. Его резвые попытки ускользнуть преграждаются позабывшимися блюдцами. И это конкретно так забирает у Марка время, раз На проявляет особые чудеса прыткости для своего возраста. Просто мгновенно вылезает из-под стола, материализуется обратно не только с ручкой, но ещё и с какими-то бумагами. Джено не уверен, но кажется, что он услышал такое жалостливое и просто неизвестное: «Маркуш…» — Малин, не бросай меня! — уже чётче, но всё так же скомкано просит На. — Не бросай меня, пожалуйста. Ничего себе!.. У На… есть друзья?! Или смело было предположить такую роскошь? На Марка не догоняет, но тот особо и не торопится уже на выход. Лишь как-то обречённо вздыхает и являет свой лик господину президенту, а заодно и чашки с кофе, да двигается к привычному месту подле кресла. Кофе На тут же оставляет на столике, как-то негласно предлагая то ли Джено, то ли намекая избавить от этого произведения искусства на начальном этапе. А Джено думает об упущенных моментах. Всё-таки он тут новый работник, надо быть повежливее (здороваться с каждой собакой). Но на первых порах он упустил Марка, сейчас как бы есть возможность сказать здрасьте, но это выглядит настолько… натянуто и тупо, что этот «вице» скорее на месте испуганно подпрыгнет от голоса из угла, чем будет рад знакомству. Вчера, кстати, это знакомство так и не удалось, то есть Джено лицезрел сию важную персону, но сам Марк — естественно, нет. Не заметил с высоты своего полёта. Поэтому Джено принимает очень рабочий вид: утыкается сосредоточенным взглядом в телефон и в странички ежедневника. И запоздало понимает, что не читается ублюдский почерк На лишь потому, что Джено сам держит книжку кверху ногами. — Друг!.. — вдруг очень пылко выдаёт Марк, обращаясь к вернувшемуся на место На. — У тебя, это самое, проблемы? Я для тебя… да я!.. Ты только скажи… друг! — Что сказать? — видно, что На сбит с толку. В ответ на это непонимание Марк швыряет на президентский стол свою газетёнку. И создаёт ещё большее недопонимание. — Ты же знаешь… — закатывает На глаза. — Я читать не умею… газеты так точно. Марк любезно, сохраняя мнимое спокойствие, открывает нужную ему страничку. И очень красноречиво ударяет кулаком. Чтобы уж наверняка На заметил, походу. — Ты мне объясни!.. — Марк подаётся ближе в доверчивом шёпоте. — Ты когда успел… нет, не так!.. Ты когда перешёл?! Марк снова тычет пальцами в газету, красится в типографскую краску, но жаждет ответа, почему это На перешёл на какую-то другую сторону и почему бросил его, Марка? На пока не догоняет, но смотреть в газету тоже не проявляет желаний. — А ты опять за старое? — вздыхает он. — Это не старое! — вспыхивает Марк. — Это как раз и новое! И я жду объяснений! Немедленно. Ответов он, конечно же, не дожидается. Или не даёт вставить На слово за своим потоком. Очередь как из автомата, Марк что-то там пыхтит, как совсем обнаглели «журналюги и фотошопы», клепают всякую чушь, а им потом откупаться и судиться насчёт клеветнических статей. На пытается отмахнуться, пытается показать уже свою важную бумажку из-под стола, но Марк непробиваем. Он снова что-то сердечно рассказывает и честно возмущается, просит На признаться. Чистосердечно. — Слушай, — откидывается в кресле Марк. — А может я зря прикрываю твою задницу? Может я зря защищаю твоё честное имя, а ты там втайне и развлекаешься с моделями, и все эти статьи — правда? — Марк… — начинает было устало На, но закатывает глаза. И Марк тут же пользуется возможностью увидеть полностью фейс своего невозможно занятого шефа, пихает ему в лицо газету. На ничего не остаётся, кроме как обратить свой взор на тревожащую душу Марка статью. — Что? — усмехается Марк. — Или отмажешься опять, что это фотошоп? — Не отмажусь… — задумчивым эхом отзывается На, переставая прятаться за газетой. Он так киношно появляется из-за неё, так медленно опускает… что любой бы подметил начинающийся шторм. Любой, но только не сам себе на уме Марк. — Тогда я хочу знать все подробности! — наглеет Марк, перевешиваясь через стол и переходя на пониженный шёпот: — Кто. Где. Когда. Имя… На наклоняет голову левее и таким образом уже пересекается взглядами с Джено, что, не скрываясь, заинтересованно следил за этим дуэтом. На смотрит упрямо на Джено. Настолько прямо, что Джено даже не сразу соображает, хотя и слышал, что тот зовёт его. Марк, как и предугадывалось, шарахается на месте, забавно дёргая своими длинными конечностями. — Драсьте… — скомкано здоровается с ним Джено. Марк в ответ — то же самое. Кивает, повторяет, закрывает рот, заворожённо прослеживая взглядом и сканируя чуть ли не до костей. — Джено… — На поднимается, сцепляет руки в замок и поочерёдно представляет: — Это Марк Ли, вице-президент компании. Марк, это Джено Ли. Мой личный ассистент. На делает такой мощный и жирный акцент с последним словами, в особенности на «мой», что Джено даже становится не по себе. Он улавливает прямой взгляд На, которым тот пялится на Марка и словно пытается что-то мысленно передать. Но тут глух. И туп, скромно думает Джено. — Так… — нудно тянет Марк и резко вздыхает, растирая шею. По всему его лицу гуляют соображения, и они в корне неправильные. Джено уверен. Потому что сам скользнул взглядом в статью и еле удержал себя, чтобы громко не заматериться. Ресторан на набережной, пальмы и оранжевый закат, парковка и чёрный AMG-63. Они на главной. И больше фотки, наверное, только сам заголовок, громко кричащий о «новой пассии самого завидного холостяка столицы». — Это же неправда! — не справляясь от подобного удивления, излишне эмоционально говорит Джено. На же, напротив, спокоен как никогда. — Конечно, неправда, — кивает он согласно головой. — И теперь с этим нужно разбираться. Теперь очередь Марка заинтересованно глазеть на разворачивающиеся разборки. Стоит, смотрит и посмеивается. Но как только На делает ему простое замечание — что ты как ребёнок малый, ну серьёзно? — то Марк сразу же изображает какое-то подобие «рот на замок и ключик вон». — То есть он… — Марк тычет пальцем на Джено так, будто тот совсем невидимка. — Вообще?.. То есть вы не?.. Совсем-совсем… Слушай, На, ну так не интересно!!! А я уж понадеялся, что ты нормальным человеком стал! Думал, у тебя тут любовь на рабочем месте… Служебный роман, о! Смеётся что-то про «пост сдал — пост принял», подмигивая на место Сыльги. На цокает и закатывает глаза, и Джено тут с ним как никогда солидарен. Десяти минут не прошло, а он порядком так устал от слишком весело настроенного вице-президентишка. — Так, ладно, не до этого, — хлопает себя по бёдрам На. — Мал… э… то есть Марк. Буклеты где? Марк как по щелчку пальцев прекращает гоготать. — Хороший вопрос, — строит он задумчивость. — Я как раз над этим работаю. — А не надо работать, — понижает голос На. — Надо идти и разбираться. И впихивает тот самый несчастный листок. Марк же активно протестует. — Да побойся бога, ну, Джем! — упрашивает Марк и корчит рожу. — Мы же с… этим!!! Ну вообще не контачим! У нас взаимная, мы это подтвердили! И не раз. На возвращается к своему столу и не внимает слёзным прошеньям-моленьям Марка. — Донхёк уже с утра обьявил, чтобы я к нему не заявлялся, — говорит На. — Сказал, у него припёрло какое-то невозможное вдохновение, и я своей неэстетичностью всё ему спугну. В общем, наорался вдоволь и на год вперёд, отвёл душу. Красной ленты только не хватает с надписью «Посторонним начальникам вход запрещён». — Ага, да, да… — пыхтит возмущённостью Марк. — Золотой начальник, ничего не скажешь! Поэтому ты великодушно отправляешь меня на передовую! Отправляешь разворачивать очередной конфликт в коллективе. Нет, ну вы посмотрите на него, Джево!.. — Я Джено, — тут же следует поправка. — А… ну да, — как задумывается Марк. — Извините… Материал он не закрепляет, с произношением не исправляется. Не доказывает, что понял. Джено Марк не нравится, постоянная весёлость не подкупает. Сразу видно, что внешне относится хорошо, но за спиной будет отпускать циничные замечания и шутки по поводу… да даже этой глупой статьи. — Джено… — зовёт На. — А Донхёк… случаем, ничего… Ну, никак не обмолвился, когда будут эскизы? Джено задумывается, вытаскивая из памяти вчерашний вечер. — Как будто бы упоминал, что к сегодняшнему вечеру… — неуверенно произносит он. — Но это не точ!.. — Да что вы говорите! — тут же вспыхивает Марк. — К вечеру?! Вы так думаете?! — Да, — легко отвечает Джено. Марк запихивает руки в карманы брюк. — Ну, тогда… — он машет рукой, — я с вашего разрешения… до вечера!.. фикусом под мастерской прикинусь, хорошо? Меня спросят: «Господин Марк, что с вами?!» А я только вот так стою, руки растопырив, и… листьями шевелю. Марк в своей дебильной позе… фикуса так и остаётся. Стоит, действительно раскинув руки, пальцы растопырил и не двигается. На опять устало вздыхает, разглядывая свою бумажку, а Джено пытается не засмеяться, щёки закусывает и игнорирует отбитую харизму Марка. Тот дебильно дёргает бровью, добивая совсем. На какие-то счастливые три секунд в кабинете воцаряется полнейшая тишина. — Джено, — опять оживляется недофикус. — Вы… э-э… скажите там, чтобы меня влажной тряпочкой протёрли… Хорошо? — Я сам это сделаю, — прищуривая глаза, медленно и доверительным шёпотом произносит Джено. На же, как выплывая на своей волны, отвлекается от листочка. — Нужно что-то делать, растение… — обращается он к Марку. Нужно отдать должное, Марк проявляет все чудеса стойкости. Ну, держит форму фикуса исправно. — А моё дело маленькое, — отвечает он На. — Расти. Радовать окружающих своей красотой. Вырабатывать кислород. На снова как в забвении предаётся тексту на листочке. Вернее, просто большим цифрам, раскиданным по таблице. — Кошма-а-рр… — задумчиво вздыхает он. И не понятно: он это Марку или несчастному листочку. — Совершенно с вами согласен, — тыкает пальцем Марк. На посылает его красноречивым и долгим молчанием.