Without You

Распростёртое на холодной земле тело было перепачкано кровью, медленно вытекающей из глубокой раны на груди. Далеко — слишком далеко — лежали меч, накидка и сорванный пояс с прицепленным к нему потухшим Глазом Бога. Руки и ноги бессильно раскинуты в стороны, голова неестественно откинута назад, с губ тонкими струйками стекала кровь. Длинные пряди волос слиплись, а тусклый взгляд сапфирового глаза был направлен в сереющее вечернее небо. Рыцарь был мёртв. — Мы не успели, — словно в тумане, слышался тихий, срывающийся голос Джинн. — Прости… Дилюк молча смотрел на изломанное тело, будто не слыша слов магистра. Кэйа… мёртв?.. — Когда мы пришли, он уже… — Джинн судорожно вздохнула, стараясь сдержать подступающие к горлу слёзы. — Было поздно… Я говорила ему не идти в одиночку, но… Рагнвиндр только теперь перевёл взгляд на девушку, но так ничего и не ответил. Лишь поджал губы и развернулся, так же молча уходя прочь. *** Сначала в Мондштадте о смерти капитана кавалерии узнали не все. Когда на следующий день Чарльз обмолвился о том, что Альберих не заходил в таверну, Дилюк в первое мгновение и не понял, что это значит. Словно всё, что он видел вчера — лишь тревожный сон. Ещё через день Чарльз уже не сказал о капитане кавалерии ни слова. Лишь прикусил губу, с грустью посмотрев на Рагнвиндра. В первые дни и даже недели без Альбериха таверна сильно изменилась. Посетители перешёптывались, бросая любопытные и печальные взгляды на Дилюка, лишь стоило тому спуститься — Кэйю любили многие, пусть он и не верил в это. Когда в «Долю Ангелов» заходили Джинн с Лизой, девушки также грустно смотрели на винодела. Гуннхильдр порой подавалась вперёд, словно хотела что-то сказать Рагнвиндру, но Лиза мягко придерживала её за руку, останавливая. Лира барда звучала негромко, нежно и пронзительно грустно — такой же была лёгкая улыбка на губах Венти, когда он перебирал струны, глядя куда-то вдаль, словно видел перед собой не людей и стены таверны, а нечто совершенно иное. Розария уже который день заказывала ровно два бокала вина, выпивая лишь один, и оставляя второй нетронутым на барной стойке. От чего-то Дилюк ни разу не убрал его. Бокал как-то незаметно исчезал на утро — должно быть, об этом заботился Чарльз… Но ни тело названного брата, которое он видел собственными глазами, ни изменившееся поведение посетителей так и не заставили Дилюка поверить, что Кэйа действительно мёртв. Он начал осознавать это лишь тогда, когда всё стало как прежде. Раньше всего закончились перешёптывания незнакомцев. Чья-то свадьба, вести из других регионов, появление на свет ребёнка — мысли людей быстро заняли новые городские сплетни, недостатка в которых никогда не было. Почти тогда же смолкли грустные ноты в музыке. Лира барда больше не напоминала о мимолётности человеческой жизни. Из взглядов Лизы и Джинн также исчезла печаль, обе девушки вновь здоровались с Рагнвиндром с улыбками на лицах. Розария брала два, три, а порой и четыре бокала вина, допивая всё до дна. И когда Дилюк, наведавшись в Мондштадт по делам, встретил Альбедо с Кли, девочка не всхлипывала, утирая с лица слёзы, как почти месяц назад, а, звонко смеясь, утягивала алхимика за руку к торговцам, выпрашивая какие-то сладости. Всё было как раньше. Только без Кэйи. Но разве Дилюк не этого хотел? Он прямо говорил Альбериху, что ненавидит его, что не желает больше его видеть. Что ж, теперь не увидит. Больше никто не будет надоедать неуместно радостной улыбкой. Больше он не услышит это отвратительное «Братишка!..». Больше не увидит глупой синей пряди и самоуверенного, порой раздражающе насмешливого сапфирового взгляда… — Люк! — Дилюк быстро обернулся на голос Кэйи и увидел в руках брата кисть винограда. — Только посмотри, какие большие! — брат мигом отправил одну из ягод в рот. Дилюк тихо рассмеялся, последовав его примеру. Отец, конечно, будет ругаться из-за того, что мальчики опять играли в виноградниках, но об этом они подумают позже… — Эй, Люк, смотри! — Кэйа подбежал к брату, держа что-то в руке. — Эта ракушка похожа на тебя… Такая же красная и колючая! — он рассмеялся, на что Дилюк, притворно возмутившись, тотчас же обрызгал брата водой. — Люк… — Кэйа прикрыл глаза, кладя голову брату на плечо. Был поздний вечер, над их головами уже зажглись яркие звезды, а прохладный ветерок трепал длинные пряди волос. Всего за день до восемнадцатилетия Рагнвиндра. — Знаешь, я… Так рад, что мы встретились… …Никогда больше… *** В таверне, как и обычно, не было недостатка в посетителях. Мужчины и девушки, смеясь, разговаривали о чём-то, некоторые слушали музыку барда. Чарльз наливал вино очередному клиенту. А за одним из столов сидела Джинн. Дилюк, окинув остальных посетителей беглым взглядом, подошёл к девушке. — Здравствуй! — Гуннхильдр улыбнулась. — …Здравствуй, Джинн, — это была первая фраза, которую Рагнвиндр сказал девушке с того дня. Дилюк присел рядом, нахмурившись, словно стараясь подобрать слова. — Что-то случилось? — Джинн сразу заметила состояние винодела. — Выглядишь… — подавленным, едва не сорвалось с губ. — Ничего серьёзного, — коротко ответил Дилюк. — Просто хотел спросить… — на несколько мгновений вновь повисла тишина. Но Рагнвиндр поднял голову, смотря в глаза магистру. — Где он? Джинн непонимающе наклонила голову. — Кто?.. — Кэйа. Девушка опустила глаза, прикусив губу. Всё это время Рагнвиндр ни слова не сказал про рыцаря, как если бы тот просто надолго уехал из Мондштадта. Но сейчас… — …Я провожу. Только допью, — Джинн чуть виновато взглянула на свой бокал. Молодой человек смог лишь коротко кивнуть. *** Дилюк смотрел на могилу, так и не осознавая, кому она принадлежит. Он не заметил, как ушла Джинн. Кажется, девушка что-то говорила перед этим, но смысл слов ускользал от Рагнвиндра. Кэйа… мёртв?.. Так просто? Так рано? Так внезапно?.. Больше не будет его лучезарной улыбки, больше никто не назовёт Дилюка «братишкой», никто не бросит на него пронзительный, такой понимающий и почти нежный сапфировый взгляд… Не успел. Он не успел сказать, как много Кэйа для него значит, он должен был понять это раньше… раньше, а не стоя перед… Дилюк смог лишь сделать несколько шагов вперёд и упасть на колени перед памятником. Могильный камень был холодным, гладким. Кончики пальцев едва касались выгравированной надписи «Кэйа Альберих». Был ранний вечер. Но солнце ещё ярко освещало город золотыми лучами. После того, как случилось это, целую неделю не переставая лил ужасный дождь, ветер горстями швырял крупные капли в оконные стёкла; чёрные тучи затянули всё небо, сквозь них совсем не пробивалось солнце — лишь яркие вспышки изломанных молний. Словно природа плакала. Захлёбывалась в слезах, не в силах смотреть на мёртвое тело ещё совсем молодого капитана кавалерии. Но сейчас… Сейчас этого как будто не было никогда. Все лужи высохли ещё две недели назад; тёплый ветер ласково трепал листья на деревьях, среди веток которых скрывались безмятежно щебечащие пташки. Как будто и природа, и люди, забыли о том, что всего месяц назад они видели улыбку Кэйи в последний раз. Как будто ничего не изменилось. Дилюк опустил голову, закрыв рубиновые глаза и придерживаясь рукой за каменную плиту. Губы мелко дрожали, алые пряди волос бессильно рассыпались по плечам. Прости… По бледным щекам, капая на землю, текли прозрачные холодные слёзы.