***
Через несколько дней после инцидента в Хексайде, как он привык мысленно называть его, Дариус получает запрос на дружбу от Хантера в Пенстаграмме. Это первая попытка Хантера связаться с Дариусом после того Инцидента. Дариус долго смотрит на запрос на дружбу, в его голове проносится тысяча мыслей: Он не хочет быть другом для этого ребёнка. (Почему нет?) Они не друзья. Они едва ли коллеги. (Он не хочет давать ребёнку надежду.) Дариус не любит детей. Подростков тем более. Было бы странно дружить с каким-то ребёнком, которого он едва знает. (Он уже слишком хорошо его знает.) Кроме того, весь смысл этого был в том, чтобы Хантер нашёл друзей за пределами замка. Это создало бы ужасный прецедент, смешав его работу и личную жизнь. (Это слишком опасно.) Дариус переходит на свой профиль, проверяя всё, что он когда-либо опубликовал. Ничего плохого. Ничего слишком личного, неподходящего для возраста или чего-то ещё. (Ничего опасного.) Дариус возвращается на страничку запроса. Очень стильная фотография профиля Хантера насмехается над ним. Заявка в друзья. Дариус игнорировал этого ребёнка всю свою жизнь, в лучшем случае. Временами он был жесток и язвителен. Конечно, он никогда не делал жизнь этого сопляка легче. Так почему же он отправляет Дариусу запрос на добавление в друзья? (Он поклоняется Белосу. Попробуй догадайся.) Дариус подумывает о том, чтобы выбросить свой свиток в окно. Он также рассматривает возможность удаления Пенстаграмма; Социальные сети в любом случае вредны. Он решительно думает хотя бы на время отключить свой свиток. Фотография профиля Хантера продолжает смотреть на него, рядом со словами «Запрос на добавление в друзья». Дариус очень глубоко вздыхает. Он знает, что пожалеет об этом. Он уже сожалеет об этом. Он нажимает на кнопку «Принять».***
До Дня Единства осталось три недели. Мастера заклинаний, симпатизирующие диким ведьмам, начинают тайно изучать метки ковена, пытаясь понять, какую роль они могут сыграть в заклинании Дня Единства. Из замка начинает просачиваться запретная информация о дикой магии и истории системы ковенов. Если Белос замечает утечки, он не афиширует их. Теперь Дариуса мучает новый вопрос: что знает Хантер? Малыш читал книги о дикой магии. Он читал запрещённые книги о дикой магии. О чём они были? Как ему удалось сопоставить информацию с тем, что ему говорил Белос? Есть ли у него сомнения по поводу Дня Единства? Это опасные вопросы. Они также менее насущны, чем вопросы Дариуса о самом Дне. Хантер вполне может знать что-то полезное о Дне Единства. Он может даже не осознавать этого. Теоретически Дариус может выпытать информацию. (Он может поступить и хуже. Любого, у кого есть секреты, можно шантажировать.) Дариус отбрасывает эту идею сразу же, как она приходит ему в голову. На самом деле он знает, что это делает его ужасным повстанцем. Высшее благо — лучший результат для наибольшего числа людей — скорее всего, будет связано с вымогательством у ребёнка. Дариусу просто не хватает мужества, сердца и в целом кишка тонка для этого на данный момент. Хантер, наверное, ничего не знает. Так какой смысл спрашивать? (Хантера не нужно втягивать в это глубже, чем он есть сейчас.)***
Дариус получил новое сообщение от Хантера в Пенстаграмм. Это еще одна фотография палисмана. Хантер вообще не должен присылать ему сообщения, но Дариус не может сказать ему остановиться. Не тогда, когда Дариус был тем, кто первым написал Хантеру. После того как Дариус впервые принял заявку в друзья, его перенаправили на страницу ребёнка, после чего он был немедленно засыпан, казалось бы, бесконечными изображениями очень секретного палисмана Хантера. Безусловно, Дариус — идиот, который так и не научился как следует что-либо продумывать. Он должен был предвидеть это, когда впервые понял, что Хантер, конечно же, никогда раньше не пользовался социальными сетями. Разумеется, Дариус точно не знает, почему у Хантера раньше не было свитка, но у него есть… подозрения. (У него всегда возникают подозрения только в том, что касается Белоса. С каждым днём они становятся всё хуже на всех фронтах.) Таким образом, Дариус на самом деле не знает, что может произойти, если Белос узнает о свитке, или об учетной записи в Пенстаграмм в свитке, или об информации в учетной записи Пенстаграмм. Дариус тоже очень не хочет это выяснять. (Усугубил ли он положение Хантера?) Итак, Дариус закончил тем, что отправил Хантеру довольно взбешённое и, откровенно говоря, смущающе длинное сообщение о использовании надлежащей настройки конфиденциальности, быть осторожным с принятием запросов на добавление в друзья и быть осторожным с тем, что он публикует в целом. Дариус, конечно, не сказал ничего подозрительного. Он просто… объяснил обычные вещи о конфиденциальности, которые должен уже знать любой ребенок возраста Хантера. Конечно, никто не мог обвинить Дариуса в этом. Ведь так? Хантер не отвечал до 3:03 следующего утра, когда он сказал: «оХ.хорошо.» и послал Дариусу новую фотографию своего палисмана. Оба держали лицо, когда они увидели друг-друга на следующий день. С тех пор Хантер время от времени присылал Дариусу новые фотографии, в основном своего палисмана. Проблема в том, что Дариус не может понять почему. На самом деле он, конечно, не пытается выпрашивать какие-либо фотографии или вообще какие-либо сообщения. Насколько он может судить, нет заметной разницы между фотографиями, которые Хантер публикует в своем профиле, и теми, что он отправляет Дариусу напрямую. Случайны ли они? Есть ли в них что-то, что Хантер не хочет, чтобы его друзья видели? (Это крик о помощи?) В любом случае никакой полезной информации в картинках нет. Большинство снимков Хантера сделаны на удивление плохо: на многих не удаётся запечатлеть объект в центре кадра; некоторые из них увеличены либо слишком близко, либо недостаточно близко; довольно многие в разной степени закрыты его большим пальцем в перчатке. Качество фотографий постепенно улучшается по мере того, как он публикует, но качество информации на них остается удручающе малым. Последнее, отправленное непосредственно Дариусу, похоже, показывает палисман ребёнка, поедающего… гремучего червя? Может быть? Дариус щурится на расплывчатую, плохо освещённую сцену, пытаясь разглядеть больше деталей. В конце концов, он нелепо долго смотрит на картинку, пытаясь определить, есть ли в ней какой-то скрытый смысл. На самом деле хватило бы даже нескрываемого смысла. Дариус не имеет ни малейшего представления о том, почему — или, честно говоря, если — Хантер сознательно решил отправить ему плохо сделанные фотографии своего палисмана. Дариус определенно не знает, чем на них отвечать. (Он чувствует, что снова терпит неудачу.) В конце концов, ему «нравится» фотография. Затем он решает принять очень долгую ванну, потому что он такую заслужил, как минимум.***
Дариусу снится новый повторяющийся кошмар. Все начинается с того, что Хантер спрашивает его… что-то; что-то важное, но позже у Дариуса никогда не получается вспомнить, что именно. Во сне Дариус тоже замирает, не зная, что ответить. Он потерял счёт во времени в середине сцены. Он забыл, какую роль должен играть, но все ожидают, что он скажет дальше, а Хантер ждёт, что он сделает что-то, Дариус же просто всё портит, вообще ничего не делая.***
Прошла целая неделя после инцидента в Хексайда, прежде чем Дариус, Эбервулф и Рейн смогли снова встретиться, что очень прискорбно. Как оказалось, секретные сообщения, доставляемые через стены замка, ужасно неудобны для эффективного планирования. — Ты хотя бы взял свитки, которые еще не проверял? — спрашивает Рейн, в равной степени раздраженный и смирившийся. — Рискованно, — говорит Эбер — Золотой Страж видел. Дариус и Эбер рассказывают Рейн о том, что они узнали (и не узнали) на прошлой неделе, пока Белоса не было в замке. Дариус обеспокоен раздражённостью Рейна, что тот находится под слишком пристальным вниманием, чтобы хоть как-то помочь. — Что? — спрашивает Рейн. — Я думал, что ты избавился от него! — Мы не «избавились от него», — раздраженно говорит Дариус. Затем он вспоминает, как на самом деле закончился тот разговор, и сожалеет, что вообще открыл рот. (Чувство стыда очень похоже на неудачу.) — Эбер сказал, что ты отправил его на задание, а потом вернулся, — говорит Рейн. Такое ощущение, что половина их встреч просто выясняет, что они пытались сообщить через скрытые сообщения. Это значит больше впустую потраченного времени. — Да, — нетерпеливо говорит Дариус, — и мы прочитали, что смогли, но мы ничего не могли взять с собой, потому что… — Потому что Золотой Страж знал бы, что это взял ты, — подытоживает Рейн, потирая виски. — Ладно. Хорошо. Значит, еще может быть что-то полезное… — Миссия провалена, — прерывает Эбер. — Дариус скомпрометирован? Дариус замирает. — Что? — резко говорит Рейн. Эбер только улыбается Дариусу. — Что он имеет в виду, Дариус? Дариус смотрит на Эбервульфа. Из всех способов, которыми они могли бы использовать своё очень ограниченное, постоянно сокращающееся время… (Дариус не хочет об этом говорить.) — Ничего, — коротко отвечает Дариус. — Золотой Страж ничего не подозревает. Это не имеет значения. — Ну, на какое задание ты его послал? — Рейн беспокоится. — В чём он потерпел неудачу? — Он не… То есть, да, он действительно не смог… это правда не имеет значения, — говорит Дариус, стараясь изобразить разочарование, но это звучит более отчаянно, чем что-либо еще. — Лжец, — насмехается Эбер. Дариус действительно должен был это предвидеть. Эбер спрашивал его об инциденте вскоре после того, как он произошёл, и с тех пор Дариус откладывал разговор на потом. — Дариус, — говорит Рейн с искренним беспокойством, — Если что-то произошло между тобой и Золотым Стражем… — Ничего не произошло, — повторяет Дариус, как будто он может воплотить это в реальность. Рейн больше не выглядит успокоенным, потому что, конечно же, нет. — Он просто… я сказал ему найти новых рекрутов для Императорского Ковена. Он… нашёл студентов и позвал меня. Студенты сбежали. Всё хорошо. Рейн выглядит еще более встревоженной. — Как сбежали? Дариус колеблется. Он сказал мальчишке, что никому не расскажет о произошедшем, и Дариус собирался держать своё слово. Но… если Дариус сейчас и может кому-то доверять, так это этим двоим. И ему, вероятно, не следовало говорить им; хранить в тайне секреты довольно сложно. Не рассказывать им может быть опасно. (Хантер попросил его не говорить только Белосу.) — Дариус, что ты ему сказал? — спрашивает Рейн. — Он знает о?.. — Нет, — отрезает Дариус, пытаясь остановить этот поток мыслей. Хантер определенно ничего не знал, потому что если бы он знал, они бы не встречались здесь прямо сейчас. (Всё было бы кончено.) — Он… кхм. Он позвал меня, чтобы собрать своих новобранцев. Я… — Дариус замолкает, пытаясь вспомнить последовательность событий. Он проделывает фантастическую работу, не задумываясь ни о каких конкретных деталях. (Если он сейчас начнёт зацикливаться на прошлом, он не уверен, что сможет остановиться.) — …Оглядываясь назад, — неохотно говорит он, — я думаю, он ожидал, что его новобранцы охотно присоединятся к нему. Чего они, очевидно, не сделали. Это все еще не складывается в голове Дариуса. Студенты находились в тюремной камере, когда он появился, и Хантер тогда не вмешивался. Он… может, тогда еще не понял? Его ещё не заботило? «Теперь я могу носить это с гордостью», сказал он, когда Дариус вернул ему свой плащ. «Верно?» (Он всегда ищет одобрения не в том месте.) — Я не знаю всех подробностей, но… — признается Дариус. — В конце концов, он выступил против меня, чтобы защитить своих новобранцев. Он помог им сбежать. Во всяком случае, эту часть было достаточно легко вспомнить. Она врезалось в память Дариуса: маленький принц сказал Дариусу «нет»; говоря, что он ошибся; отказался от своего ценного плаща Золотой Стражи в качестве компенсации за предполагаемую неудачу. Палисман всё время сидел у него на плече. (Ребёнок ожидал наказания. Он даже не поднял руки, чтобы защитить себя.) — Дариус, — изумленно говорит Рейн через мгновение. — Это… я хочу сказать, это очень серьёзно! Если он… — Он не станет, — резко говорит Дариус. Он не совсем уверен, о чём думает Рейн, но у него достаточно предположений, чтобы попытаться положить этому конец. — Он по-прежнему верен Белосу. Что случилось — неважно. Так что заканчивай. Пожалуйста. Рейн колеблется, а затем бросает на Дариуса взгляд, который тот не может толком расшифровать. Что-то вроде… понимания, или сочувствия, или что-то в этом роде бесполезное. Но Рейн отступает. — Хорошо, хорошо. Итак, что произошло дальше? Я имею в виду, что ты сделал, когда он противостоял тебе? Что ты ему сказал? — Я ничего ему не сказал, — разочарованно повторяет Дариус. — Я же говорил тебе, он ничего не подозревает. Я просто… я сказал ему, что Ковену Императора больше не нужны новобранцы. Казалось, его это совершенно не заботило. Всё, чего он хотел, это… завести друзей или что-то в этом роде. Этого точно достаточно, не так ли? К тому моменту… Хантер отказался от своего плаща. Он отказался заслужить одобрение или уважение Дариуса. Вместо этого он отдавал предпочтение своим друзьям — друзьям, которых он, по-видимому, встретил в тот же день. (Если бы Дариус дал ему шанс раньше…) — Так что, — заключает Дариус, — Я дал ему свиток и помог настроить учётную запись в Пенстаграмм. Всё. Еще одна пауза. Дариус с опозданием понимает, что ему всё могло бы сойти с рук, если он вообще не упомянул свиток. Теперь Эбервульф пристально смотрит на него, а Рейн улыбается с подозрительно блестящими глазами. — Перестаньте так на меня смотреть! — рявкает Дариус. — Как я уже сказал, это не имеет значения. Я не сказал ему ничего важного, и у него нет никаких подозрений. Давайте двигаться дальше. — Ты помог ему зарегестрироваться в Пенстаграмм? — повторяет Рейн с беззастенчивым ликованием. — Дариус, это так… — «Так» что, Рейн? — Дариус резко обрывает его. Он не хочет говорить о Хантере, как правило. Но если они собираются говорить о Хантере, то Дариус не потерпит приукрашивания ситуации. — Ты понимаешь, что я говорю? — Дариус продолжает. — Он хотел наладить связи за пределами замка. Всё это время он хотел иметь друзей своего возраста. Он… Я не думаю, что он когда-либо пользовался свитком, Рейн. Вообще. Лицо Рейна мрачнеет. Дариус почти не чувствует себя плохо из-за этого. — Я… не думаю, что Белос хорошо разбирается в технологиях, — парирует Рейн. — Да, — кисло говорит Дариус. — Должно быть, так оно и есть. Рейн и Эбер больше ничего не предлагают. И это конец, не так ли? В этом нет ничего нового. Не совсем. Все они уже знали, что по большей части у Хантера был только Белос. (Знали ли Эбер и Рейн, что всё так плохо?) — Мы поможем ему, — наконец говорит Рейн. — После Дня Единства мы сможем помочь ему. Эбер кивает. Дариус не утруждает себя ответом. Это просто больше бессмысленных слов; пустое обещание после какого-то неизвестного и всё более ужасающего события. Так какой смысл вообще об этом говорить?***
Дариусу снова снится кошмар. На этот раз он меняется. Теперь Хантер уходит от него, навстречу какой-то опасности, но Дариус не может сказать, что это было. Эбер пытается потянуть Дариуса вперед, Рейн с нарастающей настойчивостью подгоняет Дариуса, крича ему: «Сделай что-нибудь!», но Дариус не знает, что делать. Он не знает, как помочь, он даже не понимает до конца, что за опасность, поэтому замирает и ничего не предпринимает, а потом становится поздно. Хантер исчезает в тени.***
До Дня Единства две недели. Они ещё не знают, что произойдёт. Пока что лучший план, о котором они смогли договориться, — просто не появляться и надеяться, что вечно таинственное заклинание не сработает без них. Дариус должен потратить всё своё время, пытаясь придумать план, но правда в том, что он вымотался. Он проводит свои дни, играя роль главы ковена, будучи всегда в поисках полезной информации, всегда на взводе, в ожидании бури. Он проводит вечера, расшифровывая секретные сообщения или посещая редкие встречи, которые они устраивают, работая с другими повстанцами, пытаясь собрать воедино все обрывки информации, которые им удалось получить. Он не чувствует, что они могут добиться какого-то прогресса, когда наконец-то готовится ко сну. Потом, когда он засыпает, ему снятся кошмары. Они становятся всё более частыми по мере приближения Дня Единства. Слишком многие из них связаны с Хантером. Дариус просыпается, думая о ребёнке, затем с трудом собирает мысли в кучу. (Золотой Страж будет преследовать его вечно.) Дариус должен думать о Дне Единства. Ему всегда следует думать о Дне Единства. Но он измотан, и он запутался из-за этого, и правда в том, что у них всё еще недостаточно информации. Поэтому, когда Дариус лежит в постели после своего последнего кошмара, он ловит себя на мыслях о Хантере. Что могло бы случиться, если бы он обратил внимание на Хантера раньше? На что была бы похожа жизнь, если б он относился добрее к ребёнку, когда тот был моложе? Было ли всё иначе? Возможно, ребёнок бы чувствовал себя счастливым иногда. И что с того? Изменило ли бы это что-то надолго? Наверняка не было б больно. (Возможно это изменило бы всё в мире.) Но Дариус не был добрым, а Хантеру из-за этого пришлось нелегко. И Дариус понял бы это, если бы в любой момент потрудился более внимательно изучить ситуацию с ребёнком. Если бы он не был таким… таким упрямым, таким убитым горем, таким эгоистичным — он мог бы, по крайней мере, дать ребёнку кого-то другого, к кому можно обратиться, может быть. Кого-то, но не Белоса. Но, возможно, Белос не стал бы этого терпеть. Может быть, это стоило бы Дариусу всего, а может быть, это только показало бы Хантеру, что хорошее может исчезнуть. Может быть, это было к лучшему, как всё разыгралось. Или, возможно, к худшему. (Он мог бы, по крайней мере, быть менее злым.) Нелепый вопрос, над которым нужно размышлять сейчас, когда уже слишком поздно исправлять детство Хантера и когда ещё не поздно остановить День Единства. Дариус открывает страницу Хантера в Пенстаграмме. Он убеждает себя, что это для поиска полезной информации. Он ничего не находит, конечно. Хантер, очевидно, близко к сердцу принял лекцию Дариуса о конфиденциальности. Малыш не упоминает ни Белоса, ни его титулов, ни его миссий. Есть больше фотографий его палисмана, что здорово. Их намного больше, чем чего-либо; Хантер, очевидно, на полпути, чтобы стать сумасшедшей палисмановой ведьмой. Мелькают и фотографии различных безделушек из его комнаты — зелья, книги (ничего запрещенного, слава Титану), его диплом Императорского Ковена (тьфу) и так далее. Есть также несколько попыток сделать живописные снимки, большинство из которых сделаны с одного и того же места. (Вид из окна в его спальне.) Обновлений статуса нет. Наверное, к лучшему. Дариус позволяет себе медленно погрузиться в успокаивающее оцепенение, едва просматривая неудачный снимок птицы. Затем он натыкается на фотографию разорванной окровавленной туники и чуть не роняет телефон. Эта фотография имеет редкую подпись: «Как вывести кровь с рубашки?» Почему? Как? Дариус проверяет время публикации, адреналин внезапно струится по его венам. Фото двухдневной давности. (Дариус опоздал.) Фотография была опубликована в выходные. Посреди ночи. Хантер в то время был на каком-то задании, не так ли? Дариус не знает подробностей. (Дариус никогда раньше не спрашивал подробностей, и было бы подозрительно спрашивать сейчас. Какое право он всё равно имеет на расспросы в этот момент?) Всё, что знает Дариус, это то, что Хантер был сегодня в замке в своей униформе, в маске, скрывающей лицо, и в плаще, скрывающем тело. Скрывающие любые возможные раны. Он не вёл себя иначе. Дариус вообще не заметил ничего плохого. (Еще одна неудача.) Хоть картинка и старая, адреналин угасает очень медленно. Дариусу не нравится, как дрожит его рука, когда он прокручивает комментарии. В итоге Хантер получил несколько ответов от людей, которых Дариус не знает. Предположительно — надеется — другие подростки. Один человек сказал ему пойти в исцеляющий ковен, что является достойным советом. Другой человек спросил его, чья это кровь, и это был отличный вопрос, который Дариус почему-то не рассмотрел. Кто-то действительно дал ему совет по удалению пятен. Единственным ответом Хантера на комментарии несколько дней назад было «спасибо». Чрезвычайная ситуация, если она и была, наступила и прошла, а Дариус даже не знал о её существовании. Сейчас он ничего не может с этим поделать. Дариус решает чаще проверять Пенстаграмм Хантера. На всякий случай.***
Дариусу снится новый кошмар. Он сражается со своим наставником, но не может сказать, тренировочный это бой или настоящий. Дариус не знает, за что борется, но, как всегда, изо всех сил старается победить. В конце концов, он не стал Главой Ковена Мерзости, расслабившись. Наконец он побеждает своего наставника, волнение победы проходит через него, только чтобы обнаружить — его наставник кого-то защищал. Новый Золотой Страж. Гордость Дариуса гасит волна отвращения, которая захлёстывает его, когда он смотрит на ребёнка-солдата, одетого в униформу. (Просыпается от стыда.)***
До Дня Единства осталось одиннадцать дней. Дариус смотрит на сообщение, которое он только что получил от Эбервульфа: «ИССУШАЮЩЕЕ ЗАКЛИНАНИЕ». Сердце Дариуса замирает. — Что это значит? — шипит он на насекомых, доставляющих сообщение. — Что оно делает? Он с нетерпением ждёт ответа. В ответ он получает диаграмму. Это подготовка ко Дню Единства: все главы ковена активируют заклинание с помощью своих меток под влиянием солнечного затмения. Что-то — волшебное? — протягивается через них и из них. Дариус слышал о таких заклинаниях и раньше, но только в теории. Он знает, что их эффекты могут быть самыми разными: они могут быть временными или постоянными; они могут воздействовать на всю магию или только на определенные виды; их эффективность может различаться у разных людей. Это новая информация — наконец-то — но она вызывает больше вопросов, чем даёт ответов. Дариус передает сообщение Рейн. "Всё хуже, чем мы думали", — отвечает Рейн. — "Есть способ этому противостоять?" Есть, конечно. Это действительно лучший план, который у них есть, а не просто лучший план, с которым они смогли договориться. «СОВИНАЯ ЛЕДИ», — пишет он, отправляя сообщение. Он знает, что Рейн не хочет этого слышать, но она лучший вариант для них. Её проклятие оказалось тревожно (ужасающе) способным искажать магию. «Я всё тебе уже сказал.» — говорит Рейн. — «Я не стану снова подвергать ее опасности. Мы придумаем что-нибудь ещё».***
До Дня Единства осталось десять дней. Хантер публикует фотографию флаера мероприятия в своём Пенстаграмм. Он не подписывает фото. Его друзья комментируют пост, задают вопросы. Это те же друзья, что и раньше, и сейчас Дариус вполне уверен, что это «новобранцы» из Хексайда. По крайней мере, похоже, они что-то знают о положении Хантера. И поэтому они требуют от Хантера подробностей о Дне Единства. Дариус ждёт ответа на случай, если ребёнок решит раскрыть какую-либо новую информацию. Через несколько часов Хантер отвечает: «Оно очистит нашу магию, сделает наш мир безопасным и осчастливит Титана». (Дариус решает реже проверять Пенстаграмм Хантера.) Друзья Хантера, естественно, задают ещё больше вопросов; по крайней мере, парень, кажется, имеет приличный вкус в друзьях. На этот раз Хантер отвечает в течение нескольких минут, говоря: «тЫ.просто.еще не понял, потому чт тебя здесь нет.но всёё.хорошо. СКоро поймешь :)». Это самое зловещее сообщение, которое Дариус когда-либо видел в Пенстаграмме. И это настоящий подвиг, учитывая список друзей Дариуса. Друзья Хантера в конечном итоге задают больше вопросов. Хантер снова не отвечает. (Дариус знает это, потому что в тот день он проверяет страничку ребёнка еще дюжину раз.) Той ночью Дариус обдумывает информацию, которую он собрал, пока лежал в постели и не мог заснуть: 1. Хантер по-прежнему очень плохо печатает, когда делает это слишком быстро. 2. Кто-то по глупости научил Хантера смайликам. 3. Хантер не сомневается в Дне Единства и действительно слепо верит. Ни одно из этих сведений не является полезным. Тем не менее, от этого Дариусу становится хуже.***
Дариус ждёт, что когда он уснёт, к нему снова придёт ночной кошмар. Вместо этого приходит совершенно иное. В этом кошмаре Хантер счастлив. Хантер болтает о какой-то глупой детской ерунде, которая привлекла его внимание, а Дариус кивает, пытаясь уловить мысль. Вокруг никого нет. Никто не наблюдает за ними. Они должны быть в безопасности, но что-то не так. Что-то в этом есть опасное, но Дариус не может понять что. Всё должно быть хорошо. Дариус не может избавиться от нарастающего чувства беспокойства, всепоглощающего страха, хоть и не может развидеть причины. У него нет никаких доказательств, но он каким-то образом знает, что Хантер в опасности. Хантер в беде, и он даже не осознаёт этого, а Дариус до сих пор не представляет, как ему помочь. Дариус просыпается дезориентированным. Ему требуется несколько мгновений, чтобы вспомнить, где он находится, что происходит, что реально, а что нет. До рассвета ещё несколько часов; за несколько часов до того, как ему нужно будет встать с постели, взять себя в руки и вести себя как преданный глава ковена, которым он должен сегодня быть. Дариусу следует снова заснуть. Ему нужно снова заснуть. День Единства… Осталось десять? девять? дней. Большинство ведьм с нетерпением ждут Дня Единства. Дариусу кажется, что он сходит с ума. (Как кто-то может притворяться, что всё в порядке?) Дариус знает, что в ближайшее время он не сможет снова уснуть. На на этот раз он отказывается проверять Пенстаграмм. Он думает принять ванну, но затем отвергает и эту затею. Вместо этого Дариус упрямо лежит в постели и смотрит в потолок. Затем он пытается, но безуспешно, не думать. Проблема с племянником Императора… Проблема с новым Золотым Стражем… Проблема с Хантером и в том, что он в безвыходной ситуации. (Он всегда в ней был.) Дариус до сих пор точно не знает, что произойдет в День Единства, но он может представить себе любое количество сценариев развития событий: Может быть, они проиграют. Может быть, им не удастся остановить истощающее заклинание. Что именно тогда произойдет, пока неясно. Как минимум массовые разрушения. (Заклинание включает метки их ковенов. У Хантера есть метка ковена.) Может быть, они победят. Может быть, они успешно саботируют День Единства. Белос будет в ярости — предатели, скорее всего, не выберутся из этого. Но Хантер будет… в порядке. По крайней мере, также хорошо как сейчас. (Совсем не в порядке.) Белос продолжал воспитывать мальчика, изолировать его, превращать в следующего Императора. Хантер с нетерпением ждёт Дня Единства; если они саботируют и Хантер останется с Белосом, то всякая затянувшаяся добросердечная искренность довольно скоро погаснет. Но, может быть, этого и не произойдет. Может быть, Белос будет свергнут. Если это произойдет, Хантер потеряет всё. Дом, дядю, своё положение — всё, что он когда-либо знал. В зависимости от того, как всё сложится — кто будет вовлечен, роли, которые они сыграют, то насколько сильно Хантер знает, что именно происходит с Белосом — может произойти всё что угодно. Слишком много переменных, включая самого Хантера. Но Хантер любит своего дядю, а Белос по-прежнему остаётся его основной системой поддержки, так что, как бы там ни было, это будет некрасиво. Тогда есть возможность, которая никогда бы не пришла в голову Дариусу до инцидента в Хексайде: Хантер может, в конце концов, узнать правду. Хантер преданный, с промытыми мозгами, а также мятежный подросток с тайным палисманом и друзьями за пределами замка. И кем бы он ни был, а может и не был, Дариус знает, что этот ребёнок не глуп. (Если бы он был, он не был бы так опасен.) Хантер делал ужасные вещи, сам того не осознавая. Хантер искренне верит, что у него всё хорошо. Ничто из того, что мог сказать Дариус, не смогло бы проникнуть сквозь всю ложь Белоса. Дариус знает точно — это должно быть правдой. (Если же — нет, то это еще один провал Дариуса, которым он подвёл ребёнка гораздо хуже, чем он когда-либо думал.) Нет. Скорее всего, Хантер всю оставшуюся жизнь будет чувствовать, в лучшем случае, двойственное отношение к Белосу. Во всяком случае, ребёнок, вероятно, раздвоится после Дня Единства. Дариус уже практически слышит это: «Конечно, он не хотел бы, чтобы такое произошло! Это не должно было случиться вот так. Кто-то, должно быть, саботировал его; Белос никогда не причинил бы кому-то вреда намеренно! Только если они этого не заслуживают.» (Чем дольше это будет продолжаться, тем хуже будет, если он когда-нибудь узнает правду.) Нет. Тогда в лучшем случае… убрать Белоса из истории и надеяться, что Хантер никогда не узнает о той роли, которую они в ней сыграли. Хантер потеряет всё, но, возможно, им удастся немного смягчить удар. Может быть, в конце концов, ребёнок пойдёт дальше. (Он казался счастливым на той фотографии во время флаер-дерби. Многие ведьмы живут совершенно счастливой жизнью со своими странными системами убеждений. Хантер всё ещё может иметь жизнь, всё ещё иметь друзей, даже не осознавая, что делал Белос.) Конечно, в худшем случае… ну… Что? Хантер арестует их? Превратит в камень? Причинит боль своим друзьям, чтобы помочь своей семье. Сделать всё более отчаянные, всё более ужасные вещи. Если покончить с Белосом — в зависимости от того, как всё закончится — Хантер может ретироваться. Он может оттолкнуть всех. Это может изменить его, изменить к худшему, безвозвратно. Ничего из этого не было справедливым. Ничто в этом никогда не было правильным. В конце концов, это не вина Хантера, что он родился в семье, в которой растёт. Это, конечно, не какое-то моральное упущение для ребёнка, если он доверяет своему опекуну, не так ли? Из всех ведьм, которые всем сердцем верят Белосу, у Хантера есть лучшее оправдание, чем все они вместе взятые. Но какая в этом разница, в конце концов? В какой степени добрые намерения могут оправдать плохие поступки? Насколько Хантер стал бы винить себя, если бы когда-нибудь узнал правду? Ведь каждое действие имеет последствия. (Во слишком многие из них Дариус был вовлечён в последнее время.)****
До Дня Единства осталось девять дней. Встречаться Дариусу, Эберу и Рейн слишком опасно, но они всё равно делают это, потому что впадают в отчаяние. — Это нехорошо, — говорит Рейн, потому что у Рейна есть дурная привычка констатировать очевидное. — Иссушающее заклинание, питаемое солнечным затмением, может уничтожить всю магию. Окончательно. — Магия? Нет, — говорит Эбер. — Вся энергия. — Он ведь не может этого сделать, не так ли? — спрашивает Рейн на грани паники в их голосе. — Я имею в виду, даже если бы он мог, он бы не стал, верно? Я имею в виду, зачем кому-то?.. — Мы понятия не имеем, почему он делает всё то, что делает, — прямо говорит Дариус. Дариусу сейчас удивительно легко не думать. Может быть, он выкинул всё это из своего организма посреди ночи. Может быть, он просто слишком вымотан и напуган, чтобы думать как следует. Или его мысли просто устали ходить роем, нигде не заканчиваясь и ничего не достигая. (Позже Дариус мало что вспомнит из этой встречи. Дариус будет мучать себя, пытаясь вспомнить, как именно всё закончилось, кто что сказал, кому пришла в голову первая идея. На самом деле это не имеет значения; в конце все они были с этим согласны.) Встреча оказывается короткой, потому что нет другого выбора. Они согласны с тем, что День Единства нужно остановить любой ценой. Они придумали план. Плохой план. На самом деле это скорее последняя попытка, чем что-либо еще. (Зато они могут умереть, говоря, что старались изо всех сил.) Эбер знает, что им нужно для заклинания. У Рейна есть связи, чтобы получить ингредиенты. Они соглашаются сделать это завтра вечером.***
Уже поздно, когда Дариус возвращается в свою комнату. Ему вдруг приходит в голову, что это вполне может быть последняя ночь, которую он проведет в замке. Его страх уступил место странному чувству безмятежности. Он задаётся вопросом, не это ли означает выражение «затишье перед бурей». Когда через полчаса после его возвращения раздается стук в дверь, первая реакция Дариуса — принятие. «Белос знает,» — думает он. — «Это конец. Я пытался, но потерпел неудачу, и теперь все кончено.» (Это ощущается не столько как облегчение, сколько как апатия.) Он открывает дверь и не видит никого, кроме молодого Золотого Стража, стоящего там, просто конечно же! Конечно, это должен быть он. «Белос всё знает,» — думает он. — «Он играет с нами двумя.» Маленький принц снова облечён в свою форму, слишком выразительное лицо спрятано за золотой маской, укутанной в чужой ему плащ. Форма должна мешать понять, насколько он взволнован. Но Хантер сгорбился и сильно ёрзает, что Дариус подозревает — кто-нибудь это заметил. Дариус ненадолго думает о том, чтобы сдаться, чтобы избавить их обоих от страданий. Он задается вопросом, для чего именно этого ребёнка послали сюда. Арестовать? Убить его? Определённо Хантер подготовился бы лучше, если бы ему поручили убийство. Но Хантер ничего не говорит и не делает. Он явно ждет, что Дариус скажет что-нибудь первым. Дариус понятия не имеет понятие что конкретно. (Он знает, чем заканчивается этот кошмар.) Ему нужно что-то сказать, и он говорит. — Зачем- — Ты сказал, что мне нужен урок шитья! — перебивает Хантер. Дариусу требуется некоторое время, чтобы понять тон Хантера — он странно обвинительный. Затем руки Хантера, наконец, появляются из-за его плаща, чтобы показать не посох или нож, а одежду, которую он сует Дариусу в руки. Дариусу требуется ещё один, более долгий момент, чтобы всё переварить. …Шитье? Так он о шитье? «Конечно, речь идет о шитье», — думает Дариус с оттенком истерики. До Дня Единства осталось девять дней, а Хантер всё ещё в неведенье. Хантер с нетерпением ждёт День Единства. Он не- (Белос не знает.) За неимением лучшей идеи Дариус берёт предложенную ему одежду. Он держит её, рассматривая. Это штаны с дыркой на колене. Проблема с редким, простым решением. Дариус опускает одежду и обнаруживает, что Хантер скрестил руки на груди, демонстративно отвернув голову от Дариуса. — …Его можно спасти? — бормочет он из-под маски. Есть множество вещей, которые Дариус мог бы или должен был сделать сегодня вечером. Но он искренне думает, что это может быть лучшим использованием его времени. (Ведь Дариус не может напортачить и здесь, верно?) Дариус вздыхает, отходя от двери, открывая её шире. — Заходи.