Колода п.о.р.н.о. карт

Вик молча смотрел какое-то время в экран телефона Андрея, пролистывал одно и то же сообщение, фиксировал неравные промежутки отправки текста. На его лице не было никаких эмоций, и Андрей вдруг понял, насколько все плохо. Вик всегда очень хорошо владел собой, когда не хотел показывать, что он на самом деле глубоко взволнован. Возможно даже, сейчас он улыбнется. Правда, Андрей уже знал эту улыбку – она была неуловимо похожа на оскал, и хоть затрагивала глаза, делала их скорее злыми, чем веселыми. И да, он не ошибся: после слишком затянувшейся паузы Виктор поднял взгляд, в котором мелькнул огонь преисподней, и улыбнулся: - Кто-то решил поиграть с тобой в газлайтинг, блядь. - Это, наверное, дурацкая шутка от кого-то из колоды карт, – сказал Андрей, тоже натягивая беспечную усмешку. – Кстати, я не знаю, что такое газлайтинг, так что давай, поумничай снова. Они все еще сидели в номере секс-отеля. Японка ушла. - Это такая психологическая манипуляция... Расскажу тебе потом подробно. Но сейчас я решил тебе кое-что предложить. И да, сначала вопрос – ты чувствуешь сейчас злость на меня или на ту сучку, которая только что отходила тебя плетью? Или на того, кто послал тебе эти сообщения? Андрей слегка напрягся. Во-первых, у Вика было слишком странное выражение лица. Неужели... испуганное? Да быть не может. Во-вторых, Андрей не знал, злился ли он. Потому что, в общем и целом, он очень насладился садистской сессией. Но если порыться в себе, если копнуть... Блядь, да если просто поставить себе вопрос и задуматься над ответом – да, черт побери, он злился. Глубоко внутри он был в бешенстве. - Да, я злюсь, - ответил Андрей спокойно, глядя в ореховые глаза прямо перед собой. - Я сейчас поумничаю, как психолог, ладно, Андрей?.. Ты научился быть агрессивным и доминантным... но только в ситуациях, когда ты не доверяешь человеку возле себя. Ты включаешь борца, когда перед тобой, грубо говоря, враг. В случае, когда с тобой рядом близкий человек, и неважно кто это, твой друг, любовник, родственник – ты выключаешь критическое мышление. Ты даже не признаешь себе, что ты зол. Пока я не спросил, ты не чувствовал гнев, правда? - Да, черт, - Андрей ответил, едва разжимая губы. «А ведь я... действительно сержусь. Меня злит, когда мне причиняют боль, хоть я и кончил в удовольствие, но я зол... пиздец как. И даже не обращал внимания, просто игнорировал это... Блядство», - признался он себе в голове. - Да... – Виктор как будто ответил на мысли Андрея. – Прямо сейчас пора тебе освоить новый навык. Мой мальчик... В эту минуту ты должен перестать слепо доверять кому бы то ни было. Мне тоже. Потому что, Андрей, ты вступаешь в опасную игру. На кону стоят большие деньги, и, к сожалению, так просто стряхнуть с себя их не получится. Ты должен научиться быть злым не тогда, когда от тебя ожидают. А просто всегда. По умолчанию. Андрей смотрел на Виктора, не отрываясь. Ему было страшно и одновременно... приятно до щекотки. Гнев плясал под кожей, согревая изнутри. Виктор медленно поднялся и снял рубашку, продолжая говорить спокойным размеренным тоном, глядя на Андрея с тем нейтральным выражением, которое всегда надевал на своих сессиях с клиентами: - Плюс, ты должен научиться ощущению, что ты – главный. Просто вот так. Все остальные – шваль, а главный – ты. У тебя есть деньги и характер, теперь нужно научиться зарабатывать влияние. Твой отец одной ногой в могиле, и, боюсь, эта информация уже стала известна в нашем городе. Теперь в стае начнется грызня. И ты должен в этой грызне выжить. А в идеале – надеть всех шашлыком на свой член. Понимаешь? Андрей молча сглотнул. Вик медленно стянул с себя расстегнутые брюки и носки, трусы. Снял наручные часы. Наклонился, открыл выдвижной ящик в основании кровати и высыпал на пол горсть ремней и наручников. Открыл второй ящик и горстью выгреб на пол охапку плетей и кнутов. - Скажи, Андрей, ты достаточно зол, или я должен разозлить тебя сейчас еще больше?.. – Виктор подошел к сидящему Андрею вплотную, его обнаженный живот оказался на одном уровне с лицом парня – Андрей не пошевелился, только по ресницам прошла малозаметная волна. - Чтобы ты прямо сейчас показал мне, кто здесь главный? Виктор медленно опустился на колени перед Андреем, не сводя с него взгляд. - Что ты делаешь? – спросил Андрей, и голос его был очень чужим. - Прошу тебя... избить меня. И оттрахать. Только не так сладко, как ты делал это у меня дома. Хватит нежности, Андрей, хватит доброты. Я прошу тебя вызвать твоего зверя. Теперь тебе каждый день необходим этот зверь, пока не станет полностью безопасно. Я не позволю, чтобы ты размяк и погиб... просто из-за привязанности ко мне. Пора научиться быть тем "верхним", который всегда в тебе жил: научись проявлять жестокость к «своим». Никакого стоп-слова: размажь меня по этой комнате. Виктор протянул к Андрею руки, сведенные и сжатые в кулаки. - Сука, я не могу, - ответил Андрей. Но он знал, что может. Он уже чувствовал, что член встрепенулся, поднимаясь. Виктор нежно улыбнулся: - Ты больше не птенец, который выпал из гнезда, Андрюха. Детство закончилось прямо здесь и сейчас. Ты должен потренироваться на мне быть злобной тварью. Колода карт закончилась не так, как планировал твой отец – я все испортил. Своей любовью к тебе я забрал у тебя право на абсолютную жестокость. Но сейчас я верну тебе его. И я это выдержу. Вспомни, как час назад тебе было больно. И обидно, ведь ты не мог двигаться. А теперь – можешь. Погнали. Андрей поднялся, возвышаясь над Виком. Помедлил секунду, глубоко вдыхая и выдыхая. Ощущая, как внутри расползается... что-то. Без названия, темное и горячее, оно наполняло его отвращением, гордостью и жаром. «I'm underneath your skin...The devil within», - вспомнилась ему песня, и он скривился в жестокой улыбке: - Любимый мой, Виктор... – нежно произнес он. – Я ударю тебя сейчас. И не раз. А потом я тебя выебу каждым блядским предметом в этой комнате, - и Андрюха размахнулся. *** Давиду сегодня было очень скучно. До раздражения. Он ковырял зубочисткой в зубах. Стейк был не такой, как он заказал – пережаренный, дерьмовая резиновая подошва. И хотя он вернул неудачный стейк и ему принесли новый, он все равно был не доволен. Тупые рестораторы и повара, тупые официанты. Скучно, пиздец. Еще и за окном унылый январь, даже без снега. Фу. Работы было мало. В городе было тихо, подозрительно тихо – как перед бурей. Никаких мелких разборок и хулиганств. Все бордели и гэмблинг-клубы исправно платили откаты. Никто не нарывался на неприятности, никто не подавал заявки на контрабандный вывоз товаров. Ску-ко-та. Давид взял айфон, набрал номер, включил телефон на «громкую» и положил на стол. Пока шел вызов, подкурил, вытянул ноги и вывалил их на соседнее кресло. Закинул голову на подголовник и выдохнул дым. - Алло, Стеф? - Привет, Давид, че там? - Слушай... Я сейчас заказал «medium rare» стейк, а мне принесли «medium well»... Вот и как после этого доверять Стейк-хаусу? - Брат, я немного занят. Если у тебя все ок, я позже перенаберу, я на работе. - Зануда... Говорил я тебе, нафиг тебе твоя служба? - Ну все, пока. Давид даже не повернулся отключиться от вызова. Продолжил говорить к замолкнувшему телефону: - Что я тебе расскажу, Стеф. В древнем Риме не было салфеток. Так знаешь, что делали? Пацанов молодых, рабов, ставили возле стола, чтоб патриции могли вытирать руки об их кудрявые волосы. Бля, хочу пацана. Только я не какого-либо хочу: наоборот, точно знаю, которого, - последнее он проговорил задумчиво, выдохнул сигаретный дым и добавил, - и я сделаю многое, чтоб его получить... А ты многое сделаешь за бабло, правда, брат? Наши интересы снова сходятся. Потому что я... безумно хочу черную шиншиллу. И он снова взял со стола телефон. *** Полночь. Владимир, расслабленный в бане, изрядно опьянел от коктейлей, которые бесконечно приносили им в номер молчаливые официанты. Парни так и не оделись, когда вернулись из бани, зато хоть полотенца сменили на сухие. С момента, когда Владимир согласился на порку дубовой веткой, да и теперь, он чувствовал, что «не в себе»: как будто перенесся в мрачный мир чьих-то фантазий, не имеющий ничего общего с реальностью. Ведь в адекватной реальности два полуголых мужика не играют в какие-то игры весь день и всю ночь напролет. И один другому не подставляется постоянно для дружеской дрочки. В нормальном мире мужик не дает себя безнаказанно бить по ягодицам другому мужику.. не говоря уже, обо всем остальном. Так ведь? Владимир осознавал все примерно так, как осознает человек при высокой температуре – вроде бы, слишком все кислотно-разноцветное вокруг, а вроде как и... ну кому еще верить, как не собственным глазам. Серый в очередной раз выпил «кровавой мэри» и положил руку на пах Владимира. Он ничего другого больше не предпринимал для поднятия уровня возбуждения, даже вибратор был давно забыт в кармане банного халата. Только часто подносил руку и мял член Влада сквозь полотенце так, как будто это был его собственный пенис. Со спокойным лицом. Максимально странное поведение, чтоб этого пирата термиты пожрали. И вот снова. Молча, не говоря ни слова. Чокнулись стаканами, выпили, а рука на члене, сжимает, гладит пальцами. «Сюрреализм такой, что крыша съезжает», - в который раз подумал Влад, а вслух не слишком трезвым голосом произнес: - Знаешь, пират, я понял, почему я соглашаюсь на все это, там, в бане, и здесь, сейчас. Я, по ходу, подсознательно считаю, что умер, и попал в ад. Серый в ответ раскатисто заржал: - Как ты меня назвал?.. Ох, Влад-малыш, ну ты забавный. Теперь я пират, значит. А про ад это интересно, расскажи, - и снова положил руку на чужой член, неутомимый, блин, изврат. - Ну да, а че. Может, я в аду за все те сделки, которые провернул, идя по головам. А ты – мой личный черт, от которого, хоть как старайся, вечность уже не сбежишь. И ты жаришь меня на своей бесовской сковороде... – Владимир опустил голову, рассматривая тупо руку на своем паху, завис. Потом встрепенулся. – Нет, блядь, да что ж это я... с потрохами за пару лямов продался? И не... мечтай! – последнее он проговорил, здорово спотыкаясь на словах, и распахнул полотенце. – На уже, задрочи меня в кайф. Закончим это сегодня, и я пойду в кровать. Я хочу спать. - Оргазм – утром, я же говорил уже пару раз, - улыбнулся в ответ Серый, рассматривая тонкое лицо Владимира перед собой и прикасаясь к обнаженной коже мягко, нежно, настойчиво. Возбуждение сладко скользило где-то на периферии помутненного алкоголем сознания, но Владимир прекрасно осознавал, что до пика он далеко. Плюс, алкоголь помогал приглушить остроту ощущений. Хрен пирату, а не победу в этой игре. Три часа ночи. Владимир выпил пару чашек кофе и немного протрезвел. Они сыграли в покер, Владимир проиграл какие-то полторы тысячи зеленых. Потом потерпел привычную дрочку и выиграл четыре. И снова проиграл, уже пять. Закусил тонкие губы, отодвинул полотенце, рассматривая свое тело: - Эх, теперь мой младший без устали своим змеиным глазом на меня пялится. Дам ему имя и завтра буду его звать постоянно, переживая, что это он на меня не смотрит преданно. Блядь, Серый, я б уже спать пошел... и давно. - Иди, ложись. Я буду рядом. Ночью игра не отменяется. Осталось пять часов, каких-то всего лишь пять. - Ты мне дырку на члене протрешь, блядский ты клоун, - сказал и задохнулся от очередных медленных движений чужой руки: чувствительность на трезвую росла. Уставшее тело приспустило плотину и начало сдавать - хотелось разрядки. Очень хотелось. - Давай возьму смазку. - Нет, блядь, и в кровать я не пойду, и про смазку забудь. Все, мы в бане один раз поиграли в доступную жопу, больше не будем. Мне не понравилось. - Как скажешь, - отвратный инкуб спокойно улыбнулся своими серыми паучьими глазами и перетасовал карты, отложил, снова наклонился, чтобы надрачивать чужое богатство. Владимир выматерился сквозь зубы. - Предложи уже игру какую-то. Мне нужно отвлечься. И руку убери! Я возбужден достаточно, хватит. Мне еще пять часов нужно как-то пережить, а я уже теку. - Игру? Конечно, давай. Поговорим о личном, как... братья. Ты мне задаешь вопрос, я даю два варианта ответа. Если ты не угадал – выпиваешь водки. Угадал – молодец. Потом меняемся. - Бесконечный список игр у тебя в голове, что ли. Ну лады. Кто тебя изнасиловал, когда тебе было девять? - Хм. Женщина или мужчина. - О, черт, вот как. Мужчина. - Не угадал. Выпивай рюмку, - Серый погладил себя по торсу, и сделал он это с не меньшей любовью, чем только что гладил Влада. - Что, блядь? Ты же говорил, тебе понравилось! А женщин ты не переносишь. - Понравилось, потому что я воображал, что позади меня совсем не она, и совсем не с черенком от щетки для покраски стен, а наш прикольный директор детдома. - Твою ж мать... Ты полностью сломанная личность, какого хера я здесь с тобой делаю? - Ну, судя по всему, ты здесь зарабатываешь себе бизнес-будущее. Или нет? - Заткнись. Наливай. Задавай свой блядский вопрос. Руку убери! Я и так раскален, ты не видишь? - Спокойно-спокойно... Хех, что такой напряженный, малыш? Кроме работы, чем тебе нравится заниматься? – Серый сжевал остывший кусочек жареного цыпленка. - Автомобили или мотоциклы, - Владимир опрокинул в себя стопку водки и пообещал себе быть осторожнее. Ощущение опасности неуловимо нарастало. Как и возбуждение. Он поймал себя на том, что стал внимательно рассматривать гладкую кожу Серого и его слегка ассиметричные, запоминающиеся губы. Да ну нахуй. - О, вот как... Автомобили, конечно, - Серый удовлетворенно прищурился, когда Влад просто кивнул в ответ. - Твои родители... Ты знаешь, что с ними случилось? – Владимир тоже погрыз какую-то еду. Вкуса он не чувствовал, а вот голод внутри был опустошающий. Но еда тут не помогала. - О, ну это неинтересный вопрос. Умерли, спились, возможно. Может, я порвал свою мать, когда рождался, и она истекла кровью. А отец увидел, какого монстра он наваял, и сошел с ума. Это глупый вопрос, Влад-малыш, давай другой. Давай о сексе. Ты же хочешь спросить меня о сексе, правда? - Пошел ты... Да, хочу. Ты только актив в сексе? Или пассив тоже? - Да ты, никак, слегка водкой нахерачился, Влад-малыш. У нас же два варианта ответа, забыл? Актив или универсал - вот тебе и варианты ответов. - Черт, и правда. Я устал уже, говорю тебе, уже поздно. Ладно, ты универсал. Я угадал? - Ну, будем считать, что угадал. Хотя я уже лет семь, как только актив. Но ведь до этого разное было, так что да. Молодец, Влад-малыш, хлебни кофе, дай мне свой член, я вижу, он уже не так красиво слюнки пускает, как до этого. Пять часов утра. - Фффак, хватит... не прикасайся ко мне. Я уже могу кончить от одного взгляда. Задавай мне вопрос, блядь, и руки... держи при себе. - Да-да, хорошо, у, как ты рычать громко, оказывается, умеешь. Вопрос такой – как тебя мать называла в детстве? - Черт... что ты лезешь... прямо в душу своими вопросами. Варианты... Волчонок. Или. Володя. - Какая прелесть, волчонок, да ты был, наверное, самым милым сыном на планете. - Сука, чтоб ты издох. Я задаю вопрос. Сколько времени тебе нужно, чтобы кончить? Тебе когда-нибудь устраивали такую гонку на выживание, как ты мне сейчас устроил? – Владимир вытер пот со лба. - Думаю, ты не ждешь вариантов ответа, да? Ух, да ты весь дрожишь. Такой на взводе, такой горячий. Ммммм, аппетитный. Отвечаю – мне нужно много времени, да. Не люблю делать что-то второпях... И да, я и не в такой гонке участвовал. Меня неделю изводили. Я думал, с ума сойду. Зато потом кончал так, что увидел другие планеты. Ты тоже... скоро увидишь. Ты ведь в сексе только оргазм любишь, правильно я помню? - Руки... нахрен... убрал, я больше не могу сдерживаться... и тридцать секунд не выдержу твоей дрочки. Хватит. - Хорошо, хорошо, Влад-малыш, выдыхай. Где ты любишь на своем автомобиле погонять, если есть время? - Там, где из-под колес камни и песок. - Ого, а что за автомобиль у тебя, что ты такой борзый? - Ланд Крузер сотка, и я его обожаю. Автомобиль-крепость, не то, что твой гламурный Гелик. - Ох, малыш, не нарывался б ты на неприятности, пытаясь обидеть мой автомобиль. А то туго тебе придется. - Как будто меня вообще ждет хоть какое-то «не туго» в обозримом будущем, где есть ты. - Ну, тут ты прав, скучно не будет, - Серый пошло улыбнулся, откинулся на кресле. – Покажи стояк. - Дай мне отдышаться. Все, замолчи... Серый, просто помолчи. Меня выводит из равновесия теперь даже твой голос. Семь часов утра. Владимир глубоко дышал. У него слегка стучали зубы, его била лихорадка. Он дергался уже от того, что Серый просто шевелился или прикасался к полотенцу на бедрах. Даже своих. Серый улыбался слегка, малозаметно: - Хочешь, расскажу историю? Как мы одного пацана в летнем лагере развращали, наряжая меня лесным чудовищем. Пугали его до усрачки, а он возбуждался от этого. Представляешь, какие странные люди бывают? – Серый встал, обошел кресло Владимира. И положил руки ему на плечи. Тот дернулся, как от боли: - Нет... не трогай меня... совсем. И никаких историй. Просто молчи. Молчи, черти б тебя драли. Серый убрал руки, наклонился к Владимиру и сладко прорычал ему в ухо: - Я его соски никогда не забуду... Очень чувствительные. Он кричал, как иволга, когда я выходил из чащи леса в гриме, а он к дереву стоял привязан. Знал, что я буду крутить его соски, пока он соком не начнет исходить. Такой... романтик. Любил монстров. А ты, волчонок... Тоже любишь монстров, да? Владимир опустил голову, взялся двумя руками за полотенце на бедрах, натянул его, пытаясь то ли сдержать энергию возбуждения, то ли дать члену хоть немного такого желанного и опасного трения. - Нах... иди. Скотина... Я так хочу кончить. Уже... Блядь, дай мне уже кончить. Который там час... Серый наклонился ко второму уху парня, заговорил нежно: - Скоро... скоро уже, Влад-малыш, ты почти выиграл... Скажи мне, как ты переборол свое заикание, а? - Ох, бля. Пожалуйста... - Что, волчонок? - Отойди от меня, Серый, урод ты эдакий. Подойдешь, когда будет без пяти секунд восемь, - Владимир делал очень медленные вдохи и выдохи, пытаясь вернуть хоть крохи контроля над телом. Серый обошел кресло Владимира и стал возле него на расстоянии вытянутой руки. И впервые за эти сутки снял полотенце, обнажившись полностью, и взял аккуратно себя в руку, начиная медленные движения вдоль ствола. Владимир посмотрел на гладко выбритую кожу, на вздувшиеся вены на члене, на общую идеальную гармонию тела перед ним, и зажмурился, застонал, вцепился руками в обивку кресла. Он уже не ощущал себя рациональным существом. Он был набором вибраций, которые воспроизводили эхом колебания вокруг него. Похер было, кто рядом с ним, мужчина или женщина. Да хоть козел с кручеными рогами. Для того, чтобы остаться в здравом рассудке, необходимо было кончить, выплеснуть из себя забродивший взрывоопасный сок. «Как получилось, как, что гребаный инкуб смог довести меня до такой крайней степени возбуждения?» Владимир, вообще-то, особой страстностью не отличался. Он никогда не ощущал что-либо похожего на текущую пред-боль. Сейчас это было ужасно, и это было лучшее ощущение в жизни. Все перестало иметь значение: работа, рана на ноге, миллионы, воспоминания, диктат отца - вообще все стерлось в жаре примитивной неутоленной страсти. Она жгла огнем. - Блядь... пожалуйста... – Владимир раскачивал головой и дрожал. Из конца непрестанно вытекали мелкие капли. По сути, он уже пару часов как получал очень, очень растянутый во времени оргазм. - Ты уже это говорил, Влад-малыш. Только так и не завершил фразу. - ДАЙ ЖЕ МНЕ КОНЧИТЬ! – заорал Владимир, поднимая голову. В глазах у него стояли слезы. - Без пяти, волчонок, – Серый приблизился и положил одну руку Владимиру на плечо, выравнивая его и прижимая к спинке кресла. А второй медленно стянул в сторону полотенце. Положил руку на колено Влада, посмотрел на пульсацию и движения члена, облизнулся. Поднял взгляд вверх и замер так, рассматривая влажные ресницы и дрожащие губы перед собой. Владимир всхлипнул. Серый медленно, убийственно медленно повел ладонью по ноге к паху. Стоило ему обхватить мошонку, как Влад издал звук, похожий на истерический всхлип, и выстрелил горячей струей себе на живот. Забулькал то ли смехом, то ли рыданием. Серый взялся за перегретый, все еще очень твердый, член и заговорил мягко: - Вот так... Смотри, ты справился. Послушный мой Влад-малыш. Скажи, тебе понравилось кончать, глядя на меня? - Сссссука, - ответил Влад и согнулся: несколько его слез упали на руку Серого, а в глазах потемнело от сразу накатившего второго оргазма.