Серёжа думает, что осенью снега не бывает. Но он понимает, что ошибся, когда прямо на глазах идеально белые снежинки падают на собственные руки. Мысли не осознают, что сейчас уже ноябрь и совсем скоро зима. А это значит, что снег как-никак но должен быть. Но мыслями Пешков всё ещё в начале февраля 2022 года, когда всё у него было хорошо. Может, не так хорошо, как стоило бы, но точно лучше, чем сейчас. Тогда общение со всеми было хорошее. Можно было пьяным зайти в дискорд к Хесусу и час болтать о чём-то важном, но в то же время абсолютно пустом. К разговору мог подключиться Вова Братишкин и, конечно же, Ваня Дипинс. Он смеялся с шуток Серёжи неприлично громко, хотя они были объективно глупыми и не имели никакого смысла. Но почему-то Ване нравились эти глупые шутки уровня пятиклассника. Пешков был не против, что с его шуток смеются, ведь он мог видеть настоящую и искреннюю улыбку Бессмертных.
Кажется, всё окончательно пошло не туда после летнего стрима с Некоглаем и видео от Синяка с шаром. Тогда психика Серёжи просто сделала сальтуху и сказала: “Прощай”. Мир превратился в одну большую серую комнату. Пешков в ней сидит в углу, а вокруг него всё появляются люди, которые только и говорят гадости, насмехаются и морально убивают. Неделя могла тянуться вечность. Стоило проснуться, как стены квартиры тут же давили на голову, и она болела безумно сильно. Создавалось ощущение, что вся квартира просто хочет уничтожить её обладателя. Ад мог продолжаться вечно, но взять себя хоть немножко в руки получилось. Серёжа проводил стримы и съехал с квартиры, цена за которую была просто заоблачной. Позволять себе дальше жить в ней было просто самоубийством. Но, не смотря на хоть какие-то просветы, жизнь всё равно была серой как небо в самый пасмурный день. Но в один день в небе сразу же появилась куча новых дыр, откуда солнце светило особенно ярко. Ваня написал.
Воспоминания о тех днях были расплывчатыми из-за того, что Пешков был слишком счастлив. А сердце билось как бешеное. Особенно сильно оно билось на стриме, который проходил в последний день лета. Кажется, в тот момент Серёжа мог заработать себе сердечный приступ. Сердце билось безумно быстро, и было ощущение, что его стук слышат все: Ваня, Таня и зрители трансляции. Но всё это было лишь больной фантазией Сергея, которая к реальности не имела никакого отношения. На стриме разговор был нежным и спокойным. Пешков спокойно мог говорить о том, что его волнует, а Ваня его внимательно слушал. Серёжа нервно теребил рукав толстовки почти каждую минуту и старался не сильно пялиться на экран, где виднелись волосы, похожие на гнездо. Пешков никогда и никому не признается, что пересматривал их с Ваней совместный стрим не один раз.
После подкаста опять была пустота. Потом случился караоке-стрим, а дальше бритьё и совместные стримы. Это был как один большой взрыв, который оглушил на какое-то время. Серёжа жил из-за Вани и ради него. Будто всё вернулось в зиму двадцать первого года, когда были совместные стримы с Дипинсом, и Пешков готов был всё отдать, чтобы это счастье не заканчивалось. Ваня слишком тёплый и нежный. Лишь один его голос греет Сергея. И не важно, сколько на улице градусов. Даже в минус тридцать Ваня своей улыбкой превращал холодную комнату в райский остов с пальмами, тёплым песком и безграничным океаном.
Пешков живёт в достаточно обычном районе Москвы. Он не сделан для безумно богатых людей, но и какие-нибудь алкаши с десятилетним стажем здесь купить жильё не смогут. Простой район с домами белого цвета, чистыми подъездами и уютными комнатами. Рядом с каждым подъездом по классике располагалась деревянная лавочка без спинки. Просто прямоугольник на двух ножках. И именно на нём сейчас сидел Сергей Пешков, наблюдая, как белое полотно из снега покрывает всю землю вокруг. На теле бежевое пальто, которое Серёжа отрыл в конце шкафа с одеждой, когда съезжал с прошлой квартиры. Он сам не помнил, откуда у него эта вещь, но выбрасывать её не хотелось, поэтому пальто было осторожно сложено на дно чемодана. До лучших времён. Сейчас совсем не лучшее время по многим причинам, но почему-то пальто сейчас на Пешкове. А под ним толстовка чёрного цвета каким-то светлым рисунком. На ногах штаны для рыбалки и розовые ботинки. Выглядит это сочетание странно, но кого вообще волнует сочетание цветов и одежды, когда благодаря всему этому тело не мёрзнет. Только голые руки слегка покраснели, и их бы стоило согреть, но перчаток с собой нет, а заходить домой совсем не хочется.
Не понятно, можно ли действительно назвать домом ту квартиру, где сейчас живёт Серёжа. Она кажется пустой, и не важно, как много вещей в неё куплено и привезено. Пусть хоть все стены в плакатах будут, на полках непрочитанные книги, фигурки, всякая мелкая хрень на столе, а в шкафах — вещи. Всё равно пусто. Просто потому, что дом — это не то место, где ты живёшь, а место, где ты чувствуешь себя комфортно. Это может быть дом родителей, первая квартира твоих друзей или
студия с кухней.
— Блять. — Пешков матерится не громко, так, что нецензурная брань не разносится по улице, заставляя смущаться детей, которые в столь поздний час ещё не дома. А на часах, между прочим, почти час ночи, и весь город окутан в темноту. Жаль только, что на небе нет звёзд и даже луна не видна. — Хватит об этом думать, Серёжа. Перестань уже.
Пешков головой мотает быстро, в надежде избавиться от мыслей, которые возвращают его в моменты, которые были несколько часов. Он опять вспоминает улыбку Вани, его тонкое тело, которое прямо перед глазами проносится в карате-позе и его худые, но идеальные пальцы. Волосы, как всегда, закрывают глаза. И Серёжа не понимает, почему. Ведь глаза у его коллеги красивые, и в них утонуть можно, как в океане. Хотя Пешкову и ванны хватит. Серёжа, помимо внешности Вани, помнит каждое его неловкое движение при готовке и съёмке. Как он яйцо бросал, плиту включал и доставал электрический венчик. Иван был идеальным, а Серёжа — неловким и глупым. Он постоянно ругает себя за свои действия и извиняется перед друзьями, если сделал что-то в порыве прилившей энергии. Пешков не знает, почему с ним до сих пор общаются, но он благодарен всем. И
Ванечке тоже.
Попытка гнать мысли куда подальше проваливается, и в голове всяких странных вещей становится ещё больше. Серёжа решает, что нужно отвлечься. Его красные и замёрзшие пальцы направляются в карман пальто и достают оттуда розовую зажигалку за двадцать пять рублей и полупустую пачку красного Чапмана. Сигареты подорожали, но иногда позволить себе удовольствие никто не запретит. С первого раза сигарета зажигается, и сигаретный дым наполняет Серёжу, а потом и воздух вокруг. На губах остаётся приятный привкус чего-то сладкого, похожего на вишню. После третьей затяжки мир становится лучше, и даже пустое небо не огорчает так сильно. Иногда Пешков облизывает свои потрескавшиеся от мороза губы, ощущает их сладкий вкус, и это заставляет его задуматься, какие же у Вани губы на вкус. Серёжа думает, что они как кока-кола. Не приторно сладкие, и поэтому их безумно приятно целовать.
— Блять, ну опять! — Серёжа устал постоянно контролировать свои мысли. Ведь если этого не делать, то он сразу же начинает думать о Иване Дипинсе. Мысли всегда разные, и это тоже пугает. Ведь неизвестно, насколько далеко может зайти мозг Сергея. Но как бы далеко фантазии не заходили, дальше них ничего не будет. Ведь Ванечка не влюблён в своего коллегу и друга, а Серёжа не глуп, чтобы признаваться кому попало. Один раз оступился и больше не хочется. Пешков прекрасно понимает, что Ваня не такой, как Даша, но от этого лучше не становится.
Одна сигарета заканчивается, и Серёжа достаёт вторую. Рука на автомате чиркает зажигалкой, и из сигареты начинает идти дым, который немножко сливается с грязным снегом на земле. Пешков понимает, что запутался, когда в его голову снова ударяет мысль о том, какие у Вани на вкус губы. Ваня ведь действительно хороший и добрый друг. Он помогает Серёже выбираться из той ямы, в которую он сейчас залез. Бессмертных подбадривает своего друга и помогает вернуться к стримерской жизни. С Ваней болтать приятно о фигне всякой и с неё же улыбаться. Но Серёже хочется большего. И это неправильно. Потому что Бессмертных не хочет этого. Для него Пешков только друг и не больше. Серёжа думает так и поэтому совершенно не замечает нежных взглядов на себе, глупых шуток и слишком большой помощи, которая смешана с опекой. Жожо закрылся в своём мирке безответной любви и правды замечать не хочет.
Когда вторая сигарета наполовину скурена, то телефон мычит и даёт знак. Что Серёже кто-то написал. Пешков думает, что это какая-то реклама или сообщение от МЧС, но всё равно телефон из кармана достаёт и на экран смотрит. Сердце мгновенно замирает от увиденного.
Ванюша
Как добрался?
Серёжа
Нормально. А ты почему не спишь ещё?
Ванюша
Ну прекрасно. Я вот вещи разбирал и засиделся. Кстати, обнаружил, что у меня твоя электронка лежит. Похоже случайно не там оказалась
Серёжа
Похоже
Ванюша
Принести?
Серёжа
Да
Пешков не понимает, что пишет и почему соглашается. Забытую вещь можно забрать и завтра днём, но хочется именно сейчас. Возможно, дело не в электронке совсем, а в Ване, который предложил принести её. А Серёжа и отказать не может. Потому что это Ваня, и его в любое время дня и ночи хочется видеть. Будь воля, Пешков бы постоянно что-то у Ивана забывал, лишь бы он привозил ему вещи.
Через полчаса докуренный бычок валялся на земле. Пачка Чапмана была убрана в карман. А Ваня выходил из такси. Он был одет так уютно и по-домашнему. Обычные чёрные спортивки, тёмная куртка, белые кеды. Кепка и капюшон кофты с мишкой из стразов, который выглядывает из-под куртки и закрывает голову.
— Привет. — Бессмертных улыбается неловко, и от холода у него пар изо рта идёт. Рука с перчатками без пальцев шарится в кармане куртки, а потом из него достаётся непримечательная электронка и протягивается Серёже. — Вот, это тебе.
— Спасибо. — Пешков слегка уголками губ улыбается и берёт свой аппарат из рук Вани. Касаясь оголённых пальцев чужой руки. По телу проходят мурашки. У Серёжи руки холодные от долгого нахождения на морозе, а у Вани тёплые, ведь он только недавно вышел из тёплой машины.
— Тебе не холодно без капюшона? Голова же лысая, теперь и продувать будет. — Бессмертных смеётся, а Пешкову под землю провалиться хочется, потому что парень перед ним слишком прекрасен. Умереть от его смеха хочется и в ад потом попасть за все свои поступки. — Ты, кстати, что, домой совсем не заходил? Неправильно это, Серёж. Замёрзнешь и заболеешь. А мне этого не хочется.
Ваня друга по лысой голове гладит, а тот стоит как вкопанный и сделать ничего не может. Ситуация слишком странная и необычная. Хотя бы потому, что после головы рука Бессмертных спускается на щеку и осторожно гладит её, задевая руками щетину. Реальность ударяет по мозгам слишком сильно, но Серёжа ведёт себя как влюблённый дурак и просто чужую руку своей накрывает. Он ощущает, как собственная щека под чужой рукой красной становится от смущения.
— Сильно отросло уже, да? Я вроде недавно брился. — Пешков думает, что он действительно идиот, но всё равно продолжает строить из себя гетеро парня, стараясь не подавать виду. — Вань, а у тебя когда-нибудь был секс?
Серёжа хочет повеситься прямо на ёлочке, которая растёт неподалёку. Он винит себя за то, что мозг его совсем пустот влюблённости и мыслить он нормально не может. А надо бы, ведь заданный вопрос — это верх стыда и идиотизма. Пешков бы на месте Бессмертных по ебалу себе дал за такое. Но Ваня лишь мило смеётся, показывая свою милую улыбку с зубами.
— Ну, допустим, не было. А что, помочь хочешь? — рука всё ещё на щеке находится, и прерывать это действие никто не хочет.
— Да. — Серёжа почему-то слишком серьёзен сейчас. Возможно, из-за того, что он правду говорит. Хочется узнать, что скрывается за одеждой и какое оно тело Ивана Дипинса. Но подобные мысли Пешков всегда гнал, потому что думать о друге в таком ключе отвратительно. Даже если ты влюблён в него.
— Я согласен. — Ваня больше не смеётся. Он так же серьёзен, как и человек напротив него. Сейчас шутки кончились. Наступил момент, который надо не упустить, ведь он решит всё, что будет дальше. Бессмертных осторожно приближается и шепчет в потрескавшиеся пухлые губы. — Можно?
Серёжа лишь осторожно кивает и тут же глаза прикрывает. Даже если всё это лишь глупая шутка, то попробовать стоит. И плевать, что будет потом. Пускай Ваня смеётся над чувствами друга, но упустить шанс никак нельзя.
Бессмертных осторожно касается чужих потрескавшихся губ своими, а Пешков сильнее руку на своей щеке сжимает. Она мягкая и тёплая. Прямо как губы Вани, которые не испорчены собственными руками и зубами, как у Серёжи. Поцелуй длится недолго, но кажется, что проходит целая вечность, пока парни, наконец, отрываются друг от друга. Каждый из них отлично прочувствовал аромат друг друга. Серёжа на вкус как вишня, и на губах его до сих пор остался привкус сигарет. Это ни в коем случае не портит впечатления. Ване, наоборот, очень нравится, ведь он чувствует, что рядом с ним настоящий Серёжа, а не плод фантазий. Глаза смотрят на человека напротив, и хочется, чтобы момент остановился. Время не должно идти дальше, ведь сейчас всё слишком прекрасно, а дальше реальность может не быть столь хорошей. Но тишину и романтику портит чих, который вырывается изо рта Пешкова. Похоже, он действительно заболел.
— Пойдём лучше в дом. Надо отогреть тебя и не дать заболеть. — Ваня спускает свою руку со щеки, берёт Серёжу за запястье и с широкой улыбкой тащит его к подъезду. Пешков сейчас действительно счастлив.
Уже сидя в тёплом доме и с чашкой чая в руках, Серёжа понимает, что был прав. Губы Вани действительно на вкус как
кока-кола.
