homicidium est per accidens

Последние булькающие хрипы забирают беспокойство и накрывают гнетущей атмосферой. Тойя делает шаг назад от тела, на всё ещё вытянутые руки смотреть сейчас страшно. Они в его крови, в ожогах и какой-то вязкой, даже грязной, субстанции, напоминающей слякоть после дождя. Сердце отбивает бешенный ритм где-то на уровне диафрагмы, а лёгкие выхватывают остатки ещё свежего воздуха. Хотя какой свежий воздух в каком-то переулке, куда его затянули, угрожая ножом в самое горло?.. Запах пережжённой кожи вбивается в ноздри вместе с металлом. Этого бы не случилось, не стяни с него один из двух блокаторов причуды. Теперь же… всё без толку. Форма академии испорчена с концами, такое не отстирать и не зашить без лишних вопросов. По рукам всё ещё крупно стекает чужая кровь, перемешиваясь с собственной, глубокий порез на кисти, длинная полоса на запястье и с десяток царапин — всё пульсирует. Горит не как обычно. Пальцы набирают номер по памяти, совсем не отцовский, ни кого-то из родственников, ни полицейских, ни, тем более, героев. Голос с той стороны чуть раздражённый, заспанный, но обеспокоенный молчанием с его стороны. — Если ты хотел послушать, как я тебя посылаю нахер, то мог дождаться, когда я в игру зайду, — слышится скрип кровати, шлёпанье ног отдаётся в полупустой квартире слишком отчётливо, лязг тяжёлых занавесок и открытие окна. Тенко вслушивается в тишину и перепроверяет связь. Это было не нормой в повседневном общении и заставляло беспокоиться. — Если ты съел обещанные мандарины, то с домашкой разбирайся сам. Он кашляет громко, в самый динамик, чтобы выбить хоть звук с собеседника, но Тодороки либо решил вывести из себя больного, либо… Думать о таком не хотелось. Он в семпаи ему годится, этот «прогульщик» со слов преподавателей, а также бездельник и идиот, но только некоторым известны причины, что парень второй раз остался на второй год. И если это повтор, то его запрут где-нибудь в очередной лечебнице за три пизды от больших городов. Компьютер включается с завыванием забытого диска в дисководе. Чуда не случилось и испорченный пролитым кофе диск остался внутри, напоминая о необходимом ремонте. Шимура неделю клянётся разобраться, но… но. Ждал того, кто может минимально контачить с другими. Трижды похер, если с агрессией. Они у психолога и сдружились на почве неодобрения его методов лечения. И Птица, тот третьегодка с болтливым клювом, виноват. Нехрен объявлять на всю столовую, что герои не могут быть задротами. По идиотской причине Тодороки не попал к директору с разбитыми кулаками, а вот Таками и сам Тенко… сидели и выслушивали разочаровавшегося в них директора Незу. — Можешь сказать, где находишься? — Клавиатура выбивает сбивчивый такт, он бы посмотрел на него с серьёзным выражением, дал бы затрещину, да хоть пнул бы, но эта абсолютно седая сучка молчит даже под возможной карой. Второкурсник открывает карты на мониторе в надежде услышать хоть это, но обратная связь исходит едва слышными всхлипами и тяжёлым дыханием. — Блять, Тойя…! Шимура бросает телефон на кровать и в торопях натягивает ботинки. Нервняк бьёт в голову от самых херовых вариантов, отвлечься не получается ни на дурацкую технику дыхания, ни сфокусироваться на чём-нибудь незначительном. Он вылетает на пожарную лестницу, спуск занимает слишком много времени, звонок прерывается, внезапно потеряв доступ к сети. Тенко стискивает зубы от злости, что задетая случайно кирпичная кладка идёт трещинами. Один из маршрутов от академии до его квартиры пробегается за рекордные семь минут. Это зачтётся потом идиоту. Потом обязательно… Потом. На втором пробеге он проклинает пропуски физкультуры и слабую дыхалку, даже жалеет за отсутствие воды. Третий проулок и тихие мольбы, слабое желание, чтоб он хоть живой оказался. Фонарный столб крошится и распадается пылью, мешающей дышать. На запах горелого он идёт почти отчаянно, не хочет видеть то, как чужая причуда разбирается со своим владельцем. Тодороки вешается на него почти без сил, цепляется дрожащими пальцами за мягкую ткань толстовки. «Достаточно целый» — этого хватает Шимуре для дальнейшего спокойствия. —… человека, — слова повторяются с запинкой на самом важном. Чёрные глаза рассматривают пространство вокруг. Смысл их приходит резко, но оттолкнуть единственного друга он не может. Прислушивается к сбивчивому рассказу, прижимает к себе, осматривая порез на шее. Причуда, на удивление ему, контролируется прекрасно. Нет этих синепламенных всполохов, температура не перегревает чужое тело. Решение безумное и далёкое от адекватности. — Закрой глаза, — Тодороки он оставляет рядом с поворотом. Вид ещё дышащего мужчины нисколько не трогает парня. Плевать, заслужил… — Вспомни, что тебе Шо-кун обещал принести кучу желешек, когда начнётся очередная стажировка. Мы же вроде собирались в одно агентство... Голос скрывает неприятные нотки, касаться ещё тёплого человека мерзко… необходимо, дабы скрыть произошедшее. Руку после него хочется засунуть в самый кипяток, забыв о смертельном прикосновении. Дальше лишь путь к дому и отпаивание чем-то покрепче, чем привычное кофе. Тенко удивительно хорошо избегает проблемную тему, заваливает кучей домашки, пока обрабатывает запёкшиеся раны. Давить и расспрашивать не будет, как и отправлять обратно. Пусть простудится, пусть… Может, тогда перегревшийся мозг выбросит воспоминания, сотрёт подчистую, а до тех пор… Нужно лишь ждать.