Следуя за воспоминаниями

Неизведанные места и вещи всегда привлекают внимание, вызывая жгучее любопытство. Чем больше тайн и секретов, тем сильнее хочется их разгадать, тем глубже хочется проникнуть в их суть. Тогда поиски ответа превращаются в интересное приключение, в которое ввязываешься с замиранием сердца. Гермиона была не такой. Она ещё не познала вкус риска и не любила нарушать правила с такой завидной регулярностью, как её лучшие друзья. Ей нравилось знать и не нравилось, когда что-то оставалось совершенно неизвестным, непознанным, покрытым мраком или непрозрачной вуалью таинственности. Совсем недавно Гарри рассказал, что дневник, подкинутый Люциусом Малфоем в котёл Джинни, помог ему многое понять. Он больше не считал, что Хагрид мог открыть Тайную комнату, а причину такой внезапной перемены мнения объяснил лишь парой слов — просто попросил верить. Гермиона знала, что всё не так просто, и хотела выяснить правду. Рон тихо сообщил, что Гарри несколько ночей подряд возился с той самой книжкой, ворчал под нос, а в тот день пришёл взвинченный, обеспокоенный, но в глазах горели возбуждение и надежда. Тогда она попросила его принести старый дневник в тёмно-зелёной обложке, подписанный именем Тома Марволо Риддла, но так, чтобы Гарри не заметил пропажи. Рон смотрел недоверчиво и пугливо, но вскоре сдался, понимая, что подругу ему не переспорить, и выполнил просьбу, принеся книжонку, когда Поттер уснул. Естественно, с условием, чтобы утром она была на прежнем месте. Желтоватые страницы приятно зашуршали под ловкими пальцами, тонкий аромат старины ударил в нос.На губах Гермионы мелькнула улыбка. Запах книг она любила так же сильно, как и нового пергамента, но ничто так, признаться, не завораживало, как близость к разгадке тайны. На изумрудной зелени не было ранее синей кляксы от чернил, и в голове Гермиона быстро выстроила логическую цепочку. Поплотнее задёрнув полог кровати, дабы укрыться от ненужного внимания и случайных расспросов, она подняла с пола сумку, достала пузырёк с чернилами и красивое длинное перо белого цвета с острым кончиком. Пальцы подрагивали от нетерпения, но как-то даже жаль было расставаться с секретом. — Здравствуй, — шепнула Гермиона. Дневник, разумеется, не ответил, да и слово сорвалось с губ просто так, непроизвольно. Только на душе стало чуточку легче, волнение немного отпустило. Да и чего ей было волноваться? Она здесь, в безопасном Хогвартсе, где её не затронет Тёмная магия — её и не могло быть много в таком маленьком предмете. Чернила с кончика пера капнули на бумагу, но через секунду неожиданно исчезли, будто впитались. Вместо них стала проявляться надпись, принимающая всё более отчётливые очертания. «Приветствую» Гермиона широко распахнула глаза, осмотрелась по сторонам, сглотнула. Это так… необычно. Фраза стала выцветать, а она всё не знала, что же делать дальше. Бросить, испугавшись? Глупо. Тогда продолжать? Но что именно требовалось от неё в данном случае? Она не знала, и в этот раз неизвестность угнетала. Кто это мог писать? Такого рода магия Гермионе никогда ранее не встречалась, к тому же, в школе вряд ли найдётся настолько способный волшебник. Том Риддл? Но Том — настоящий Том — давно погиб. Под влиянием тёмных начал он стал совсем другим человеком — лордом Волан-де-Мортом. «Ты снова хочешь что-то спросить у меня, Гарри Поттер?» Так вот что Гарри делал с дневником, вот откуда узнал всё! Но кто? Кто мог рассказать ему историю, о которой не было известно почти никому? Фейерверк вопросов в голове мешал сосредоточиться. Рассудок заныл, разрываясь между предположениями и решениями. — Добрый вечер, мистер… Я не Гарри Поттер. Я его подруга, — написала Гермиона и стала ждать ответа, надеясь, что не сболтнула лишнего. На соседней кровати послышалось шуршание. Вдруг Лаванда, Парвати или кто-то ещё захочет узнать, чем она тут занимается? Гермиона поспешно прикрыла дневник, погасила огонёк на кончике палочки, затаила дыхание. Тишина. Значит, можно продолжать. Она успела как раз вовремя, когда строчки, выведенные собеседником аккуратным каллиграфическим почерком, стали пропадать. «Назови мне своё имя» Гермиона не знала, соврать или же представиться. С одной стороны, нельзя было выдавать всю информацию тому, кого не знаешь… тому, в чьём существовании даже не уверена. С другой — хозяин дневника мог потерять к ней доверие с самого начала. И она написала правду. «Ты чистокровная?» Она сглотнула. Если это в действительности был Том Риддл, то грязнокровок он точно не терпел, а ей ведь так много нужно было ещё разузнать. И на этот раз пришлось солгать. — Гермиона! — послышалось недовольное за пологом. — Погаси свет! Спать мешаешь. — Извини, — воскликнула та. — Ещё немножко, обещаю. Мне нужно дописать эссе по зельеварению и кое с чем разобраться, а то я плохо поняла материал. В ответ послышалось недоверчивое фырканье, а Гермиона взяла себя в руки: времени мало. «Это ложь. Когда человек говорит неправду, его переполняет волнение или присутствует хотя бы капля этого ощущения, что заставляет руку дрожать, а почерк — немного изменяться, Гермиона Грейнджер» На лбу у неё залегла складочка. Надо же, ей никогда прежде не приходилось думать об этом, но собеседник оказался куда более сообразительным. Она не знала теперь, как выкрутиться, и тут, покраснев, вспомнила, что не уточнила имя хозяина дневника. Том. Том Марволо Риддл. Всё было правильно и одновременно запутанно. Множество трудных вопросов, которые невозможно было задать никому. Гарри нельзя было вообще говорить о том, что она брала в руки дневник, Рон ничем, естественно, не поможет, Дамблдор обязательно начнёт что-то подозревать. А Том… он не скажет. Человек, что в будущем станет лордом Волан-де-Мортом, не расскажет грязнокровной девчонке ничего, что могло бы быть ей полезным. «Я могу показать тебе себя — возможно, тебе будет интересно. Но ничего более, иначе будешь знать слишком много» Рука Гермионы непроизвольно потянулась ко лбу: вдруг дневник способен читать мысли? Или её стремления настолько очевидны? Она не успела ответить, как страницы стремительно перелистнул неизвестно откуда взявшийся ветер. Корешок засветился ярким жёлтым огнём, озаряя её лицо. В груди всё сжалось, дыхание перехватило, а зрачки чуть расширились. Ветер подхватил её и унёс с собой, внутрь, на страницы дневника, в водоворот красок и света. * * * — Том, неужели это правда? — спрашивала худая девчонка, судорожно пытаясь заглянуть ему в глаза. — Том? — позвала Гермиона. Тот не откликнулся, даже не повернулся. Может, не услышал или просто не захотел услышать. Но вот раздражённый взгляд тёмных глаз скользнул по ней, и она невольно поёжилась. Но Том не обратил внимания. Тогда она подошла ближе и, закусив губу, осторожно попыталась дотронуться до его руки. Нет, лишь холод, ничего более — ни мрамора кожи, ни пульсирующей венки на запястье. Гермиона оказалась в другом измерении, и ей было дозволено только наблюдать. Раз она здесь, значит, ей хотят показать что-то очень и очень важное. — Не веди себя так, это недостойно гордой слизеринки, — с ноткой отвращения заметил Реддл. — Ты унижаешься, как можешь, хоть и с благородной целью выведать всё до мелочей. Но Блэкам не стоит так поступать… согласна? Одна из наследниц древнейшего рода потупилась и вздохнула. — Конечно, это правда, — продолжил Том, привлекая её ближе к себе. — И я рассказываю всё это именно тебе, потому что верю в твою преданность. — А потом сотрёшь память, как тем глупышкам с Пуффендуя? — фыркнула она. — Я видела тебя. Ты не можешь не похвастаться лишний раз перед девицами, лишь бы соблазнить их, не так ли? — Я ещё не настолько опустился, чтобы не полагаться на свои природные чары и внешность, Вальбурга, — его губы скривились в усмешке. — Вальбурга Блэк… — пробормотала Гермиона, пристально вглядываясь в лицо незнакомой особы. — Я определённо читала что-то о ней… Она не могла не отдать должное красоте Вальбурги. Как и все Блэки, судя по книгам и переписям, та держалась прямо, гордо, была целеустремлённой и хитроумной слизеринкой. Но с Томом ей было не сравниться. Его длинные чёрные волосы казались такими мягкими, что хотелось дотронуться, губы высокомерно поджимались, совсем не портя его, глаза непонятного оттенка горели запретным огнём. — Просто… видеть в глазах партнёрши блеск восхищения со смесью испуга — это так… возбуждающе, — облизнулся он. — И нет, твоя память мне ещё пригодится, ведь ты… настоящая. Ты предана мне, не так ли? — дождавшись короткого кивка, Том задумался и через пару секунд поинтересовался: — Ты нашла то, что я просил? Вальбурга дала ему знак следовать за ней, развернулась на каблуках и направилась прямопо коридору. Риддл лениво оторвался от стены и пошёл, изредка оглядываясь назад. Гермиона шла за ними, и ей всё время казалось, что он знает о её присутствии, но она прогоняла нелепые опасения, понимая, что это невозможно. Она засмотрелась на парочку, мило воркующую у окна. У девушки — длинное платье, что было принято носить в то время, высокая причёска, наверняка уже вышедшая из тогдашней моды, а у её ухажёра – фрак и аккуратно зачёсанные назад волосы. Но что не менялось из эпохи в эпоху, так это любовь к нарушениям правил. Библиотека… Всё так же, вот только книг намного меньше — видимо, их количество увеличивалось со временем. Гермиона искренне посочувствовала студентам, которые не узнали столько всего интересного и полезного, но тут ей на глаза стали попадаться древние фолианты, что и ей не доводилось читать. Она потянулась за одним из них, но рука прошла сквозь книгу. А жаль... Гермиона стремительно обернулась и поняла, что успела упустить из вида Вальбургу и Тома, но смогла отыскать их, прислушиваясь к негромкому перешёптыванию. — …Вот здесь написано, какое заклинание следует произнести. На латыни, естественно, ведь Тёмная магия не особо доверяла английскому. Но для того, чтобы сделать это в первый раз и повторять в будущем, нужна твоя кровь. — Моя кровь? — брезгливо поморщился Риддл. — Иначе никак? — Никак, — огрызнулась она. — И… вот, смотри. Я нарисовала то, что ты просил — несколько вариантов, выберешь тот, который больше понравится. Твоя палочка запомнит этот знак, а со временем картинка будет в твоём разуме. Гермиона подошла ближе, совершенно не понимая, о чём речь. В раскрытой книге, лежащей на столике, был подробно описан ритуал, но какой именно – она не могла понять. Тогда взор её обратился на пергамент с рисунками Вальбурги. Метка. Она видела в книгах и старых газетах, что этот знак, знак смерти, носили все бывшие Пожиратели. Тут до неё смутно стало доходить, что же случится сейчас… Том достал из-за пояса кинжал и, даже не моргнув, полоснул по своей ладони. Дождавшись, пока выступит достаточно крови, он наклонился над книгой и прошептал заклинание, капая на один из рисунков. Череп, изо рта которого вылезала змея и закручивалась знаком бесконечности. Блэк взволнованным шёпотом посоветовала ему коснуться рисунка кончиком палочки, а сама закатала рукав. — Ты уверена, что хочешь быть первой? — прорычал Том. Вальбурга, прикусив губу, кивнула и вытянула руку вперёд. Рисунок под палочкой засветился, и тогда Риддл коснулся предплечья подруги. Она сдавленно застонала, стиснув зубы и схватившись за него свободной рукой. — Терпи. Ещё немного. Блэк обессиленно упала в объятия Риддла, а Гермиона отметила на её коже ярко очерченную картинку черепа. Том прошептал что-то о том, что теперь она заслужила вознаграждение, и даже, кажется, ласково поцеловал её в висок. Так вот как создавалась Чёрная Метка… Но зачем ей было знать это? Первым Пожирателем, как оказалось, стала Вальбурга, смело взявшая на себя ответственность последовать за другом, будущим Тёмным Лордом. — Том! — закричала Гермиона, вновь оказавшись в водовороте света и красок. * * * «Спасибо, — написала она, тяжело дыша. — Прощай».