Отвратительно

Сандроне не любит людей. Тёплые прикосновения вызывали у ней то выражение лица, которое обычно именуют брезгливостью. Дотторе никого не любит. Человек — машина, только шестерни и гайки сменили на кровь и кости, а эмоции это лишь гормональный всплеск, приводящий к появлению таких глупых потребностей, как прикосновения и контакт. Дотторе это, конечно же, способен контролировать. Сандроне никогда не трогала кого-то первой. Скорее, она позволяла прикоснуться — её кукла всегда самостоятельно брала её на руки, а первым, кто за последние годы ощутил тепло — противное тепло — от её тела был Дотторе. Как говорится, минус на минус даёт плюс? Он не казался ей холодной скользкой змеёй — такой был Панталоне — скорее волком с вечно холодной, заляпанной снегом и кровью, шерстью. Он же живой, так почему такой не по-человечески холодный, словно умер давным-давно и восстал из своего гроба? Горящие глаза сокрыты маской, но Сандроне просто знает, что именно сейчас они ярко сияют. Впрочем, не то чтобы Сандроне не устраивала такая внезапная помощь, если помощью это назвать у кого-то ещё повернётся язык. — Может, ты соизволишь отпустить меня? — Нет. — он краток, спокоен и твёрд. Дотторе держал Сандроне на руках и даже не думал отпускать. Та спокойно могла осматривать зал, в целом это ничем не отличалась от робота. — Ты не можешь стоять самостоятельно, поэтому сиди на моих руках и не дёргайся, иначе на гроб посажу. — похороны Синьоры прошли настолько гладко, насколько могли. — Всё ещё не желаешь меня отпускать? — Ты лёгкая и не мешаешь. Дотторе прямо сейчас не понимает, как это звучит со стороны. Вечно нелюдимый доктор вдруг, представьте, носит на руках одну из предвестниц и не желает отпускать. Странно. Это конечно же не эмоции. Эти глупые гормоны не могут так реагировать на неё, на тепло её маленького, словно игрушечного, тела; на аромат, исходящий от её волос и шеи; на сверкающие глаза, что так и буравят лицо Седьмого Предвестника. Но всему странному суждено случиться. Необходимо всё закончить, уничтожить недостроенное, никаких чувств и эмоций, особенно в сторону коллеги, особенно человека. Правда, уже поздно.