Жил один далматский дог

Отстранившись, дядя Вернон с неверием посмотрел на Поттера и бухнул: — Это вместо того, чтобы превратить нас в летучих мышей?! — Были такие желания, — не остался Гарри в долгу, мило улыбаясь. — Особенно в нежном ранимом возрасте, когда вы запирали меня в чулане и оставляли без сладкого. — Вот чертяка! — хохотнул дядя, грубо похлопывая парня по плечу. — А куда же нам от тебя деваться-то было? Занавески горят, стол ламбаду пляшет, соседи в ужасе пытаются в полицию и в пожарную часть дозвониться, в двери и окна журналисты ломятся, гоняясь за сенсацией — кто-то кому-то сообщил, что видел радугу над нашим домом… Вот и оставалось нам запереть тебя в чулане и попытаться выбить из тебя эту дурь. — Вы очень рисковали, дядя, — покачал Гарри головой. — Ваше счастье, что я не стал обскуром при такой жизни. Только то и помогло, что я не знал о том, кто я такой, а то бы выпустил дикую магию и перебил всех… — А это… Что? — спал с лица дядя. Гарри скорбно покивал, подтверждая: — Да, есть такое явление. В тридцатых годах в Америке кто-то так же волшебника до ручки довел, и он выпустил обскура, тот пол-Нью-Йорка снес, прежде чем был обезврежен. — Что-то я не слышал об этом… — засомневался дядя. — Так его маги тут же восстановили, с помощью Ньюта Саламандера память горожанам подчистили. Но, поверьте, им долго ещё потом икалось. Ну ладно, тётушка Мардж, видя такой расклад, согласилась потерпеть Поттера в своем доме весь следующий месяц каникул. А справив дни рождения Дадли и Гарри, Вернон и Петунья засобирались домой. Семьей они, конечно, стали, но только не в правилах британцев жить вместе до упора и перенаселения, дети по достижении зрелого возраста так или иначе покидают отчий дом. Даже такие любимые-прелюбимые, как Дадлик. Ему тоже настал черед уехать из дома и поселиться в общаге при колледже. А Гарри, вернувшись в Годрикову впадину, устроил разнос костей и промывку мозгов местной мэрии, учинив тотальный армагеддец по поводу незаконного присвоения частной собственности. Ой как они взвыли, совсем не обрадовавшись возвращению законного наследника… Потея и кланяясь в пол, вздрюченные чинуши жалко проблеяли, что дом Поттеров был продан городу самим Дамблдором, а значит, с него и спрашивайте! Ну, с покойника как спросишь? Правильно, никак. Но у него, к счастью, оставался живой родственник — Аберфорт Дамблдор, вот с него Гарри и пошел трясти долги. Тот, поохав и поизумлявшись выходке старшего братца, тут же полез в личный архив — искать документы касаемо недвижимости. Нашел, перечитал, схватился за голову, собрал бумаги в страшной спешке и помчался в мэрию исправлять косяк недалекого Альбуса, спиздившего чужое имущество, за которое сейчас требовал виру ограбленный наследник… Заполучив назад дом с тонной извинений, Гарри занялся ремонтом, нагнав сотни работников по всем профилям, включая ландшафтного дизайнера. Толпы волшебников, гномов и гоблинов носились, как зайчики, восстанавливая поттеровский дом практически из руин, в которые тот превратился за неполные семнадцать лет. Ну а хозяин (барин!) расхаживал среди гастарбайтеров, сверлил обостренным очками взором малейшие пятнышки в побелке-покраске и движением брови подгонял подправить тут и там. Волшебные работники в отличие от обычных людей работают быстро, и дом Поттеров был возрожден за какую-то неделю — август не успел толком разогнаться, а Гарри уже въехал в свои собственные хоромы. А оглядев сверкающее великолепие, хрустальную люстру на сто свечей, бордовый ковер, устилающий парадную лестницу, ведущую на второй этаж, и глянцево-лакированные перила, Гарри вдруг загрустил, сообразив, что ему придется куковать в полном одиночестве на этих огромных площадях на восемь комнат, с придомовым участком в пару акров. Интересно, а домовик сможет скрасить его одинокое существование? И как их вообще достают? По наследству они ему почему-то не передались, видимо, их не было у Поттеров. А деда с бабкой кто обслуживал, кстати, если они в этом доме поколениями проживали? Где в таком случае прислуга? Придумав себе вот такую уважительную причину для отвлечения, Гарри трансгрессировал в мэрию Годриковой впадины. Бедные чиновники при виде Поттера аж застонали: ради Мерлина, что ему ещё надо?! Вникнув же в проблему, посмотрели на парня, как на умалишенного. Но, увидев неподдельное непонимание на лице последнего Поттера, устыдились, ибо нефиг смеяться над инвалидом… И аккуратненько просветили в том, что Поттеры не ДЕРЖАЛИ никаких домовиков, предпочитая пользоваться услугами магов из низшего сословия. Так многие делают, особенно те, кто не входит в плеяду родовитых семей, как Малфои, к примеру. — Э-э-э, низшего сословия? — круто так призавис Поттер, впервые столкнувшись с таким явлением. — Слабые, малосильные волшебники, сквибы, прочие из тех, кто держит лавочку в Косом или Лютном переулках, — пожали плечами мелкие госслужащие. — Те, кто не гнушается или вынужден подрабатывать в семьях сильных и богатых волшебников. Ну да, всё как у людей, с чем Гарри так или иначе пришлось смириться. А что ещё оставалось-то? Повздыхав и посокрушавшись о несовершенстве мира, опечаленный герой вышел из Министерства и поплелся по улице, горестно обдумывая главную на данный момент мысль — обзаводиться слугой или нет? От раздумий его отвлек плач. Встрепенувшись, Гарри оглянулся в поисках рыдающего ребёнка (стремление оказывать всем помощь никуда не делось) и увидел девочку лет пяти-шести. Она стояла перед витриной костюмерного магазина, смотрела на пыльный костюм Санта-Клауса, который, очевидно, по лености забыли убрать на склад, и вдохновенно ревела. Девочка была не одна, рядом стояла молодая женщина, мягко уговаривающая девочку плакать потише, потому что все смотрят… Девочка вникала, хлюпала носом, прекращала, но через миг строптиво топала ногами и продолжала рыдать громче прежнего. Народ смущался, глядел осуждающе и тек мимо. Некоторые, впрочем, притормаживали, слушали, о чем драма, и, поняв, пожимали плечами — сенсационного для толпы ничего не было, с чем и уходили дальше. Подошел и Гарри, повникал с минуту и растерялся — девочка разуверилась в существовании Санты. — Но позвольте, как же так случилось? — обратился он к молодой женщине. — Не смогли мы в это Рождество подарить ей то, что она хотела, — вздохнула та. — Тогда мы вроде выкрутились, сказали, что устал Санта, но после каникул в школе её, увы, «просветили», обсмеяли и сообщили, что чудес не существует… С тех пор остро реагирует на всё, что связано с Рождеством и Сантой, сегодня вот, костюм в витрине увидела, как очередное доказательство его несуществования. — А что же хотела маленькая мисс? — расстроенно спросил Гарри, глядя на пузатый манекен с ватной бородой. — Я хотела друга для леди Дейзи!.. — трагично взвыла девочка. — У леди Дейзи есть гардероб с одеждой, шляпки и туфельки, сапожки и зонтики, но нет приятеля, с которым она могла бы оставаться в то время, пока я в школе. Мне тоже не хватает кого-то плюшевого, мягкого, чтобы обнять и спать… К концу монолога девочки молодая миссис стояла совершенно красная, извиняющимися глазами глядя на Гарри, а тот начал кусать губы, подметив наконец простенький крой дешевых плащей на матери и дочери. Подумав, он оттянул и снял с шеи галстук, шелковый, коричневый в оранжевый кружок, и недолго думая применил к нему вечную трансфигурацию, превращая полоску материи в симпатичного тряпичного тритона с рисунком в тот же кружок. — Вот, держи, — Гарри присел перед девочкой на корточки и подал игрушку. — А на Санту не обижайся, он и вправду подустал тогда, миллионы детей за одну ночь обслужить — это ж такая работа, согласись… — Ты волшебник? — растерянно вытаращилась на него малышка. — Да, — улыбнулся Гарри. — Поверь, Санта существует, просто он не всегда и не ко всем успевает. А если честно, он боится военных, которые, как известно, не любят чудесников и всегда пытаются что-нибудь плохое сделать против них. У господ военнослужащих прямо ручки чешутся, когда видят что-то необычное, сразу в лабораторию на опыты тащат. — Понимаю, — нахмурилась девочка. — Я видела это в фильме «Инопланетянин», там точно такие же идиоты пришли и арестовали ИПа. И не хмурься, мама, я помню, ты сама сказала про того мистера в спецкостюме «вот идиот!», — сделав втык маме, малышка перевела взгляд на Гарри. — А ты не боишься? — Думаю, пора перестать бояться, — улыбнулся Гарри, краем глаза следя за тем, как среди увеличивающейся толпы тут и там появляются волшебники, прибежавшие, как всегда, ловить нарушителя, посмевшего колдовать в присутствии магглов, и стухшие, поняв, что нарушителем является сам Гарри Поттер. — Сейчас обычные люди сами пытаются творить волшебство: становятся Санта-Клаусами, иллюзионистами вроде шоумена Копперфилда, устраивают костюмированные балы, где наряжаются ведьмами и колдунами, снимают массу фильмов с участием привидений и оборотней, которых порой трудно отличить от настоящих, настолько мастерски накладывают грим на актеров… — Верно! — поддакнул один статный мужчина из толпы. — Сам подрабатываю волшебником в новогоднюю ночь, и как же детки радуются, получив от меня подарок! Даже сам лишнее прикупаю, лишь бы увидеть их счастливые глазёнки. Настоящие волшебники при этом с неверием посмотрели на говорившего и незаметно просканировали его, чтобы убедиться, что перед ними действительно маггл. Гарри невольно развеселился, видя, как ломается шаблон для магов — в мире появились простецы, по-настоящему верящие в волшебство. Один из них, опознанный Гарри как Дедалус Дингл, опасливо подергал высокого мистера за рукав. — Простите, а вы правда не имеете ничего против волшебников? — робко пропищал он. Мужчина обернулся и посмотрел на маленького человечка в фиолетовом цилиндре. — А почему я должен быть против? Наоборот, мне грустно от того, что волшебники перестали встречаться в нашей жизни. А ведь я уверен, что они были когда-то, приходили к малышам и дарили им чудесные подарки. Сам я в детстве очень любил истории про Мерлина и Гэндальфа, хоббитов и гномов, единорогов и драконов… Ведьмы, правда, портили общее впечатление, но на то они и ведьмы, чтобы оттенять собой добро, творя зло. — Современные ведьмы, я думаю, вредить не будут, — пробасил Кингсли Бруствер, пришедший сюда вместе с обливиаторами. — Ценности человеческой жизни им сейчас тоже не чужды. Да и мы, знаете ли, тоже не спим, следим за порядком и нарушителей против человеческих законов и морали строго караем. Люди на это лишь озадаченно заморгали, глазея на чернокожего верзилу с серьгой в ухе, который так уверенно сказал про ведьм, словно и впрямь встречался с ними каждый день. — А вы, простите, кто? — спросили несколько голосов. Кингсли задумался — отвечать или слинять, так что Гарри рискнул продолжить диспут за него. — А что вы сделаете, если он вдруг окажется волшебником? — забросил он пробный камушек. Народ вокруг запереглядывался, удивляясь и забавляясь нежданному опросу. Но атмосфера непринужденного добродушия, кою задал Гарри, располагала к честному ответу. — Ну, в Ватикан звонить не будем, — пошутил один, рассматривая вышитую бисером тюбетейку Бруствера. — Времена нынче не те, чтоб костры разводить. — Для этого есть более гуманный вариант — газовая камера, — хмыкнул другой. — Но и тот под вопросом: имеет ли смысл жечь колдунов в настоящее время? — Как это понимать? — взволнованно пропищал Дингл и посмотрел поочередно на Гарри и Кингсли. — Магов не будут ловить? — Не будут, уважаемый, — пробасил полный господин из задних рядов. — Сейчас человеческая жизнь не копейки стоит, сейчас даже убийцу судят, прежде чем осудить на казнь или пожизненное заключение. С прочих нарушителей в худшем случае штраф стрясут, если докажут состав преступления, со многих-то всё как с гуся вода. Это я о мошенниках, господа и дамы. Вот уж кто нам жизнь сейчас крупно портит, так это расплодившиеся жулики и шарлатаны, просто спасу от них нет! Ну сами посудите, люди до отчаяния доходят, последние деньги отдают, лишь бы найти пропавшего ребёнка, порой маг этот с нашумевшим именем для таких становится последней надеждой… И что в итоге? — А в итоге пшик! — подхватил наболевшую тему другой. — Примет маг плату, поглазеет в хрустальный шар, напустит дыму да туману побольше и скажет, что Марс загорожен Нептуном и третье око не зрит в таком случае… Крошка Дингл открыл было ротик, чтобы возмутиться, но Гарри вовремя склонился к нему, шепнув на ухо: — Всё правильно, это он про мошенников рассказывает. Есть такие обманщики, которые колдунами прикидываются. — Интересно, а как настоящие колдуны искали бы потерянных? И искали бы? Согласятся ли они помогать простым людям? — спросил тем временем кто-то в толпе. Взгляды всех при этом непроизвольно обратились в сторону стенда, с которого всем в глаза кидалась кричащие заголовки объявлений о пропавших людях. Гарри судорожно сглотнул, завидев детские лица среди взрослых фотографий. Слуга ему нужен, скажите на милость… А ведь в мире есть проблемы и посерьезней, например, пропавший ребёнок. Отлепившись от витрины с манекеном Санты, Гарри, деревянно переставляя ноги, двинулся к стенду, с болью вглядываясь в зернистые черно-белые изображения улыбающихся детей. Мей Коллинс из Суррея, Джоан Мартинс с Фоггерт стрит 48, Луиза Мариенн с Николь стрит, Эгберт Стюарт из Хемпстеда и Найджел Стронг с Бейкер стрит 225 (почти адрес Шерлока Холмса). На всех объявлениях стоит телефон Скотланд-Ярда для связи. — Кингсли, — позвал он и кивнул подошедшему мракоборцу на фото детей. — Поможешь организовать поиск? Хоть с этого доброе дело начнем, а? — А потом что? — хмуро осведомился Бруствер. — Совсем из подпола вылезем, да? И по столам. Прозекторским… — Ну зачем же по прозекторским? Как будто мы им дадимся, пусть поймают сперва! Барри знаешь? — Этого чудика, который никак не помрет? Знаю, и что? — А то, что он рассказывал, как раньше Хогвартс функционировал. Школой он не тысячу назад стал, а всего лет триста, когда по миру сформировали первые школы и были одобрены сами идеи гражданского образования. И вообще, первые педагогические учебные заведения появились в Европе не так давно, если подумать: в Германии они открылись в тысяча шестьсот девяносто пятом, во Франции — в тысяча семьсот девяносто четвертом, а в Великобритании — в тысяча восемьсот сороковом году. Школы учреждались на частные пожертвования или королевские субсидии. Обучались дети состоятельных родителей, способных вносить высокую плату. Причем я говорю именно о школах, а не о церковных учреждениях, в которых обучали священному писанию. Они возникли гораздо раньше, ещё в средневековье, но практической пользы, как видишь, не принесли. — А чем же был Хогвартс? — растерянно спросил Кингсли. — Тем же, чем и Норт-Поул для Санта-Клауса. В разных странах адрес волшебника, который приносит детям подарки на Новый год и Рождество, отличается. Финский Дед Мороз живет в Лапландии, американский поселился на Аляске, французский обитает в Либурне, ещё где-то обитает русский Дед Мороз, точно не знаю где… Так вот, Барри рассказал мне, что раньше в Хогвартсе жили волшебники, Хранители Рождества, в их задачу входило создание подарков, которые они потом разносили по всей Англии. С помощью феникса маги останавливали время, садились на фестралов и летели к детям. О них все знали до Статута Секретности, их ждали, их любили, им радовались. Только представь, Кингсли, дети радовались волшебникам! — А куда же всё это сгинуло? — ещё больше спал с лица Кингсли. Гарри вздохнул. — В последнее гоблинское восстание всё это рухнуло. Виктор Руквуд поджег Хогвартс, спустив на волшебную обитель Адское пламя. Огонь ничего не оставил от тогдашнего Хогвартса. Как помнит Барри Винкль, сгорели не только сам замок с библиотекой, но и поселение гномов с лесной резиденцией Хогвуд. Сейчас на этом месте находится Хогсмид. — Получается, гоблины победили, да? — горько констатировал Кингсли, остро сожалея об утраченном. — Очевидно, победили, — с той же горечью подтвердил Гарри. — Вон, золото волшебников под себя подгребли, банкируют, жируют, сволочи… — Вот бы узнать, как от гоблинов избавиться?! — с жаром воскликнул Кингсли. — А разве это не известно? — подал голос щупленький паренёк из толпы. — Об этом же во всех сказках написано! И в каждой сказке хитренько скрывается ответ на то, как избавиться от гоблинов. Но если хорошенько поискать и подумать, его всегда можно найти, — паренёк лукаво улыбнулся. — И как же, сынок?.. — затаил дыхание Кингсли, от воодушевления выпучивая глаза. — Надо всего лишь отказаться от изделий гоблинской работы. Если они существуют, конечно, — на всякий случай прибавил паренёк, неуверенный в том, что разговаривает с волшебником. Гарри, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, повернулся к стенду и посмотрел на самую позднюю дату исчезновения ребёнка. Вот она — Луиза Мариенн с Николь стрит, пропала всего сутки назад. Запомнив адрес проживания девочки, Гарри трансгрессировал, поразив свидетелей в самое сердце. Кингсли, получивший имбу против гоблинов, тоже спешно растворился в воздухе, предоставив Динглу самому объяснять народу, что такое трансгрессия. А Гарри, появившись у нужного дома на Николь стрит, тут же перекинулся в далматина и переместился в прошлое, на сутки, с точностью до секунды, ибо в объявлении была информация о времени, когда пропала девочка. Двенадцатилетняя тоненькая, с жиденькими косичками, крайне зайцеобразная леди вышла из дома в полдень и вприпрыжку поскакала к подружке, живущей за сквером. Скакала она через скакалку, звонко отсчитывая прыжки на манер считалочки. Гарри в виде далматина незаметно последовал за ней. До подружки она не доскакала — в сквере её окликнул некий дядечка в сером костюме-тройке. Угостил мороженькой и озабоченно спросил, не знает ли мисс хороших детей, которым он мог бы отдать персидского котёнка? Растяпистая дурочка купилась сразу и с потрохами, особенно когда дяденька начал рыжую шерсть с рукава стряхивать… Начиная подозревать худшее, Гарри на всякий случай перешел в нематериальный мир, то есть стал призрачной невидимой тенью, сам продолжая всё прекрасно видеть. Особое место: ни в будущем, ни в прошлом, но где-то рядом. Он, можно сказать, стал Румпельштильцхеном. Ну а дальше подвал, верёвка, насилие… Последнему Гарри, впрочем, не дал свершиться, тем паче что до его далматиньего носа донесся запах разложения, а глаз приметил потеки крови в щелях между плит. Выйдя из Тени, Гарри без раздумий шандарахнул насильника сковородкой, позаимствованной у Гермионы, а когда упырь разлегся в отключке, склонился к зареванной, смертельно напуганной девчонке и молча принялся её развязывать. Освободил, вывел из подвала и задумался. Как её в завтра перевести? И как это на ней скажется? — Отпустите, дяденька, — робко хныкнула девочка, испугавшись его задумчивости. — Куда? Тебя уже сутки ищут, — удрученно буркнул Гарри. — К-как? Но меня всего час назад… — обалдело пискнула девчонка. — Это я сюда пришел, прыгнул назад во времени, иначе мог бы не успеть… Получив дозу непонятности, Луиза припухла, и Гарри снова задумался. Хм… Продолжая думать, он взял девочку за руку и отвел назад, в тот самый сквер. Двойников Луизы они не встретили, ну, правильно, вообще-то… Ладно, была не была, рискнем перескочить с девочкой в настоящее. — Поспи немножко, ладно? Так тебе хотя бы не придется ломать голову, куда пропали сутки твоей жизни. Семья Мариенн и комиссар полиции Скотланд-Ярда сильно вздрогнули, когда на их глазах из ниоткуда возникли молодой человек со спящей девочкой на руках. Осторожно передав её ошеломленному отцу, Гарри устремил на полисменов горящий взор. — Дайте мне списки всех детей, пропавших за последнюю неделю. Кажется, я нашел действенный способ их быстрого нахождения. Вернувшись домой после трудов праведных, Гарри принял ванну, облачился в халат и прошел в гостиную, где над камином висел портрет мамы с отцом. Долго смотрел им в глаза, потом отсалютовал бокалом и сказал: — Вот, папа, мама, я сделал это, вернул себе дом. И, кажется, нашел работу… Но портрет безмолвствовал, писаный маслом Джеймс лишь улыбался своей кривоватой улыбкой, прижимал к себе Лили и периодически подмигивал зрителю, как опостылевший закольцованный кинокадр, гифка, другими словами, для современного человека.