В машине

Когда Жуковский убедился, что девчонка мертва, он оттащил труп к полю и только потом вернулся в машину. Побледневший на пассажирском сидении Айзек молчал. — Заблокируй дверь, — пробасил мужчина, затягивая маску на лице. — Лола, ты тоже. Фонари в этой части селения перестали работать, как только по радио объявили о приближении войск Кукольника. — Держи, — свободной рукой водитель всучил пистолет Айзеку. — Кобура в бардачке. К ремню прикрепи. Стрелял? Молодой человек костяшками пальцев постучал по пистолету и отрицательно мотнул головой. Лола на заднем сидении выглянула из вороха пледов и едва слышно хихикнула. — Разберешься. Ты у нас учёный муж, и убийство противоречит твоим… э-э… уставам, но… Ну ты понял: надо! Через двадцать часов будем в городе. Там сняли ограничения по маскам? — Эпидемия пыли не прошла, — буркнул молодой ученый. — Блокпосты при въезде проверяют полость рта и заново выдают чистые маски. — Плохо! Что за жизнь скотская: видеть половину лица и не знать, враг-кукольник перед тобой или свой сельчанин. Так еще и война эта. Как дите растить? Что мне с этим пятнадцатилетним недоразумением делать? — сетовал Жуковский, с любовью посматривая на внучку. — Вы отдадите Лолу в городскую школу? — тихо поинтересовался Айзек. Его миндалевидные зеленые глаза лихорадочно вспыхнули. — Я ведь занимался с ней полгода физикой, поэтому, если вы будете испытывать трудности… — Спасибо, — Жуковский хлопнул юношу по плечу. — Помощь не помешает. Боюсь, ЧП установят и в городе. Не удержал свое селение, я, ветеран войны. Кому я сдал его? Правильно, кукольникам, роботам каким-то! — Это не совсем роботы, деда, — подала голос Лола. — Спроси Айзека! Дед нахмурился. Вся деревня знала, что две недели назад мать Айзека растерзал в лесу враг-кукольник, выколов глаза и вырвав зубы. — Вспомните девочку, что напала на нас возле разрушенного шлагбаума. Крови вытекло много, она не робот, но была запрограммирована не хуже его. — У нее на пол-лица была маска в виде куклы! — Спи, Лола! — рявкнул дед. — Наш противник — отличный стратег. Вместо того, чтобы убивать и истязать врагов в плену, они надевают им кукольные маски, которые при контакте с живой плотью выплескивают яд, — бормотал неохотно Айзек. — Поэтому ее рот был серым? — Первой поражается ротовая полость. Я вообще считаю неразумным ограничение по маскам. Заставляя людей носить маски из-за эпидемии, власти выдают карт-бланш кукольникам. — Если б я не видел рот той девки, весь в кровоподтеках и серой грязи, то не смог бы убить… Забарабанил дождь по стеклам, и бывшего военного обуяла тоска по чистому воздуху и жизни без масок. Последней каплей в водовороте несчастий Жуковского стала грязная размытая дорога. Сначала они застряли. Пришлось Айзеку, дрожа от страха, толкать машину. Ученый умудрился разбить очки и потерять фонарик. К счастью, поблизости никаких кукольников не оказалось, и пистолет заряжать не пришлось. Неприступной оставалась ночь без звезд на небе. Лунный диск жадно высветлял черное небо. — Пейте настойку, — советовал Айзек, видя измученное из-за мигрени лицо старика. — Моей матери помогало. Выпейте и поспите на заднем сидении, я поведу. — Да куда ты поведешь? — возмущался Жуковский, хотя знал, что всю ночь гнать машину не сможет. — Если нападут? — Двери заблокированы, ружье есть. Военный умостился рядом с Лолой, отобрав у нее шерстяной плед. Ему бы впереди, с Айзеком спать, да не выходило: ремень давил на ребра, и сон не шел. Настойка действовала, как слабое снотворное, но под аккомпанемент сопения внучки, жужжания подогрева и стука капель мужчина быстро уснул. Маска на Лоле была спущена на подбородок. Девочка уже давно выбралась из вороха пледов и сейчас сидела на пассажирском месте. Блеклое после ночного дождя солнце медленно следовало за ними. Или нет? Жуковский проснулся и сонным взглядом оглядел машину и понял, что они перестали двигаться. Во рту чувствовался привкус железа. — Ты идиот? Я несколько раз осмотрела бардачок и багажник. Нет там документов. Дед едет налегке. Никаких поручений у него нет, шесть лет, как в отставке. — У меня есть информация, что документы об экспериментах над кукольниками у него. Ты осмотрела карманы? — Он почувствует! Голос внучки дрожал от страха. — Я сам могу это сделать, но в таком случае ты не выкажешь доверия кукольникам. — А ты выказывал как?! Своей матерью?.. — шипела Лола. — То же самое и мне с дедом надо сделать?! — Тебя просят найти только документы. Я же настрадался! — и он оттянул шарф, что все время скрывал нижнюю часть лица и шею. В зеркале над ветровым стеклом Жуковский ожидал увидеть посиневший рот, в точности, как у убитой часами ранее девушки. Но лицо Айзека оставалось бледным — лишь под подбородком змеился символ в виде буквы «К» и окружившего его орла. Знак был словно выжжен горячим металлом: он уродливо оплетал шею, подобно выпуклому шраму или папилломе. Жуковский знал этот символ: он числился в рапорте, что просил передать губернатор Н-ной области городскому совету. Таким уродливым клеймом снабжали перебежчиков. Серебряная цепочка блеснула в кулаке Жуковского. Лола и Айзек, продолжая полушепотом переругиваться, не услышали участившегося дыхания старика. Выверено и хладнокровно, как подобало солдату, он накинул на шею ученого цепочку. Машина тут же погрузилась в щенячьи всхлипы и девчачий визг. Лицо Айзека вмиг посинело, он принялся размахивать руками и пищать, высунув язык, как побитая собака. Лола резко крутанулась на месте. Выудила пистолет из-за пояса Айзека и ловко выбросила оружие вперед, по направлению к носу деда. Дуло пистолета не пугало старого вояку: он лишь ослабил хватку и посмотрел на вмиг повзрослевшее лицо внучки. Жуковский отпустил юношу. Перехватил пистолет и прикладом ударил по виску внучки. Она успела растерянно пискнуть, прежде чем обмякнуть в кресле. Испуганно вскричал Айзек, но кошмар долго не продлился. Военный не питал слабости к издевательствам. В весенний день табунщик гнал через поле овец. Он не слушал радио, а газет не умел читать. Вся жизнь пролетала под суетным солнцем и с молчаливыми овцами. Остановилась первое животное, за ним остальные. — Дуры мои, — прокряхтел старичок и тут же умолк. Посреди дороги лежало два трупа, пока вдалеке серый внедорожник с ревом разрезал пространство и преодолевал последние пятнадцать миль, что отделяли его от города.