***
Они вступили в безлюдный, темный сквер, чуть поодаль от бара. В столь поздний час прохожих в этом месте не наблюдалось – все, разбредаясь по домам, предпочитали пользоваться освещенными дорогами. Ни звезд, ни луны на небе, ни дуновения ветерка, только сплошная чернота, которая, стоило привыкнуть глазам, превращалась в темно-серые сгустившиеся сумерки. Словно очутились снова в Хуэко-Мундо. «Как в старые-добрые времена» - услужливо подсказал голос со дна души. Гриммджоу остановился позади. Стих звук, когда тяжелые берцы шаг за шагом мерно опускаются на асфальт. И их окутала полная, поразительная даже для ночного города тишина. - У меня нет удостоверения с собой, - голос звучал обманчиво глухо, и пришлось прочистить горло, чтобы снова начать нормально говорить. Ичиго действительно в последнее время все реже носил с собой удостоверение шинигами, предпочтя передать бразды правления тем, кого Сейретей регулярно отправлял защищать Токио от пустых. - Что, Куросаки, зассал и теперь ищешь пути отступления? - Нет, урод, чтобы расправиться с тобой, мне и одних кулаков хватит! И, развернувшись, ринулся в атаку. Перед глазами вспухало красное марево, настолько сильными оказались прорвавшиеся наружу эмоции. Руки словно принадлежали другому человеку. И когда кулак, не встретив сопротивления, врезался в чужую скулу, Ичиго даже боли не почувствовал. Будто не он бил. Гриммджоу отшатнулся, сплюнул и расхохотался. - И это все? Слабовато ты рад меня видеть; думал, после нескольких лет разлуки поприветствуешь получше. - Пошел ты к черту, - Ичиго вернул тот же полубезумный оскал и ударил еще раз. Пальцы закололо от одного лишь вспоминания, как костяшки сбивались о крепкую арранкарскую маску. Гриммджоу расхохотался сильнее и, наконец, ответил. С первым же ударом в живот вышибло дух, и в тот же момент словно рухнули все ограждения. Ичиго отдался драке всем своим существом. Дыхание сбивалось, места, куда крепко прилетало, жгло огнем. Лицо, под ребра, снова лицо, кровь течет из разбитой губы. Живот, смазанный удар по плечу, снова ребра, солнечное сплетение – темнеет в глазах, дыхание перехватывает. Гриммджоу хрипло дышит, срываясь на свист, пытается смеяться. Удовольствие. Яркое болезненное удовольствие, накрывающее с головой и перемалывающее внутренности в фарш, как крепкие кулаки. - Вот теперь узнаю, Куросаки! С возвращением, ублюдок! – орет он прямо в лицо и прижимается лбом только для того, чтобы тут же с наслаждением ударить им. В голове ощутимо и глухо звенит. Ичиго злился и радовался, сходил с ума от азарта, внезапного боя с сильным и желанным противником, впадал в ярость от осознания, сколько же ударов пропустил и одновременно понимал, насколько же эта боль была ему необходима. Лупил нещадно, куда мог дотянуться, сбивал костяшки в кровь, отплевывался. Во рту оседал горький металлический привкус. Видел перед собой горящие голубым огнем нечеловеческие глаза и тонул все сильнее. - Ненавижу тебя! – он дернулся, уходя с траектории удара, бросаясь вперед и всем корпусом сталкиваясь с Гриммджоу. – Ты нахрена приперся?! Нормально ведь жил, спокойной жизнью, нет, надо было все разрушить! Со всей силы он врезался в Гриммджоу, сбивая того с ног, и мир перевернулся, застыл на мгновение, а после отдался во всем теле болью от падения. Даже приземлившись на арранкара, Ичиго сбил собственные колени и локти об асфальт. И замер. Гриммджоу, еще не придя до конца в себя после падения, лежал ничком, дышал прерывисто и безумно улыбался. Мир сужался, вертелся с бешеной скоростью, теряясь на дне антрацитово-черных зрачков, смазывался голубым оттенком чужой радужки. Кровь запеклась на кривящихся в ухмылке губах. - Нахрена? Я тебе уже озвучил сегодня, Куросаки. Соскучился, потому и пришел. Жесткие окровавленные пальцы прошлись по щеке, надавили на лиловые синяки, заставляя зашипеть от боли. - Продолжаешь бредить? Ни в жизнь не поверю в то, что ты мог скучать без меня в своих забытым богом песках, - он склонился ниже, силясь разглядеть в чужом лице ответ. – Что, настолько сильно? – не удержавшись, поддел Ичиго. - Ну, смотри сам, - хмыкнув, Гриммджоу резко поднялся, сжимая кулак в коротких рыжих волосах, дернул на себя. И поцеловал. - С ума сошел?! Мгновенно оттолкнув арранкара от себя, Ичиго смотрел в ужасе, не понимая, чего он испугался больше – сумасшедшего поведения или своего же отклика, что еще секунда, и разорвать поцелуй уже не представлялось бы возможным. Бой – это одно. Но вот все остальное?.. - Отличные рефлексы, Куросаки, - посмеиваясь, Гриммджоу продолжал сжимать чужие волосы, пропуская жесткие пряди сквозь пальцы. Казалось, отказ его ничуть не расстроил и не удивил. – Ты спросил, я ответил. Если что-то еще интересует, ты спрашивай, с радостью посвящу тебя в подробности. - Ты пришел в мир живых, чтобы подраться со мной и вернуть желание сражаться, ведь так? – язык слушался с трудом, а еще ввинчивалось в мозг осознание, что он сам сидит на крепких бедрах арракнкара в совершенно безлюдном сквере в зыбкий предрассветный час. Небо темнело над их головами, но ночь была на исходе. - Наполовину, - наклонив чужую голову к себе, Гриммджоу жадно всматривался в карие, сейчас почти черные глаза, стараясь уловить малейшую смену эмоций. Все-таки, он действительно долго, неприлично долго, чертовски долго ждал. – Вторая часть меня жаждет совсем не боя с тобой. - Ты абсолютно сумасшедший, - изумленно выдохнул Ичиго, - так прямо мне об этом говоришь? А если я тебя пошлю нахрен, гребаный извращенец? - Смиренно склонив голову, послушно уйду, - ехидно протянул Гриммджоу, откровенно потираясь своей щекой о щеку Ичиго, совершенно наплевав на раны и боль. Долгожданная желанная близость заставляла терять остатки разума. – Но ты сам меня найдешь, учитывая, что я вновь пробудил в тебе жажду сражений. - Если бы жажда сражений у меня переплеталась с сексом, то я должен был уже переспать с половиной Сейретея, Эспадой и Вайзардами… Ой-ей-ей, хватит! Извернувшись, Ичиго попытался вырваться из захвата, но оказался только притянут ближе, и теперь утыкался носом во влажную ткань футболки, пахнущую потом и кровью. - Искренне верю, что твоя драгоценная задница еще не пала настолько низко, - раздался угрожающий шепот над самым ухом. - Ревнуешь? - Сейчас сам пойдешь туда же, куда недавно посылал меня. Поддев указательным пальцем подбородок, Гриммджоу запрокинул голову Ичиго вверх и подался вперед. Целовался так же яростно, как и жил. С совершенно диким напором, кусая израненные губы, прихватывая язык, дурея от яркого привкуса человеческой крови. Настолько искренне и сумасшедше, что пропадало всякое желание сопротивляться. Только простреливало болью, когда острые зубы царапали особенно сильно. - Куросаки, а Куросаки… Я ведь в курсе, что ты живешь в нескольких кварталах от бара. Уперевшись ладонью в грудь арранкара, Ичиго старался выровнять дыхание, но тут не выдержал – рассмеялся. Тем не менее, тут же охнув и согнувшись от боли пополам. - Напрашиваешься ко мне домой? Настолько откровенно ко мне еще никто не подкатывал. - Их проблемы, что упустили такого парня, - сжав ладони на талии и прижимая к себе, Гриммджоу выжидающе смотрел, - Да или нет? Да или нет? Внутри бушевал целый ураган противоречивых эмоций. В конце концов, это же Гриммджоу. Явился черти откуда и зачем, свалился, как снег на голову, избил и теперь тащит в постель. Хотелось неуместно рассмеяться от нелепости ситуации, если бы не тело, отзывающееся на малейшее прикосновение. И твердый член, упирающийся в живот Гриммджоу, был отличным тому доказательством. Адреналин, опасность, азарт сражений всегда пьянили Куросаки. Оказывается, достаточно одного правильного заклятого врага, чтобы перевернуть весь старый мир с ног на голову. Никакой любви, никаких романтичных поступков – только калейдоскоп острой боли и тягучего желания. Оперевшись ладонью об асфальт, Ичиго медленно поднялся, стараясь не смотреть на Гриммджоу. Принять решение оказалось не столь сложным, но вот озвучить его… Голос казался совершенно чужим. И тихое «пойдем» прозвучало под стать приговору. Однако Ичиго не испытывал никаких сожалений.***
- Эй, Куросаки, здесь темно, как в жопе. - Не нравится, проваливай, тебя здесь вообще никто не ждал. - Пиздишь, как дышишь, - и не дав Ичиго огрызнуться, Гриммджоу предусмотрительно заткнул того поцелуем. Они ввалились в тесную прихожую, по пути запнувшись о порог, пересчитав обувь и привалившись к стене. Свет не стали включать, а слабого ночного огонька из окна в гостиной, служившей одновременно и спальней, оказалось явно недостаточно, чтобы различать обстановку. Выпитый за ночь алкоголь все еще приятно шумел в голове, создавая иллюзию правильности происходящего. Но, положа руку на сердце, Ичиго понимал, что согласился бы и без помощи коктейлей. Те всего лишь придали ему смелости и решимости на отчаянный шаг. Гриммджоу прижимал его к стене, шумно дышал в шею, чувствительно прикусывая солоноватую от пота кожу. И каждое движение, каждый поцелуй срывали все предохранители – хотелось прямо сейчас и всего, не задумываясь о последствиях. - Разуйся сначала, идиота кусок, - отпихнув от себя арранкара, Ичиго сам скинул с себя куртку, отстранённо наблюдая, как воюет с застежками и шнурками берцев Гриммджоу. Но передышка оказалась чертовски короткой. Едва закончив с обувью и скинув кожаную куртку на пол, Гриммджоу обхватил чужие запястья, толкая к стене, и поцеловал так, будто хотел задушить. Не отпускал и тогда, когда воздуха перестало хватать, и Ичиго в панике забился под ним. - Придурок, убить меня решил?! – оскорбленный до глубины Ичиго, чуть шатаясь, направился в комнату. Щеки ощутимо пылали. - И потом трахнуть хладный труп. Извини меня, но я не по этим. – и добавил после паузы. – Эй, Куросаки, ты знал, что ты пахнешь клубникой? - Это все клубничный дайкири, при тебе же пил, - остановившись посреди комнаты Ичиго впервые, кажется, почувствовал стеснение, понимая, что его ждет. Гриммджоу тем временем избавился от футболки, открывая собственный торс. Длинный уродливый шрам, пересекающий всю грудь до самого живота. Гигай Урахары сохранял даже такие особенности своего хозяина. Подарочек от самого Ичиго, который арранкар отчего-то упорно не желал сводить. Может быть бредовое «соскучился» было не таким уж и бредовым?.. - Никогда не был любителем сладкого, но тебе это даже идет. Чего мнешься посреди комнаты, как девка? Иди сюда. Один шаг. Один чертов шаг. И они уже упали на застеленную кровать, чудом не врезавшись в стену, сминая простыни. Чужие руки задрали футболку, помогая избавиться от ненужных тряпок, и, восхищенно присвистнув, Гриммджоу размашисто провел ладонями по ребрам, покрытым кровоподтеками. Все их тела представляли собой один сплошной синяк, практически каждое прикосновение отзывалось болью, но это и заводило похлеще просмотра порно одинокими вечерами. Грубая кожа почти царапала, и, когда Гриммджоу коснулся чувствительных сосков и слегка надавил, Ичиго предупреждающе зашипел от боли. Арранкар пропустил предупреждение мимо ушей. Погладил, надавил, сжал пальцами… И раздраженное шипение превратилось в первый тихий стон. - Ты и так умеешь, Куросаки... Выразительно приподняв брови, Гриммджоу повторил движение, болезненно сжимая соски. Не долго думая, склонился и провел по одному языком, вбирая в рот. От неожиданности всхлипнув, Ичиго попытался отстраниться. - Ты что делаешь, я же тебе не девчонка какая-то! - А мне и не нужно, чтобы ты ею был, - поднявшись выше, Гриммджоу чувствительно прикусил шею и опустил руку на затвердевший член, поглаживая его через ткань джинсов. – Меня здесь все абсолютно устраивает. - Кажется, я тебе уже говорил, что ты гребаный извращенец, - протянув руку, он запустил ладонь в волосы арранкара, оказавшиеся неожиданно мягкими. Последовавший за этим болезненный поцелуй в шею и наверняка оставивший след, едва не вырвал из горла очередной стон. - Кажется, несмотря ни на что, тебе это нравится. Багровый след от засоса темнел на бледной коже служа первым доказательством принадлежности. Будь его воля, Гриммджоу покрыл бы этими следами Куросаки с ног до головы. Искусал бы всего, и, повалив на постель, трахал бы долго и жёстко. Впрочем, что мешало ему сделать то же самое сейчас? Ичиго жался, прижимал к себе, обхватывал за шею, сжимал волосы и сам полностью терял над собой контроль. Не настолько пьяный, чтобы на утро ничего не вспомнить, он, тем не менее, пьянел от каждого развязного прикосновения Гриммджоу. Оставить царапину под ключицей. Сжать поочередно зубы на твердых сосках. Вжиматься подушечками пальцев в напряженный живот. Оставить новые синяки на бедрах. К черту джинсы, к черту лишние тряпки в виде нижнего белья. Наскоро избавившись от одежды, они прижимались друг к другу, сталкиваясь ногами, целуясь и кусаясь. Не выдержав, Ичиго первым протянул ладонь, провел большим пальцем по головке и сжал член Гриммджоу, вырывая у того тихий вздох. - А ты осмелел, Куросаки. Ичиго пропустил замечание мимо ушей. Обхватил в кольцо пальцами, двинул несколько раз. Дурея и внутренне ужасаясь размерам. Изредка дрочить себе, засовывая внутрь пару пальцев – это одно, а здесь… Чувствуя нерешительность, Гриммджоу приподнялся на локтях, заглядывая в глаза и острым кончиком языка слизывая очередную каплю крови из разбитой губы. Крепко сжал чужое бедро, разминая и ведя вверх, заставляя раздвинуть ноги. Провел по внутренней стороне, касаясь члена и сминая яйца, перекатывая их в кулаке. Ичиго зажмурился, пытаясь подавить рвущийся наружу стон. Указательным пальцем Гриммджоу скользнул между ягодиц, надавил, погружаясь внутрь на одну фалангу. Сухо и горячо. Чертовски горячо. Да у него напрочь башню снесет, если он полезет туда своим членом. Сжав зубы, он деловито поинтересовался: - Поздновато спохватился, но у тебя случаем смазки не найдется? А то я об одних презервативах позаботился. Не хотелось бы порвать твою драгоценную задницу. - Какая забота с твоей стороны, - фыркнув, Ичиго перевел дух и улыбнулся. Прикосновение жгло огнем. – Если встанешь, можешь в ванне найти. Маленький фиолетовый тюбик. Синие брови удивленно поползли вверх. - Куросаки, позволь узнать, нахрена тебе смазка в квартире? Дрочил в ванной, пихая себе пальцы в задницу? - Ага, представляя на их месте член одного небезызвестного арранкара, - пихнув Гриммджоу пяткой в грудь, Ичиго отодвинулся и лег на бок, выгибаясь и сгибая ногу в колене. – До ванной несколько шагов, - напомнил он. - Вот же засранец, - наотмашь шлепнув по заднице, так что остался красноватый след от ладони, Гриммджоу встал. Поиски заняли ровно несколько секунд. И вот он уже снова нависал над Ичиго, ухмыляясь и оглаживая бедро, с темнеющими на нем синяками и новыми следами от укусов. Пачкая пальцы в скользкой холодной смазке, он на пробу двинул между ягодиц, нажимая на стенки ануса. Влажно хлюпнуло, заставляя ухмыльнуться, а Ичиго – покраснеть. Мышцы поддавались неохотно, и несмотря на все желание засадить с размаху, Гриммджоу растягивал терпеливо, погружая пальцы до костяшек в горячую задницу, двигая и сгибая их. Ичиго, притянув к себе, мстительно сжимал зубы на его шее, наверняка тоже оставляя очередной засос, но было плевать. Наоборот – пусть. Желание принадлежать друг другу кипело в крови. Желание проснуться на утро, вспомнить и не жалеть ни об одной секунде проведенного вместе времени. Дождавшись, пока пальцы не начали свободно двигаться внутри, Гриммджоу резко вытащил их, заставляя Ичиго перевернуться на живот и согнуть ноги в коленях. Провел ладонью по заднице, шлепнул, смотря на припухшее влажное отверстие. Понял, что еще мгновение – и он просто-напросто взорвется. И навалился сверху, раскатывая прохладный латекс презерватива по всей длине. - Ты и нежность – вещи вообще не совместимые, - усмехнулся Ичиго, ерзая под ним и неловко сжимая собственный член одной рукой. Привычные движения успокаивали, помогая подготовиться к новой порции боли. Только совсем другой, совершенно непривычной и неизведанной. - Тебя ведь все абсолютно устраивает, - проведя членом по нежной внутренней стороне бедра, Гриммджоу замер, прежде, чем решиться, – и от того, что тебя подобное нравится, у меня напрочь срывает крышу. Гребаный ублюдок, как же я ненавижу и одновременно рад, что когда-то встретил тебя. Заведя одну руку Ичиго за спину и болезненно придавливая, он подался вперед, больше не церемонясь. Тесная влажность с каждой секундой все больше обволакивала член, анус пульсировал и сжимался вокруг, почти причиняя боль, но останавливаться не хотелось. Ичиго, прикусив подушку, тихо стонал, яростно двигая кулаком по члену, жмурясь от распирающей боли, отдающей в живот. Бедра мелко тряслись, а колени подгибались, и если бы не крепкая хватка арранкара – он бы попросту упал ничком на простыни. Гриммджоу вставил до упора и теперь явственно ощущал чужую дрожь и горячую пульсацию. Терпеть сил не осталось, и он двинулся, толкнулся до конца и вытащил с мокрым влажным звуком. Ичиго вскрикнул – чувство пустоты на миг накрыло с головой, и тут же снова взорвало нервные окончания, когда член Гриммджоу, по ощущениям, ткнулся куда-то вглубь живота. Горячо и больно, больно и горячо, бьет по нервам, заставляет дрожать, сильнее, еще сильнее, ярче… Ичиго не сразу понял, что кричит, а чужие зубы больно сжимаются на шее сзади. Гриммджоу двигался размашисто и широко, вдавливая пальцы в запястье, заламывая руку, так что боль простреливала до самого плеча. Бил ладонью по ягодицам, и острое ощущение заставляло сжиматься и сразу же расслабляться вплоть до следующего удара. - Куросаки, ты охренительный, - сдавленный шепот на ухо. Гриммджоу было слишком много. Словно на что-то решившись, тот отстранился, вытаскивая член, так что мокрые нити смазки протянулись от ануса до головки. И развернул Ичиго лицом к себе, усаживая того на свои бедра. - Что, соскучился по лицу? Недостаточно одной моей задницы? - Для того, у кого губы распухли от поцелуев и укусов, ты слишком много пиздишь, - усмехнувшись, он помог Ичиго устроиться удобнее и обхватил того за талию, плотно вжимая в себя. Прав был засранец – Гриммджоу хотел видеть все. Лихорадочно блестевшие глаза, заломленные от напряжение брови, искривленные в беззвучном крике губы, растрепавшиеся волосы. Сколько раз в далеком Хуэко-Мундо он представлял себе эту картину, но все фантазии вообще не могли сравниться с реальностью. Тихо вздохнув и зажмурившись, Ичиго опустился на член Гриммджоу, медленно направляя в себя и помогая рукой. Замер ненадолго, привыкая, и обхватил того за шею. Двинулся на пробу – острой смесью болезненного удовольствия пробрало до позвоночника, заставляя сдавленно выдохнуть. - К черту все, не сдерживайся… Ичиго. И Гриммджоу сам двинул бедрами в ответ, крепко обхватывая за поясницу и срываясь в безумный темп. Влажные тела терлись друг о друга, член постоянно задевал живот, и болезненно чувствительную головку приятно сводило от постоянного трения. Они целовались, мокро сталкиваясь языками, кусая, куда придется – меткой меньше, меткой больше – неважно.По всему телу уже расходились волны удовольствия, помогая забыть о том, что там, внизу, вообще-то все разрывало от немаленьких размеров. Ичиго усмехнулся своим нелепым мыслям, смотря прямо в лицо арранкара и быстро-быстро дроча самому себе. Он уже был на пределе. Зарычав, Гриммджоу, сжал зубы у того на плече, оставляя вдавленный четкий след. И это было той самой последней каплей. Вскрикнув и мелко задрожав, Ичиго прижался отчаянным поцелуем и кончил, пачкая вязкой спермой и свои пальцы, и живот арранкара. Сдавливая чужой член до того сильно, что Гриммджоу на мгновение замер, смотря остекленевшими глазами. До боли вдавил пальцы в чужие бедра, дернулся и затих, судорожно и часто дыша. Они сидели, упираясь лбами, жмурясь и пытаясь прийти в себя. Осмыслить произошедшее. За окном начинало светать, огни улиц медленно гасли, на смену им приходил новый, пока еще спрятанный за серой дымкой, день. Лениво пошевелившись, Ичиго привстал, соскальзывая с члена и, совершенно обессилев, откинулся на простыни. Все тело сводило болью, неимоверно хотелось пить, но двинуться при этом не представлялось возможным. Усмехнувшись, он приоткрыл один глаз. - Давай поговорим обо всем этом завтра? – медленно пнув пяткой арранкара, он тут же получил увесистый шлепок по голени и такую же усмешку. – А сейчас… принесешь попить? В кухне стоит чайник, там еще должна оставаться вода. - Мы только переспали, а ты уже пытаешься эксплуатировать? – ухмыльнувшись, Гриммджоу приподнялся, окинув оценивающим взглядом парня перед собой. – Ты уверен, что не хочешь сгонять в душ, потом не ной, что не можешь смыть с вещей продукт своей жизнедеятельности. - Это называется сперма, придурок. Просто принеси мне попить. - Все еще засранец, чтоб тебя черти драли. Поднявшись с дивана, Гриммджоу вальяжно прошествовал на кухню, по пути заглянув в ванную, но когда вернулся с водой, Ичиго уже спал. Подавив в себе желание вылить всю воду на спящего шинигами, аррранкар попросту устроился рядом, приобняв одной рукой. Это была охренительная ночь. Осталось только дождаться утра.***
Солнечные лучи навязчиво пробивались сквозь оконные стекла, намекая на то, что утро давно наступило. Пошевелившись, Ичиго разлепил глаза. По ощущениям, во рту испражнилась стая кошек, а тело чувствовало себя так, словно его пропустили через мясорубку. Именно так он чувствовал себя после боя, когда Орихиме не успевала использовать свою чудо-технику. Потолок привычно нависал над ним; будто сквозь плотную завесу слышался шум машин с улицы, а с кухни аппетитно тянуло кофе. Стоп. Кофе? Воспоминания замелькали с удивительной быстротой. Совместная попойка, много коктейлей, ребята, клубничный дайкири, голубые волосы, наглая ухмылка, крепкие кулаки, много-много ударов, поцелуй… Гриммджоу! Резко подскочив на кровати, Ичиго болезненно застонал. Болью отдала каждая ссадина, каждый синяк. И, что совсем заставляло мучительно краснеть, болью отдавала даже многострадальная задница. Значит, не сон и не наваждение, они с арранкаром действительно… Тот, словно чувствуя что-то, мгновенно материализовался в дверях, держа в руках чашки с дымящимся кофе. - Я слышу чудесные звуки пробуждения, Куросаки. Как себя чувствуем? Как спалось? - Отлично, - буркнул Ичиго, все еще не веря в происходящее, и бросая украдкой на арранкара смущенные недовольные взгляды. Тот, совершенно не стесняясь, стоял в дверном проеме в одних трусах и был очень живописно покрыт синяками и засосами. – Только лучше бы не просыпался. - Что так? – усмехнувшись, Гриммджоу поставил свою ношу на столик возле кровати и в наглую завалился рядом. Его, судя по всему, происходящее отнюдь не смущало. – Ночью ты был восхитителен. Не знал, что в обычном временном шинигами скрываются такие таланты и эмоции. Он ловко увернулся от подушки, запущенной Ичиго, придвинулся ближе и повалил того на постель, нависая сверху. Почти так же, как ночью. Только, в отличие от того раза, щеки Ичиго покрывал слабый румянец, а брови, сдвинутые на переносице, придавали лицу исключительно возмущенный вид. - И что, думаешь, так просто можешь остаться здесь? Таскать мне кофе по утрам в постель и валить навзничь, когда тебе вздумается? – несмотря на стеснение, наглости у Ичиго не занимать. Гриммджоу только улыбнулся в ответ, легко боднув лбом. - Звучит охренительно заманчиво, но на постоянной основе, увы, не получится. Но могу таскать тебе кофе в Хуэко-Мундо, например. Если захочешь. Показалось, или в голубых глазах действительно мелькнули неуверенность и надежда? В самом деле, выжидать долгих несколько лет, припереться в мир живых, избить, затащить в постель на свой страх и риск. Гриммджоу определенно вел себя как тот, кому нечего терять. Это подкупало. Ичиго еще не решил для себя, как к этому относиться, но кофе в постель – это однозначно большой плюс. Он потянул Гриммджоу на себя, неловко ткнувшись поцелуем в плечо, и пробормотал на ухо: - Я подумаю. Но, если в дополнение к кофе притащишь тосты, цены тебе не будет. - Охреневший засранец, как знал, что не надо с тобой связываться. - Я тебя тоже, - мягкие голубые волосы щекотали лицо, и Ичиго невольно фыркнул. - Ты тоже – что? – подозрительно нахмурился Гриммджоу, однако скулы окрасились в едва заметный розоватый оттенок. - Ненавижу тебя. Почти так же сильно, как и ты меня. Впрочем, удар ответный удар подушкой оказался почти заслуженным.