Сrescent

      Водитель лимузина, признав безнадежность дальнейшего ожидания, отъехал от обочины и растворился в конце улицы. Катлер вытащил маленькую подушку для шеи, которую Грег использовал, если приходилось долго дежурить в машине, заставил Бена лечь — ночь не спал, ехать далеко.       Белройз больше не звонил, родственники мальчика тоже не торопились с ним связаться, хотя координаты в участке были. Бутылка с соусом для пирожков перекатилась по полу под ногами, он подобрал ее и засунул в карман на спинке сиденья. Через час начнут работать солары, люди потянутся на работу, его дежурство заканчивается в восемь утра, а протокол ещё не написан. Сколько нужно времени деду мальчика, чтобы проснуться, одеться, взять такси и лично приехать за внуком? С учетом больной спины, ноги, или что там бывает у стариков?       — Есть! — Бен рывком сел и отбросил подушку в сторону. — Понял.       — Что именно? — Катлер обернулся к нему.       — Как аллерген попал в кровь. — От света фонарей глаза Бена горели зеленым. — Нелли была в перчатках, потому что несла подрезанную диффенбахию и знала, что ее сок ядовит. Перчатки были испачканы, а у него на руке порез.       — Сок диффенбахии в открытой ране жжется, мистер Холмс, — резонно напомнил Катлер. — Попади он в организм через порез, там было бы первичное воспаление, а он чистый. И даже если так, что он — терпел и ждал, пока аллерген всосется в кровь? Вытер бы чем-нибудь.       — В этом же все и дело! — Бен подпрыгнул на сиденье. — Элементарно, Ватсон! Не понимаешь?       — Нет.       — Дай руку, — потребовал Бен.       Катлер, немного посомневавшись, просунул ладонь в пространство между спинками сидений. Бен вытащил бутылку соуса из сетки и плюхнул сгусток из носика ему на указательный палец. Видимо, рассчитывал, что острый соус будет жечься, но там было не так много халапеньо, чтобы имитировать диффенбахию. По крайней мере, Бен выглядел разочарованным.       — Следственный эксперимент закончен? — спросил Катлер, сочувствуя его неудаче.       — Да.       Чтобы жижа не капнула на обивку кресла, Катлер машинально слизнул кляксу языком. Бен коршуном налетел на него и прижал его кисть ко рту в том положении, в котором она оказалась. Размазанный по губам соус уже не показался безобидным, они начали гореть, и до залившегося слюной как соседский сенбернар Катлера дошло, что мальчик хотел сказать.       Порез маленький, Веллер мог его не заметить, а когда взялся за перчатку Нелли, сок попал в рану и начал жечь. Рука правая, палец указательный. А сок прозрачный. Он не понял и решил, что порезался только что, рефлекторно сунул палец в рот и помусолил языком. Вот откуда отек гортани и чистая рана на руке.       — Черт, — с завистью сказал он Бену. — Я, пожалуй, повторюсь — после школы подумай о полицейской Академии. И пусть меня увольняют.       Бен откинулся на подушку и закрыл глаза. Лицо его выражало полнейшее довольство жизнью. Катлер потянулся к ключам, но в эту минуту отрезок улицы, где стоял автомобиль, опять осветился. На этот раз не фарами, а мощными прожекторами — тяжелые военные транспортники перекрыли улицу в обе стороны. Под их силовой щит попала и патрульная машина.       — Ого, — прошептал Катлер. — Мы что, в зоне какой-то операции?       Пространство по центру щита пошло волнами, проявляя контур черного аппарата, отдаленно напоминающего межпространственный катер. Кто может рассекать по столице на варпе без каких-либо опознавательных знаков и при этом не быть превращенным в набор молекул системами ПВО?       Может быть, какие-то учения, а он не знает? Аргумент выглядел слабовато, об учениях обычно полицию предупреждают. Он хотел приказать Бену лечь на пол на всякий случай, но двери уже распахнули снаружи.       — Полиция Аякса! — сдержанно сказал Катлер, показывая в слепящий луч прожектора свою карту. — Что происходит?       Ему не ответили.       Межпространственный катер поднял крыло, и под купол спустился человек, чей портрет последние тридцать лет украшал все государственные учреждения, включая кабинет Белройза, и которого Катлер видел вживую только однажды, когда стоял в оцеплении главной площади на праздновании Дня Колониста.       Генерал Шепард.       Катлер непроизвольно хотел отдать честь, вспомнил, что все еще сидит в машине и к тому же одет не по форме, вышел и остался стоять. Генерал рассматривал его тяжелым и ничего не выражающим взглядом в полном молчании, пока Бен не дернул Катлера за рукав:       — Дед приехал. Ему показать документы?       — Не надо, — ответил Катлер, плохо представляя, как он обратится с подобной идеей к главе государства.       — До свиданья, офицер, — Бен сказал это громко и руку подал очень официально. — Мне понравилось работать с вами. Вы хороший следователь, надеюсь, руководство вас ценит.       Если у Катлера и были какие-то сомнения в родстве Бена с генералом, то после этих слов их не осталось.       — Спасибо, мистер Шепард.       Генерал дождался Бена у катера, задал ему какой-то вопрос, выслушал ответ и поднялся вместе с ним по трапу, придерживая мальчика рукой за плечо. Катер задраился и растворился в воздухе, распространив вокруг себя озоновую волну. Военные сняли щит и оцепление, погрузились в машины и покинули улицу так же молниеносно, как появились.       Катлер вернулся за руль и прижался затылком к подголовнику.       Никогда раньше он не слышал о внуке генерала Шепарда. О его рождении не писали газеты, он не появлялся на государственных праздниках рядом с отцом, полковником Николасом Шепардом, не сидел в семейной ложе на шоу-премьерах, как дети других известных фамилий. Что-то подсказывало, что и в сети о нем ничего нет. Видимо, эту тайну охраняли как государственную. А тут мало того, что заставили выдать, так еще и подняли генерала ночью с постели, чтобы тот лично приехал к обычному полицейскому. Красота.       Но каким бы мрачным сейчас не рисовалось собственное будущее, за мальчишку стало немного спокойнее — одному родственнику Бен точно не безразличен.

***

      Утреннее выражение недовольства на лице Белройза ясно давало понять — с главной задачей его офицер не справился, и это основная проблема, остальные подробности дела второстепенны и неинтересны. Но Катлер все равно заставил его выслушать себя.       — Ну, видела она начало приступа — и что? — брюзгливо спросил Белройз, раскручивая карандаш до состояния пропеллера. — Поставьте себя на место ее адвоката, офицер, ненужные вопросы сразу отпадут. Вы даже их встречу не докажете, если она не повторит свой рассказ на суде. А если повторит, пострадавший что, был знаком с ней ранее? Нет, не был, не писал ей, не звонил, не общался в сети и общих знакомых не имел, это установлено. Откуда ей вообще знать, что это был аллергический приступ, а не приход наркомана?       — Жертва часто знакомится с преступником только на месте преступления, — возразил Катлер.       — И кто же у нас жертва, просветите меня? — Белройз уперся обеими руками в стол.       Катлер промолчал.       — Веллер пришел туда сам? — Карандаш обвиняюще завис в воздухе. — Сам, билеты приобретались им лично. Грязную руку в рот сунул сам? Сам, это доказано частицами его слюны в порезе. Насилие к нему применялось? Нет.       — А если…       — А если вам нравится выглядеть глупо, то лично я вам препятствовать не могу, но когда адвокаты вместе с ордой феминисток начнут вас на тряпки рвать после вашей правдивой истории, палец о палец не ударю! Знаете почему? Потому что они будут правы. Только до этого я вас уволю, не имею ни малейшего желания выглядеть глупо вместе с вами! — Карандаш ударил в стакан, как снаряд. — Вы и без того…       Его речь прервал телефонный звонок. Услышав собеседника, Белройз изменился в лице и даже привстал с кресла.       — Да, сэр. Непременно, сегодня же.       Положив трубку, Белройз велел Катлеру через час собрать всех свободных сотрудников в общей комнате и самому тоже быть обязательно.       — А остальным неплохо было бы брать с него пример. И в подходе к протоколам осмотра трупа, и в составлении рапортов по делу, и еще в такой вещи, как точное следование инструкциям. Да, да, представьте себе, есть такое слово — инструкция. Для многих давно забытое — и напрасно.       Присутствующие заерзали, боясь, что Белройз перейдет на личности, но лейтенант был в хорошем настроении, поэтому просто ткнул пальцем в направлении пробковой доски, где висела копия протокола, составленного Катлером по делу Веллера. Ее перед собранием притащил Влад, и они с Алисой пришпилили ее на цветные кнопки.       — Рекомендую изучить, как это делается, на примере трупа в Ботаническом саду. Лично я не припомню у нас случая, чтобы подобное дело закрылось менее чем через сутки после того, как было открыто. Лассер, вам туда стоит подойти в первую очередь.       — Так не было же состава преступления! — оправдался Лассер. — Несчастный случай! Катлер-то тут при чем?       — При том, что офицер Джон Катлер определил это на этапе осмотра тела, чем облегчил задачу экспертам, которым осталось только подтвердить наличие сока растения в ротовой полости трупа. Все! Пять минут времени! Если бы все так работали, не было бы надобности в привлечении специалистов, которые стоят немалых денег. А чтобы до каждого лучше дошло, что я имею в виду, сэкономленные в данном конкретном случае средства будут выданы Катлеру в качестве премии.       Он демонстративно сделал паузу. Аплодисменты были довольно жидкими, хотя собрание проходило в рабочее время и выражать одобрение словам руководства полагалось активнее, но Белройз удовлетворенным жестом приказал всем разойтись по местам.       Катлер был в заднем ряду и после речи начальства постарался ускользнуть одним из первых. В основном чтобы не слушать нытье Лассера, но еще и для того, чтобы потратить те невеликие деньги, которые по прихоти Белройза попали к нему на карту. Он не хотел лично встречаться с Нелли Полоз, но, чтобы сдержать обещание, придумал отправить ей цветы. Белые гладиолусы были на странице доставки, он позвонил и попросил воткнуть в середину бамбуковый стебель, посчитав, что сотрудник Ботанического института такое послание непременно поймет.