***
И визитов после этого действительно было много. Очень, очень много. Эррор прикипела к новому клиенту. Милый, обходительный, всегда с щедрыми чаевыми. Этот парень уверенно ломился к ней, уверенно протеснив себе путь в постоянные клиенты молодой майко. Пусть и сестры над ней немного подсмеивались, снисходительно улыбаясь. —Эй, эй, сестрёнка! А может твой паренёк выплатит твои долги? Ты ведь так хочешь уйти отсюда и оставить всех позади. Уйдёшь и станешь женой молоденького господина. Нанося на лицо белила, Эррор не могла не фыркнуть от такой картины. Ещё пару месяцев назад, скажи ей кто, что-то такое, девушка бы покрутила у виска. А сейчас. Сейчас Эррор с ужасом осознавала, что она бы и не была против, получись бы так. Ей было действительно весело в компании этого художника. Он не был похож на большую часть клиентов, которую Эррор видела еженочно. Инк был. Был каким-то другим. Мягче, нежнее, внимательнее, смешнее. Голос юноши, когда он с восторгом вёл монолог о том, какой же восхитительный пейзаж он повидал в этот раз, пленили и чудесным образом заставляли коленки дрожать. Как он уговаривал Эррор побыть ему музой и попозировать, обещая нарисовать её ничем не хуже, чем французскую даму. Слова слаще мёда о её красе откровенно вскружили девушке голову. А главное? Инк её не просто слушал, он её слышал. Зачитываю клиенту одну из множество легенд, Инк всегда уделял должное внимание, чтобы задать вопрос. И даже когда разговор переходил в более будничный и майко, пусть и нехотя, но давала детали о своей жизни немного вне учёбы и работы, этот чарующий художник все ещё слушал её. Эррор жалела о своей слепоте. Пусть и эта особенность никогда ей сильно не мешала, сейчас она была готова выть волком. Она бы многое отдала, чтобы увидеть каким же взглядом на неё смотрит этот парень. К сожалению, этого не узнает, если только она не подберется к нему вплотную. К слову о расстоянии. Инк обещал снова навестить её. В последний раз Эррор сдалась так мило просящему любимчику. Теперь ей придётся разбираться с последствиями своей собственной слабости и стать музой на вечер.***
Инк постаралась притащить абсолютно все, что она только могла в собственной сумке. При дневном свете определённо было бы легче запечатлеть красоту девушки, но луна и огонь так нежно сплетались в образе Эррор, создавая неописуемую словами мягкость. Именно поэтому она изобразит её с помощью линий. Майко уже привычным образом готовила чай, умиляясь с заметного подергивания ручек Инка в сторону альбому. Судя по всему, ему действительно не терпелось приступить к работе. —Кто-то нетерпелив, как я погляжу? Неужели я действительно бужу в тебе вот такие порывы? —Конечно! Я иногда поражаюсь, как такая красота не ходит при императорском дворе. А потом всегда радуюсь, что такая краса осталась здесь, неизведанной и целиком для меня. В собственной речи Инк явно считала Эррор чем-то своим. Будто она существовала только для её радости и удовлетворения. И, откровенно говоря, в ученице не находились силы поспорить с этим. У неё никогда не было возможности сказать, что она может принадлежит где-то, что кто-то всегда ей рад, что она желанна. Щеки предательски наливались румянцем от назойливых мыслей. Она ведь собиралась уйти из этого места, едва у неё появись возможность. Так с чего бы сейчас все вдруг поменялось? Позировать было. Тяжело, мягко говоря. Приходилось сидеть неподвижно или поскорее вернуть прошлую позицию, прежде чем Инк мог начать ворчать. По крайней мере, у неё есть приятная компания. —А-Эррор. У меня, на самом деле, есть нечто, что давно тяготит мою душу. Ты можешь пообещать мне не судить меня за то, что я сделал? Эррор напряглась каждой клеточкой своего тела. Просьба такого рода обещания. Беспокоила. В голову лезла всякую чушь, начиная от убийства и кончая тем, что её дорогой клиент решил, что это будет их последний визит. Это бы значило, что Ошибка просто не смогла удержать этого милого парня рядом. Ни как подруга, ни как профессионал. Стараясь не фокусироваться на негативном исходе, Эррор медленно кивнула. Она никогда не узнает тайну, если она не сделает, как сказано. —Обещаю не судить, господин. Я сомневаюсь в том, что вы способны совершить нечто, за что я захочу вас осудить. Так что можете спокойно поделиться. Инк выдохнула, немного расслабляясь. Она принялась дальше вырисовывать портрет столь чудесной дамы. Дамы своего сердца, если судьба так изволит. —Я обманывала тебя все это время, Эррор. И обманывала всех здесь. Чтобы попасть сюда, я прикинулась мужчиной. Не ожидала, что это выльется во что-то, что я буду делать на постоянной основе. Можешь ли ты простить меня, А-Эррор? Майко растерянно уставилась в сторону художник-. Художницы. Слова Инк объясняли столь многое, будучи столь малым. И мягкий голос «юноши», и все те внезапные неточности в речи, нежные манеры. Перед ней была девушка. Она влюбилась в девушку. Со стыдом, Ошибка не могла не признаться себе в этом. Да, её чувства были адресованы ложному образу. Но правда её отнюдь не разочаровала. Голову заполнили постыдные картины дальнейшего развития их отношений. Захочет ли Инк все равно взять её в жены? Обмануть и храм, и небеса, лишь бы дать друг другу обещание о вечной заботе друг о друге? А её отцы? Она ведь пропустила столь весомое событие! Захотят ли они вовсе отдать собственную дочь в подобный брак? Прежде чем собственные мысли унесут её слишком далеко, Эррор откашлялась. Надо было ответить на заявление Инк. —Хорошо. Это все секреты на сегодня? —Я люблю тебя, Эррор. Держать самообладание казалось чем-то невозможным. Кажется, Эррор вознеслась на небеса лишь от этих трех слез, а в животе стягивается щекотящий узел. Так оно ощущается, быть любимой. Пытаясь выровнять собственный голос, девушка ответила своей. Кто они были теперь друг другу? —И я люблю тебя, Инк. Подумать только. Ты определённо сумасшедшая. Обычные дамы твоего возраста должны покорно ждать собственного мужа и ухаживать за детьми. А ты. Ты признаешься в любви тому, кто должен из тебя выкачивать золото. Инк не могла не сдержать смех, слушая возмущения столь прелестной девушки. У неё в голове не укладывалось, как ей так могло повезти, что Эррор действительно согласилась быть с ней. Откладывая альбом и карандаши на столик, она подползла ближе к столь очаровательно ворчащей девушке. —Может быть и так. Но я определённо счастливая сумасшедшая. Подаришь ли ты мне объятия, мой прелестный цветок? Ситуация была незнакомой, но до дрожи желанной. Как следует поворчав, чтобы сохранить собственную честь, Эррор крепко обняла эту невозможную художницу. И пусть лишь луна будет свидетелем тех нежностей, которые они подарят друг друга. И все их нежные прикосновения, тёплые улыбки и сахарные слова будут секретом, который лишь они вдвоём сохранят от лишних взглядов.