Танец смерти

Ропот возбужденной толпы резко смолк, в центр площади словно неземное видение выплыла танцовщица. Затянутая в легкую полупрозрачную ткань, цвета звездной ночи, сквозь которую можно было разглядеть более вульгарную одежду, она неподвижно застыла, не отрывая взгляда от своих ног. Судорожный вздох, счастливчика который удостоился колдовского взгляда цвета стали и мимолетной улыбки, в гробовой тишине мог показаться криком восхищения, для всех кто его услышал. Стоит молодой чаровнице взмахнуть рукой и отовсюду раздалась музыка, нигде не было видно музыкантов, что могло бы показаться странным, да и было ли это важно, если перед тобой танцует сама царица. Каждое движение пленяет так, что глаз не отвести, она словно и вовсе едва касается земли пальцами ног. Под нежные звуки флейты она медленно кружиться, словно бабочка заигрывает с ветром и создает руками разнообразные фигуры, прогибается в спине, задирает голову, вглядываясь в темный небосвод. Свист, руки взлетают к небесам, ладони сцеплены в замок, будто молодая дева возносит молитвы божеству, абсолютно потеряная для этого мира. Ткань широких рукавов сползает вниз, открывая взгляду бледные запястья. Шаги легкие, едва слышные, несмотря на скорость с которой она выбивает на земле рисунки голыми ступнями, нежные ладони тянуться одновременно ко всему и ничему, замирая на полпути и возвращаясь обратно, заключают тело в объятья. Тело двигаеться свободно и гнется будто ива, завораживая плавными изгибами, а руки живут будто своей жизнью, притягивая взгляд. И нет ничего более светлого и невинного, чем молодая дева, кружащаяся под нежные песни соловья, журчание весенних ручейков, шум ветра и шепот трав. Замирая на секунду, открытая для мира, готовая принять все что он ей даст и отдавая всю себя, абсолютно беззащитная, она падает на колени. Лица скрытого за темным водопадом волос не видно, но чувства не обмануть, она готова сдаться и принять свою судьбу, какой бы она ни была с покорностью, достойной самого преданного слуги. Музыка становиться более тревожной, нарастает гул, напряжение растет, пока мелодия резко не обрывается, чтобы смениться уже через мгновение. Дева вскидывает голову, волосы вслед за движением отбрасываются назад,. Дерзко ухмыляясь и под ставшую более ритмичной и быстрой музыку, она срываеться с места врываясь в возбужденную толпу, люди расступаються перед не перестающей танцевать девушкой. Она не стоит на месте, еще секунду назад она схватив за руку молодую даму, с энтузиазмом кружила ее в диком танце, а сейчас уже покачивает бедрами рядом с мужчиной почтенных лет, пытаясь своими чарами заставить его плясать. И ведь он беспрекословно подчиняется, не может не подчиниться, никто не может. Только не сейчас, растворяясь в музыке, всеобщем возбуждении, завороженные взглядом демонических глаз. Как они могли не поддаться? И не только глаза были виноваты, ведь нельзя было противостоять этим сначала мягким и элегантным, а потом зажигательным и соблазняющим движениям. Если вначале танец можно было сравнить с полетом черного лебедя, то сейчас это буйство огня, даром что девушка облачена в черное. Кажется даже тени начинают отплясывать дьявольский танец. Незнамо откуда взявшиеся, от девушки начинают тянуться черные шелковые ленты. Они красиво парят вслед за взмахами кистей, обвивают ее стройный стан, дразнят близстоящих людей. Она завлекает, пожирает, губит невинные и развратные души, светлые и темные, разноцветные и безликие, и никто не остаеться равнодушным. От ее звонкого, девичьего смеха и на удивление несмелой улыбки, что то екает в груди, по всему телу проносится жар от обжигающего пламени чувств. Они больше не выдерживают, один за другим все зрители, словно змеей загипнотизированные, присоединяются к танцу. Хоть они с ним не знакомы, ритм удается уловить с первых же секунд, ведь танец совсем несложный. Просто нужно отдаться первородным инстинктам и внутренним желаниям, как ноги сами несут тебя в пляс. Пружинистые шаги, елегантные прыжки и незнакомые движения, все это вытворяют непослушные руки и ноги, легко и просто, будто ты всю жизнь знал этот танец, только забыл, но стоило тебе ступить на сцену как твоё тело все вспомнило. Под глухие звуки ударов в барабаны, люди совершают синхронные движения по кругу, не отводя взгляд от танцующей в центре фигуры. Больше в ней нельзя было узнать ту невинную молодую девушку, что и глаз поднять лишний раз не смела, теперь это была демоница. Рваные, дерганые движения и жесты, хищный блеск глаз, лихорадочный румянец на щеках. Волосы растрепались, и будто жили своей жизнью. Многие мужчины, да и некоторые женщины не могли оторвать глаз от прядей, что будто живые змеи обвивали тонкую шею, а девушка будто этого не замечая, продолжала танцевать, даже не запыхавшись. Спустя мгновение она замирает на месте, с выставленной правой ногой, чуть не слетевшие от остановки верхние одежды неприлично распахнулись, открывая вид на глубокое декольте. Быстрым и легким движением девушка срывает слой ткани, представляя голодным взглядам едва прикрытое несколькими полосками ткани тело. Она вновь вскидывает руки, поднимая в воздух ленты черных змей, заводит руку назад, за голову, смотря на толпу из-под полуприкрытых пушистых ресниц, что скрывают безумие. Нога медленно поднимается вверх, поглаживая внутреннюю часть бедра, спускается, скрещивается с другой и тут же резко скользит вперед, заставляя владелицу сесть на шпагат. Девушка тянется к пальцам ноги, выгибаясь будто кошка, проезжается ладонями по щиколотке, икре, гладит себя по бедру, отнимает одну ладонь и прижимает ее к высоко вздымающейся груди. Голодные взгляды не отрываются, в ожидании они становятся только более ощутимыми. И вот, ощущение как будто вот прямо сейчас должно случиться что то необычное, грандиозный и неожиданный финал, как вдруг, приходит понимание… — Подгляаадываешь~. большой подставы. Томный шепот около уха, вызывает раздраженный вздох сквозь крепко стиснутые зубы. Но он не обращает внимание на нарушителя спокойствия, карандаш с той же скоростью летает по бумаге, вырисовывая новые линии, фигуры и танцевальные па, а взгляд полыхающих злостью глаз не отрываеться от девы. — И что ты находишь в этих бездарностях? — спрашивает как бы между прочим, молодой парень, вырвав у своего товарища блокнот и начав пролистывать страницу за страницей на бешеной скорости. Он просто игнорирует вопрос, сжимает переносицу и неслышно вздыхает от безнадежности, но продолжает смотреть представление, которое в этот момент стало больше походить на оргию, чем на благопристойное мероприятие. — Ни фигуры, ни лица, одеваются как падшие девы, и души у них отвратительные. И ради них ты готов нарушить всю работу нашего отдела? Ты ведь знаешь что такими как они, занимаемся мы? — второй пренебрежительно кинул взгляд в сторону гуляний. Конечно у него имеется не одна догадка почему он раз за разом портит налаженную систему, но он не собираеться их озвучивать, о некоторых его мыслях Старик уже давно знает. Впрочем за другие, о которых он предпочтет умолчать и спрятать на самом дне своего разума, он навернека лишиться своей бессмертной сути. Поскольку этот Старик не позволяет порочить честь своих любимых девчонок, хорошо хоть не заставляет их воспевать, а то от эпитетов что он использует, аж блевать тянет. — Ты не понимаешь, — качает головой, заставляя колыхаться седые волосы. — они прекрасны именно в своей смерти. Только посмотри как тьма вокруг вьется, как она танцует танго со своей жертвой, как смерть протягивает руки, зазывая в ловушку обжигающих холодом объятий, — указывает в сторону площади, и устраивает руки вместе с подбородком на ржавые перила, не боясь испачкать белую рубашку. — Я смотрю не на то как люди устраивают друг с другом брачные танцы, а на то как они танцуют свой смертельный танец. — Ха, как же я мог забыть? Великий жнец же у нас Великий искусствовед и все что его интересует это природа смерти! Неужели у такого старого и несомненно мудрого существа, нет более низменных желаний, например взять пожизненный отпуск и не мешать другим выполнять их обязанности?! — чуть ли не рычит жнец, приближаясь к Старику и останавливаясь в нескольких шагах от него. — А почему бы и нет? — Старик выпрямляется в полный рост и плавно поворачивается, его лицо полностью безмятежно, а одна из рук все еще прикасается к перилам. Не успел молодой жнец удивиться, как ему на голову со звоном приземляеться книга. От такого сильного удара он шатаясь и матерясь падает на задницу, выронив блокнот. Подняв взгляд он увидел самую ненавистную книгу для любого начинающего жнеца «Законы смерти и поимка душ. Том 2» в руках Старика, что с задумчивым видом изучал погнутую обложку. — Из чего сделана эта чертова книга! — вопит жнец наконец то придя в себя. — Тут скорее вопрос в том, из чего состоит твоя голова? — сокрушаеться Старик распрямляя обложку и оставляет книгу на небольшом столике. — Тебе не стоило пытаться меня разозлить, то что тебе не нравиться что я имею свободное время и могу работать в свое удовольствие сверхурочно, не означает что ты имеешь право выплескивать на меня свое недовольство. — спокойно говорит Старик поднимая блокнот и пряча его в карман штанов. — Мы прекрасно справляемся сами со сбором душ! Ты! Вот кто портит нам всю статистику! Ты даже не работаешь в нашем отделе, а все равно забираешь души этих мерзавок и задерживаешь весь поток! Из-за тебя мы отстаем на целую неделю! — жнец вскакивает на ноги, он готов накинутся на Старика прямо сейчас. Чтобы тут же поймать своим раздраженным лицом книгу и теперь уже познакомить с полом дурную голову. От удара у жнеца слегка потемнело в глазах и зазвенело в ушах, но это не помешало ему кое что услышать: -… эх молодежь… никакого… сколько еще… может действительно отпуск… поспешить… душа. С трудом, через несколько неудачных попыток подняться и что то промямлить, жнец наконец принял устойчивое положение и прошипел: — Куда это ты намылился?! Я еще не закончил! Устав слышать упреки от жнеца из другого отдела, Старик посмотрел на него через плечо. Потратив минуту на размышления, он кивнул сам себе и полностью развернулся лицом встречая прям пламенный взгляд, хорошо что не любви. Но эту мысль он придержит при себе. — Если это тебя устроит, то давай устроим небольшое соревнование. Призом естественно будет право собирать искалеченные души. Жнец бы поспорил с утверждением о уровне их искалеченности и о том заслуживают ли они такого бережного отношения даже на словах. Но, он украдкой рассматривает помятую книгу, лежащую на столе. Со Стариком лучше не спорить, это он уже понял. Но все-таки подобное предложение не могло оставить его равнодушным. — То есть ты хочешь лишить весь наш отдел работы?! — ему даже показалось, что он ослышался. — Нет, но мы ведь еще не обсудили условия. Не так ли? Так вот, о призе мы уже поговорили. Но что насчет проигрыша? Тут все просто, если проиграю я, то я больше не буду приносить неприятности твоему отделу, но если проиграешь ты, то тебе придеться проработать сто лет в моем отделе. Согласен? — Старик лукаво улыбнулся, уже прибывая в фантазиях недалекого будущего. — Ты забыл о том как мы будем определять победителя. — хмуро ответил жнец. — О так ты согласен! Ну что же, здесь нет ничего сложного. Кто первый заберет эту прелестную душу тот и победил! — нежно взглянув в сторону расходящейся толпы, он выцепил взглядом скрывающуюся деву. Не успел жнец возразить, как от Старика и след простыл. Да как он посмел! И времени чтобы обдумать условия и что то изменить не дал. Но ничего, даже если Старик выиграет, он придумает как ему отомстить, не ему одному ведь дорогу перешел, у него весь отдел в помощниках будет. А Старик тем временем уже стоял в незаметном переулке с сигаретой в руке. Щелкнув зажигалкой он поджег ее и обхватив губами с наслаждением затянулся. Мимо проходили люди не обращая внимания, в воздухе пахло озоном, редкие капли разбивались о землю. Медленно начали образовываться лужи. На улице было тихо, только издалека было слышно лай бродячих собак, да редкий прохожий натягивая капюшон, пытался быстро пройти опасный вечером район. Старик скривил губы в улыбке, он знал что этому человеку сегодня суждено было быть прирезанным в одном из закоулков разбушевавшимся пьяницей. Иногда он задумывался о том что в молодости ему нужно было развлекаться, а не пытаться достичь совершенства, может быть тогда и жизнь бы была не такой беспросветной. Но разве то что он имеет сейчас это жизнь? Хотел бы он быть похожим на молодых жнецов которые остановились на основах и избежали многих горестей. Теперь единственное что приносит ему удовольствие искалеченные души. Жнец спрашивал почему он забирает души. Наверное потому что подобное тянется к подобному. Потушив сигарету, он вытащил из кармана, полностью промокших брюк, маленький ярко голубой мешочек. Из-за поворота в переулок прошмыгнула тень закутанная в плащ и вцепилась ему в руку. — За… сколько… продашь. — послышался из-под капюшона прерывистый голос сопровождающийся приступом кашля Руки дрожали как у наркомана, хотя девушка, а по голосу это можно было понять, врядли в жизни баловалась чем то серьезней алкоголя. — А сколько и чем ты готова заплатить? — с шаловливой улыбкой спросил мужчина, подбрасывая в руке мешочек, чье содержимое было дороже чем вся ее жизнь. Та не будь дурой с трудом начала стягивать тяжелый от влаги плащ, но стоило той высвободить одну руку из рукава, как Старик ее придержал. — Ну что ты, хватило бы и поцелуя, но ты уверена что тебе нужен этот, — Старик еще раз подбросил в руке мешочек, а левой вытащил другой, — а не этот? — Этот. — сказала она указывая на тот что был в правой руке. Крепко сжимая рукой ткань на груди, дева на тяжелых ногах приблизилась к Старику едва не упав, когда осталось пройти совсем немного. Но тот подался вперед и ловко подхватил ее под спину, прижал к себе и нежно словно ребенка поцеловал в лоб. Дева еще несколько секунд была в сознании прежде чем медленно обмякнуть в крепких объятьях, капюшон сполз, высвобождая волосы хозяйки. И все-таки несмотря на свой возраст, было в ней что то детское, наверное жадность к материальным благам и безответственность к собственному здоровью. Она могла прожить немного дольше но умерла сегодня потому что выбрала деньги. — Его здесь нет так что… да как так?! — удивился жнец спустившись с крыши. — Можешь заняться оформлением души и да ты проиграл. — спокойно ответил Старик, сложив руки лодочкой и проявив ярко зеленую и подвижную душу. — Ты уверен что эта та душа. — засомневался жнец, ведь даже среди душ праведников что ему изредка доводилось видеть, когда он сталкивался с другими жнецами при исполнении, он не встречал настолько яркие. — Точно, можешь проверить если не доверяешь. — посмеялся Старик и подмигнул. — Нет уж, я просто удивился ее виду. Так значит сто лет в твоем отделе? — припомнил жнец. — Да, и можешь не беспокоиться о мелочах, я сам все объясню твоим коллегам. — Старик развернулся и растворился, словно туман. — Эй душу верни! — возмутился жнец. Но в ответ ему был только смех, что звучал как далекое эхо.