Утро начинается с тебя

Работа над росписью стены идет полным ходом. Альбедо приезжает в кофейню ровно к двенадцати. Здоровается с Люмин. Застилает пол пленкой, чтоб не замазать случайно. Раскладывает краски, штукатурку и инструменты. Критически оглядывает белую поверхность, взяв в руки шпатель. И отключается от реальности. В себя он приходит только от осторожного похлопывания по плечу и слов Люмин: «если ты свалишься в голодный обморок – Итэр меня убьет». Приходится прерваться. На стену он старается не смотреть. Пока неясно, получается ли у него что-то стоящее, оценивать нужно конечный результат. А значит, концентрироваться он пока что будет только на отдельных деталях. Люмин муками творчества не страдает, так что она окидывает взглядом композицию полностью и довольно выдает: — Офигенно. В цвете так вообще огонь будет. Все б так работали. Последняя реплика явно укол в адрес рабочих, которые должны были привезти и установить стойку, но почему-то этого не сделали. Альбедо с утра имел удовольствие выслушать все, что Люмин по этому поводу думала. (А еще сразу после того, как она прекратила орать на кого-то по телефону, у них состоялся достаточно странный разговор. Люмин спрашивала, сколько Альбедо хочет за проделанную работу, и, кажется, рассердилась, когда он сказал, что нисколько. Но тут ее телефон вновь зазвонил, и она, грозно пообещав вернуться к этой теме, вновь отвлеклась на организационные вопросы) Обедают они в подсобке, с оформлением которой близнецы заморачиваться не пожелали. Просто притащили стол, пару стульев и обставили стены по периметру стеллажами, на которых уже накиданы всевозможные коробки. Альбедо делится с Люмин принесенными блинчиками, которые Итэр с утра специально для них приготовил («Включил режим бабушки», – хихикает Люмин, но от еды не отказывается). Слушает ее ворчание, что из-за безответственных идиотов кофемашину некуда ставить, а значит они остались без кофе. Вежливо соглашается с ее возмущением и постепенно уводит разговор в сторону оформления кофейни. Люмин с энтузиазмом поддерживает тему и следующие полчаса они азартно спорят о вариантах узоров созвездий. — Знаешь… — вдруг задумчиво тянет Люмин посреди обсуждения дизайна столешниц, — я думала, что братец повелся на кукольную мордашку и потерял по пути последние мозги. Но нет. Ты и правда прелесть. Кукольную мордашку? Альбедо не считает себя уродливым, вовсе нет. Но и красивым тоже не считает. Он стандартный, может, чуть лучше среднего, не более. Ему часто говорили, что он умен, особенно в учебе. На внешности же никто никогда не заострял внимания. По крайней мере, в положительном смысле. — Милый, не следить за волосами и одеждой можно красивым мальчикам. А ты у меня блеклый серенький мышонок, тебе необходимо прилагать усилия, чтобы соответствовать. На фоне мыслей о том, что Люмин отметила его привлекательность, Альбедо сначала как-то упускает смысл фразы. — Подожди, ты думала, я его использую? Не только Кэйе, значит, эта ситуация со стороны виделась странной. За Итэра тоже было кому переживать. Но или Люмин оказалась деликатнее, или Итэр не позволил лезть, так что узнает Альбедо об этом только сейчас. — А что я должна была думать? Он видел тебя пару раз, а потом вдруг резко предложил съехаться. Ничего не объяснил, отделался общими фразами, — немедленно подтверждает его выводы Люмин. — Итэр не «предлагал съехаться» — возражает Альбедо, — он меня просто спрятал. На лице Люмин проявляется крайнее недоумение. Она пару раз хлопает пушистыми ресницами, а затем решительно требует: — А ну рассказывай. Легко сказать. — Меня ищет человек, с которым я поступил не очень хорошо, — пробует объяснить Альбедо. Судя по выражению лица Люмин, начал он не совсем удачно. Скорее только укрепил ее подозрения. — Бывший парень, с которым мы плохо расстались. Точнее не расстались, я просто сбежал. Из аэропорта. Прямо перед тем, как мы должны были в другую страну улететь. Билеты, кстати, стоили немалых денег, и Альбедо все еще не может избавиться от чувства вины, хоть умом понимает, что оно ничем не обосновано. Он сто раз говорил, что не хочет никуда лететь. — Как же скучно я живу, — ошалело говорит Люмин, — и давно это было? — Два года назад. А не так давно он вернулся и теперь вот… Чем чаще он это рассказывает, тем более стыдно ему становится. Вслух ситуация звучит нелепо, как будто все решается одним нормальным разговором. Как будто это Альбедо виноват, что все стало так сложно. Люмин, впрочем, не торопится его осуждать. — Ааа, я теперь поняла, откуда эти странные указания взялись, которые мне братец с утра выдал, — она делает суровое лицо и низким голосом передразнивает: — дверь запри, никого с улицы не впускай, про Альбедо не рассказывай. Звучал как маньяк, честное слово. Надо познакомить ее с Кэйей. Они определенно поладят на почве подозрительности. — Как этот твой сталкер хоть выглядит? Чтоб я знала, кого к хиличурловой матери посылать. Альбедо называет ей ник из соцсетей и следующие пять минут наблюдает, как Люмин тщательно сканирует глазами профиль. — Слушай, а я ведь его видела, — медленно произносит она, наконец отрываясь от телефона, — пару дней назад в будку за кофе заходил. Спрашивал что-то про Итэра, не помню, что именно, стандартный вопрос про наше сходство вроде. Слышать подтверждение собственных догадок неприятно. Он все-таки следит за квартирой, раз оказался в том районе. С другой стороны, это хорошая новость. Значит, он все еще не выяснил, где Альбедо сейчас живет. — Не говори ему ничего про меня и Итэра, — на всякий случай просит Альбедо, — он может внезапно спросить. — Пусть попробует, услышит много интересного, — воинственно заявляет Люмин, заставляя его улыбнуться. — Терпеть не могу настырных придурков, не понимающих слова «нет». Выражение ее лица при этом настолько многообещающее, что Альбедо почти интересно, чем кончился бы подобный диалог.

***

Дома они с Итэром оказываются почти одновременно, разминувшись буквально минут на пять. Альбедо только-только успевает переодеться, как слышит скрежет ключа в замке и улыбается. Он успел соскучиться. Эти отношения творят с ним что-то странное. Альбедо привык думать о себе как о достаточно холодном и закрытом человеке. Но при виде Итэра все устоявшиеся привычки давали сбой, и даже вечная нелюбовь к прикосновениям куда-то испарялась. В последние дни у Альбедо появилась вредная привычка забираться к Итэру на колени при каждом удобном случае. Он знает, что подобная навязчивость плохо заканчивается, но ничего не может с собой поделать. Ситуация усугубляется тем, что Итэр его пока не отталкивает, наоборот, сам утягивает в объятия при любой возможности. Сегодняшний вечер исключением не становится. Итэр зажигает настольную лампу, и, упав в кресло, тянет Альбедо к себе. Они сидят так больше часа. Итэр смотрит какое-то обучающее видео о кофе (что он там пытается высмотреть, интересно, сам может такие видео пачками клепать), Альбедо делает вид, что читает конспект, который добросовестно переписал с присланных Кэйей фотографий. Учеба не идет. Вместо этого в голову лезут дурацкие романтичные глупости о том, как Итэру идет сосредоточенный взгляд. В порыве нежности Альбедо трется щекой о плечо Итэра, и почти урчит от удовольствия, когда в ответ его ласково гладят по спине и целуют в макушку. Поза не совсем удобная. Света откровенно мало, часть конспекта вовсе в тени, и глаза приходится напрягать. Но руки Итэра так хорошо и правильно его обнимают, и весь он такой теплый и уютный, что Альбедо и не думает перебираться за стол. Тем более, пока ему позволяют так сидеть. Он ведь далеко не пушинка, ноги у Итэра явно затекают, но он не выказывает ни грамма недовольства. — Может, включим верхний свет? Ты так глаза испортишь. Справедливо, но, чтобы щелкнуть выключателем, нужно встать. — Не надо, все равно я уже закончил, — Альбедо откладывает тетрадь в сторону. — Расскажешь, как день прошел? — О, поздравь меня, штат бариста наконец укомплектован, — Итэр победно вскидывает кулак вверх. Поздравить Альбедо может, у них есть прекрасный способ. Он тянется вверх, к губам Итэра, целуя. Мир на минуту перестает существовать. — Нашел еще одного одержимого кофейными демонами? — спрашивает Альбедо, облизнувшись, когда они наконец отрываются друг от друга. Итэр, проследив за его языком мутным взглядом, гулко сглатывает и отвечает: — Нашел. Каэдэхара Кадзуха. Представляешь, он сорта кофе по запаху различает с нескольких метров. — Альбедо недоверчиво фыркает. — Да правда, я проверял! Что ж, ему виднее. Хотя звучит как узконаправленная суперспособность, но кто этих фанатиков разберет, может у них такое в порядке вещей. — То есть, осталось закончить с оформлением, и можно открываться? — Ага. Люми мне фотки сегодня скидывала, сказала, что вы работаете ударными темпами. — Еще дня три надо, — кивает Альбедо, — ну и там еще расставить-развесить всякое по мелочи. — Ты у меня потрясающий. — Итэр потирается своим кончиком носа о его, заставляя смутиться. — Спасибо, что помогаешь со всем этим. Было бы странно, если бы он не помогал. Нет, Альбедо и правда нравится эта работа, он неожиданно ею загорелся, но даже если бы этого не произошло – разве имел он право отказаться? Что-то ему подсказывает, что озвучивать эти мысли не стоит. — Все равно я сейчас почти ничем не занят, — пожимает он плечами, — и это интересный опыт. Спасибо скажешь, когда я закончу, если это все будет нормально выглядеть. Итэр прижимает его к себе, заставляя уткнуться носом куда-то между плечом и шеей. — Это уже восхитительно выглядит, — шепчет на ухо, — ты невероятно талантливый, хватит в себе сомневаться. Я еще тысячу раз это повторю, если нужно. Он правда талантлив? — Бросал бы ты эти художества, ничего выдающегося в тебе нет. Великим не станешь. — Кому нужна твоя мазня, мышонок? — Пустая трата времени, лучше бы курсовой занялся. Голос из воспоминаний в этот раз звучит тихо-тихо, почти неразличимо, вытесненный ласковыми словами Итэра. Альбедо прикрывает глаза, глубоко вдыхает уже почти ставший родным запах. И разрешает себе поверить.