Я никогда не

      Итер достаёт из винного шкафа бутылки, передаёт Люмин и следом достаёт ещё две. Ликёр, портвейн, виски, в холодильнике ещё стоит вино – хватит на всю их компанию старых дураков, да ещё и на любой вкус и цвет найдётся. Они относят бутылки в гостиную, а затем возвращаются на кухню доделать закуски: нужно быстро нарезать сыр и залить бальзамиком моцареллу.       – Не мёрзнешь? – обеспокоенно спрашивает Итер, окидывая Люмин взглядом. – Я могу тапки потеплее найти.       – Всё в порядке, – мягко улыбается Люмин. – Ты вообще видел термометр? Я даже знать не хочу, сколько денег вы потратили на изоляцию и отопление.       – Ну, скажем так, мы не жалели, – усмехается Итер, красиво раскладывая на тарелке закуски.       Так бывает, когда денег практически неограниченное количество: стараешься окружить себя комфортом и удобствами. Конечно, Чжунли и Итер, обустраивая дом, не преследовали цель сделать что-то супер навороченное, они просто стремились обсустроить удобное жильё, где будет тепло и хорошо зимой – даже такой на удивление холодной, как сейчас, – и свежо летом. И вот наконец-то можно сказать, что их старания обрели вполне конкретный вид: несколько месяцев поиска подходящего дома и поездок на просмотры, два месяца работы с дизайнерами, четыре месяца ремонта, и они празднуют новоселье. Кстати, заодно и Рождество.       Итер очень доволен домом. Их семья переехала в город, когда им с Люмин было восемь, и с тех пор Итер регулярно ловил себя на мысли, что хочет когда-нибудь, в неопределённом будущем снова пожить в доме. Да пусть это был бы даже всего лишь месячный отпуск – главное чтобы уют, пригород, два этажа. И, возможно, камин.       Когда он между делом обмолвился об этом Чжунли, тот пожал плечами и абсолютно прямо предложил: «Давай купим дом». Предожение оказалось настолько простым и обескураживающим, что Итер несколько секунд даже не мог собраться с мыслями. Они неделю обсуждали такую возможность: у них у обоих есть работа, которая время от времени требует присутствия в городе на встречах. С тех пор, как Чжунли перенял обязанности Бухгалтера целиком, на встречи в основном ездил он, но даже при таких условиях они в итоге решили, что дом может стать вполне удачным приобретением.       И вот спустя почти год размышлений, поисков и ремонта они въехали. Городская квартира Итера тоже перекочевала в категорию запасной, как и студия-нычка Чжунли, они спрятали дубликаты ключей в надёжных местах и ещё одни повесили на дальний крючок ключницы, и расслабились.       – Долго они там ещё, как думаешь? – фыркает Люмин, и Итер вслушивается в хохот и разговоры за окном. Когда Люмин и Итер сказали, что пойдут готовить закуски и десерт, Тарталья удачно-неудачно запустил снежком в Дилюка. Естественно, потом в кучу-малу утянуло и Кэйю, а затем вмешался Злат, чтобы Тарталья ненароком кого-нибудь не убил. Ломая шоколад, Итер просто надеялся, что Чжунли не угораздило тоже пойти валяться в снегу.       Десерты, закуски и алкоголь постепенно оказываются в гостиной, а в прихожей наконец-то начинает слышаться возня, то и дело прерывающаяся взрывами хохота. С хитрющей ухмылкой Люмин хватает полюбившийся плед и чуть ли не с разбегу запрыгивает в угол дивана, устраивая себе гнездо, пока остальные не пришли. Итер немного спокойнее: он всё равно на правах хозяина сможет прогнать кого угодно и откуда угодно.       – А говорила, что тебе не холодно, – напоминает Итер, опираясь предплечьями на спинку дивана за Люмин и заглядывая ей в лицо. Она кутается в плед, чуть ли не стремясь закрыть уши и спрятать нос.       В доме и в самом деле довольно тепло. Даже удивительно, что температура за окном упала до минус двадцати: давно не было таких холодных зим. Это оказался отличный стресс-тест для дома: тёплые полы и дорогие окна действительно превосходно поддерживают температуру, даже радиаторы включены не на полную катушку.       – Мне и не холодно, – качает головой Люмин, – просто хочется во что-нибудь укутаться и посидеть в хорошей компании.       – Приятно слышать такой отзыв, – усмехается Итер, и тут же открывается дверь в прихожую.       Первыми вваливаются Тарталья и Злат, следом – Кэйя с Дилюком. Они очень громко обсуждают результаты своей снежной баталии, явно не желая примиряться с результатами. Судя по всему в процессе у них образовались две команды, но победитель так и не определился. Игнорируя всю компанию и неодобрительно поджимая губы, мимо них проходит Сяо и плюхается на другой конец того же дивана, на котором сидит Люмин. Взмыленные и разгорячённые, Тарталья и компания дружно расползаются по душам – благо, их в доме целых три, – потому что продолжать вечер им наверняка хотелось бы в чём-то сухом.       Наконец взору открываются Чжунли и Венти, всё это время стоявшие позади. Они что-то мило обсуждают, тоже веселясь, а Чжунли треплет себя по голове явно в попытке хоть немного высушить волосы: судя по тому, что он не спешит переодеваться, в него просто прилетело снежком. Он вдруг оглядывается, словно пытаясь что-то найти, но когда их с Итером взгляды пересекаются, тепло улыбается: нашёл.       – Знаешь, как сестра заявляю, что одобряю твой выбор, – негромко тянет Люмин, и в её голосе Итер слышит улыбку.       – Спасибо, – тепло отзывается Итер, вновь заглядывая ей в лицо, и потирает большим пальцем кольцо на безымянном. – И вообще спасибо, что приехала. Я думал, тебе будет не по душе наша… э-э-э… нелегальная компания.       Итер и Люмин помирились, ещё когда он лежал в больнице после встречи с Эолой, и с тех пор довольно часто стали видеться. Сперва по каким-то праздникам, выходным, в отпуске, а потом Люмин перевелась в Мондштадтское отделение Интерпола: ей очень удачно предложили повышение. К Рождеству она уже знала всех присутствующих по-отдельности, но они впервые собрались такой большой компанией все вместе.       – Нет, напротив, я же уже поняла, что вы хорошие ребята, даже несмотря на деятельность, – пожимает плечами Люмин, а потом усмехается от того, с каким пристальным вниманием Венти начинает рассматривать стоящие на журнальном столике бутылки. – Да и кем бы я была, если бы не приехала к брату на новоселье? – она поворачивается, скалясь в заразительной улыбке, и тыкает пальцем в щёку.       – Кто это тут покушается на моего Итера, м? – воркует подошедший Чжунли, подозрительно прищурившись, словно Люмин и впрямь сделала что-то недопустимое. Однако по весёлым искрам и едва заметной улыбке-намёку понятно: он шутит.       – Между прочим, мы с тобой можем посоревноваться в том, у кого больше прав на него, – тоже прищуривается в ответ Люмин, подыгрывая, и вздёргивает нос.       – Вызываю тебя на дуэль! – хохочет Чжунли, складывая руки на груди.       – Я вообще-то здесь, – возмущённо смеётся Итер, чмокает Люмин в щёку и подходит к Чжунли, тут же обвивая руками за талию.       – Я запомнила, – заговорщически шепчет Люмин, игнорируя возмущения Итера. Они с Чжунли ещё несколько секунд играют в гляделки, а потом одновременно прыскают.       Пока ещё есть свободные места на диванах, Итер уволакивает Чжунли в угол, заворачивается вместе с ним в плед и всем видом показывает, что ближайшие пару часов ничего менять не собирается. Ещё бы, он ведь выбрал самое удачное место: до стола рукой подать, на всю гостиную отличный обзор. Чжунли не спорит: устраивается, послушно принимает свой стакан с виски, потом нежно поправляет плед на плече Итера, податливо позволяет проверить, насколько мокрые после снежных баталий волосы.       – Насколько серьёзная рана? – с максимально серьёзным видом спрашивает Итер, проводя рукой по волосам, шее, воротнику кофты.       – Кажется, обошлось без сотрясения, – легкомысленно хмыкает Чжунли, а затем внезапно утыкается холодным носом в щеку Итера, который тут же ойкает.       – Надо срочно что-то придумывать, а то вы же прямо здесь потрахаетесь, – тянет спускающийся по лестнице Кэйя и натягивает свитер прямо на ходу. Он плюхается на ковёр под ногами Сяо, явно рассчитывая быть поближе к алкоголю, и принимается придирчиво выбирать себе выпивку. Вдруг он вскидывает голову и предлагает: – А давайте в «я никогда не»?       – Мы что, в детском лагере? – хмыкает Дилюк и садится около Чжунли.       Неожиданная идея поиграть в настолки посетила их ещё днём, но из-за затянувшегося барбекю и снежной баталии они так и не успели придумать, во что именно хотели бы сыграть. Вдобавок, у Итера не то чтобы имелось что-то в наличии, поэтому и остаётся либо что-то словесное, либо то, что можно скачать на телефон.       – Да ладно тебе, будет весело! – Венти с победоносным видом выхватывает со стола бутылку вина и прямо с ней плюхается около Сяо: ему даже бокал не нужен.       – Ох сейчас я все-все секреты и похождения мастера Дилюка раскрою, – довольно крякает Кэйя, устраиваясь поудобнее.       – Секреты? – в зал наконец-то приходят Тарталья со Златом и устраиваются на креслах. – Это мы всегда пожалуйста, сейчас всё про всех узнаем.       Внезапно повисает неловкая пауза: от слов Тартальи все одновременно поворачиваются к Люмин. Да, все присутствующие уже смирились с мыслью, что теперь дружат с законником, в конце концов, признание Чжунли для них стало довольно весомым аргументом. Однако некоторая неловкость при обсуждении острых тем, естественно, до сих пор иногда присутствует.       Забавно, что последнее время это уже практически не заметно: пару недель назад Итер с Кэйей и Чжунли прямо при Люмин обсуждали крупную юридическую аферу. Как ни странно, она даже поддерживала разговор. Однако иногда словно хотелось лишний раз уточнить, точно ли всё произнесённое не окажется в стенах Интерпола.       – Всё, что происходит в этом доме – остаётся в этом доме, – невозмутимо вскидывает брови Люмин, и все принимаются разливать себе алкоголь, словно эта фраза была сигналом к началу.       На самом деле даже забавно, что они решили дождаться отмашки Люмин: ни игра, ни атмосфера, ни количество алкоголя абсолютно не располагают к рабочим разговорам. Скорее уж они сейчас все будут скатываться в пошлости и анекдоты. И Кэйя уже практически прямо заявил такое намерение, когда сказал про секреты Дилюка.       Итер быстро смешивает Люмин и себе по коктейлю, чтобы не так било по мозгам, да и удовольствие хочется растянуть. Как ни странно, его примеру следует и Чжунли, следом заливая в свой виски сок. Все усаживаются поудобнее, шутят между собой – Итеру очень по душе сложившаяся тёплая во всех смыслах атмосфера. Он и сам устраивается на плече Чжунли и с довольным видом подставляет висок, когда тот коротко целует. Чжунли мягко обнимает, привычно массируя уже давным-давно зажившее клеймо, и от этого на душе безумно тепло.       Начинают они с на удивление безобидных вопросов. Несколько подряд даже никто не пьёт, отчего Венти каждый раз тяжко вздыхает, игнорируя недовольный взгляд Сяо. По ехидным поглядываниям Кэйи становится очевидно, что Дилюку осталось недолго. И что некоторые не успокоятся, пока его не споят. Впрочем, вероятность того, что сегодняшние посиделки закончатся пьяной спячкой они все обговорили сразу, и даже сразу распределили, кто, где и в каком составе будет ночевать.       – Я никогда не видел Итера голым, – вдруг невинно заявляет Злат, и Итер понимает, что время безобидных тем подошло к концу. Даже удивительно, что первым начал именно он.       – Ты вообще как до этого додумался? – то ли спрашивает, то ли возмущается Тарталья, отпивая. Следом пьют Чжунли, Дилюк, Люмин и Кэйя. Последнему, как и Тарталье, повезло наблюдать Итера в душе после тренировок.       – А я должен пить? – озадаченно заламывает бровь Итер, вызывая взрыв хохота.       Общими усилиями они решают, что не должен.       Поразительно, но Кэйя уже третий круг подряд не выкидывает провокационных фраз, хотя по взгляду понятно: он ждёт какого-то одному ему понятного удачного момента. Они вообще половину времени играют с Дилюком в гляделки. Несмотря на то, что они уже несколько лет как помирились, язвительность из их отношений не вытравить уже ничем.       – Я никогда не спала с Дилюком, – щебечет Люмин и следом безумно довольно улыбается Итеру.       – Это, кстати, поправимо, – негромко отвечает Дилюк, склоняя голову к плечу. От того, как брови Люмин ползут наверх, Итер заходится хихиканьем. Естественно, следом за Итером пьёт и Чжунли.       – Не понял?! – на этот раз уже однозначно возмущается Тарталья, глядя на пьющего Злата. – Чего ещё я о тебе не знаю, паразит?       – Многого, господин Тарталья, очень многого, – загадочно отвечает Злат, мельком переглядываясь с Дилюком.       – Я не работал на законников, – сходу мстит Итер, вслед за Люмин спаивая ещё Сяо, Злата и Дилюка.       Довольно забавно, что вроде бы пошлая игра всё-таки нет-нет да вытаскивает какие-то личные, рабочие или банально весьма любопытные аспекты. Например, Итер вообще без понятия, когда это Злат успел поработать с законниками. Не то чтобы он уделял ему особо пристальное внимание (всё-таки Злат – оперативник, а они забота – ха-ха – Тартальи), но обычно все взаимодействия с полицией и законом проверяются при попадании в организацию в первую очередь. Никому не хочется заиметь проблемы на ровном месте.       Чжунли, к удивлению Итера, продолжает давать на удивление безобидные фразы. Похоже, он решил стать той необходимой для этой игры паузой. Потому что, например, Кэйя вот-вот разойдётся.       – Я никогда не напивался на спор, – прищуривается Дилюк. Пьют Кэйя, Венти и, внезапно, Чжунли.       – Вот уж чего от тебя не ожидал, – удивлённо хмыкает Итер.       – О-о-о, это была очень забавная история, – хихикает Венти, но тут же получает коронный убийственно спокойный взгляд от Чжунли:       – Либо ты заткнёшься, либо вылетишь в окно в сугроб, – вежливо предлагает он, и Венти в самом деле затыкается. Видимо, жизнь его научила всё-таки не пренебрегать угрозами Чжунли.       Тарталья опять лажает со фразой и все пропускают, Злат, судя по лицу, специально не провоцирует, и очередь снова доходит до Кэйи.       – Я никогда не трахался на барной стойке, – с лёгким превосходством в голосе заявляет он и становится понятно: разминка закончилась.       Чжунли вдруг вздыхает, коротко переглядывается с Дилюком и они одновременно пьют. Итер несколько секунд наблюдает, как переливается коктейль в стакане Чжунли, а потом вдруг поднимает голову и тупо пялится на Кэйю. Новая информация о близости Чжунли и Дилюка со скрипом, но дошла.       – Это не то, что я хотел знать, – бормочет Итер, округлив глаза и пялясь уже просто перед собой.       На счастье, они оба не ревнивые, но факт, что в своё время и Чжунли, и Итер встречались с Дилюком, до сих пор иногда укладывается в голове не в полной мере. А тут некоторые ещё и такие весьма пикантные карты раскрывают.       – Погоди, Итер, я только начал, – тянет Кэйя, довольно улыбаясь. – Возможно, ты ещё много нового о сексуальном опыте Чжунли узнаешь.       Итер даже думать не хочет о том, откуда Кэйе известны такие подробности.       Сяо и Венти вновь загадывают мимо. И Венти, кажется, этим крайне расстроен.       – Я никогда не дралась вне тренировочных залов, – чешет подбородок Люмин, и Итер поджимает губы. Из оставшихся пьют, конечно же всё.       Однако как только Итер подносит стакан к губам, у него происходит разблокировка воспоминания.       – Ты врёшь! – восторженно восклицает он, подаваясь вперёд. Даже словами не передать, как он доволен. Люмин в ответ озадаченно заламывает бровь, явно не понимая, с чего бы это вдруг. – Кто в седьмом классе отметелил Хейзо, да так, что он потом тебя до конца школы за километр обходил?       – Ну ты вспомнил, – расстроенно тянет Люмин и отпивает из стакана, видимо, не собираясь менять фант.       С довольным «хе-хе» Итер откидывается обратно на плечо Чжунли под аккомпанемент беззлобного смеха остальных. Конечно, забудешь такое: Люмин стала грозой школы, а заодно все стали осторожнее относиться и к Итеру. А то кто знает, что за секреты у них в семье, раз уж даже девчонка может так пацана отлупасить.       – И не стыдно тебе сестру спаивать? – сквозь смех спрашивает Чжунли и взъерошивает волосы на голове Итера, но тот в ответ только нагло хихикает.       Голова наполняется приятной ватой, оттого и закрадывается желание творить всякие глупости. Конечно, Итер мог бы этого не рассказывать, но ведь так намного веселее. Тем более, что все остальные выкладывают тут факт за фактом, чего же Люмин оставаться в стороне?       – Я никогда не примерял нижнее бельё своей подружки, – хмыкает Дилюк, в упор глядя на Кэйю.       – Мне было любопытно, – булькает Кэйя в бокал, и вдруг бросает взгляд в сторону Люмин, которая… Тоже пьёт.       – Хвалю! – гордо кивает Итер, который вообще-то сидит в свитере Чжунли.       Тарталья загадывает фант с таким лицом, словно собирается споить всех разом. Однако в ответ получает лишь гнетущую тишину – энтузиазма у него тут же убавляется. Злат, похоже, перенимает стратегию Чжунли и даёт передышку.       – Я никогда не убивал людей, – лениво ведёт плечом Кэйя, но тут же осекается и смотрит на Люмин. Та демонстративно закрывает глаза ладонью, мол, пейте, кому надо, я не смотрю. Непьющими в этот раз остаются только Дилюк и Венти.       Итер чуть пересаживается, устраиваясь поудобнее и плотнее кутаясь в плед. Чжунли обнимает крепче и едва слышно шепчет в волосы заботливое «Всё хорошо?», и Итер кивает и переплетает пальцы их свободных рук. Ему очень-очень нравится, какая царит вокруг атмосфера. Приятно, когда работа становится поводом для шуток и насмешек, когда можно немного побыть абсолютно обычным человеком. Посидеть в обнимку с любимым, покопаться в чужом грязном белье, довести до абсурда чей-нибудь забавный рассказ.       В такие моменты Итер, кажется, особенно остро понимает Чжунли, иногда удивляющегося простым домашним вещам, которые у него незаметно выветрились из жизни из-за организации или и вовсе в ней не появлялись. Хотя, наверное, Итер не смог бы долго жить простой и абсолютно легальной человеческой жизнью.       – Я никогда не целовался пьяным, – достаёт свой козырь Сяо, и Кэйя уважительно кивает, а затем расплывается в улыбке, глядя на Дилюка.       У Сяо несколько… сложные отношения с алкоголем по некоторым медицинским обстоятельствам. Даже сейчас он пьёт сок – естественно, ему за это никто ничего не предъявит, все взрослые люди, понимают. Но вот реакция Кэйи объясняется довольно забавными принципами Дилюка:       Он никогда не вступает в близость, если хоть немного пил.       Дилюка в принципе очень сложно застать под градусом. Забавно, что будучи владельцем самого успешного бара Мондштадта, сам он не пьёт. На этом фоне тот факт, что Дилюк – любящий красивых и умных людей в довольно разных смыслах этого слова – принципиально не пьёт и просит партнёра не употреблять, если намечается встреча, кажется вдвойне забавным.       – Пей давай, – елейно напоминает Кэйя, на что Дилюк только хмыкает.       – Итер, прости, пожалуйста, – вдруг говорит он и прежде, чем Итер вообще понимает, что происходит, подсаживается ближе, поворачивает к себе Чжунли за подбородок и абсолютно откровенным образом целует.       Итер на секунду подвисает, озадаченно пялясь на происходящее, а потом прыскает и, веселясь, смотрит на Кэйю. Весьма расстроенного Кэйю.       – Вот это страсти, – пресно тянет Кэйя, практически с претензией сверля Дилюка взглядом. – Итер, я бы на твоём месте начал ревновать, ты только посмотри на них.       Итер всё равно издаёт довольное «хе» – приятно, что Кэйю обломали, – а потом поворачивается к Чжунли. Что-то у них и правда затянулось, твердит подсознание. Однако, учитывая прошлые отношения и алкоголь, Итер даёт им ещё три, две, одну…       – Так, отсосись от моего мужа, – шикает Итер и тыкает Дилюка в щёку. Тот тут же послушно отстраняется, а Итер сверлит Чжунли прищуром. – Ещё чуть-чуть, и я бы правда начал рев-м-мх, – фраза срывается, потому что Чжунли, обернувшись, тут же приникает к губам уже Итера.       Пьяная голова в восторге от поворота событий, Итер с лёгкостью пропускает мимо ушей всё обязательно последовавшее нытьё Кэйи и Тартальи. Их хлебом не корми, только дай подколоть за то, что Итер позволяет себе любить и быть любимым, когда ему захочется.       – Возместил сполна, – отпрянув, нежно отчитывается Чжунли и от его улыбки и слегка подёрнутого поволокой возбуждения взгляда становится очень-очень тепло.       – Я пьяный? Пьяный. Это был поцелуй? Поцелуй, – доносится до ушей хмыканье Дилюка. – Так что отстань, не буду пить.       – Всё равно не честно, – супится Кэйя. А Итер за всеми страстями даже пропустил, кто ещё пил на фант Сяо.       – Так, ладно, успокойся, моя очередь! – тянет Венти, привлекая внимание и прекращая вероятный спор. И правильно, в общем-то, делает: ещё не хватало, чтобы Кэйя с Дилюком тут поцапались. – Я никогда не дрочил, пока кто-то спал со мной в одной комнате.       Венти с победоносным видом покачивает в руке уже изрядно опустевшую бутылку и хитро-хитро всех оглядывает.       Повисшую на несколько секунд тишину прерывает вздох Кэйи, и они одновременно с Дилюком пьют. Следом подключаются Злат – детдомовец, – Тарталья – ребёнок из большой семьи, – и Итер.       – Фу, Итер, – морщит нос Люмин.       – Чего фу? – усмехается он, вскидывая брови. – Пей давай. Это кто ещё тут «фу» должен говорить.       – Я приличная девочка вообще-то, – прикрывает глаза Люмин, невинно вскидывая брови.       – Люм, – снисходительно улыбается Итер, игнорируя то, как его, посмеиваясь, тыкает в бок Чжунли. – Я практически никогда не засыпал раньше часа.       Всё ещё не открывая глаз, Люмин поджимает губы, признавая поражение, и гостиная вновь оглашается хохотом. Однако уже для Итера становится некоторой неожиданностью, что следом пьёт Чжунли. Итер заглядывает в глаза, вопросительно поднимая брови: ему просто интересно, при нём ли это было.       – Не при тебе, честно, – снисходительно улыбается Чжунли и взъерошивает волосы, после чего целует в висок. На самом деле, Итер не стал бы его за подобное высмеивать: его именно что одолевало любопытство.       – Этот мир прогнил! – театрально восклицает Венти, прикладывая ладонь ко лбу тыльной стороной, но через секунду гостиная вновь заходится хохотом. Венти недоумённо оглядывается и вдруг ошарашенно вылупляется на Сяо, который тоже пьёт.       – Ты пришёл домой пьяный, начал приставать, а потом уснул, – пожимает он плечами под гогот Кэйи. – Что тут прикажешь делать?       – Точно прогнил, – раздосадованно заявляет Венти и вновь присасывается к горлышку. Видимо, от отчаяния.       Люмин загадывает мимо. Итеру даже несколько удивительно, что она не топит его и всех остальных какими-нибудь личными или исключительно мужскими фактами. Хотя, с другой стороны, какое же тогда в этом веселье? Сам Итер тоже решает дать передых, однако от его неожиданно безобидного фанта пьют Сяо и Злат. Чжунли же, как обычно, загадывает идеально мимо всех присутствующих.       – Я никогда не целовал человека слева от себя, – пожимает плечами Дилюк, когда очередь снова доходит до него. От очередного глотка спасены Злат, Венти, Кэйя и…       – А не в губы тоже считается? – уточняет Люмин, глядя то на сидящего как раз слева Итера, то на Дилюка.       – Не пей, – мягко улыбается Дилюк.       Итер одним взглядом затыкает Венти, который открыл было рот, явно с намерением спросить, может ли он повторить трюк Дилюка. При этом не совсем понятно, чего он хочет больше: поцеловать Люмин или выпить. Итеру не нравятся размышления об обоих вариантах в примерно одинаковой степени.       – Теперь ты не будешь давать мне пить? – с обидой в голосе тянет Кэйя, затем заслышивает фант Тартальи и вздыхает: снова мимо. Однако Итеру начинает казаться, что Кэйе бы уже не обновлять алкоголь в стакане.       – Мир не крутится вокруг тебя, – пожимает плечами Дилюк и пьёт: фант Тартальи в него, как раз-таки, попал.       – Ну вот и за что ты меня так не любишь? – стонет Кэйя. – Уже сто лет как помирились, а ты всё равно меня ни во что не ставишь.       Итер слегка хмурится: все посиделки в определённый момент доходят до подобного диалога. Однако раз на раз не приходится, иногда они успокаиваются и забывают разногласия уже через пару фраз, а иногда продолжают перепалку до тех пор, пока кто-то их не заткнёт. Что один исход, что другой – абсолютно непредсказуемые и зависят, наверное, только от положения небесных светил в момент пьянки. А в гороскопах Итер не силён…       – Ну не начинай, пожалуйста, что ты всем вечер опять портишь? – вздыхает Дилюк, потирая переносицу. – Сейчас опять заведёшь свою шарманку. Ладно, все остальные уже привыкли, хоть перед Люмин не позорься.       Злат абсолютно невозмутимо загадывает свой фант, словно никакого спора не намечается. Сяо, Тарталья и Чжунли пьют, тоже пока что терпеливо слушая, но по глазам видно, что эту часть пьянки хотелось бы пропустить поскорее.       – То есть я просто должен забыть, как ты меня несколько лет динамил и игнорировал? – тянет Кэйя и тоже пьёт на фант Злата.       – Ты так говоришь, словно для этого не было повода, – пресно поджимает губы Дилюк, а Итер медленно кивает Люмин, удивлённо вскинувшей брови: пока что это на той стадии, когда проще банально переждать.       – Ах вот как? Твои слова ранят меня до глубины души, в самое сердце, ты ведь понимаешь? – цокает Кэйя.       – Давай загадывай, – просит Дилюк, едва Кэйя вдыхает.       – Да я это и загадаю: я никогда не убивал близких мне людей. В самое сердце, слышишь? – хмыкает Кэйя и тыкает пальцем в стол.       – Ты серьёзно именно это хочешь загадать? Фант будет в никуда, – уточняет Дилюк.       – Не-е-ет, я хочу, чтобы ты выпил, и менять ничего не буду, – не унимается Кэйя.       Итер протяжно вздыхает, вновь качая головой Люмин. Судя по диалогу, после этого фанта и успокоятся и можно будет продолжать как ни в чём не бывало. Они оба завтра даже не вспомнят, что опять поцапались. Итер вдруг замечает, что Люмин слегка нахмурилась, он сводит брови следом, пока ещё не понимая, что не так, но вдруг под рёбрами всё холодеет: Чжунли прижимает Итера чуть ближе и…       Пьёт.       Итер плотнее сжимает чужие пальцы в жесте поддержки: Чжунли пьёт медленно и долго – точно не привычный глоток. Это поминание. Итер невидящим взглядом уставляется на Кэйю, а под рёбрами перекатывается волнение: он не имеет ни малейшего понятия, какая история на самом деле стоит у Чжунли за этой фразой. Однако очевидно, что в ней ничего хорошего. Гомон вдруг стихает: Злат пинает разбушевавшегося Кэйю под бок, тот ойкает, однако следует за взглядами остальных и, заметив Чжунли, чуть ли не трезвеет.       – Ох, – выдыхает он и сочувствующе-виновато хмурится.       Он едва заметно качает головой, пока Чжунли медленно опускает стакан, а Итер прижимается теснее и доверительно заглядывает в глаза. Янтарные радужки блестят отчуждением и тоской, а ещё горем, совсем-совсем не соответствующим возрасту Чжунли.       – Чжунли, прости, пожалуйста, я не знал, – тихо извиняется Кэйя, глядя исподлобья.       В гостиной повисает тишина: явно требуется несколько секунд, чтобы ответить.       – Всё в порядке, – слабо улыбается Чжунли, но Итер видит по глазам: его накрывает волной непрошенных воспоминаний. – Никто не знал, – он смотрит перед собой, а затем кивает своим мыслям, и медленно добавляет: – Потому что всех, кто знал, я тоже потом убил.       Чжунли едва заметно дёргает уголком губ – наверняка только Итер и увидел, – а затем зарывается носом в волосы Итера и мягко целует в висок.       – Тебе было не обязательно… – начинает было Тарталья, но Чжунли усмехается и перебивает:       – Ты же знаешь: я не люблю нарушать правила, – поджимает он губы, на секунду сжимает пальцы Итера чуть сильнее и вдруг поднимается, отставляет стакан на стол. – Прошу прощения. Я отойду не надолго. Продолжайте без меня.       Итер успевает заглянуть в глаза и понимает: ему нужно немного времени наедине с собой. Чжунли мягко кивает, мол, всё в порядке, и уходит на кухню, закрыв за собой дверь. Вокруг мгновенно завязывается какая-то беседа – кажется, упрекают Кэйю, – а Итер кутается в плед и пялится на оставленный стакан. Он буквально считает про себя: засевшее под рёбрами переживание так и подталкивает вскочить и пойти поддержать, но он знает, что надо подождать.       Итер пересекается взглядом с Люмин: она смотрит сочувствующе, а потом бросает короткий взгляд на кухонную дверь. Спрашивает, пойдёт ли он к Чжунли. Итер прикрывает глаза в знак согласия. Конечно, пойдёт. Только сперва даст немного времени на одиночество. Потому что он знает: если прийти раньше, чем стоит, Чжунли не будет доволен.       Наконец терпение заканчивается. Только все вокруг договорились до того, что всё-таки продолжат игру, Итер поднимается, коротко извиняется и тоже уходит на кухню.       Мягко затворив за собой дверь, он подходит к сидящему за столом Чжунли и осторожно садится рядом, снова кутаясь в плед, который забрал из гостиной. Тишину нарушает тихий шелест: Чжунли вытаскивает из коробочки сигаретную бумагу, откладывает в сторону и принимается осторожно, щепотка за щепоткой пересыпать табак из небольшого пакета в машинку для самокруток. Фильтр уже лежит на своём месте, а на донышке машинки валяется ещё с десяток, теперь закрытые коробочкой с бумагой.       Чжунли всё делает медленно, без спешки. Он абсолютно точен в движениях: табака берёт ровно столько, сколько нужно, постоянно придерживает пальцем фильтр, чтобы не уезжал. Итер наблюдает за процессом, как заворожённый: он не раз видел, как делают самокрутки, но последний раз уже достаточно давно.       И он никогда не видел, чтобы самокрутки делал Чжунли.       Он даже ни разу не курил.       Ловко придерживая пальцем фильтр, Чжунли берёт бумагу, облизывает край, аккуратно пристраивает на положенном месте и осторожно закрывает машинку. Из прорези в крышке выкатывается самокрутка, Чжунли берёт её и вздыхает, задумчиво глядя то ли на сигарету, то ли сквозь неё.       О существовании машинки для самокруток Итер знал: случайно нашёл, когда разбирали вещи при переезде. Однако спрашивать не стал: от Чжунли не пахло табаком, он никогда не курил при Итере, и, наверное, этого было достаточно. Несмотря на обещание быть искренними друг с другом, они всё равно оставляли место для сугубо личных секретов, если они не нарушали ничьи границы.       – У меня была подруга, – тихо начинает Чжунли, катая в пальцах сигарету. – Гуйчжун. Чуть старше. Я пару раз уже её упоминал. Была Кадровиком в Альгемайне. Так вышло, что… мы хорошо дружили. Она очень мне помогала, поддерживала и буквально приводила в чувства, когда меня выбрали Лидером и я стал закапываться.       Итер слушает, не смея перебивать. Чжунли уже несколько раз упоминал эту подругу в разговорах. Однако он впервые назвал её имя. Он всегда отзывался о ней исключительно с теплотой. Возможно, у них были отношения, которые Чжунли не хочет афишировать, но даже если так – Итер заочно благодарен ей, что помогла Чжунли стать тем, кем он является сейчас.       И по всем его рассказам было понятно, что она безвозвратно осталась в прошлом.       – Однажды она попала в передрягу, и я вместе с ней. Мы оказались в патовой ситуации, и… – Чжунли протяжно и тихо вздыхает, а потом также ровно, как и до того, продолжает: – Мне пришлось её застрелить.       Чжунли задумчиво стучит сигаретой по столу, а потом загибает её кончик, чтобы табак не высыпался.       – Пожалуй, именно после этого я понял, что могу себе позволить оценивать свою жизнь выше чужих. Как минимум потому, что больше никого важного для меня в живых уже не оставалось.       Чжунли откладывает самокрутку, закрывает пакет с табаком и убирает в небольшую сумку – она едва ли больше машинки, видимо, как раз для всех остальных принадлежностей. Следом он достаёт оттуда же зажигалку.       – Будешь курить? – тихо спрашивает Итер. Он не упрекает, напротив: старается вложить в слова всё понимание, доступное ему. Путь он хоть трижды не любит сигаретный запах, есть вещи, когда собственные предпочтения отходят на задний план.       Однако Чжунли качает головой, приподнимая уголки губ.       – Нет, – коротко усмехается он и достаёт коробочку для сигарет. Он задумчиво качает её в руке, а потом поворачивает голову. – В конце я обещал ей две вещи: что брошу курить и не буду скучать. И поскольку со вторым сложновато, когда скучаю, я кручу самокрутку, но не курю.       Ловким движением Чжунли открывает коробочку: внутри с дюжину самокруток. И к ним добавляется новая.       – Как видишь, не скучать у меня получается так себе, – Чжунли демонстративно поворачивает коробочку, чтобы Итеру было виднее количество сигарет.       – Это ещё не такой плохой результат, – пожимает плечами Итер, и Чжунли тихо усмехается, после чего закрывает коробочку и принимается складывать всё обратно.       Тупо наблюдая за тем, как Чжунли всё собирает, Итер внутренне содрогается, пытаясь просто представить, смог бы он застрелить Дилюка, Кэйю, Тарталью. А Чжунли? А Люмин? Наверное, под страхом смерти или в чрезвычайно невыгодной дилемме он бы мыслил как-то иначе, но сейчас ему кажется, что он не смог бы. Хладнокровия Чжунли не занимать, это отмечают все, и сейчас Итер получил этому ещё одно подтверждение. Но сам он так не сможет.       Да и, на самом деле, вряд ли Чжунли в те годы был настолько хладнокровным, чтобы это не оставило след.       Отложив самокруточный набор, Чжунли поворачивается и заглядывает в глаза. В них всё ещё бушуют тоска и сожаление. Гуйчжун явно была ему очень близка, и то, что произошло, действительно оставило неизгладимый след. Рубец, который никогда не заживёт, только не на коже, а в сердце и памяти.       – Пожалуйста, – тихо просит он, и по едва заметным складкам у уголков губ Итер всё понимает, – не делай глупостей.       Итер тут же кивает: конечно, жизнь и без того научила, конечно, в организации по-другому нельзя. Но когда есть кто-то, ради кого ты не будешь творить глупости – это совсем иной уровень ответственности. Потому что помимо себя, Итер должен беречь ещё и Чжунли, Люмин, Кэйю, Тарталью, Дилюка, Альбедо. Потому что если Итер ошибётся – больно будет им.       Он уже знает не понаслышке.       Чжунли мягко приобнимает за плечи, склоняя к себе, и Итер утыкается лбом в плечо, доверительно притираясь. Пожалуй, они посидят так ещё какое-то время, прежде чем вернутся в гостиную.

₰

      Первое, что видит Итер, открыв глаза – красная макушка Дилюка. За несколько секунд он успевает обалдеть, испугаться, понять, что Чжунли, как обычно, обнимает со спины, вспомнить, что Дилюку из-за внезапно приехавших Венти и Сяо не хватило места в гостевых, осознать, что они даже лежат под разными одеялами и выдохнуть. Итер быстро прокручивает в голове концовку вчерашнего вечера: он помнит всё достаточно чётко, очень вряд ли, что они спьяну намутили тройничок.       Давненько уже, конечно, Итер не просыпался с Дилюком в одной постели. Но если до Чжунли он думал об этом, пожалуй, даже с жалостью, то теперь это было просто фактом, который уже не расстраивал, а просто был частью прошлой жизни. Всё-таки в стабильных отношениях находиться ужасно приятно.       Повалявшись ещё немного, Итер всё-таки решает пойти делать завтрак. В конце концов, кормить придётся всех, а когда за окном такой холод, начинать день хочется с чего-то тёплого, а не пустых бутербродов. Итер осторожно выпутывается из одеяла и объятий Чжунли и тут же ёжится: снаружи прохладно, хочется поскорее вернуться обратно или надеть тёплый свитер прямо на пижаму, пока ещё не остыла. Это он и исполняет: мгновенно натягивает свои домашние валенки и оккупированный свитер Чжунли.       – Спишь пока? – заметив сонный прищур, шёпотом спрашивает Итер и плотнее укрывает потревоженного Чжунли. Тот согласно выдыхает и снова закрывает глаза, устраиваясь поудобнее на подушке. Итер тихо улыбается, а затем бесшумно выскальзывает из комнаты.       Он решает ни к кому не заглядывать – проснутся, когда захотят. Однако ему уже хочется чего-нибудь съесть или хотя бы выпить кофе. Итер бесшумно минует гостиную, которая по жребию досталась в качестве спального места Венти, Сяо и Кэйе, и заходит в кухню.       – Доброе утро, – улыбается он, когда замечает у кофеварки Люмин.       – О, доброе, – щурится она в улыбке. – Ты вовремя. Что вы понакупили, пижоны, как в этом кофе сделать?       Итер прыскает и показывает, как пользоваться кофеваркой, просит сделать ему тоже и отправляется готовить омлет: это быстрее всего из горячего. Хотя, конечно, не мешало бы ещё критически оценить количество оставшейся с ужина еды. По опыту предыдущих посиделок, Итер предполагает, что скоро спустятся Чжунли и Дилюк, а вот остальных можно не ждать ещё очень долго, поэтому он сразу замешивает на четверых.       – Хорошо спалось? – мягко спрашивает Итер, принимая кофе. При распределении спальных мест Люмин безоговорочно досталась гостевая комната: остальные в принципе не рассматривали возможность, что она будет спать в гостиной или кабинете.       – Прекрасно. Хотя периодически я думала, что стоило выпросить себе место Дилюка, – улыбается Люмин, потягивая кофе.       Итер тихо смеётся, заливая на сковороду омлет, потом посыпает его травами и закрывает крышкой. Они мило болтают обо всём подряд: о погоде, странных делах, преступниках, за которыми сейчас следит Люмин, документах, над которыми сейчас работает Итер. С тех пор, как они помирились, они абсолютно приняли работы друг друга и – не сразу, конечно, но всё-таки – стали доверять.       – Когда свадьба? Хочу увидеть тебя в белом костюме, – скалится в улыбке Люмин, когда Итер задумчиво перекатывает кольцо на безымянном пальце.       – А чего сразу меня? Может, Чжунли, – ехидно морщит нос Итер, но Люмин однозначно расплывается в скептической улыбке.       – Тебе пойдёт белый, – чуть более серьёзно отмечает она, пожав плечами.       Итер задумывается, распиливая на сковороде омлет. Пытается представить себя и Чжунли в белом. Потом в чёрном. Потом в белом и чёрном вместе, по очереди. Получается так себе, особенно когда воображение начинает рисовать ещё и типичный свадебный антураж. Тут же лезут мысли о всяких организационных моментах, и Итер вздыхает.       – На самом деле, мы не планируем, – качает голове Итер.       – Что не планируем? – рокочет Чжунли, заходя в кухню и сладко потягиваясь. Следом, ожидаемо, проскальзывает Дилюк.       – Чжунли, хочу видеть тебя в чёрном фраке, а Итера в белом. Хотя… – Люмин прищуривается, критически осматривая Чжунли, сонно потирающего глаз. – Может, Итер и прав, и тогда тебя в белом, а его в чёрном.       Чжунли вдруг довольно красноречиво морщит нос, подходя к Итеру, но смотрит при этом на Люмин.       – Мы долго обсуждали и решили, что не хотим играть свадьбу, – Чжунли обнимает Итера со спины и притирается скулой к макушке, пока сам Итер раскладывает по тарелкам омлет. Дилюк тем временем принимается варить на всех кофе. – Расписаться есть смысл, чтобы налогов меньше платить, а вот празднования закатывать не очень хочется.       – Если ты не позовёшь меня в гости, когда обзаведётесь свидетельством о браке, я тебя покусаю, – Люмин грозит Чжунли пальцем, хищно прищуриваясь, а затем принимает свою тарелку. Несмотря на то, что на деле угрожать ей нечем – ну не повесткой в Интерпол же, – она всегда говорит «покусаю». Как ни странно, это действительно работает: Чжунли считывает это как в самом деле прямую угрозу. Пусть и явно при этом подыгрывает.       – Хорошо, убедила, – Итер чувствует, как Чжунли кивает. – Но ближайшие пару месяцев точно не жди празднеств. На работе завал.       – Да, я помню, – тянет Люмин и благодарит Дилюка за вторую кружку с кофе. – Я даже одним глазком послежу, не будет ли полиция к вам сильно приставать.       – Это будет довольно мило с твоей стороны, – благодарно кивает Итер, садясь за стол. Он чуть отодвигает так и оставшиеся здесь лежать машинку для самокруток и сумку с табаком, и принимается завтракать.       В окне едва-едва проклёвывается утреннее солнце, когда Дилюк доделывает последний кофе и тоже усаживается за стол. Скорее всего, Тарталья со Златом проснутся где-то через час – Кэйю и Венти вообще ждать не приходится, разве что Сяо может вскоре заглянуть, – а пока что у Итера и остальных есть время спокойно позавтракать и, может, даже мило поболтать. О работе, организации, Интерполе, баре. О том, какие они разные и какие одинаковые. Посплетничать о последних слухах или вновь обсудить свадьбу Чжунли и Итера, которую они всё ещё не хотят играть.       Словом, каждый из них может немного пожить обычной жизнью, забыв о рабочих установках и привычках, несмотря на все различия и даже де-факто противостояния.       Наверное, в этом и кроется главная ценность таких праздничных встреч.