***
Ритуал Паска, несмотря на все старания Предателя, состоялся. Бригадун возрождён, а в следующий раз церемония, создающая жизнь и дающая ей новое начало, состоится только через сотню лет по времени Забавного Мира. В здании Главной Ассамблеи Бригадуна состоялся огромный праздник, посвящённый победе и восстановлению равновесия между мирами. Жизни всех жителей были спасены, а потому все желающие были приглашены на это грандиозное торжество, которое должно стать незабываемым. Но в начале, естественно, состоялась официальная часть. Перед всеми гостями, собравшимися в гигантском зале, на постамент, чем-то напоминавший сцену амфитеатра, вышел председатель Ассамблеи: «Жители Бригадуна, тысячелетиями, каждое столетие наш мир сближается с другим, непостижимым для нас и потому именуемый Забавным, именно в тот час, когда они наиболее близки друг к другу, мы проводим важнейший ритуал. Всем вам известный ритуал Паска. В этот раз у нас получился самый прекрасный ритуал, который можно с уверенностью назвать величайшим праздником, благодаря одному необычайному стрелку-мечнику, Мелану, и его преданным друзьям, Пайону и Эрин, а также их новому другу Марин Асаги, жительнице Забавного Мира, что рисковала жизнью ради нас. – кроме миниатюрной, но храброй девочки, являющейся предком Крейс Мариин, на “сцену” вышли все названные герои-мономакии, рисковавшие всем и вся ради сохранения жизни в обоих мирах. – Мы благодарны им всем! Восславим же наших героев!» – прокричал оратор, вскинув вверх свои крохотные лапки горчичного цвета. — Подойди же, Мелан, и позволь мне вручить тебе высшую награду Бригадуна. – немного тише произнёс председатель, так как голос уже начинал садиться. Немедля не секунды, Мелан сделал шаг и, встав на колено склонился перед ним. – Вот так! – воскликнул он, прикоснувшись золотистой полусферой похожей на печать к тёмной коже на груди стража, что не была закрыта ультрамариновой бронёй, от чего на ней остался витиеватый узор серебристо-белого цвета.***
Шло время, часы сменяли дни, а недели – месяцы, но как и на масштабнейшем торжестве, где он по сути был главным участником все возможных развлечений и представлений, а на застолье ему было выделено почётное место по соседству с членами Центральной Ассамблеи (по правую руку от него сидел Лоло, а по левую – Лала, напротив же расположились Эрин и Пайкон, который периодически о чём-то нашёптывал своей боевой подруге, отчего та время от времени улыбалась и посмеивалась, а иногда смущённо краснела, однако тёмно-синий мономакия не прислушивался, вернее не желал прислушиваться и вникать в суть их разговора), так и после, спустя почти что полгода, Мелан оставался таким же холодным, серьёзным и замкнутым в себе. Все его мысли были о той, что была одновременно и так близко, и так далеко от него. Во время очередного полёта, который он совершал каждое утро, осматривая весь Бригадун, мечник был мрачнее самой тёмной грозовой ночи, ведь всё время, пока Мелан находился в воздухе и в очередной раз пытался отвлечься, его мысли заняты лишь одним: «Не забудь образ Марин! Нельзя его забыть! Во что бы то ни стало не забудь её!» Тем временем Эрин, сидевшая на одном из парапетов и наблюдавшая за своей безответной любовью: “Мелан, что же ты так… Зачем ты себя убиваешь? Почему же ты не можешь её забыть? Она ведь цела и здорова была, когда вернулась в свой родной дом. Зачем?! Зачем ты это делаешь?! Это хуже любого, даже самого сильного и опасного удара противника… Не могу я понять тебя… Почему, Мелан?!” — Что, опять следишь за ним? – спросил внезапно подошедший серебристый мечник. – Всё никак не можешь отпустить его? – она же лишь молча встретила его задумчивым взглядом, после чего вновь продолжила смотреть на безупречный полёт Мелана. Все движения были доведены до автоматизма настолько, что казалось, будто бы его тело само знает как и когда нужно реагировать на каждый встречный поток воздуха. И вот вновь он стремительно взмыл ввысь, рассекая лазурный небосвод, на огромной скорости проносясь мимо двух зрителей, пристально изучавших фигуры высшего пилотажа, которые выписывал бесстрашный “лётчик”. — Он ведь так до сих пор и не забыл Марин Асаги. – напомнил Пайон, словно прочитав мысли своей розовой напарницы. – Не хочу тебя огорчать, но полагаю, Мелан никогда не сможет забыть ту, что ни один раз спасала его … Я бы не смог! Не смог бы забыть её! — Кг-хх… – расстроенно и глубокомысленно выдохнула она, вставая с насиженного места. – Тогда идём скорее, я больше не могу смотреть на него. Это невыносимо для меня, ужаснее самой страшной пытки, даже если Мелан не желает быть со мной, я не позволю ему убивать себя. Не позволю! – крикнула стрелок-мечник. — Ну что ж, вижу наши мысли совпали и в этот раз! – облегчённо вздохнул Пайон, от чего Эрин удивлённо оглянулась, посмотрев на него. – Тогда поспешим, дорогая Эрин! – воскликнул он, улыбнувшись и нежно обхватывая ту всеми своими четырьмя щупальцами, плавно взлетая. Не ожидав такого от своего друга, она громко ойкнула и заметно покраснела. — Мне нравится такой цвет твоего лица. – усмехнулся серебристый. – Он подходит под твою броню. И тебе стоит по чаще улыбаться!***
Солнце уже скрылось за горизонтом, а её место заняла красавица-Луна, освещавшая весь город своим окутывающим, холодным и голубоватым светом. Стояла безоблачная ночь, из-за чего все звёзды, мерцающие на сумрачном небосклоне, были как на ладони. Весь город блистал яркими огнями домов, фонарей и мчавшихся по проспектам машин, отчего зеленоглазую девушку то и дело окатывал яркий поток света, сменяющийся непроглядным сумраком. Была зима, несмотря на абсолютное отсутствие снега, лёгкий, но холодный ветерок сильно пронизывал её, заставляя сильнее кутаться в своё короткое пальтишко. Миновав очередной светофор, Марин Асаги, наконец-то, добралась до своей небольшой улочки, и вот уже неподалёку показалась такая крохотная и хрупкая, но такая стойкая и, пожалуй даже, абсолютно бессмертная её родная нагайя. Ускоряя шаг и постепенно переходя на бег, Марин бросилась к родному крыльцу, где её уже с искорками радости в глазах и широкими улыбками встречали тётушки Момои.***
— Ну же, Марин! Рассказывай скорее! – воскликнул дядя Тадаши, сгоравший от нетерпения. – Учти, я уже успел поспорить с мистером Шута о том, куда ты поступишь! Если я проиграю, придётся мне всё-таки выпить саке! — Хех, – усмехнулся, вошедший дедушка Шута, – я тебя за язык не тянул! Сам предложил пари, сейчас посмотрим, кто будет пьяным в стельку, а кто трезвым, как стёклышко. — Да прекратите же вы! – сердито прикрикнула на них Джун. – Дайте ей спокойно поесть, а ты давай жуй хорошенько ещё не хватало подавиться из-за этих горе-спорщиков. — Марин стала такой большой… – улыбаясь проговорила одна из тётушек. – А ведь когда-то была совсем крошкой, я её вот такусенькой помню. – прослезившись, ответила другая, одновременно с этим показывая, как когда-то качала малютку. — Не то слово! – подтвердил Майк, уже расправившийся со своей порцией риса. – Теперь она первая красавица в нашей нагайе. А ведь ей всего девятнадцать! Ну-ка признавайся, уже кто-то успел поприставать к тебе, пока в очереди на подачу документов была. – с горящими от любопытства глазами, спросил он. — Да никто не приставал! – с набитым ртом ответила та. – Успокойтесь! Со мной всё хорошо было! Наоборот, мне даже помогли найти нужную очередь, а то я поначалу слегка растерялась. – пробормотала Марин, дожёвывая последние рисинки во рту. — А поступила я всё-таки на филологический, писателем буду, если по-простому. — Ага! Так и знал! – вскочив, крикнул дедушка Шута. — Тьфу ты! – раздосадованно воскликнул Тадаши и вышел прочь из комнаты. — Мастер, Вам нельзя так волноваться! – обеспокоенно напомнил Майк, придержав за плечо старика. — Помню-помню. Виноват… — Спасибо! Всё было очень вкусно! Тётя Хитоэ, Футаэ и Мицуэ. – назвала Асаги их всех по именам, каждую при этом нежно чмокнув в щёку. — Ох-хх, да не за что дорогая! – затараторили они хором. – Если что-то понадобится, только скажи! — Обязательно. – на ходу ответила она, встав и направляясь в свою комнату.***
Уже на следующее утро, Марин проснулась от странного хрустящего звука, как будто кто-то крался, а под ногами был хрупкий лёд, лопавшийся от лёгкого прикосновения. Выглянув в окно, она увидела на улице поразительные изменения, ещё вчера абсолютно тёмный двор, сегодня блистал кристальной белизной только что выпавшего снега, хотя Солнце только чуть-чуть выглянуло из-за горизонта, окрасив маленькие облачка в персиковые и багряные цвета. Вдруг вновь послышался треск, перемежающийся хрустом, а после откуда-то с крыши раздался характерный скрип старого дерева. — Да кто там скребётся! – пробурчала она, укутываясь в тёплое одеяло и собираясь уже выйти посмотреть. Но неожиданно всё стихло, как будто ничего и не было. — Ну кто-то у меня сейчас получит! Кому не спится с утра пораньше. – бормотала она, всовывая прохладные ноги в тёплые сапожки, стоявшие подле неё. Тут она почувствовала чьё-то лёгкое прикосновение, от чего резко обернулась и не смогла произнести ни единого слова. К горлу сразу же подступил противный ком, напрочь отобравший способность говорить, ведь перед ней был он. Он… Тот самый ангел-хранитель! Ничуть не изменившийся с того самого момента. Как они… — Кто ты? И где Асаги Марин? – выставив перед собой золотистый клинок, грозно спросил ультрамариновый страж. — Ме-е… ла-а-ан… Мелан? – пытается она поправить привычным жестом очки, которые уже давно не носит. – Это правда ты?! Я не сплю?! – едва получается у неё выдавить несколько слов. — Аса-аги-и?! Ма-ари-и-ин?! – удивлённо восклицает мономакия, опуская своё оружие и подходя к ней ближе. – Это действительно ты! Но ты… – всю её внимательно рассматривая, задумчиво начинает он, а девушка, улыбаясь, продолжает за него, – выросла и даже немного постарела… — Я уже давно не та маленькая девочка, которую ты помнишь… – с большим трудом и со слезами на глазах произносит она. – Но ты не изменился, именно таким, я тебя и помню и никогда, никогда не забывала… Не за… бывала тебя… – вновь всхлипывая и закрывая ладонями красное от слёз лицо, признаётся она. — Ты всё та же Марин! – заключая её в свои крепкие объятья, приговаривает Мелан, – Моя маленькая Мари-и-ин! – и нежно целует её в макушку, растягивая последнее слово и не желая больше расставаться с ней ни на одну секунду своей чрезвычайно продолжительной жизни…Продолжение следует…