— Куда такой красивый?

(Через несколько лет) Тихую работу в офисе прерывает короткий стук в дверь. Большинство сотрудников не оборачиваются, потому что это дело привычное: кто-то заходит, кто-то уходит. Тэхен стремительным шагом настигает Чонгука, сидящего за столом, и ставит перед ним еду в контейнере. Там сочное, хорошо прожаренное мясо и картофель с соусом. — Привет, — Чонгук снизу-вверх сканирует мальчика, заостряя внимание на коротких чересчур шортах. Шлепает его несильно по заднице. — Можно было без шорт, если они такие короткие, — делает замечание. — Сейчас лето, — Тэхен закатывает глаза. — И мне очень жарко. — Ох, малыш, я в это охотно верю. Спасибо за обед, — кивает на контейнер, а затем снова смотрит на Тэхена. — Присоединишься к трапезе? — Нет. Я на диете. — Что ж это ты, совсем ничего не ешь? — Нет. Сегодня ничего, — серьезно проговаривает. И ни капли скорби в глазах. — У тебя проблемы с головой, мальчик, — он касается хорошенького животика омеги. Тот дергается от горячей ладони. — И с животом могут быть. — Я после родов совсем растолстел! — причитает. — Два килограмма не приговор. Они ушли в правильное место, — он сжимает сочную половинку. — Когда в садик пойдешь? — Тебя хочу дождаться, — он садится за свободное кресло, прикатив его себе и перевернув задом наперед. Тэхен смотрит, как Чонгук работает, а иногда поглядывает на других сотрудников или в окно. Скучно что-то, нужно прогуляться. Его альфа хорошо зарабатывает, поэтому Тэхен ушел с работы пару лет назад. А еще, потому что у него появился малыш. Чонгук повзрослел за это время, стал меньше шутить и трогать. В один момент, Тэхен начал думать, что он больше не интересен мужу и что он ему не нужен. Родивший, набравший в весе, не красящийся — кому такой нужен? Как оказалось, Чонгуку стал нужен вдвойне. И не из-за изменения внешности, а из-за изменения внутреннего. Тэхен к ребеночку нежный, заботливый, Чонгук впервые видит его с такой ярко выраженной стороны и понимает, что не зря. Не зря они встретились в том переулке, не зря переспали. На это Тэхен решался долго, но ровно столько времени, сколько было нужно. За этими думами он не замечает, как врезается в человека. — Вы в порядке? — его поддерживают за талию чужие руки. — Не сильно ушиблись? — Все хорошо. К сожалению, это я должен просить у вас прощения, — смотрит в лицо, смутно припоминая. Один из коллег Чонгука, альфа, старше лет на пять. — Ничего. Вы слишком очаровательны, чтобы таить на вас злобу, — тянется к ладони Тэхена и нежно целует тыльную сторону ладони. — Что… что вы себе позволяете?! — вспыхивает как маленькая, но сильная гроза. — У м-меня муж! И ребенок есть! А вы со своими извращениями… Пощечину от души заряжает, сверля недобрым взглядом. Эта черта осталась у него до сих пор. Любое действие или касание воспринимает в штыки. Если это не Чонгук, конечно же. Тэхен топает обратно к своему альфе, чтобы пожаловаться. Его никто не останавливает. Мужчина молча смотрит вслед. Негромкое «простите, я же не знал!» доносится в спину Тэхена, и омега хмыкает. — Детка, ты злее чертика, — замечает Чонгук, закрывая крышку ноутбука. У супруга тяжелое дыхание, возмущенный взгляд и плечи поднимаются-опускаются. — Мне только что ручку поцеловали! — возмущается. — Вот эту ручку. Показывает ее альфе, и тот за нее тянет, придвигает мальчика к себе. На колени усаживает. Чонгук переворачивает ладошку мужа, видит краснеющую кожу. Видно, пощечину давал. — Узнаю своего драчуна, — сжимает его руку за ладонь. — Милый, побудем ночью только вдвоем? — А малыш наш… — К родителям моим. После садика и отвезем. — Мм, хорошо. — Детка, ночью не против попробовать что-то новое? — Конкретнее? Я не понял тебя. Они занимаются сексом примерно раз в неделю. Но в основном, когда либо течка у одного, либо гон у другого. Тэхен не любит этим заниматься без надобности, а Чонгук не настаивает. Обходится объятиями, поцелуями и мастурбацией. Мастурбацией Тэхену, а реже себе. Хочется сделать приятно в первую очередь ему, и если Тэхен захочет продолжения… Всегда так было. Чонгуку всегда было мало того, что ему давали. — Наручники и повязку на глаза. Игрушки и лишение воли. — Я не против, если ты будешь все держать под контролем. Хотя слово контроль и ты несовместимые, — режет без ножа, но Чонгуку отчего-то не больно, просто щекотно. — Знай, что я не против. Но в случае чего… — Что? — Жаловаться на тебя буду. — Удовлетворю, как следует, жаловаться не придется, — шепчет Чон страстно. — Ты же меня знаешь. — Знаю, милый. Но не знаю совсем, что за штучка у тебя выпирает и касается моей попы, — ерзает специально, и Чонгук стонет от трения на свой орган, руками вцеплясь в одну вертлявую задницу. — Прямо тут хочешь? Ты напрашиваешься. — Конечно нет, ты чего, — Тэхен слышит смешки других сотрудников. — Я не буду раздеваться при всех. Я не извращенец! Тэхен снова вспыхивает, и Чонгук успокаивает мгновенно, положив ладонь на живот. Омега притихает, когда Чонгук под футболку запускает руку и гладит. — Толстый я, не трогай, — сдавленно произносит. — Глупости, — рычит. Тэхен дергается от такого, напугавшись. — Не рычи на меня. Тебе нельзя! — серьезно говорит, нахмурившись. — Ты прав, мне нельзя, — извиняется. — Все, вставай, пора ехать. Для других сотрудников это было настоящее представление, и оно закончилось, когда супруги покинули офис. Чонгук сжимает руку мужа и ведет за собой торопливым шагом. В машине он отодвигает водительское кресло подальше и садит на себя неспротивляющегося омегу. — Чего тебе? — обиженно говорит Тэхен. — Ты меня обидел. Все альфы такие… Чонгук прерывает его поцелуем, а руками шустро снимает с мальчика короткие шортики и припускает его нижнее белье, высвобождая плоть. — Гон скоро? — беспокоится Тэхен, позволяя делать с собой все, что хочется. Чонгук его внизу трогает, возбуждает гад, и Тэхен тычется ему в плечо, тяжело дыша. Альфы ускоряет движения рукой, доводя до разрядки, и в конце Тэхен вскрикивает. Это было так ярко и неожиданно… и приятно. — Да, скоро. Люблю, когда ты шумный, — шепчет Чон. Тэхен всхлипывает в плечо, и Чонгук гладит по спине успокивающе. — Ну чего ты? — Я от счастья, — снова всхлипывает. — Так люблю тебя. — Прости за смущающий вопрос. Ты беременный? — Это ты должен знать, — ворчит Тэ. — Ты руководил процессом! Или ты не…? — И я очень рад этому, — улыбается по-глупому. — Не беременный однозначно. Но в запале страсти могло всякое произойти… — Никаких страстей тогда! — кажет пальчиком омега. — Чтобы подумал над своим поведением. — Нет-нет, я уже думаю, и все обдумал, — Чон целует в щеку. — Я не против пополнения, если ты действительно беременный. Альфы одевает заботливо и помогает перебраться на соседнее сидение. Тэхен вздыхает. Чонгук на него коротко смотрит, прежде чем повернуть ключ зажигания и тронуться с места.

***

Сейчас поздний вечер, малыш у родителей Чонгука, поэтому ничто им мешать не будет. Тэхену он не мешался нисколько, родной лучик не мешается никогда. Светит, плачет, но не мешается. Омега готовит ужин, стоя у плиты, и нежные руки накрывают его сзади неприлично. — Я тебя сейчас сковородкой зашибу, — шипит Тэхен, вздрогнув. В задницу, как коршун, вцепился, как не испугаться. — Не посмеешь, — улыбается, ослабляя хватку на мягком месте. Знает он про сковородку, Тэхен никогда его ничем, кроме изящных ладошек, не бил. Максимум подушкой. — Хорошо, занимайся. Через десять минут Тэхен заканчивает все приготовления, выставляет на стол парочку блюд, все сервирует аккуратно. — Держи свои руки при себе, когда я готовлю, — подходит сзади и сжимает слабо волосы альфы, который уже готов к поглощению пищи. — Да разве можно, если у меня гон? — Готовить тогда не буду. Я сколько раз тебе говорил меня не лапать так внезапно. — Прости, хен. Они кушают, переговариваясь о повседневных вещах. О ребенке, о работе, о них. — Спасибо за вкусный ужин, — Чонгук ему чуть ли не кланяется. — Не так уж и много ты съел. — Мне много не надо. Сейчас мне нужно тебя побольше, малыш. — Ах, гон… Знаю-знаю. Тэхен касается края своей футболки, чтобы поправить, а Чонгук подумал совсем другое и даже успел огорчиться от неверных мыслей. Омега мягко смеется и уходит в спальню. Чонгук идет за ним. — Ведешь себя так, словно вся власть в твоих руках, — чуть обиженно проговаривает Чон, снимая футболку. Чонгуку даже не приходится выпускать феромоны, потому что они и без того везде. Тэхен смотрит на оголенную верхнюю часть тела альфы и присаживается на кровать. От такого ноги могут подвести. Он не впервые видит Чонгук обнаженного, просто лучше иметь мягкое место под боком, куда в случае чего можно будет приземлиться. Муж к нему подходит, гладит по голове. Поднимает его подбородок, потянув за волосы вниз. Трогает его волосы нежно. Ни Чон, ни Тэ никогда не причиняли боль друг другу таким прикосновением. Чон целует настойчиво, а после снимает с мальчика футболку и валит на постель. Кусает его тело и оставляет следы, слыша стоны и мычание. Омега привык, что когда гон, то в постели он полностью в чужой власти. Тэхен упускает момент, когда на его руках захлопываются наручники. Его руки сжимают над головой, его лишают воли действий и продолжают игриво кусать шею и грудь. — Ох… что подумает детка, когда увидит на мне этот ужас, — имеет в виду засосы и укусы на шее, груди. — Почему ужас? — шепчет Чон не понимающе. — Ты очень красивый. — Как-то раз я на совещание пришел, на меня, как на проклятого, смотрели. Я долго не понимал, что не так, пока мне не сказали, что на на мне много засосов. Это ведь такой стыд, Чонгук. — Нисколько не стыд, детка, — проникает сразу на всю глубину и поглаживает нежную щеку мальчика, который в немом стоне приоткрыл рот. — Ты никогда не должен меня стыдиться. Чонгук делает еще толчок, выбивает для себя все больше тихих стонов от Тэхена. Возбужденный альфа не выпускает мальчика из постели до самой ночи. Только если в душ, в туалет и на покушать. Чонгук только собирался губами припасть к чужому возбуждению, как раздался звонок телефона. — Кто тебе звонит? — хмурится Чон, положив по-хозяйски руку на бедро мальчика. — Это не мой телефон, — устало поясняет. Не пытается сбежать от альфы, потому что в этом нет смысла. Ему самому нравится происходящее, да и не каждый день ведь такое. И слава богу. Тэхен бы не выдержал каждый день иметь с таким дело. — Ах, точно, — Чонгук дотягивается до трубки и видит номер своего папы. — Алло, пап? Из трубки доносится тихий и плачущий голос его малыша, который спрашивает, когда за ним приедут. Чонгук сразу меняет голос и настроение, заботливо говорит малышу, что завтра утром обязательно заберет, а пока он должен хорошо кушать и выспаться. — Приезжай скорее, я тебя люблю, — звонко доносится в трубке. — Я тебя тоже. Чонгук улыбается по-глупому, сбрасывая звонок, и Тэхен смеется над ним. — Что смеешься, это и твоя детка тоже, — прижимает за плечи к постели, хотя Тэхен и так не торопился никуда. — Поэтому и смеюсь, — не прекращает нежно улыбаться. — Время полночь, почему он не спит, — бурчит Чон, все же отпуская мужа. — Нам бы тоже пора. — Пора, да ты не отпускаешь меня, — пальчиком тычет в грудь. — Я устал во всех смыслах, тело ноет. Завтра ни на шаг ко мне не приближайся, я не выдержу повторения. Мне нужно отдохнуть. — Разве было такое? Я не калечу тебя, милый, наоборот вылечу, — снова тянет в объятия, и омега слабо дает отпор. Ему нравятся прикосновения альфы. Нра-вя-тся, он не может быть равнодушным, что бы ни говорил на словах. — Волшебным поцелуем? — шепчет Тэхен. — И не только, — целует коротко в губы. — Давай спать, — он накрывает нагое тело мальчика одеялом и сжимает в охапку. Тэхен засыпает. И в тысячу следующих ночей тоже засыпает, потому что именно с этим человеком ему комфортно и больше не хочется никуда сбегать, как он привык делать раньше. Обычно человек бежит либо от страхов, либо от самого себя. У Тэхена, пожалуй, было комбо и было оно зря. Чонгук нормальный, во всех смыслах нормальный, не стоило так долго быть о нем плохого мнения. Не совсем плохого… просто сторонился его в некоторых моментах. Это были самые последние мысли Тэхена перед сном. Чонгук согревал собой и было очень комфортно. Надеется, что так будет всегда. Настолько всегда, насколько позволит их вечность на двоих.