***
Когда он открыл глаза, за окном все ещё стояла глубокая ночь, он даже не заметил, как заснул. Видимо недавно прошел дождь, и от земли поднимался туман. На полу продолжали лежать подарки — зеленные, красные, синие, розовые и фиолетовые. Все они были упакованы в разноцветный пергамент и сверкали в тусклом свете лампы. Ему не особо нравилось получать подарки, но отказаться он уже не мог. На часах на удивление была полночь, но спать совершенно не хотелось. Поднявшись с дивана, он подошёл к маленькому журнальному столику, где лежала недавно закрытая им книга, и осторожно раскрыл ее на середине. Сердце вдруг забилось часто-часто, и перед глазами возникла прежняя надпись: «Демон девственников». — Ладно, — пробормотал он, — попробую, — и начал читать.***
Когда приготовление к ритуалу было закончено, на столе перед ним появился лист бумаги с аккуратно выведенными линиями пентаграмма и вокруг старенькие заженные свечки, расставленные треугольником. В ладони он аккуратно сжимал маленький, серебряный кусочек лезвия, в котором были засохшие красные пятна. Комната начинала наполняться тёплым воздухом, то ли от свечей, то ли от предвкушения скорой беды. Немного подумав, Мидория слегка наклонился вперед, и провел острым лезвием по правой ладони, сильно щелкнув пальцами. Лицо парня даже не исказилось, когда из разреза брызнула яркая кровь, однако само это движение стало первым знаком того, что предстояло совершить дальше. Капли, одна за другой, начали падать на лист, который сразу же покрылся красными кляксами, несколько капель попало на ковер, но Изуку все равно невозмутимо читал текст из книги, переведенный красивым каллиграфическим почерком, явно не Киришимой. Закончив, он смотрел на почти полностью впитанную кровью поверхность бумаги, медленно и тихо считая до десяти. — Один, два, три, четыре, пять… Ярко желтые языки пламени в хрустальных подсвечниках, внезапно заколебались. — Шесть, семь, восемь, девять, десять. Тишина. В воздухе стало жарко. Пот на лице Изуки начал выступать капельками, его лоб покрывался испариной, словно он сидел в жару на раскаленном асфальте. Ничего не происходило. Парень несколько раз медленно обвел дрожащим взглядом комнату, а когда понял что его надули, издал еле слышный рык. Тяжело выдохнув он посмотрел на свою руку. Вся ладонь была в крови, при этом боли он не чувствовал, только неприятное отвращение. Лист же, промокший от крови и покрытый красными пятнами, лежал на месте. Изуки помотал головой. В этот момент произошло что то странное. Комната, которая освещалась четырьмя плафонами, стала мигать, а когда свет полностью погас, в горле что-то сжалось. Перед его глазами светились только три огонька. Свечки продолжали гореть, но огоньки стали заметно ярче и больше. Потом свечки разом вспыхнули от чего вся команата превратилась в веерверк красно-желтых искр. Мидория смотрел на это всё, как маленький ребёнок не моргая, тело сковало, уши заложило, и стало казаться, что он на каком то фестивале. Как в детстве. Но вскоре все прошло и высокий мужчина, полностью обнажённый появился сквозь клубы дыма. Его левая сторона, начиная с плеча, была покрыта татуировками, иероглифами и надписями, которые были изображены красной краской прямо на его теле. Он стоял прямо на окровавленном холсте, под ним по-прежнему горели свечи, только уже как то вяло. Волосы светились ярко жёлтым цветом. На его лице был зловещий, загадочный оскал, почти человеческий. — Где ты? — спросил он низким хриплым голосом, поворачивая голову из стороны в сторону. Темные волосы и низкий рост Мидории сливались с сумраком, отчего его демон не замечал, продолжая осматривать чужую обитель. Упавшая с ладони капля крови парня, обратила на себя его внимание. Радость зажеглась в глазах златокудрого демона, он засмеялся. Затем он медленно подошел к стоящему в ступоре Мидории, схватил пальцем за подбородок и заглянул в его глаза. Тот тяжело сглотнул. Страх и бессилие нахлынули на него как одна волна, лишив его способности сопротивляться. Неужели все это правда? И что теперь с ним будет? Страх заполнил его грудь. Он попытался вспомнить, как дышать. Красные, как кровь глаза сверкали прямо перед его лицом. Единственным звуком, который он различал был стук собственного сердца. — Как тебе зовут, человек? — спросил светловолосый, показывая отвратительно страшные клыки. Собравшись с мыслями, продолжая глядеть в его глаза выдавил из себя: — Мидория… Мидория Изуку. У него в этот момент даже губы тряслись. — Понятно, — кивнул златоволосой головой темный демон и улыбнувшись, широко и беззлобно хлопнул его по щеке. — Запомни Мидория, ты не должен никого бояться, — он протянул руку за спину парня, а второй рукой поднял его голову и медленно наклонился к нему. — Особенно меня.***
Его горячие губы прижались к холодным губам зеленоволосого и того словно парализовало. Кровь клокотала в их горле. Изуку никогда не целовался, но демон этот секрет видимо уже знал. Когда воздух в легких закончился, Мидория наконец пришел в себя. Челюсть болела, перед глазами прыгали разноцветные пятна. Было приятно. Очень приятно. Еще бы он смог сказать об этом демону. Но слова будто застревали в горле и из них получалось только тяжёлые выдохи. Теперь его не могло ничего остановить. В центре его сущности вспыхнул огонь, опалил его губы и добрался до языка. Жадно впиваясь в губы демона, Мидория совсем потерял счет времени. Мир исчез, остались только они двое.***
В спальне было невыносимо жарко и пот лил с обоих градом. Демон толкнул того на постель, стянул с него штаны и трусы и повалился на него, постанывающего от удовольствия, зеленоволосого парня. Они нашли общий язык, и член Изуку мог это подтвердить. Их органы терлись друг о друга, выдавливая из себя все больше и больше предэякулята. Они не отцепляли губы, пока член Деку не кончил на торс своего любовника, а тот, в свою очередь, будто голодный зверь, вытерев двумя пальцами капельку белой жидкости и без сомнений облизнул их. Его влажное лицо было покрыто крупными каплями пота, а улыбка, которая недавно казалась ему жудкой, теперь возбуждала все сильней. — Моя очередь, — пролепетал демон, продолжая облизывать пальцы и сосредоточенно хмурясь. Наконец, когда пальцы были максимально влажны, он оторвал от них свои мясистые губы и сказал: — Подними ноги. — Почему? — прошептал Деку, распахнув глаза как можно шире. — Ты будешь сверху? — Да. Проблемы? — Но я ещё не готов… — голос сорвался. Мидория лихорадочно думал, что делать дальше. Он боялся этого момента больше всего на свете. Боли.***
Конечно. Люди не любят боль, а когда им больно — плачут, ругаются или делают все что бы ее не чувствовать. Это одно из отличий людей от демонов. Боль — часть нашей жизни. Мы любим чувствовать боль, ведь это значит, что мы живы и это главное.***
— Я не сделаю тебе больно, — твердо сказал демон, чувствовую дрожь в теле юноши. Последовала пауза. — Ладно… — сглотнул Деку. Юноша поднял ноги и согнул колени, подставляя демону свою задницу. Он даже закрыл глаза от страха, чувствуя, как что то скользкое, упирается ему в зад. Первый палец вошел в его задницу — довольно грубо, однако полностью легко и безболезненно. Он двигался вперед и назад, пока палец не замер, почти полностью погрузившись в тело юноши довольно глубоко. — Больно? — мягко спросил светловолосый. Тот покачал головой. Демон стал медленно и глубоко входить в него второй, очень медленно, делая медленные глубокие толчки. Теперь стоны Мидории стали громче и жалобнее, но ему было мало. Почти сразу же вошёл третий палец. — Стой! — крикнул зеленоволосый и пальцы остановились, — Используй член… На это демон лишь улыбнулся и плюнув в ладонь стал аккуратно намазывать слюну на головку своего органа. — Скажи если будет больно, — сказал он, не открывая глаз. — Угу, — ответил Мидория стиснув зубы.***
Член демона был слишком большой для Мидории, в два раза длиннее и шире его собственного. Но когда произошел первый толчок и Мидория почувствовал, что тьма уже внутри его и нет пути назад — он сразу же кончил. Вообще, кончали они много, но редкордсменом оказался именно Деку. Движения демона были плавными и размеренными, словно он делал что-то очень важное. Комната наполнялась сладкими стонами и вскриками. Иногда Мидория просил демона изменить позу, из-за того что тело затекало, или вообще не позволял менять и умолял его кончить внутрь. Всё было очень приятно и вызывало у демона даже некоторое недоумение. Больше всего ему нравилась поза, при котором глаза зеленоволосого смотрели на него. Он часто просил его не закрывать руками лицо, как обычно делают люди когда смущаются. Ему нравилось лицо паренька, обращенное к нему — все ещё живое и очень юное, с зеленными кудрявыми волосами и открытым выражением глаз — какое бывает только у детей. Милые веснушки покрывали все его лицо — от лба до щек, он даже иногда сам того не контролируя выходил из позы сам, чтобы поцеловать лицо стонущего. А Мидория же видел только бездонный океан глаз и чувствовал каждую испытываемую им секунду. Это продолжалось до тех пор пока один из них не вырубился… Проснулся он от мелодии, которая доносилась из телефона над на столе. Спина жутко болела и хотелось пить. На полу под ним валялись вчерашние подарки, солнечный свет пробивающийся из окна наполнял комнату, заставляя глаза слезиться. Паренек был одет в ту же одежду что и вчера, так как вчерашний праздник его сильно утомил. Было ещё что то, что он забыл… «Точно. Книга!» подумал он, поднимаясь на ноги и выпутываясь из-под засыпавших на полу подарков. «Где же она» Оглядевшись, Мидория показалось что книги нигде нет. Не может быть. Ведь он точно помнил что она лежала тут, на маленьком журнальном столике. Ещё некоторое время он отчаянно шарил по всем углам, как будто бы в надежде что-то да вытащит из захлопнувшейся западни. Но кроме кучи подарков и мусора ничего больше не было. Когда он уже готов был поверить в то что нигде ничего нет и ему все это приснилось он замер. Кровь на ковре, которую он оставил ночью, совершенно точно была той же самой. А значит книга на самом деле была. Опустив глаза, он улыбнулся.***
Через некоторое время его нашли мертвым в своей спальне. Он лежал на кровати, с вскрытыми венами на шее. Предположительно, это было самоубийство. Разговоры с соседями, и одноклассниками умершего препологали что он страдал депрессией. Вскрытие не выявило никаких следов насильственного убийства. Книга, найденная рядом с ним, говорит о том, что суицид мог иметь ритуальный характер.***
«Ему уже было всё равно. Всем. Надеждам и желаниям тоже»