Ответственный подход к шпионажу

      — Не надо... Умоляю... — голос был очень тихим и жалостным, лучше бы он молчал. На Искре стало особенно тяжело. А сикер посчитал, что его мольбы оказались слишком пошлыми. Он так думал, ведь все преведущие партнеры говорили об этом. Старскрим ненавидел себя за то, что его считают грязной извращенкой, боялся, что это может быть и правда так.       Саундвейв захотел обмотать и сервоприводы бедолаги, но натолкнулся на такой животный ужас, что сразу же отпрянул. И правда, они были особенно повреждены и Старскрим сейчас боялся за них больше всего.       Тогда связист просто закрыл его нижнюю часть крыльями.       По-хорошему он должен был снять на камеры момент проникновения, но это было невозможно. Связист понимал, что его коннектор просто убьет бедолагу, а он не хотел обрекать сикера на такую участь, не хотел быть напрямую виновным в его смерти, тем более настолько позорной. Лучше, что бы он по крайней мере дотянул до расстрела. Да, с разодранным, незакрывающимся портом, но это лучшее, чем гибель от самого акта.       Наконец Саундвейв понял, что больше не может выносить весь этот поток ужаса, боли и омерзения.       Он все так же осторожно положил бедолагу на пол, в более-менее чистое место, попытавшись выбрать позу, в которой тому будет проще перевести дух, а потом направился прочь из этой дыры, с одним единственным желанием — как следует отмыться.       На выходе он чуть не сбил одного вехикона, поспешив прочь, но после понял, что не знает где мойка. Проклятье!       Пришлось замедлить шаг и начать слоняться по клаустрофобным коридорам цеха. Все они были из ржавых металлических листов. Окружение душило, хотелось выбраться на улицу и как следует провентилировать свежим воздухом. Даже на Немезиде было не так мрачно и тесно.       Но вдруг в одном из узких проходов состоялась очень внезапная встреча. Сначала Саундвейв даже подумал, что у него глюки.       Шоквейв собственной персоной. Сейчас он стоял перед ним, как в чем не бывало. Он тоже что-то искал. Точнее, кого-то.       — Где Старскрим?       Можно было бы предположить, что ученый хочет присоединиться к мероприятию, но его мысли говорили об обратном. Он хотел забрать сикера, чтобы отремонтировать его и начать ставить эксперименты.       Но есть еще один вопрос...       — Мегатрон дал мне свободу действий, — это было логично. Только этот бот знал все тонкости «черной магии» и только он мог завершить формулу синт-эна. Лорд не мог сейчас выдвигать ему свои условия, пытки и угрозы не сработали бы на бесчувственном существе.       Если бы экран был рабочим, Саундвейв бы с радостью показал ему местоположение камеры пыток. Сейчас же он не знал, что делать, но после, недолго думая, решил, что душ может подождать, начав вести одноглазого за собой, все равно разойтись бы не вышло.       Все же Саундвейв был рад, что сейчас издевательства над Скримом закончатся. Но все равно его не покидала тревога. Что, если он уже погиб?!       А вот и нужная дверь, вокруг крутились солдаты, ждущие своей очереди, это внушало надежду, правда, вероятно, они не погнушались бы воспользоваться и трупом.       Шоквейв тоже испытывал что-то вроде волнения. Как мог. Так или иначе, его корпус снова был чудовищно нагрет, а все мысли были обращены в сторону Старскрима.       Ученый влез в узкую дверь, обратно он вышел довольно быстро уже с бессознательным сикером на руках. Он все еще был жив, пусть и находился в глубокой отключке. Но его состояние стало гораздо хуже.       Безголовый держал его тело с особенным трепетом. Он не чувствовал страха, но понимал, что необходимо спешить. Он не хотел лишаться этого бота.       Вехиконы недоуменно переглянулись между собой, а Шоквейв молча направился в лабораторию. Саундвейв решил проследовать за ним, понимая, что рядом с его точкой назначения точно есть мойка.       Связист про себя отметил, что ученый также думает о Скриме, как о фемке. У самого безликого это не выходило, даже если он пытался, а пытаться у него не было желания. Видимо, из сложившегося уважения...       В процессе все еще не укладывалось, что девушка может выглядеть... Так... Конечно, он был крайне феминным, и Саундвейв собственными окулярами видел прямое подтверждение половой принадлежности этого существа, но принять не получалось.       У Шоквейва были похожие размышления, но немного с другим уклоном — вопросом как так вышло, и как это работает. Поэтому он и забрал сикера. Ну, и еще ему с ним было бы «спокойнее».       К Старскриму местами возвращалось сознание, но из-за мешка на голове и общей усталости он не понимал, что с ним происходит. Всё, что он мог испытывать — боль и страх. Ему не хотелось лишаться жизни, но еще больше не хотелось являться фемкой.       Благо, его размышления, от которых энергон стыл в магистралях, быстро обрывались выходом в оффлайн.       Вскоре Саундвейв нашел мойку, отделившись от группы. Он все еще беспокоился о сикере, но уже больше не мог выносить грязь на своем корпусе.       Под потоком теплой воды ему стало капельку лучше. Эмоции били через край. Связист думал, что уже настолько очерствел, что никогда больше не будет так волноваться, как в первые ворны жизни. Как же он ошибался...       Его устраивала военная рутина. Пока существовала Немезида, все было в порядке. Он изо дня в день занимался обыденной работой, иногда вылетал на миссии и никогда не задавал вопросов. Все было просто, у него было свое место. Разве что Саундвейва стала мучать неудовлетворенность подобной жизнью. Точнее, существованием. Он не хотел привлекать к себе внимание, но быть тенью, до которой никому нет дела, тоже оставалось по-своему невыносимо. Сейчас никто не смел в открытую выражать свое презрение к странному тихоне, прячущему свое лицо за маской, его слишком боялись. Всяко лучше, чем открытая ненависть и издевательства. Саундвейв понимал это, поэтому пытался поддерживать имидж воплощения зла, чтобы никто не смел трогать его. Конечно удобно, но... Безликий сам начал бояться того образа, что создал для себя. Особенно ярко это ощущалось после потери памяти, когда он смог взглянуть на то, во что себя превратил, со стороны.       Главе разведки не хотелось быть таким. Он пытался уверить себя в том, что ему плевать на окружающих. Так было на самом деле, он не имел привязанности ни к кому кроме Мегатрона и Лазербика, ну, и в какой-то момент некоторых других миниконов, которых сейчас не было в живых. Они называли себя кассетами, разделяя любовь босса к музыке. Наверное, если бы не она, то было бы проще принять гибель подчиненных.       Но, так или иначе, он легко принял гибель Кибертрона. Планета и до войны была разрушена. Но все же, иногда он сожалел, причем очень глубоко. Что было бы, активируйся он другим? Участь родного мира была страшной, и отрицать это становилось все тяжелее и тяжелее.       И, как бы Саундвейв не относился к остальным своим сородичам, сострадание к ним отключить не получалось. Он никогда не проявлял к ним необоснованной жестокости, разве что к тем, что сделал конкретное зло ему самому. Даже к врагам Мегатрона он относился довольно холодно.       Наконец процедура была завершена. После нее выходить в до этого казавшиеся теплыми коридоры было особенно холодно.       Связист попытался разыскать Лорда, чтобы получить от него распоряжения, но поняв, что заблудился, связался с ним по комлинку.        «...»        «Саундвейв, ты уже развлекся с новой интерфемкой?»        «...»        «Я нахожусь в соседнем цеху, но сегодня можешь отдохнуть от работы. Ты хорошо потрудился.»       Связь оборвалась. На самом деле безликий испытал облегчение. Ему не придётся делать этот проклятый отчет, и на самом деле ему было чем заняться.       Во-первых, найти морг.       На него Саундвейв наткнулся довольно быстро, он очень удобно расположился между лабораторией и медпунктом.       Прямо сейчас там хранились корпуса убитых вехиконов, ждущие переработки в новые протоформы. Подобная экономия казалась чудовищной, но была необходима в подобных условиях. Вехиконы и так были ходячими мертвецами, почему бы не сделать в таком случае их корпуса из настоящих трупов.       Благо, чтобы найти необходимое, не пришлось рыться в чужих останках, маски клонов были аккуратно сложены в отдельный бокс, ожидая новых обладателей. Один такой прямо сейчас зашел за ними.       Саундвейв начал искать в ящике более-менее целые. Наконец подходящий экземпляр был найден. Осталось только подогнать его под форму фейсплейта и исправить крепления. Эта работа не заняла и цикла.       Теперь «маска» была скрыта за настоящей маской.       Так спокойнее. Дыра, замотанная изолентой, привлекала слишком много внимания. Конечно, на него, как офицера, напяливший предмет, принадлежавший солдату низшего ранга, все равно будут пялиться, но, так или иначе, это выглядело логичнее. Все равно рано или поздно его экран полностью заживет.       Хоть в чем-то он был лучше обычного фейсплейта, вырежи его хоть полностью, он все равно очень быстро затянется, правда, потом замучаешься с очень болезненной шлифовкой. А ведь именно эта перспектива ожидала тихоню в недалеком будущем.       Но было еще одно место, куда Саундвейв хотел заглянуть. Точнее, смертельно боялся приближаться к нему, но понимал, что не успокоиться, пока все не проверит.       Серворпиводы понесли его обратно к камерам.       Вот он уже снова стоит перед дверью, не решаясь преодолеть это легчайшее препятствие. Засов скрипнул.       Арси ничком лежала в углу камеры, дрожа от страха. Здесь у нее была платформа, но она почему-то решила не воспользоваться ей.       Вскоре стало очевидно, что она просто не заметила ее.       Саундвейв невольно подошел ближе, испытывая болезненное волнение.       Броня фемки перестала блистать люминесцентными красками, но она все еще осталась нежно-розовой, с белыми вставками.       Девушка почти не пострадала, но ее эмоциональное состояние было очень плачевным.       Она уже ничего перед собой не видела, точнее, процессор прокручивал очень яркие образы, похожие на галлюцинации. Связисту самому поплохело от этого зрелища, понимая, что ближе походить будет опасно для его собственного ментального состояния. Но он и так был крайне подавленным.       Саундвейв поднял крохотный корпус на руки, а потом перенес на койку. Ведь эта фемка совсем недавно была счастлива, она наконец смогла разрешить свои моральные терзания и разобраться в себе, выбрать, что для нее важно.       Сейчас же от нее не осталось ничего. Только абсолютный ужас и непринятие. Непринятие кошмаров реальности и собственных непростительных поступков. А связисту не верилось, неужели его лицо может настолько травмировать кого-то?        «Психика Арси и до этого давала сбои,» — Лазербик понял состояние носителя. Он не хотел, чтобы тот винил себя. — «А сейчас друг на друга наложилось сразу несколько шокирующих факторов. Не только твоя внешность, но и возвращение памяти. Ну и еще предательство с ее стороны, в виде побега»       Саундвейв вспомнил о том, что, по сути, изнасиловал ее. Да, это был приказ, и да, для него в тот момент Арси была не более чем автоботской фемкой, но все равно, он ведь мог поступить иначе...       Лазербик увидел картины, мелькающие в создании связиста:        «Вы не могли поступить иначе. Кортикальное соединение выкрали автоботы, важно было понять, что они успели выяснить. Твои действия спасли жизнь Мегатрона, иначе бы и он, и вы, и я, взорвались бы вместе с Немезидой.»       Связист кивнул. Допрашивать автоботку кластическими методами было слишком долго и слишком ненадежно. Но все равно ему становилось мерзко.       И как же так вышло, что он настолько сблизился с девушкой, которой так сильно навредил? Она, во время редких проявлений сознания думала так же, заполняя свой разум не только страхом, но и виной.       Особенно тяжело было осознавать то, что она смогла пересилить себя и принять Старскрима, и даже отчаянно рисковать своей жизнью ради него.       Это безумно... Трогало...       Саундвейв почувствовал, как в его Искре что-то болезненно сжалось. Проклятие!       Он поспешил прочь из этой комнаты, понимая, в какую ловушку загнал себя.