Тринадцатое ноября

Слэш
R
Завершён
135
автор
Размер:
23 страницы, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию
Награды от читателей:
135 Нравится 10 Отзывы 32 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста

Сотни причин разом потерять рассудок, Так будь не в этих суммах. Loqiemean, Солнечная сторона

Гэвин Рид гордится работой, покупает сигареты с фруктовыми кнопками и держит в машине самодельную цепь с мишками. Её подарила ему бывшая невеста, обещавшая покорить Эверест, как её завуалированное проявление энтузиазма — напоминание, что он не способен отпускать прошлое. Хэнк Андерсон возит с собой канцелярские стикеры, чтобы не забыть купить собачьего корма вечером, проверить воду в чайнике и какой он кусок дерьма; и фотографию сына, будто икону, развешенную по углам. Иногда Гэвин оборачивается на него, чтобы насладиться мыслью: у него дела чуть лучше. Стимулирует двигаться дальше, вбегая вверх по эскалатору, который устремлён вниз. Сигареты с вишней за полчаса до закрытия табачной лавки — он проверяет бензин в зажигалке и думает перейти на заряжающиеся. Зажигалку тоже подарила бывшая невеста, наклеившая розовыми стразами половину сердца. Отсутствие второй символизирует разбитое сердце и тяжесть расставания; по крайней мере, он видит это так (потому что Гэвин застрял на стадии сопливого и сентиментального куска дерьма). Так — одиноко закуривая на балконе, как героиня чёрно-белого фильма. Бывшая невеста предпочитала петарды и бенгальские огни и зажигать плиту не спичками, а зажигалками. Ничего из этого Гэвин не делал с тех пор. На работе бытовые убийства вследствие разросшегося скандала, пара ножевых в сердце — чёткие и чувственные. Женщина сама взяла телефон в руки, не дождалась машины и нанесла второе себе. Рид смотрит на их годовалого ребенка, на художественно измазанные стены кухни и столовый нож. Квартира смотрит на Рида и проглядывает в нём дыру, как и гора мыслей о послеродовой депрессии, неравных отношениях и бытового насилия. Соседи говорят, что любила, как дура, а он дурак, потому что не любил. Логичная закономерность. На работе всё посредственно: порайонная опасность, ежесменный стресс и отсутствие длительного перекура. И две машины скорой, забирающие два трупа, наклонившие голову в одну сторону: женщина к мужчине, он — в противоположную. Дура и дурак. В офисе департамента он активизирует монитор и перед уходом курит ещё раз. До дома доезжает под тишину и закрывает дверь. Рефлексия перекрывает сон. Тринадцатое ноября. Он обращает на дату в телефоне чуть больше внимания. Смотрит сквозь слёзы на дисплей в одних трусах и ни о чём не думает. Половина седьмого. И активизированный будильник с ремиксом попсы и мема, игравший раза четыре. Тринадцатого ноября на стажировку переводится брат офицера Коннора Декарта, второй руки лейтенанта Хэнка Андерсона. Капитан Джеффри Фаулер поздравляет его с первым почти-рабочим днём и просит придерживаться рекомендаций старших по званию. Тринадцатое ноября. Ричард Декарт — трудоголик, не курит и не занимается самоуничтожением, не склонен к аддикциям, не способен жалеть и потакать окружающим. Мыслит, как преступник и судья, выборочно подходит к доверию и обороняет свою территорию и трудовые обязанности, будто они — самая лакомая часть. Подобное отношение быстро находит зрителей и наблюдателей, падких на обсуждение. Детектив Гэвин Рид не из числа пустой массовки, накапливаемой вокруг происшествия, поэтому не лезет ни к сплетням, ни к стажёру. Просто в какой-то момент коллеги сравнили Ричарда Декарта с детективом Гэвином Ридом и отстаивали, что на сцене департамента полиции не было места им двоим. Как оказалось — было. Ричард Декарт стрелял, как только появлялись полномочия, не терпел долгих разговоров и редко соглашался с предложениями идейных коллег. Лейтенант Хэнк Андерсон предпочитал влезать в конфликт интересов, чтобы предотвратить насилие, а Коннор Декарт упрекал в отсутствии профессионализма, поскольку пацифизм — его фишка. Ричард Декарт профессионален — в этом заключалась проблема. Он рождён быть судьёй, держащей за яйца правосудие, как в своё время Богиня Фемида. Гэвин Рид в работу новичка лезть не собирался: не было желания и дела. Новичок не нуждался в посторонних. Новичок — профессионал. Такого мнения разделяли не многие. Сложно говорить комплименты самоуверенным и самодостаточным. Таким, как азиатские селебрити или иностранные иммигранты — со знающими себе цену торговаться не получается. Дома детектива Гэвина Рида встречала пустота и грязные простыни, ждущие стирки несколько месяцев. На работе — монитор и белый шум на фоне, всецело состоящий из стола лейтенанта Хэнка Андерсона, его правой руки офицера Коннора и новичка Ричарда Декартов. Монотонное и однообразное — вскоре, к числу пустых смотрящих присоединилась офицер Тина Чен, сопровождающая детектива по ту сторону громких слов за спиной. Гэв слушал, а потом — делал вид. Пролитая кровь за украденной ценностью, как новичок вырос в полномочиях и стал полноправным сотрудником департамента полиции. Капитан Джеффри Фаулер назвал его копией детектива Гэвина Рида при всех и наконец-то поздравил с первым рабочим днём. Ричард Декарт смотрел на Гэвина Рида и не прекращал делить с ним несогласие. Сравнивать их, разных в подходе, методике и отношению к работе на разных должностях и рабочем стаже? Проигрышный вариант. Хэнк Андерсон не прокомментировал знаки внимания с обеих сторон по команде капитана ни во время, ни после; Коннор Декарт провёл воспитательную лекцию, успешно проигнорированную собеседником, и попросил не пялиться на коллег, будто Ричард впервые зашёл на мамину работу и не мыслил за социализацию. — Вы так пялились друг на друга, — бросает офицер Тина Чен, дожевывая на ходу продукт азиатской кухни. Кофе она предусмотрительно вручила в дополнительные руки Гэва. — То, что ты редкостный пидор, знают все, а по поводу Ричи пока идёт расследование. — Займитесь поисками пропавших без вести, он пополняется ежегодно на лишнюю пару-тройку, туда ваш энтузиазм в расследовании хотя бы пригодится. Тина Чен забирает кофе и заходит в департамент, проигнорировав альтернативу. Пишет первая под поздний вечер, рассказывая, каким образом новичок Ричард Декарт чуть не нарушил кодекс, конституцию и присягу, пошёл в разрез с установленной операцией дела и в очередной раз взял на себя ответственность. Гэв позволяет себе прокомментировать его нецензурно, Тина отвечает, что Ричи действительно долбаеб, и готова поставить свою зарплату, что в скором времени он откинет ласты или попросту устанет быть номером один. Ричи не уставал быть номером один.

***

Начинает теплеть, как их ставят вместе. Так получается: лейтенант Хэнк Андерсон исчезает по делам, его коллега Коннор Декарт за кампанию и руль; из-за отсутствия группы по делам убийств работа не останавливается, дела распускаются перед глазами. Одна машина, одно дело, один адрес и множество детских тел. Ричард просит подождать пару минут и направляется за руль сам, не оставляя выбора. В салоне он включает фоновый релакс, ставит метку на карте и ни разу не сбивается с пути. Убитая толпа детей, ранее пропавшая без вести, оказывается закопанной на заднем дворе районного героя труда, корпевшим над государственным образованием. Его карточный домик рухнул, не дождавшись крыши, и не то чтобы кто-то радовался. Мужчина успевает очиститься, но Ричард находит способ вернуть утраченное и нагрузить обвиняемого в любой мелочи, найденной при осмотре и допросе. В машине Гэв убавляет звук и спрашивает: — Коннор старший или младший? — Какая разница? — Значит старший, — победно тянет Гэвин и переводит взгляд на водителя. Он сосредоточен и идёт на контакт чуть проще, чем казалось изначально. — Мне ли не знать, как реагируют младшие братья. Ричард поворачивается к собеседнику лицом и ничего не отвечает. (В прошлый раз за длинный язык и способность его продемонстрировать в лицо, сотрудник департамента полиции в него получил). На работе они сохраняют дистанцию, поскольку никто не горит желанием нарушать нейтралитет. Гэвин собачится с лейтенантом Хэнком Андерсоном, за него заступается офицер Коннор Декарт, а Ричард не подаёт сигналов, что чужие личные границы и отношения в его юрисдикции. Ричард Декарт ни разу не подавал сигналов, пока волна его не коснется. После — буря. Смертоносная и непредотвратимая. Гэвин Рид собачится, скалясь в ответ, и оппоненты осведомлены в причинах, потому что это личное, доступное только им двоим. Кому-то в кайф доставлять неудобства, кого-то тяготит гора ответственности за совершенные ошибки. Риду похуй на обе категории: для него они мертвы, как личности, и контакт с мёртвыми не его козырь. Гэвин кидает перчатку, ведь не терпит жалких, слабых и пустых людей, и особенно сильно боится таковым стать. Жалким, слабым и зацикленным на собственных мыслях. Он действует по принципу «не тронь говно — не завоняет», и считает, что кинувшие жребий не достойны пощады. Ричард тоже находит причины зубоскалить. Окружающие видят в чужих отношениях пищу собственным обсуждениям, кто-то остро реагирует на ответную агрессию, поэтому напряжение офиса встаёт на лопатки, стоит Ричарду раскрыть крылья. Его называют вторым Гэвином Ридом уже все. Красиво наблюдать, как тусклый нуар сходит на нет. Будто сериал, поменявший озвучку или продюссера. Их просят работать вместе, поскольку мешать ритму лейтенанта Хэнка Андерсона и офицера Коннора Декарта не стоит из профессиональных побуждений, а вливаться в косяки коллег, не заинтересованных в порции кипятка в лицо — этических и моральных. Гэвин наблюдает, как рабочее место Ричарда Декарта переносится к его собственному, и решает не акцентировать на этом внимание. Говорит: — Никто не обещал тебя уважать. — Аналогично. Коннор Декарт порывается прекратить эмоциональный конфликт, но натыкается на реальность: Ричард Декарт спокоен, детектив Гэвин Рид переставляет мусорное ведро между столами и со всем согласен. Гэвин Рид поздравляет новичка с первым рабочим днём на новом месте. Ричард кидает короткий взгляд и улыбается. Позиция Ричарда — не трогать говно первым. Начинать без фальстарта и блюсти условия вплоть до эндшпиля. Сотканный из нравственности и правосудия, образцовый сотрудник правоохранительных органов. Ричард работает в своём темпе, Гэвин отлучается на перекур. Их обходят стороной каждый, кому понадобится пройти мимо. Гэвин подвешен на язык и не способен быть нежным. Ричард — противоположность брата, поэтому не собирается подбирать слова и играть терпилу. Общие темы касаются только работы и частоты их ошибок, которые оба воспринимают в штыки. Как соединение сероводорода — воняет и огнеопасно. Выезжают они вместе. Ричард за рулём практически каждый раз, поскольку не приемлет чужого, Гэвин шлёт его к хуям собачьим и предлагает со своей самодостаточностью перевестись. Ричард Декарт отвечает, что обязательно подыщет себе место, заслуживающего его украшения, но каждую смену возвращается за стол, соседний от детектива Рида. В осмотрах и допросах проблем не возникает: Декарт осведомлён в одном, Рид в другом; вместе они строят тандем из двух аналитиков и плохих полицейских, предпочитавших кнут прянику. Лейтенант Хэнк Андерсон никак не комментирует ядовитый дуэт, в отличие от Коннора, из-за плеча наблюдавшего за братом. Он беспокоится. Ричард игнорирует предложения моральной поддержки и профессиональной помощи на случай возникновения форс-мажора, и Рид остаётся солидарен. Ричард многое игнорирует. Возможно, оно того достойно. Дома он почти не появляется, поскольку под весну настроение больных на голову расцветает вровень улице, в машине бывает чаще рабочего стола, и кампания Ричарда Декарта единственная, сопровождающая его последние недели. Тишина в салоне надоедает — он включает первую попавшуюся подборку и прибавляет звук. — Не люблю джаз. — Я тоже. Через песни четыре они доезжают до нужного адреса и только тогда выключают. Рид отвыкает сидеть за рулём и меньше курит, поскольку с трудоголизмом Декарта выкрасть время проблематично. Из всех вещей, в чём Ричард не достиг бы идеала, Рид мог бы назвать коммуникацию; но так говорят душнилы про способных отстоять себя и своё мнение — он так говорит, поскольку назвать Декарта младшего идеальным не поворачивается язык. Комплименты затруднительно делать самоуверенным.

***

Пропавший подросток: ушёл на ночёвку к другу и не вернулся через пару дней, через неделю дано согласие на пропажу и объявление в розыск. По найденным неопознанным телам совпадений не обнаружилось, вблизи дома поиски не увенчались успехом. Родители друга подтвердили пропажу и отреагировали с поздним волнением о своей. Гэвин сказал бы, что жиза. Стоило ему покинуть гнездо, его вычеркнули из списка родственников, и ощущалось предательство тактильно, как удар по лицу — один из позорных. Ричард заметил вслух, как поздно проявился страх за единственного ребёнка, но родители остались при своём. И смотрели на него, как родители смотрят на разочаровавшего их сына. Гэву такой взгляд знаком. Заброшенные здания, недалекие леса и любые подростковые точки для проведения алкопати. Оба не исключали психотропные; чёрная работа мгновенно вышла из списка, поскольку в богатых семьях таким не пудрили голову. Помимо двух подростков присоединились ещё некоторые, установленно знакомые пропавших, поэтому они могли напиздеть и уехать творить беспридел втайне от взрослых — стандартный сюжет любого американского сериала. Ричард окунулся с головой: обшерстил семейные сохраненные данные, затребовал доступ и осмотр, проверил камеры наблюдения от их дома до точки невозврата. Решил бить с ноги. Группу подростков нашли спустя неделю в другом городе с ранениями и смертями. Заброшенный дом, битое стекло и признание выживших в наркотиках, экстриму и драме, пьяных потасовках и непредвиденных обстоятельствах. С Декарта десятка — проспорил. Вечером он садится на водительское место и поворачивается к Риду. — Подвезти? Центр Детройта, частный дом на прокуренного холостяка, дикий участок и пепельница на веранде. Хата старпера, — комментирует Декарт и останавливается недалеко от двери. Гэвин смеётся и шлёт его нахуй, провожает взглядом уезжающую машину и засыпает за считанные секунды. В участке на следующее утро никто ни о чём не узнает, поэтому очередная скандальная новость обходит его по касательной. Даже Тина не садится к нему на обеде с маленьким капучино и порцией подъебов. Детектив Рид привык, что офисные будни скрашивает разжевывание сплетен и мелочей, важных, чтобы задеть жертву обсуждения или продемонстрировать собственную реакцию на действия окружающих. Рид сказал бы, что уже не злится, когда слышит свою фамилию из чужих ртов. — Как тебе работа с другими? Ричард отвлекается от руля и поворачивается. — К чему такие вопросы? — Интересно. Вопрос так и остаётся в воздухе, пока под конец рабочего дня они не остаются одни в департаменте. Ричард Декарт вскользь рассказывает о лейтенанте Хэнке Андерсоне и брате, о Тине Чен, её пассивном отношении к активному делу и импровизации на случай форс-мажора, как она устраивает истерики, если Ричард не согласится заехать ей за кофе и подождать, пока она доест нечто, похожее на маньтоу. Детектив Рид отмечает, что офицер Тина мозгоёбная, и с ним никто не спорит. (В воздухе повисает мысль, что претензий к Риду у Декарта меньше остальных, и никто не спешит её озвучивать). Партнёрство с Декартом — пока что самый комфортный опыт на памяти Гэва, поскольку острые углы в их коннекте стачивались друг о друга и сходили на нет. Ричард Декарт практически полностью устраивал его, как коллега и напарник, и человек, существующий на расстоянии мусорного ведра между их столами. С ним думаешь о работе, а не перемалываешь в сотый раз выводы о проебанных серьёзных отношениях. Даже самые явные моменты, вызывающие дежавю, казались белым шумом перед глазами, и свайпались, как спам. Его любовь всегда — помешательство. Поэтому Рид обещает себе больше не пытаться. Потому что каждая такая попытка убивает его успешнее курения, и это даже обидно. …До момента, пока на работе не начинают обсуждать, как два мудака спелись. Пидоры? Одного поля ягоды? Какая разница: одной проблемой меньше, одним безумным дуэтом больше. После — Рид шлёт нахуй офицеров на перекуре и утопает в рефлексии. Опять. Потому что Ричарда забрали на задание, и оставили его в одиночестве.

***

Вне работы они видятся в баре — случайно. Играет хип-хоп, пахнет сладкими добавками и шумит стекло. Ричард Декарт трезвый, его брат с лейтенантом Хэнком Андерсоном исчез спустя минуты три после появления Гэвина. Несчастные и заебанные, будто начались не выходные, а второй круг Ада. Почему не уходил Ричард оставалось вопросом. Он подсаживается к Риду и говорит, что ебал в рот брата, его старого компаньона и семейные традиции, в которые он не входит, как член семьи, коллектива и любой другой составляющей. — Выставили из дома? — Типа того, — выдыхает Ричард, будто проблема не у него. — Я итак жил у них с возвращения в Детройт. — Не думал о жилплощади? — С моей придирчивостью? Рид ждал коктейль с коньяком, грезил о долгом сне и проведенным утром после полудня. В этот виш-лист грамотно вписался напарник, посмеявшийся с собственных слов и улыбнувший Рида. Гэв забирает заказ и поднимается. — Ко мне или на помойку арендовать картон? Декарту некуда идти; он встаёт следом. В дом Гэвин никого не пускал с того дня, как исчезла нужда. Когда-то домик без визуального шума в кислотных цветах стал проекцией собственника — пустым и прокуренным. Домом старпера. Он уведомляет об отсутствии запасного постельного комплекта и приглашает под одеяло на скромный дабл. Ричард конфискует подушку с динозаврами и засыпает по щелчку пальцев, вызывая у Гэвина тяготу прошлого. Сам он проваливается в пропасть от усталости в середине ночи. Ему ничего не снится.

***

Будильник с мешапом Гэвин не успевает выключить первый, поэтому наблюдает, как сонный Ричард Декарт в его постели делает это сам. Он открывает рот, но его прерывает собственный — с раздражающим текстом из рекламы, подогнанный припеву старой классики. Рид находит это режущим по сердцу. Утро не начинается с инициативы Ричарда: он выключает звонок и опрокидывает Гэвина на спину, накрывает одеялом на ощупь и не принимает противоречий. Их и не поступает. После полудня Гэвин чувствует, как сладок отдых и долгий сон. И как тепло делить кровать с живым человеком, неподвижно спящим на угарной подушке. (Её выбирала она, и имела привычку взбивать каждый раз, когда переворачивала. Сейчас подушку с динозаврами, её любимую, делит не она). Гэвин встаёт первый и узнаёт, что у Ричарда проблемы со сном. Он выходит из спальни на запах газа от плиты, шума посуды и ножа. Рид посвятил выходному всю энергию: нарезал овощи и поставил париться гнёзда из спагетти и тефтель. Хотелось нормальной еды, а не бизнес-ланчей. Будто оживший мертвец в судный день восстал на вторую жизнь. Гораздо лучше прежней. Ричард Декарт подходит со спины и наваливается, обвивает за живот руками и греет горячей грудью. Гэвин чувствует поток дыхания у челюсти и про себя замечает, что на нём досыпают недоспанное. Декарт так и остаётся за его спиной, сонный и вполне спокойный происходящим. Гэв говорит: ты проспал распределение, надеюсь, ад тебя устроит. Ричард открывает глаза и оглядывается. Что-то бубнит про атеизм и отсталость Рида, а потом делает глубокий вдох, потягивается, позволяя на себе залипнуть, и просит в Аду побольше вкусной еды. (Какая скоро будет готова).

***

Негласное правило уважать чужие границы у них почему-то аналогично негласно состыковалось. Гэвин отдал свои ключи, Ричард привёз свой постельный комплект и одеяло; пригнал машину к новому пристанищу и свыкся с новым ходом. Они вместе просыпаются (почти одновременно), вместе собираются и садятся в одну машину. Детектив Гэвин Рид пахнет чем-то из ретро и жвачкой с химозными фруктами. Жалуется на головную боль и периодически разминает спину, проявляет интерес к работе и редко оставляет шанс провести вечер в спокойствии. Ричард такой же, поэтому противоречий нет ни у кого.

***

— Вы живёте вместе? Спокойную размерную жизнь прерывает Тина, пригнав на кресле со своего стола. Она вертит в руке ручку, которая пережила гораздо больше любого из департамента. Спрашивать, о ком она, смысла нет. Когда скучно, всегда найдется время почесать язык и потрепаться о будничной хуете. Особенно таким, как она. — Если я скажу «нет», ты не поверишь? — Не поверю. И офицер Тина Чен не верит. Вскоре возвращается Ричард Декарт, оставляет на столе свой телефон и ключи, и никто не удивляется, что лежат они около детектива Рида. Под самую ночь офицер Чен приезжает отчитаться о выполненной работе капитану Джеффри Фаулеру. Перед уходом задерживается около рабочего места детектива Рида и подмигивает. — Твой Ричи живой и целый, а всё то, что он сегодня творил, пускай сам рассказывает. Там много всего. Гэв оставляет комментарии без ответа и провожает её взглядом. Что-то происходит всегда. Когда на задание берут Ричарда Декарта, этот риск возрастает вдвое. Вскоре появляется он сам. С имитацией пластыря одноразовыми салфетками и демонстрацией антисанитарии: гранулы песка у рваной раны на щеке и наспех перевязанной рукой около большого пальца. — Расскажешь? Ричард поднимает на него взгляд, отрываясь от уборки рабочего места. — Ничего такого. Заедем по пути в маркет? — За рулём не я. В салон они забираются в тишине, доезжают до круглосуточного дольше, чем ожидалось. Дома их встречает оставленная тишина и небольшой беспорядок, который они негласно игнорируют. Рич ретируется в ванную с набранной провизией. Гэв окликает его у косяка, чтобы предложить свою помощь, но попытка остаётся без внимания. Декарт предпочитает собственно решать такие проблемы — опыт небольшой, но есть, хоть наличие того, кому не противно снимать с него слой засохшей крови несколько воодушевляет. — Скоро тринадцатое ноября. Ричард садится на кровать, чтобы переодеться из униформы, и почему-то решает, что разговор приоритетнее. — И что? — Ты впервые появился у нас тринадцатого ноября. Он смеётся: тихо и под нос. Такая мелочь, достаточно сентиментальная, и навряд ли важная. Тем не менее, Гэв отдаёт себя, предлагая этот день обозначить как-то более конкретно, чем поставленный устно факт. — Знаешь, одиннадцатого у меня день рождения. (Гэвин обещает не забыть и засыпает, согреваемый в чужих привычных объятиях. Ричард вырубается за минуту и закидывает на него ногу). (Гэвин не забывает).

***

Утром, совсем незадолго до одиннадцатого ноября, появляется новое дело о преднамеренной попытке убийства. Молодой человек запомнил, как выглядел напавший, запомнил, чем тот был ведомый и какими судьбами вышел на него. Задача оставалась за главным — найти напавшего. В доме, куда они приехали, пахло солью и корицей, окна украшены светодиодными лентами и повсюду оставлены следы. Следы, по которым Гэв старался не следовать. Как бы непрофессионально в его случае не звучало. — Давно не виделись. Девушка возвращается домой примерно в половину десятого (Рид может ручаться за точное время). Проходит в цветастом шарфе в гостиную и волнуется за своего парня, которого почти убили вчера в десять вечера. Нового парня. — Очень. Прошло больше года, как она ушла. Причина на лицо: отношения не имеют будущего, поскольку настоящее не сулит даже поддержания отношений, про их развитие говорить не стоит. Гэв грезил, что ситуация улучшится, но случилось то, что случилось. Виноватых нет. По крайней мере, этим он себя успокаивал. Безрезультатно. Они ни о чём не говорят: Гэв интересуется её жизнью, ей неловко говорить о всех переменах, о своей проклятой работе, занимающей большую часть времени (о чём он итак осведомлён). Пустота в голове, перекрывающая рефлексию, перерастает в боль и возвращение в ту тьму, в которую Гэв сам себя завёл. Ричард выходит в холл как никогда вовремя. Смотрит на обоих, переводя взгляд, и что-то понимает. Детектив Рид не станет спрашивать. Потом Ричард сам спросит у Гэвина, что за хуйня произошла. Возможно, даже получит честный ответ. Опросом занимается Декарт. Рид занимает себя дополнительными вопросами жертве, записывает его место работы, бывшее место работы, сохраняет контакты возможных нападавших и врагов, которых у него, нового парня, жопой жуй. У неё хотя бы не изменился вкус в мужчинах. В машине Ричард молча выруливает на главную улицу и сохраняет это напряжение вплоть до конца дня. Гэва касается неосторожная мысль, что напарник рассредоточен, и пусть это плохо, ему приятно волнение. Факт, что ему не всё равно. — В доме у сегодняшних жертв нападения были такие же вазы, видел зажигалку в спальне, аналогичную твоей, только зеркальную, — кидает Ричард между делом, открывая в телефоне заметки. — Подозреваешь меня? В ответ получает взгляд, полный холодной войны. Внутренней, с самим собой. Оправдать реакцию Рид не успевает, Декарт и не думает над её причиной. — Вы знакомы? Рид выдыхает, чуть хмурится и ложится на одеяло в одежде. Хочет отвернуться, но Ричард не терпит, когда его игнорируют подобным образом. — Ты сам знаешь. — Знаю. Спрашивал у неё. Гэвина охватывает злость, пустая и болезненная. Опрашивал девушку жертвы о её бывших отношениях, не игравших никакую роль? Ричард никогда не отсыпается, даже если — шаги оправданы, сторона имеет обоснованность. — Признаюсь: приревновал и решил его прибить. — Нет, Гэв. Ты знал её. Вы жили вместе. Думаю, состояли в отношениях. — Не слишком много думаешь? Сейчас не о том. — Почему тебе неприятно с ней находиться сейчас? — вопрос ставит в тупик. Он жалеет, что не отвернулся. — Почему, когда я спрашивал её о тебе, она так странно… — Потому что она съебалась, решив, что я тяну наши отношения на дно, понятно? Потому что она не видит во мне достойного себе. Ричард замолкает и ничего не говорит. Игнорирует, что его перебили, что пытались повысить тон, что попытка вышла жалкой и не стоила выделки. Гэвину поначалу нравится заткнувшийся Ричард. Потом он выключает свет, ложится рядом с ним в той же одежде и обнимает со спины. — Я вижу в тебе достойного. Любому. (Он не знает, как выразить благодарность, но. Да).

***

День рождения Ричарда они скромно празднуют дома. Гэв заказывает тортик на своё усмотрение, покупает в чайной лавке что-то иностранное и заваривает. Декарт периодически прерывается на телефонные звонки, но день проходит так непринуждённо, что нравится обоим.

***

Дело закрывается благодаря идейности Ричарда Декарта. Он фиксирует все данные, обзванивает оба места работы, все контакты и выходит на знакомого жертвы. Тот трясётся и идёт на контакт, пусть даже после монолога о хуевых правозащитниках; находится мотив, отсутствует алиби, присутствует пробел в его словах и хронологические нестыковки, и даже обидно, что ситуация настолько плоская. Обычный лох, которого захотели пырнуть за длинный язык и отсутствие сострадания к неудачнику. Гэвин не хочет говорить, что тоже бы кинул такого лузера на произвол судьбы, поскольку напоминания о его замене душат. (Лучше бы он пырнул его). Ричард оказывается рядом. Понимает, что Гэвин не хочет участвовать, делает большую часть работы за него, оставляя ему самую мелочь. Позволяет ему метнуться к Тине Чен на задание, а когда тот возвращается, старается вникнуть в происходящее. Выстрелы, кража и заложники. Странный контраст на фоне лёгкого дела. (Ричарду нравится, когда Гэвин такой).

***

Рид просыпается с больным горлом. Ричард выключает его будильник, тихо собирается и оставляет перед уходом первое, что нашёл. Не упускает возможности сказать, чтоб меньше сосал на холоде, и самостоятельно организует больничный. Рид досыпает своё, замечает закрытое окно и второй слой пледа. (Вязанного, с цветочками. Несложно понять, чьё оно было. Но что было, то пошло нахуй). Днём он вспоминает эту мысль и поражается самому себе. Чего, блять? Стоило бы сбить температуру. Восстанавливается он вскоре, принимая со смирением периодические попытки готовки, стаканы кипятка с кислой заваркой, и напоминание о приеме.

***

Тина Чен, стоило детективу Гэвину Риду появиться на работе, подкатывает к нему на кресле, смотрит в душу и молчит о своём. — Что? — Ничего. У Ричарда Декарта недалеко партнёр заболел, он так беспокоился. Места себе не находил. — Партнёр? — Рид складывает руки и смотрит в укор. — Мне надо было сказать коллега? — Тина прикрывает ладонью рот, будто поняла, что открывать его ей не стоит. — Или супруг? По плечу она получает, потому что не успела отъехать на безопасную дистанцию.

***

Гэвин уже не помнит, как получилось затащить в дом напарника, и каким образом они съехались. Вроде бы никто не имел подобной инициативы. Тем не менее, ждать Ричарда в его машине — традиция. Часть рабочего дня. По вечерам Ричард позволяет не думать о работе, иногда без лишних слов подрывается и что-то фиксирует в заметках на телефоне. На следующий день он обязательно обо всём поделится, и ждать ответной реакции долго не придется. Их сторонятся, а Тина Чен подливает масла в огонь. Капитан Джеффри Фаулер не видит никакой проблемы ни в новичке, ни в детективе, ни в их тандеме. Даже Коннор Декарт с лейтенантом Хэнком Андерсоном не соприкасались. До тех пор, пока Коннор не предложил выйти на обеденный перерыв вместе с братом. Тот кинул напарнику короткий взгляд и скрылся. — О чём секретничали? — Коннор предложил мне переехать в одно место. Инициатива наказуема. Рид держит лицо, понимающе кивает и поздравляет. Желает ему с его придирчивостью удачи, и почему-то не чувствует искренности. Врать самому себе ему давно не приходилось, поэтому на этот раз он не старается. Ричард образцовый сосед. Даже здесь выделился. Ест, что дают, оплачивает счета и ездит в продуктовый, если хорошо попросить. Гэв даже запомнил, как просить. Ричарду он тоже врать не привык. Поэтому Ричард тоже это замечает. — Расслабься, я отказался.

***

Он расслабляется. Не знает, почему; не хочет думать, почему. Ричард Декарт за время работы негативные стороны переводил во вполне положительные: его занудство играло на руку, его требовательность становилась козырем. Бешеное рвение разбить ебала и покрасоваться пушкой в руках бесили, как старшего по званию, но. Гэвин не знает, нравилось ли ему смотреть на Ричарда в такие моменты — сосредоточенного и самоуверенного. Просто уступал в такие периоды место, и Декарт занимался официальной частью. Рид брал на себя то, от чего пошёл в менты — всю грязь. Вот так они и шли по дороге жизни, взявшись за руки: два психа. Вечером Ричард замечает усталость не только в себе и скачивает первое приложение с доставкой. Долго выбирает ужин, ставит миллион фильтров, проверяет состав и содержимое. Оплачивает, удвоив. Молча. Гэвин замечает каждое его действие. Не зря же Ричард сел к нему боком, повернув телефон.

***

— Не хватает свечей. Ричард перестаёт жевать и поднимает глаза. В них пляшут демонята и отсвечивает телефон. Даже сейчас пытается что-то дополнить, хотя рабочий день закончился. — Могу сбегать и купить. Гэвин почти давится из-за смеха. Да, определено стоит. Без свечей ужин не клеится. — Вина прихватить не забудь. — Смазка клубничная или банановая? Смеются они уже вместе. В душе трогается мысль, что с соседом по жилплощади такие шутки разряжают обстановку, но не сказать, чтобы ранее она была напряжённой. Рид не знает, как охарактеризовать изменения, но в Декарте определенно какие-то были.

***

Просыпаются они в общий выходной. В одной кровати, на одной подушке. Гэвин устал перетаскивать его на другую, иначе — нахуй привозил? Проверяет телефон, смотрит на пропущенные от Тины Чен и перезванивает. Поздно понимает, что желательно не мешать чужому сну. Так же поздно понимает, что чужой сон не прекратит ядерный взрыв. Он выходит на кухню, открывает окно в одной футболке и достаёт пачку. Холод пропитывается в ткань, и становится неуютно. Пора бы уже бросить. Недавно только из больничного. Тина отвечает спустя пару минут. — Звонила по поводу Декарта. Можешь попросить его перекинуть всё по делу с красным платьем? Он поймет. — Ты думаешь, мы сейчас вместе? — Я в этом уверена, Гэви. Она сбрасывает, и ничего другого в голову не приходит, как попытаться разбудить Ричарда. Он докуривает, возвращается в комнату. Ричард смотрел на него одним глазом. Сонно, вынужденно. Несколько агрессивно. — Чен просила скинуть добытое по красному платью. Сказала, что ты поймёшь, — Ричард понял, вслепую нашёл телефон и куда-то полез. — А почему мне не звонила? — Потому что считает нас женатиками. И ты бы не взял трубку раньше двух часов дня. Декарт кивает и смотрит на время. Половина двенадцатого. Ранее утро, хули ей надо? Выделяет в заметках текст, периодически делает скриншоты, что-то ищет в галерее. Вся память забита работой — для Гэва такое отношение поразительное. Он бы на такие жертвы не пошёл. Декарт даже в выходные пытается что-то с чем-то связать. Не привык терять время зря. Это толкает его начать разговор о его детстве. Надо же было поинтересоваться, с кем делит кров. Декарт какое-то время молчит, потом кидает мобилу в дальний угол и тянет Рида за собой. Кутает в одеяло и обнимает со спины — как обычно засыпает, спит и просыпается. — Учился в научной группе старшей школы, ходил на дополнительные занятия, любил историю и социологию. Мачеха настояла на моём образовании в сфере интех, поругался с ней и уехал учиться на право. Примерно оттуда растут ноги с семейным разногласием. Коннор до сих пор считает, что обязан меня поддерживать и окружать заботой, которая не досталась от матери. Мне она не нужна, он тоже. — Ты перед зеркалом репетировал, что ли? Ричард жмёт плечами, и Гэвин чувствует это спиной. — Жил, сколько себя помню, с кем-то или в общежитии. Не так плохо, кстати, делить с кем-то обязанности, хотя это раздражает. Приходилось мыть посуду повторно, чтобы поесть. Рид улыбается. Плавали, знаем. (Хотя Ричард ни разу не мыл посуду. Гэвин не хочет улыбаться от этой мысли, что в роли домохозяина он успешен). — А ты? — Не репетировал, — лёгкий щипок в бок заставляет вздрогнуть — от рук Ричарда лёгкий становится средним. Какое-то время даже больно. Еблан. — Жил с родителями, пока не закончил учёбу. Потом пришлось взрослеть. Самостоятельно, потому что из близких у меня только родственники остались и мать. Друзья со школы меня обошли. — А отношения? — Ты про свои не говорил. — Потому что их не было. Гэвин поначалу чувствует подвох. Потом как-то возвращается в чужую жизнь, доступную ему пока что, и думает, что время для отношений было. И характер Ричарда не такой заносчивый, чтобы от него не сохнуть. — Были, которые не хочется считать. Пробовал без обязательств, но от них ни горячо, ни холодно. Была девушка, которая отказалась от своих чувств, потому что я не тот, кого она хотела бы. — Понимаю, — выдыхает Рид, смиренно принимая по собственной вине начатые откровения. Ричард, прижавший его к себе крепче, горячо выдохнул. — Была парочка, последние закончились, и ты знаешь, как. Её тяжело получилось отпустить. Я не из тех, кто быстро забывает. — Но получилось? Гэвин ежится и укрывается с головой. Больная тема когда-то стала опытом. Четкая граница, осознаваемая таким моментов, поражала. — Да, получилось. — А мальчики были? Разговор заканчивается с инициативы начавшего. Рид распахивает одеяло и вырывается из рук, ставя перед фактом, что день уже начался. Завтракаем и по своим углам.

***

Декарт привычно подходит к нему, пока Рид материт сковороду и отдирает пригоревшие яйца. Кладет голову на плечо и в ухо желает доброго утра. В половину второго. — Соня.

***

Красное платье оказывается актуальным делом для большинства сотрудников, поскольку требует полного погружения. Ричард уже по горло, пытается наспех затащить Рида по щиколотки. Желательно, чтобы он был осведомлён во всех основных частях, в действующих лицах, фиксировал каждую фамилию и имя, любые отсылки на третьих лиц. Они с Тиной Чен отделяются и едут в одно из предполагаемых мест. Декарт настоял, чтобы Рид не отказывался от помощи и держался вместе с офицером, не лез на рожон и по возможности не подставлялся под опасность. Рид не любитель инструктажей, о технике безопасности он наслышан, инстинкт самосохранения работает исправно. Тем не менее, помогает это мало. Предполагаемые свидетели оказываются соучастниками, Гэвин фоткает заставшую им картину и шлёт Ричарду. Что делать с полученной информацией — его право и выбор. Сейчас для Рида важно другое. Он полез на рожон и подставился опасности. Почти смотрел ей в лицо, пока Тина Чен гналась с выставленной пушкой за ещё способным передвигаться виновником и организатором. Кровь пахла сильнее, стоило двинуться, и била по голове железом. Перед глазами всё мазало и плыло, лицо укрывали боль и анемия. Руки не слушались. Потому что Риду везёт на такие точки — дело опыта и применения на практике. Кто-то из поваленных ранее предпринимает попытку встать, и Рид собирает в себе все силы, чтобы не сдохнуть и закончить красное платье без потери. Закончить его. Стоило пешке подняться на ноги и двинуться в сторону Рида, его прошибает в живот. Он падает, крича от боли, оглушающей, несравнимой. Ричард оказывается перед лицом за мгновение. Убирает пистолет в ремень и предпринимает первую медицинскую помощь. Получается у него так себе. Хотя бы потому, что Риду поможет только время — в нём ни огнестрельных ранений, ни колотых, ни резанных. Он вообще удачливый, получил толпой по ебалу и пинка в спину. Стрёмная, наверное, была картина. Ричард Декарт, серьёзный и опасный, прижимает его к груди, насколько позволяет себе из-за состояния напарника, и шепчет на ухо: — Я рядом. Гэвин растрогался бы, не боли у него всё. Привыкшая манера общаться шепотом не вызывает никакой необычной реакции, только — успокаивает. Будто они снова на кухне, и его обнимают. Будто он в безопасности.

***

Гэвин в безопасности. Тина Чен не успевает, зато нагнать на машине сбежавших подозреваемых получается быстрее. Их забирают, почти без проблем, и красное платье, в котором заметили девушку, оказавшуюся ответственной за многую противозаконную хуйню, считается завершённым. Успешно завершённым. Закрытые синяки, расползающиеся по всему туловищу, кажутся памятными. Несколько режущих ран находятся, но до них нет дела Риду. А Декарту есть. Он желает их источнику мучительной смерти, контролируемой должным решением суда. Он подрывается тем же вечером за вычитанным списком обезбола и мазями для внешнего применения. Он так много всего делает, что не стал бы Рид. Не только сейчас. Не только по работе. Предложение с помощью он игнорирует, закрываясь в ванной. Подумаешь, побили. Подумаешь, могло оказаться хуже. Подумаешь. (Но Ричарду это важно).

***

Он позволяет ему помочь себе. Позволяет зайти в ванную, позволяет снять с себя футболку. Ричард мочит её холодной водой и осторожно прикладывает к телу. Откладывает обезболивающее и старается создать на кровати подходящее положение, лишь бы воспаления не ухудшились. Лишь бы не причинить большую боль. Ричард носится с ним до самой ночи. Приносит стакан воды и наспех сваренный бульон. От твёрдой пищи Гэв отказался ещё вечером. Ставит стакан воды около него, и мокрую тряпку периодически мочит снова. Риду неловко. Рид ненавидит помощь. Рид не уверен, чем может отплатить за подобное отношение. — Завтра, если станет хуже, вместе съездим на обследование. Засыпает он с мыслями, что не достоин такого человека рядом с собой. Но Ричард рядом. Всегда рядом. Как и говорил.

***

Хуже не становится. Утро они встречают суматошно. Декарт через силу встаёт с первого будильника и будит Гэва. Дожидается кипятка и приносит горячий чай, меняет воду, оставшуюся с вечера. — Что-то есть будешь? — Нет, — кидает Рид, будто не он главный потерпевший по мнению Ричарда. Двигается свободно, боли не чувствует, если не нагнетать. Органы на месте, целые. — На обеде возьми себе что-нибудь, я разберусь. Не при смерти. Ричард задерживает взгляд на нём чуть дольше, чем стоило. Гэвин отвечает тем же. Декарт звонит сам и просит свободный день, чтобы напарник оправился, и уезжает один. Становится так пусто, что Гэв отказывается вставать и что-то делать. (Ричард просил не вставать и ничего не делать).

***

Дневной сон перетекает в вечерний, когда он возвращается. Приносит с собой пакет на вынос, завлекающий запахом. В Гэвине просыпается голод, и он помогает поделить ужин. Раскладывает тарелки и ставит чайник. Ричард обнимает его со спины, цепляя руки чуть выше обычного с ювелирной аккуратностью. Кладет голову на плечо, выдыхая. Он дома. — Работать с другими так заебывает. Гэвин смеётся, прыская в сторону. Если это комплимент, то лучше он не слышал. Они стоят так, не двигаясь, ещё пару минут, пока Ричард не целует его в шею с надеждой, что Рид не заметит. (Рид замечает).

***

Перед сном он впервые просит показать заметки. Вникнуть в дело, в жизнь Ричарда, его привычки, в происходящее. Ему отдают свой телефон без лишних мыслей, ориентируя. На рабочем столе, в левом углу, с синим ярлыком. Читай всё, что хочешь. Ищи, что ищется. (От тебя нет секретов). Гэвин находит в гуще слов пометку «Гэву», не обращая внимания, что для остальных использует фамилии. Да, они напарники. Соседи. Хули ему приятно быть выше других. (Приятно). Сухие факты и мелочные мысли. Адреса и фамилии, записанные с пояснениями. В архиве и удаленных такие же списки. В самом низу он находит нечто со времён стажировки. Номера телефонов, должности, рабочие места, описания внешности, характеры, всяко со слов брата и лейтенанта Хэнка Андерсона. Держать чужой телефон непривычно, но Рид быстро адаптируется в выходах, в меню, в низкой клавиатуре для левой руки. Ничего нового, что его бы ебало. Если даже, завтра будет достаточно времени и возможности изучить. — Ну как? Он возвращает телефон его собственнику и жмёт плечами — от Ричарда научился. Накрывает их одеялом и тянется обниматься первым. Возможно, потому что соскучился. Возможно, потому что привык. — Всё завтра. Ричард тыкается ему в шею и засыпает быстро. Гэвин догоняет его так же.

***

Ночью Ричард вскакивает от кошмара, поворачивается и смотрит на спящего Рида. С ним всё хорошо. Он живой. Он рядом. Он не в крови. Целует его невесомо в нос и ложится, пока ещё может уснуть. Вставать через пару часов, если судить по свету из окна. (Гэвин охуел настолько, что не смог уснуть). Утром он интересуется, снилось ли Ричарду что-то. Он отмахивается, что на работе много стресса, многое происходит. Без тревожных снов в их возрасте уже не получится. (Последний раз, когда Ричард был в стрессе при исполнении — тот день). Не стоит забывать, что Рид детектив.

***

В машине они попадают в пробку, спустя пару минут смиренно принимают, что она крупная. Ничего такого: последний рабочий день, час пик. Ричард за рулём, ему нельзя отвлекаться, поэтому они решают просто поговорить. Это ведь не противозаконно и не перечит правилам дорожного движения. Беседа приобретает обороты вскоре, стоит затронуть личные темы и уйти от рабочих. Ричард говорил об отношениях с братом, с его странной привычкой исчезать после вспышки внимания. Гэв с ним полностью солидарен. Сам он иногда выходит из комфортной зоны и открывается, но всему своя мера. Ричард итак пропитал всю его жизнь за последние полтора года. — Может, заедем по пути куда-нибудь и выпьем кофе? Ричард реагирует достаточно странно, чтобы Гэв это заметил. Замирает и отмирает, мямлит положительный ответ и замолкает. Рид хотел бы спросить, всё ли нормально, но не стал. Они останавливаются на маленьком кафе недалеко от дома. Ричард долго высматривает выбор и берёт самое сладкое; Гэвин останавливается на классическом. Оплачивать тянется Декарт. Рид выбирает столик, садится и потягивается. Расслабляющая обстановка не распространяется на Ричарда, и это напрягает ещё больше. — Что-то не так? — но он отмахивается и делает глоток. — Ведёшь себя, будто на свидание пригласил. Во взгляде напротив мелькает вопрос. Тишина обрушивается практически всеобъемлющая, накрывшая звукоизоляционной сферой. — Такой фразой обычно приглашают на свидание. — Тогда это будет свидание, — Гэвин соглашается на эту мысль с такой лёгкостью, что сам удивляется. Он не имеет никакого второго дна такими словами, так что волноваться не о чем. Ричард стреляет в него глазами. Ничего дружеского в них нет.

***

Враждебного тоже. Возвращаться домой и уже привычно ждать, когда его настигнут со спины — важная часть дня. Гэв ставит греться вчерашний рис на пару с овощами, включает чайник и останавливается. Ричард не походит, только смотрит на него из косяка. — Я уже спрашивал, но ты не ответил, — начинает он. Гэв помнит только один такой вопрос. — Однополые отношения тебе противны? Формулировка на миллион. — Нет, не противны. Ричард отворачивается, думает о чём-то своем. Отталкивается и обнимает его со спины, как и ожидалось, только теперь это воспринимается по-другому. Поразительный контраст от одного вопроса. Доверия, заботы, волнения, свидания. После слов, что он лучше. После подтверждения этих слов действиями. После всего, что произошло. Декарт ведёт носом по шее, и Рида прошибает током. Он бы сделал шаг назад, оттолкнул бы или остановил. Если бы был против. Но он не против. Их взгляды пересекаются. Опускаются на губы. Гэв прекращает дышать, стоит Ричарду приблизиться достаточно, чтобы. Что? Поцеловать? Он спит. Ричард Декарт, трудоголик и моралист. Самый обсуждаемый и осуждаемый. Хладнокровная машина для убийств и судебных процессов. Меткий и крышесносный, в строгой форме и острым взглядом. Полная противоположность детективу Гэвину Риду. Он целовал его. От запаха гари пришлось сделать шаг в сторону плиты, выключить газ. Рис сейчас занимал малую часть в голове; в ней была чарующая пустота. Он сотрудник полиции, ему такие ошибки не простительны. Но его толкают к столу, и накрывает повторно. Сладкий привкус и горечь кофе, смесь запахов геля для душа и пота. Декарт казался созданным Богом, павшим ангелом. Он казался идеальным. Глаза серые с темной рамкой. Мелкая щетина и расширенные поры у носа. Сейчас он близко настолько, что Гэв смог разглядеть каждую мелочь. — Разрешишь всегда быть рядом? Рид закрывает глаза и хочет раствориться. Тина Чен будет скакать от счастья, когда узнает. — Да.

Я устал от всех этих обычных, бесконечных войн. Стань моей причиной, По которой я вернусь домой.

По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.