Запущенный сад

      — ...Чайльд, скажи, ты любишь читать? — светлые локоны развевались на ветру, морская вода била по голым девичьим ступням, опущенным с берега.       — Мм, пожалуй, если книга действительно интересная, — солнце почти погасло в закате, предвещая наступление ночи.       — А поэзию любишь? — собеседница развернулась. В её глазах отражалось алое небо.       — Поэзию? Никогда не был очарован чтением стихов, но если ты мне прочтёшь что-нибудь, то моё мнение может и измениться, знаешь ли, — Чайльд смеялся и вглядывался в уходящее солнце, отражённое в радужках золотистых глаз.       — Снова твои шутки... А я действительно прочту! — или он смотрел не ради заката?              Заметался пожар голубой,       позабылись родимые дали...       В первый раз я запел про любовь,       В первый раз отрекаюсь скандалить...       Тарталья Чайльд, одиннадцатый из предвестников Фатуи, искусный дипломат из Снежной, способный любого убедить в своей правоте, считается со всеми своими оппонентами, уважает их слова. Чайльд достаточно хорош в боевых искусствах, всегда рассудителен и объективен. Или же он просто неподражаемый лжец? Очаровывает жертв складными словами и сладким смехом, манерами, улыбкой и лицом, чтобы потом, при нужном случае, воткнуть нож в спину. Чайльд несёт за собой сплошные разрушения, скандалы, недопонимания, разбитость и недоверие. Какие чувства должны испытывать к нему те, кто был им обманут? Презирать, ненавидеть?       Вдали от родных мест, в стране с другими обычаями, где даже процесс принятия пищи так сложен, среди всех людей ближе всех ему была та, кого он обманул самым грубым способом. Затянул её в безумную игру двух богов, где он сам лишь один из исполнителей, притворился наивным пареньком с добрым сердцем и чистыми намерениями, развлекался, вводил в заблуждение, а после пытался убить, насмехаясь над доверием, которым его удостоили. Может быть, для путешественницы, успевшей совершить подвиги в Мондштате и заслужить уважение окружающих, предвестник из Снежной не казался надёжным и честным, но почему-то Люмин всё же поверила в то, что в этот раз злодей не будет злодействовать.       Чайльд всегда думал, что обманутые им люди должны его проклинать, ненавидеть, избегать, но никак не утешать заботливым голосом и угощать вкусной едой, приготовленной с трепетом и любовью. Люмин, которую он пытался убить собственными руками, не сожаления о недолгих, но вполне весёлых днях, проведённых вместе. Теперь, когда оказалось, что и сам предвестник был марионеткой в руках умелого кукловода, Чайльд почувствовал, какого быть обманутым кем-то, даже не увидев подвоха.       Сердце бога контрактов и скал было добыто, Синьора посмеялась Чайльду в лицо после удачно завершившейся сделки, где тот был самой активной, но ничего не знающей пешкой, а тот самый обычный консультант из похоронного бюро «Ван-Шен» оказался умершим Гео-архонтом. Теперь предвестнику казалось, что именно он был обманут больше всех, ведь его план стал частью элегантого спектакля «почившего» бога.       — Хах... Кажется, и меня обманули? — всё с той же невинной улыбкой Чайльд обратился к путешественнице.       — Да что ты? Странно слышать подобное от тебя, — Люмин бросила недовольную фразу и поспешила прочь от банка Северного королевства.       — А-а, Люмин, — предвестник спешно выскочил из банка и побежал вслед за девушкой, — пожалуйста, давай поедим вместе, всё, что ты захочешь!       — Научись для начала использовать палочки, врунишка.       — Люмин, — Чайльд всё же догоняет девушку и осторожно берёт за руку, — научи меня, один я точно не справлюсь, ха-ха...       Был я весь как запущенный сад,       Был на женщин и зелие падкий.       — Ах, ну так уж и быть, пойдём в шатёр «Синьюэ», хочу жареную лапшу с рыбой, мой дорогой добрый «злодей».       — Неужели ты решила простить меня после всего, — несколько озадаченный предвестник остановился, всё так же держа девушку за руку. Он не ожидал, что неприступная Люмин не оставит его.       — Нет, мои раны всё ещё болят, а битва свежа в памяти, но я ещё раз доверюсь тебе, Чайльд.       Разонравилось пить и плясать       И терять свою жизнь без оглядки.       Сердце пропустило удар, рот приоткрылся то ли в изумлении, то ли в попытке вдохнуть хотя бы ничтожно малое количество воздуха, а ноги будто отказывались идти. Поражённый предвестник не выпускал миниатюрной руки собеседницы из своей. Взгляд Чайльда был прикован к лицу путешественницы, которое было всё таким же спокойным, как и большую часть времени. Но что-то заставило его сердце биться чаще.       — Эй, Чайльд, совсем поплохело что ли? — Люмин, слегка не понимающая резкой смены настроения парня, дотронулась до лба предвестника тыльной стороной свободной руки. Для этого, конечно, пришлось привстать на носочки, — Да у тебя жар... Когда успел простудиться? Ча-айльд, я с тобой разговариваю, неужели тебе совсем нездоровиться?       — Что? А, нет, со мной всё хорошо, не переживай, ха-ха, — тихий дрожащий смех всё-таки был сигналом того, что с парнем что-то не так.       — Нет, такое меня не устраивает. Прямо сейчас идёшь в хижину «Бу-бу», меня не особо радует перспектива тащить тебя туда, если ты потеряешь сознание.       — Да нет же, я не болею, просто ты...       — Просто я что? Хочешь сказать, что это последствие нашей схватки?       — Да нет же! — Чайльд трёт глаза, пытаясь хоть как-то сконцентрироваться и понять, что с ним происходит. Где-то глубоко в подсознании предвестник понимал, что с самой первой встречи неравнодушен к девушке, но как же он может принять это чувство после всего, что было? Разве это не самонадеянно — признаться той, с чьей попытки убийства и суток не прошло? — Ха-ах, да, ты, как и обычно, очень проницательна, принцесса, всё-таки я заболел.       — Отрицал же минуту назад? С тобой точно что-то не так, — Люмин потянула предвестника в сторону хижины «Бу-бу».       В тот вечер Чайльд «сбежал» от девушки сразу же после похода за лекарствами. Люмин же вернулась в маленький домик, который новоиспеченной героине гавани Ли Юэ Цисин предоставили в качестве места для отдыха. Паймон вызвалась осмотреть жильё, пока её спутница разбиралась с восьмой предвестницей в банке Северного королевства, потому уже некоторое время ждала возвращения подруги в их новое временное убежище.       — Так значит, Чайльд пригласил тебя поесть? И без меня?! — рассказ Люмин вызвал громкие возмущения у её компаньона, — Паймон так и знала, что Фатуи нельзя доверять, и этот поступок гнусного предвестника меня в этом убедил!       — Паймон, я бы принесла тебе что-нибудь вкусное, правда-правда. Но, в любом случае, сегодня нам не удастся поесть дорогую еду...       — Паймон верит тебе, но всё равно слегка обижена! Так что предлагаю съесть цыплёнка в медовом соусе, хи-хи, — маленький компаньон как всегда в своём репертуаре, что не могло не радовать уставшую Люмин.       Ещё несколько дней после предотвращения разрушения гавани Чайльд всячески пытался избегать Люмин, хоть и знал, что она искала его. Было ли ему стыдно, неловко за свои прошлые действия? Предвестник не знает. Сам он не мог до конца осознать, почему сначала наговорил глупостей, а после сбежал, а теперь и вовсе делает вид, что занят какими-то важными делами, чтобы не встретится с девушкой вновь. Что-то подсказывало ему: как только он увидит Люмин, его сердце выпрыгнет из грудной клетки и разобьётся на сотни маленьких частей от её холодного и строгого голоса. Чайльд лучше всех понимал, что не заслужил прощения, поэтому для всех будет лучше, если он останется злодеем, а Люмин — прекрасной героиней, сразившей его. И самое жестокое наказание для предвестника — влюблённость в девушку, которая никогда его не примет и не простит за предательство.       Погрязнув в своих мыслях, Чайльд бродил по гавани, совсем не обращая внимания на жителей, которые косо на него смотрели. Все обитатели города знали, что в пробуждении давно ушедшего бога, Осиала, виноваты Фатуи, а рыжий паренёк в не совсем типичной для Ли Юэ одежды и странной маской на голове очень выделялся на фоне других. Шёпот не заставлял себя ждать, куда бы Тарталья не шёл, но его это не особо волновало.       — Эй, Чайльд, — запыхавшаяся от бега девушка преградила предвестнику путь, — может, не будешь меня избегать? Что вообще произошло?       — Вот именно, глупец, Паймон ещё не забыла твоё предательство, так что ты должен нам шикарный обед! — маленький компаньон, как и обычно, сопровождал путешественницу.       — Ох... И тебе приветик, Паймон, как-то нерадушно ты обо мне отзываешься, ха-ха. И тебе добрый день, Люмин... — казалось, что одиннадцатый предвестник улыбчив и весел, как и всегда. Однако от зоркого взгляда Люмин не укрылась неловкость, спрятанная за смехом.       — С меня хватит! — девушка привстала на носочки и обхватила лицо Чайльда ладонями, глядя ему прямо в глаза, — Мне надоело, уж будь добр, объяснись, почему ты избегаешь меня, хотя сам просил о совместном ужине.       Чайльд определённо был прав: его сердце разбилось. Но не от презрения, которое он ожидал он девушки, а из-за нежного вопрошающего взгляда Люмин, обеспокоенной из-за резкой перемены поведения своего «врага».       Мне бы только смотреть на тебя,       Видеть глаз златокарий омут.       — Я заставил тебя беспокоиться? — предвестник накрыл руки девушки своими и, убрав их с лица, переплёл пальцы в замок, — Прости меня, я накормлю тебя самой вкусной едой. Ох, и малышку Паймон тоже, конечно же, ха-ха.       И чтоб, прошлое не любя,       Ты уйти не смогла к другому.       — Ты дурак, Чайльд.       В детстве мы слушаем истории про отважных принцев, хрупких принцесс и страшных драконов. Храбрец спасает девушку от злодея, влюбляется и женится на ней, и юный Чайльд тоже думал, что хотел бы быть таким же бесстрашным, сильным, ловким и обаятельным, как и принцы в сказках, чтобы в один прекрасный день спасти свою возлюбленную от неприятностей. Парадокс повзрослевшего Чайльда в том, что именно он оказался той самой неприятностью, от которой нужно спасать. Да и принцесса не хрупкая и беззащитная вовсе. Скорее, в этом спектакле у Люмин роль принца, а Чайльд же — дракон. Разве может быть так, что герой выберет злодея?       — Братец Аякс, почему ты сегодня такой задумчивый? — рядом с Чайльдом сидел маленький рыжий голубоглазый мальчик, разглядывающий картинки в книжке, которую читал ему старший брат.       — Ох, Тевкр, прости, я немного призадумался... Хочешь, прочитаю тебе что-нибудь еще?       — О чём же ты думал, братец? — мальчик чуть наклонил голову вбок, с очаровательностью, свойственной маленьким детям.       — О принцессе.       — Хм... Той, о которой ты писал в письмах?       — Как ты хорошо всё запомнил, Тевкр, — Чайльд театрально удивился и потрепал младшего брата по волосам, — Ты прав, о принцессе из моего письма.       — Вау, я тоже хочу встретиться с ней! Никогда не видел настоящих принцесс.       — Что ж, надеюсь, что у нас получится погулять как-нибудь вместе с Люмин. Она всё-таки занятая особа.       Чайльду казалось, что его младший брат действительно воодушевлён возможной встречей с таинственной девушкой из письма. Впрочем, ситуация предвестника была аналогичной. Чайльд бы согласился на всё, что угодно, ради лишней минуты, проведённой рядом с любимой девушкой. Где она сейчас? Возможно, Люмин прямо сейчас примеряет кимоно или изучает традиционную кухню страны гроз, Инадзумы. А, может быть, даёт интервью для научной работы какого-нибудь студента из Академии Сумеру. Люмин — свободная путешественница с определенной целью, однако всегда готова помочь, спасти каждого. Как развернулись бы события сказки, если бы храбрая принцесса не захотела убивать дракона, а спасла бы его из плена собственного невежества и алчности? Каким бы стал злодей? Наверное, он бы преобразился до неузнаваемости: исчезло бы безрассудство, а непомерная сила была бы обращена во благо слабых. В запущенном саду расцвели бы прекрасные розы, а птицы одарили бы их звонкими песнями. И каждый человек, прошедший мимо вновь ожившего сада, обрёл бы чувство спокойствия.       Мысли часто затягивают человека так, что он не замечает, как летит время, как меняется обстановка, не слышит чужих голосов. Таким образом младший брат предвестника уловил момент, чтобы сбежать на улицу. И, заметив отсутствие уменьшенной копии себя, Чайльд поспешил выйти из арендованного на время пребывания в гавани дома. Пробежав несколько улиц, попутно заглядывая в различные лавки и торговые павильоны, Тарталья всё-таки увидел своего брата. И, что стало для парня неожиданной, но вполне желанной картиной: Тевкр гулял по набережной, держась за руки с девушкой, чей лучезарный образ никак не выходил из головы предвестника.       Поступь нежная, легкий стан.       — Люмин!             Если б знала ты сердцем упорным,       Как умеет любить хулиган.       — О, Чайльд! Давно не виделись! Твой младший брат такой замечательный ребёнок. Мы не так давно встретились, так что прости, что не отвела Тевкра к тебе.       Как умеет он быть покорным.       — Гнустый Чайльд снова не поздоровался с Паймон, ну как так можно, а! — маленький компаньон театрально затрясла кулачками в разные стороны, как только предвестник подошёл к ним.       — Наши последние встречи начинались с того, что я приносил свои извинения. Может быть, это наша традиция, ха-ха.       — Братец Аякс обижал вас? — мальчик с некоторым удивлением смотрел то на Люмин, то на Паймон, то на своего старшего брата. — Разве продавцы игрушек не самые добрые люди в мире?       — Не волнуйся, Тевкр, — путешественница чуть присела и положила ладонь на плечо мальчика, — Аякс — самый лучший продавец игрушек, которого я когда-либо знала, хоть он и проказничал пару-тройку раз.       — Правда-правда? Сестрёнка, и ты совсем его не ненавидишь за это?       — Скорее, наоборот, ведь твой братец может быть вполне очаровательным, когда постарается.       Я б навеки забыл кабаки       И стихи бы писать забросил.       От мягкой улыбки Люмин Тевкр сразу же повеселел и вновь начал радостно говорить что-то об Одноглазике, своей семье, игрушках, попутно потянув всю компанию дальше бродить по гавани Ли Юэ. Паймон то и дело пыталась задирать Чайльда, придумывая ему новые нелепые прозвища, а Люмин и Тевкр долго смеялись из-за забавной маленькой драки между своими спутниками. Хотя было бы правильнее сказать, что Паймон просто била предвестника ладошками.       — Так, значит, Аякс писал обо мне в письме? — Люмин слегка удивилась, ведь думала, что Чайльду нечего рассказать о ней кроме боя, ставкой в котором являлась жизнь одного из них. Естественно, что для младшего брата, который верил, что старший — продавец игрушек и очень добрый человек, такая информация оказала бы губительное влияние. Кто знает, как бы ребёнок отреагировал на такую крупную ложь от своего близкого человека.       — Да, сестрёнка! Братец много писал про тебя, поэтому когда я увидел тебя на пристани, то сразу же поняла, что ты и есть та принцесса, которая... — фраза мальчика оборвалась, не успев закончиться.       — Ха-ха, Тевкр, рассказывать о содержании личных писем не совсем правильно, правда ведь? — казалось, что Чайльд слегка взволнован.       — Но разве сестрёнке нельзя? — мальчик засмущался и опустил взгляд на землю.       — Даже Люмин не стоит рассказывать, ведь письмо я писал тебе, а не ей.       — Принцесса? Неужели ты назвал меня так, Аякс? — девушка тихонько засмеялась, но всё-таки решила избавить предвестника от необходимости отвечать на её вопрос. — Ладно-ладно, ты прав, что мне не стоит знать о написанном в письме. Я ведь тебе не семья.       — А вот Паймон очень интересно, писал ли ты что-то про неё!       — Писал, что ты прожорливая и любишь придумывать людям нелепые клички, ха-ха, — Кажется, Чайльд вернулся к своему прежнему образу.       Интересовало ли Люмин то, что о ней написал Чайльд? Очень сильно, ведь, как она судила по самой себе, с семьёй ты всегда искренен. Из чистого любопытства или из-за каких-то корыстных целей? Девушка, вероятно, не знала. Или не хотела принимать тот факт, что знает, почему её тянуло в гавань, хоть она могла продолжить своё путешествие по Тейвату, а не возвращаться назад. Люмин надеялась, что в Ли Юэ, в одном из дорогих ресторанов, на который, вероятно, ей не хватит моры, может обедать Чайльд, всё так же пытаясь освоить палочки для еды. Наверное, для него это сложнее, чем овладеть всеми видами оружия. Может быть, предвестник снова выбивает из предпринимателей долги, разоблачает мошенников и сражается во имя Царицы. Может быть, Чайльд снова обманывает какую-нибудь девушку ради своего задания.       Время летит незаметно в хорошей компании. Скоро солнце опустится за горизонт, небо расцветёт алым, а после наступит тёмная ночь, которую будут освещать только прекрасные морские фонари, так полюбившиеся путешественнице.       — Что ж, думаю, что уже пора. Корабль в Снежную скоро отплывёт, так что мне нужно проводить брата, — Чайльд протянул руку путешественнице и её компаньону. — Не хотите ли с нами?       — Сестрёнка, Паймон, пойдёмте с нами, пожалуйста! — Тевкр жалобным взглядом смотрел то на путешественницу, то на её компаньона.       — Паймон очень хочет спать, но не может отказать Тевкру... Так что Паймон согласна.       — Я тоже думаю, что это хорошая идея, — Люмин всё-таки подала Чайльду руку. — Кто знает, как скоро мы встретимся вновь.       Только б тонко касаться руки       И волос твоих цветом в осень.       Тарталья забрал вещи младшего брата из своего временного жилья и вместе со своими спутниками направился к пристани, где уже ожидали корабли. Портовый город в закате выглядит, словно написанный на холсте. Искусный художник сделал пару мазков кистью, и вот медленно исчезающее солнце окрасило небо во всевозможные оттенки от светлого жёлтого до тёмно-красного. Лёгкий вечерний ветер напоминает прохожим и путешественникам, спешащим на свои корабли, что мир вполне реален, хоть и невероятно красив.       — Мы будем скучать, Тевкр, — Люмин наклонилась, чтобы обнять мальчика. — Если приедешь к своему брату вновь, то обязательно встреться и с нами.       — Паймон будет рада, если Тевкр снова пообедает с ней!       — Сестрёнка и Паймон тоже очень-очень мне понравились! Я буду ждать вас, так что по прибытии в Снежную первым делом загляните в деревню Морепесок, где мы живём, — мальчик тепло обнимал в ответ путешественницу и её маленького компаньона, а также попрощался с братом. Вскоре корабль отплыл. Расставания всегда противоречивы: они разлучают людей, но дарят надежды на новые встречи. Чайльд определённо не хотел бы расставаться с путешественницей. Сегодня девушка многое узнала о нём. Например, для младшего брата он не Чайльд Тарталья, одиннадцатый предвестник Фатуи, а продавец игрушек. А ещё Тарталья очень любит свою семью, в каждом путешествии с заботой выбирает подарки для своих многочисленных братьев и сестёр, покупает лекарства для отца, регулярно пишет письма, в которых, по неизвестной причине, очень часто упоминалась Люмин.       Путешественники и предвестник не спешили расходиться. Люмин хотела задать несколько вопросов, которые не могла позволить себе, чтобы не разрушить отношения братьев, а Чайльд просто не хотел уходить. Ему казалось, что его сердце не выдержит ещё одно расставание. Даже просто стоять рядом с возлюбленной для предвестника было высшей наградой.       — Давайте посидим до конца заката на берегу моря? — Чайльд указал рукой на понравившееся место, куда направилась компания, и продолжил. — Люмин, ты можешь спросить обо всём, что тебя интересует. Я понимаю, что между нами было многое не сказано, поэтому сегодня я буду искренен.       — Хорошо, у меня действительно есть вопросы.       Люмин и Чайльд присели на берег. Малышка Паймон же не смогла побороть желание поспать, поэтому Чайльд предоставил ей свой пиджак в качестве подушки, и маленький компаньон уснула на коленях девушки, будто совсем позабыв, что рядом тот самый опасный предвестник Фатуи. — Так, значит, твоё настоящее имя — Аякс... — Люмин старалась говорить тише, чтобы не разбудить спящую девочку.       — Верно, спасибо, что подыграла и не называла меня по титулу при Тевкре. Мне правда не хочется, чтобы он видел мрачную сторону Снежной, — Чайльд легко улыбнулся, совсем без привычной наигранности.       — Надо же, в одном из миров, который мы посещали с братом, я читала мифы о храбром герое по имени Аякс. Он тоже был великим воином... Как ты, — Люмин сняла обувь и опустила ноги в воду.       — Я польщён, что так сказала та, кто одолел меня, ха-ха.       — Почему ты не рассказал брату о том, что состоишь в Фатуи, я уже знаю... Что писал обо мне в письмах? Почему принцесса?       — В моей сказке принцессу не нужно было спасать, потому что она сама может победить любого злодея. А про письма... Сама же сказала, что тебе не стоит знать о написанном, — Чайльд парировал словами, ранее сказанными путешественницей.       — И всё же любопытство съедает меня. Мы с тобой не близкие друзья, нам пришлось драться за Сердце Бога, я была частью твоего плана — тебе нечего сказать обо мне своей семье, потому что хорошего между нами было мало, — Люмин серьёзно посмотрела на собеседника, слегка сведя брови к переносице. — Спрашивать подобное немного эгоистично, но мне всё-таки интересно. Я не принуждаю тебя к ответу.       — Я написал, что ты враг Царицы, — Чайльду показалось, что на сказанную им фразу Люмин отреагировала весьма забавно: её выражение лица стало слегка недовольным после очевидной лжи.       — А ведь обещал быть искренним... Тогда, последний вопрос, — девушка не могла понять: щёки парня покраснели или это закатное солнце такое ярко-красное? — Чайльд, скажи, ты любишь читать?       — Мм, пожалуй, если книга действительно интересная.       — А поэзию любишь?       — Поэзию? На ум мне пришла одна строфа... Я уж и не помню, где услышал, но:       Я б навеки пошел за тобой       Хоть в свои, хоть в чужие дали…       В первый раз я запел про любовь,       В первый раз отрекаюсь скандалить.       Привычное каменное выражение лица Люмин сменилось на смущённое и слегка удивлённое: девушка поняла, что строки были обращены к ней. Может ли она считать это так желанным ею признанием в любви?       — Я сделаю всего одну глупость, которую ты мне обязан простить, — девушка чуть-чуть подвинулась в сторону Чайльда, стараясь не нарушить сон Паймон. Нежная рука коснулась чужой шеи, притянув предвестника ближе. Губы сомкнулись в нежном поцелуе, а солнце спустилось за горизонт, зажглись фонари.       — Я прощу тебе хоть сотни тысяч глупостей, только не разбивай хрупкое сердце злодея...