тивай127: на твоём месте я бы сменил номер и адрес, юта
лохматая_чума: ахах, напугал, бегу и падаю лохматая_чума: а вообще, я серьёзно лохматая_чума: я бываю говнюком, но мне реально интересно, как ты Тэён недоверчиво подносит экран к лицу и пытается понять, где его сейчас хотят надуть. Он, конечно, любит себе нервишки потрепать, поглазеть на страшные штуки и зарядиться адреналином: то в ужастики ночью ударится, то вляпается в страшную игру, то за Ютой увяжется, когда совсем скучно — но эта страсть никогда не выливается во что-то слишком экстремальное. Иными словами, в гоночную машину его не посадишь и с парашютом из самолёта не вытолкнешь. Об этом Юте вполне известно, поэтому глупо было бы думать, будто его друг отправится навстречу приключениям в нетрезвом виде. Или?.. Это наталкивает Тэёна на мысль, что ему чего-то недоговаривают, поэтому он остаётся скептиком и не ведётся. Он, к тому же, ещё и урывками помнит окончание гулянки — кто знает, что могло произойти, пока он временно проваливался в небытие.тивай127: я вчера полночи мучался из-за твоего «ну давай хоть одну стопочку текилы»
тивай127: поэтому всё, что стоит после «говнюком» было лишнее
Тэён так доволен своей язвительностью, что едва не роняет смартфон на лицо, представляя недовольную физиономию Юты. лохматая_чума: (; ´༎ຶٹ༎ຶ`) лохматая_чума: просто скажи, что ты цел, или пришли мне фотку, чудак на букву м Тэён закатывает глаза, но ради того, чтобы красиво показать в камеру заслуженный Ютой фак, всё-таки аккуратно поднимается с кровати без резких движений и вываливается на балкон — естественное освещение всегда лучше. Из-за яркости полуденного солнца изображение на экране едва ли удаётся рассмотреть, но голова и «добрый» жест вроде хорошо вписываются, поэтому Тэён, не заботясь о том, что его лицо скорее всего помято похлеще скомканной простыни, отправляет селфи в чат и не парится. Мягкая постель манит его сильнее, чем подозрительная заботливость со стороны Юты.тивай127: руки, ноги и голова на месте [вложенные элементы: фото]
лохматая_чума: ммм, для того, кто не оттёр до конца лайнер перед сном, ты всё ещё выглядишь, как красавчиктивай127: ох, ну спасибо, успокоился?
лохматая_чума: СТОП лохматая_чума: а это ещё что за хрень?тивай127: у тебя в зеркале?
лохматая_чума: (–_–)' лохматая_чума: к фотке своей присмотрись, шутник Тэён хмурится и недоверчиво открывает селфи, откинувшись обратно на подушку. Загадочная «хрень» обнаруживается не сразу: вот его сонные глаза, страдальческое выражение лица крайней степени недовольства, чудесный средний палец, голубое небо, верхние этажи домов спального района на заднем фоне и… подозрительной формы отметина прямо на шее. Если точнее — два маленьких круглых красно-фиолетовых пятнышка, расположенных в нескольких сантиметрах друг от друга. Выпучив и без того большие глаза, Тэён быстрым шагом направляется к зеркалу, чтобы убедиться лично, однако в этом пропадает всякая необходимость, когда он чувствует, как от прикосновения пальцами к шее кожа начинает немного саднить. лохматая_чума: не молчи, мне страшнотивай127: эм, меня кто-то укусил о_О
лохматая_чума: кто-то? у нас что, много вариантов, кто мог оставить такую красоту?) Тэён делает смачный фейспалм и приходит к выводу, что от друга толку никакого. Очевидно, Юта намекает на то, что его укусил вампир — не слишком распространённая, но мало приятная мутация среди людей в нынешнее время, поэтому все её носители стоят на строгом учёте. Если вампир переезжает, трудоустраивается или заселяется в жилой дом, об этом тотчас узнают все местные информаторы и сплетницы. Тэён знаком с одним из таких очень хорошо: его коллега по работе в ночном клубе, администратор Тэн, оправдывает свой вампирский диагноз на все сто процентов — из клиентов высосет весь кошелёк, а из персонала — энергию и душу. Учитывая его весьма очевидный к Тэёну интерес, можно было бы подумать на него, вот только Тэн никак не мог оказаться вчера на мальчишнике по причине двухнедельного отпуска в Гренландии.тивай127: я понимаю, что это вампир. вопрос в том, КТО он
лохматая_чума: тебе виднее))0) когда я вчера оставил тебя у подъезда, у тебя этого не было))тивай127: юта…
лохматая_чума: что?тивай127: ты меня что сделал? оставил у подъезда?
лохматая_чума: ты сам попросил! Тэён закрывает мессенджер и так сильно старается вспомнить события, происходившие в подъезде, что у него начинает ещё сильнее болеть голова, и это чертовски странно. Приходится прекратить и думать логически. Если в присутствии Юты у него укуса не было, значит, его оставили где-то по дороге к квартире… Первая же догадка заставляет лицо Тэёна воспламениться от ужаса. Всё-таки не зря он прислушивается к разговорам тётушек, болтающих на лестничной площадке рядом с почтовыми ящиками по вечерам. Именно от них он две недели назад узнал, что в квартире по соседству с его уже как месяца два поселился вампир. Они даже несколько раз пересекались взглядами в подъезде и перекидывались парочкой фраз, когда Тэён приходил с ночной смены домой и выходил на балкон, чтобы покурить после тяжелой ночи за беготней между заполненными столиками в клубе. Однако, до этого он даже не догадывался, кто этот парень и почему от взгляда глаз, которые были не карими, как казалось издалека или в темноте, а багряными, его немного морозит. Что не менее важно — почему к нему так подозрительно тянет, будто он магнитная воронка. Он улыбнулся Тэёну одними губами, произнеся загадочное «Доён», когда тот спросил его имя, но будь это широкая улыбка, в ней бы наверняка запряталась парочка острых клыков. Клыков, которые по какой-то причине могли вонзиться Тэёну в шею, и от этой мысли ему становится… противоречиво. И он корит себя за это непонятное «противоречиво», а не «страшно», «противно» или «отвратительно», потому что Доён ему чертовски понравился за это время — не только как беспроблемный тихий сосед, но и в том числе тем, что он в каком-то смысле опасен. «Ли Тэён, искатель ты адреналина хренов». Щёки предательски краснеют, когда он смотрит на своё отражение и понимает, что укус совсем-совсем не глубокий, даже поверхностный, как будто тот, кто его оставил, передумал тотчас, как начал, или просто поигрался. Наверно, этого едва ли достаточно, чтобы добраться до глотка крови, но всё равно должно было быть больно. И тем не менее эта картинка укуса в голове Тэёна не отвратительная, потому что Доён обманчиво не похож на злодея. У него приятный глубокий голос, миндалевидные милые глаза и по-хитрому изогнутые губы. А ещё он сдержанно приветлив при каждой встрече, и пахнет от него терпкостью масла пачули. Тэён в очередной раз мысленно материт Юту за своё опьянение и смачно бьёт себя по лбу за неосмотрительность. Будь он персонажем фильма во вселенной, где вампиры не подчинялись бы людским законам — запросто бы стал лёгкой жертвой, думая лишь о чужой привлекательности. Было глупо не замечать того, что его сосед никогда не высовывается на улицу ясными днями из-за высокой чувствительности кожи к солнцу, редко смотрит в глаза, прекрасно слышит Тэёна издалека и тащит коробки, полные вещей, придерживая очень тугую входную дверь одним пальцем. Может, этот Доён вовсе не добренький законопослушный вампир, а очень опасный хищник. С другой стороны, ну какой хищник в своём уме терпеливо дождётся, пока жертва доведёт себя до беспомощного состояния (а Тэёна под градусом таковым можно назвать запросто), а потом куснёт и отпустит в свою тёплую постельку? Тэён уверен, что что-то тут не сходится, но сомнений в том, кто ему подарил такую метку, у него нет. Кроме Доёна, в их доме больше вампиров не водится.тивай127: возможно, это мой сосед.
лохматая_чума: тот самый секси вампир из квартиры слева, от которого у тебя крыша едет каждый раз, когда ты с ним видишься, и поэтому все уши мне прожужжал?))0) да, возможно, а что???тивай127: я сейчас в блок тебя кину, честное слово, МЕНЯ УКУСИЛ ВАМПИР, ЮТА, меня могли убить!
лохматая_чума: кто? этот милашка из 303?) я тебя умоляю. тэён, ты иногда настолько неосмотрительный, что если бы тебя хотели убить, сделали бы это в первую же неделю. лохматая_чума: сам посуди: возвращаешься домой ночью, по сторонам не смотришь, кайфуешь от адреналина и ловишь краши на типов в два раза сильнее тебя с клыками во рту и природным желанием попить тёплой кровушки. с таким набором он бы тебя уже давно соблазнил и грохнул в каком-нибудь лав отеле, если бы хотел. От возмущения Тэён едва не запускает смартфон в стену и становится цвета спелого помидора, однако рациональная сторона в кои-то веки берёт верх, поэтому он, сделав выдох для успокоения, передумывает отправлять Юту в чёрный список.тивай127: и что мне делать?
лохматая_чума: пойди к нему и разберись, благо, не так далеко) Не то чтобы Тэён ожидал какого-то лёгкого решения от Юты, но и настолько очевидного совета — тоже. Кинув смартфон в смятое одеяло от безнадёги, он утыкается лицом в подушку и с ужасом понимает, как внутри него начинает ворочаться осознание, что на самом деле ему этой встречи очень хочется. Раньше он просто придумывал себе отговорки, чтобы не заводить разговор или не окликать этого Доёна, когда они разминутся ночью в лифте, а теперь, когда есть повод наведаться к нему лично по делу, а не за какой-то глупостью по типу закончившейся соли (зачем вампирам вообще соль в доме, если они питаются кровью?), соблазн отправиться прямиком в чужую квартиру становится невыносимым. Теперь Тэён жалеет, что не утоляет свою жажду адреналина каким-нибудь экстремальным видом спорта. Решено. Посмотрев на часы и поняв, что его кусачий сосед сейчас скорее всего дремлет и набирается сил для ночной жизни, Тэён решает наведаться к нему часиков так в девять, а там уж будь, что будет…***
Вечером энтузиазм Тэёна достигает рекордно низкой отметки, потому что к девяти он успевает себя сильно накрутить. Чем быстрее приближается час x, тем больше в его голове зарождается сценариев судьбоносной встречи разной степени упоротости, неловкости и абсурдности. В конце концов всё доходит до того, что он радуется, когда ему не открывают вот уже третью минуту. Для пущей надежности и успокоения своей совести Тэён прислушивается к тишине за дверью, потом ещё топчется недолго у порога, снова достаёт дверной звонок и в итоге решает сдаться, хоть и понимает, что это лишь оттянет неизбежное. Правда, когда он уже собирается с чистой совестью скрыться в своей квартире, происходит то, чего он не смог прописать ни в одном своём воображаемом сценарии. — Ты опять двери перепутал, Ён? — с усмешкой и подозрительно игривой интонацией спрашивает Доён, тотчас опираясь на стену рядом со своей квартирой, очевидно, чтобы преградить путь к отступлению, и чуть склоняет голову вбок. Всё это происходит на таком непозволительно маленьком расстоянии от лица Тэёна, что он от неожиданности за секунду успевает пережить страх, гей-панику и странное облегчение. Рот открывается до того, как он успевает решить, какой именно вопрос задать, поэтому его тут же приходится закрыть. Во-первых, как и зачем он так бесшумно подкрался к нему прямо со спины? Во-вторых, что значит «опять» и, в третьих, какой он ему ещё к чёрту Ён? Такие фамильярности он позволяет только маме и очень близким друзьям. Выжидающе просканировав чужие бегающие глаза ещё добрых секунды три, Доён не сдерживается и отчего-то очень широко улыбается, мельком посмотрев себе под ноги. О да, Тэён видит чужие симпатичные клыки и багровые разводы в радужке очень хорошо и отчётливо. На спине начинают копошиться мурашки. — Вчера ты был намного смелее, — как будто подытоживает Доён, перестав смотреть так пристально и убирая загораживающую проход руку, но сердце Тэёна всё равно отплясывает кадриль в сбитом ритме и стучит где-то в ушах. На фоне какофонии из противоречивых чувств, среди которых запряталось и странное желание вернуть прежнюю близость, ему всё-таки удаётся осознать смысл сказанного. — Вчера? — взлетая в конце слова на добрую половину октавы, вспыхивает Тэён. — Так это ты укусил меня? Что вчера было и почему я ничего не помню? Игнорируя вопросы, Доён спешно обходит его со стороны и, шурша пакетом из магазина, торопливо открывает квартиру. — Зайдёшь поговорить? — Он приглашает жестом вглубь тёмной прихожей, а сам нервно посматривает на лестницу. — Чтобы что? Решил заманить меня на свою территорию и закончить начатое? — обвинительным тоном спрашивает Тэён, искренне офигевая то ли от чужой наивности, то ли от стремительно развивающихся событий, которые должны были произойти только на третьей странице его воображаемого сценария. Следующий за вопросом смешок звучит нервно, а не самоуверенно. — Решил, что ты не хочешь выяснять отношения в подъезде, чтобы детали нашей вчерашней встречи, элементом которой был ты в весьма компрометирующем виде, стали достоянием общественности и обсуждались местными тётушками, — опираясь на боковушку двери, выдыхает Доён и ещё раз ведёт рукой в сторону входа. — Но если тебя это устраивает, можем поговорить и здесь. Выбирай. Честно говоря, Тэён не планировал сдаваться и уже тем более соглашаться на чужие условия так рано, но перспектива разбираться на пороге квартиры, как какая-то поссорившаяся парочка, его не прельщает. Он и так у местных болтунов не на лучшем счету из-за своей работы в вечерние и ночные смены. Поразительно, что кого-то ещё такие вещи волнуют. Доён ждёт терпеливо, будто готов держать двери открытыми до скончания веков, и хотя эти настойчивость и решительность настораживают, его приглашение всё-таки приходится принять. Шагая за порог, Тэён тут же встречается с до непривычного густой темнотой. Обычно через окна в его квартире в комнату проникает хоть какой-то свет от уличных фонарей, но здесь всё иначе — они зашторены наглухо. Доён включает освещение от зеленоватых люминесцентных ламп с пониженной до минимума яркостью и уходит вглубь квартиры, шурша пакетом. Ориентироваться в пространстве у Тэёна получается плохо, но терпимо — очертания мебели видны, и он находит диван. — Кофе? — интересуется Доён из кухни-студии, которая отделяется от спальни всего лишь сквозным шкафом со множеством прямоугольных полок, и этот вопрос застаёт врасплох. Что у него за вежливость такая странная? Сначала забота о секретах, потом кофе? — Вампиры не пьют кофе. — Тэён с подозрением выгибает бровь, и Доён будто чувствует спиной его недоверчивый взгляд. — Правильно, вампиры не пьют, а люди, работающие по ночам, в среднем по статистике — да, поэтому я купил для тебя кофе. Ещё вопросы? — Какого?.. — Помола? — Хрена! Доён заразительно смеётся. Если бы не шок и бушующий в крови адреналин, Тэён бы даже посчитал его милым, но вопросов у него больше, чем желания влюбляться лишь сильнее с каждой минутой. — Я знал, что ты придёшь, Тэён, — спокойно говорит Доён, скидывая куртку на диван. — Так, это уже не смешно, — задыхается от возмущения Тэён, игнорируя жар на собственных щеках. — Ты звучишь, как маньяк-сталкер с претензией на пророка, кажется, мне пора. — Вопреки внутреннему голосу, просящему остаться, он выставляет перед собой руки и пятится к прихожей. — Стой, — на мгновение Доён тянет к нему ладонь, пытаясь притормозить, но когда понимает свою ошибку, наоборот её отдёргивает. — Я знаю, что ты пойдёшь в полицию, а мне проблемы не нужны, как и тебе лишняя нервотрёпка. Позволь мне всё объяснить, я не собираюсь тебе вредить или чего ты там ещё себе напридумывал. Тебе нужно поменьше ужастиков смотреть. — Откуда ты?.. — Знаю? Наши спальни стоят буквально через стену, и для вампирского слуха этого вполне достаточно, чтобы слышать многое. — Так ты подслушивал? — Нет, это невольно. Обострённый слух работает именно так, ты не можешь вечно ходить в берушах. — Доён закатывает глаза и выглядит искренне заинтересованным в том, чтобы всё объяснить. Звучит складно. Ещё бы он не тянул резину, было бы вообще замечательно. — И что ещё ты слышал?.. Хотя нет, стоп, не хочу знать. Тэён невербально подаёт знаки согласия, усаживаясь обратно на диван, и тяжело вздыхает. В нём теплится надежда на собственную сообразительность и умение распознавать чужие истинные мотивы. — Так ты будешь кофе? — менее уверенно спрашивает Доён, хоть и успокаивается, понимая, что от него сбегать не собираются. — Надеюсь, кофе ты делаешь лучше, чем внушаешь доверие, — усмехается Тэён, недоумевая, откуда у него взялось настроение на этот игривый тон. По лицу Доёна видно, что он сдерживается от ответной колкости, но в конце концов ничего не отвечает, будто отвлёкшись на свои мысли, и отворачивается с загадочной улыбкой. Ничего хорошего это не предвещает.***
Картина возле входной двери Доёна настолько чудесна, что он с усмешкой застывает на лестничной площадке и старается не издавать ни звука, пока его покачивающийся из стороны в сторону сосед (как его там? Тэён, кажется?) пытается каким-то волшебным образом пробраться в его квартиру со своим ключом. В воздухе пахнет сыростью, моющим средством, мятной жвачкой, алкоголем средней крепости, и совсем не сложно догадаться, что из этого принадлежит Тэёну. Доён видит его таким впервые, причём это относится и к общему виду, и к состоянию: вместо привычной рабочей одежды на нём какие-то уж слишком нарядные шмотки, а вместо привычного сонного лица — пьяненькая улыбочка. Если не сама судьба послала ему такую восхитительную возможность познакомиться поближе с единственным жильцом дома, который не косо смотрит на него при встрече, а смущённо кивает в знак приветствия, то Доён в ней ничего не смыслит. — Тебе помочь? — спрашивает он, решив сжалиться над непутёвым тусовщиком и прекратить его страдания, однако, стоит ему попытаться забрать ключи из чужой руки, Тэён тут же подпрыгивает и громко ойкает. — Спасибо, я… ик, сам, — удерживая равновесие с помощью двери, отвечает тот и в противовес собственным словам опять тщетно пытается повернуть ключ. — Боюсь, такими темпами мы простоим тут до утра, — стараясь не рассмеяться, проговаривает Доён спокойно, — потому что твои ключи вряд ли подойдут к моей квартире. — Правда? — театрально удивившись, Тэён смотрит на номер на двери, а потом с максимально возможной в таком состоянии скоростью, кажется, понимает, что здесь не так. — И правда. Если бы не искренне недоумевающая интонация, Доён бы сумел сдержать смех, но не в этот раз. Пока он пытается вернуть себе лицо, его забавный сосед так стремительно направляется к своей квартире, что по дороге игнорирует все препятствия, включая собственные ноги. Не удивительно, что мгновение спустя Тэён плюхается в чужие руки так быстро и подозрительно доверчиво, что Доёну не остаётся ничего, кроме как подхватить и подтянуть на уровень груди, чтобы совсем не свалился. Возможно, это становится его ошибкой — из-под воротника рубашки так резко вырывается тёплый запах кожи, что у него в глазах темнеет на мгновение. Не для того он принимает эти дурацкие таблетки от обострённого обоняния, чтобы вот так просто сорваться на красивом парнишке у себя же подъезде. — Так, сейчас помощь будет нужна нам обоим, — сквозь зубы цедит Доён, от греха подальше прислоняя послушное тело к стене, а сам одной рукой пытается открыть триста вторую квартиру, пока плечом придерживает Тэёна поперёк груди. — Думаешь, мы уже настолько хорошо знакомы, чтобы переходить на этот уровень? — очень вовремя шутит Тэён, поворачиваясь в его сторону, из-за чего на прохладной щеке ощущается его дыхание вперемешку со множеством запахов. — Извини, но пришлось пропустить парочку уровней, чтобы ты не проехался своим чудесным лицом по стенке и не отбил себе колени, соседушка, — шутит Доён в отместку, расправляясь с замком, и торопливо распахивает дверь. Кажется, изначальный план по знакомству поближе развился слишком бурно. — Меня зовут Тэён, — почти обиженно бормочет он, позволяет затащить себя в прихожую и прислоняется спиной к косяку, пытаясь снять с себя ботинки. — Я знаю, — немного облегчённо выдыхая, отвечает Доён, пока ищет в кромешной темноте выключатель, но о нём приходится забыть, когда Тэён тут же проваливает миссию пройти хоть один метр без чужой поддержки. Слегка не так он планировал провести эту чудесную ночь с субботы на воскресенье, но отступать поздно. — А ты Доён, да? Тот самый из триста третьей, — перекидывая руку через доёнову шею, почему-то улыбается Тэён. — Можешь звать меня Ён. Знаешь, ты мне нравишься, Доён… Ну и что, что вампир, правильно? Зато у нас режим дня одинаковый. Я вот тоже ночью не сплю! Представляешь? Да мы созданы друг для друга. — Тэён, а ты уверен, что ты об этих словах не пожалеешь, когда протрезвеешь немножко? — подавляя необъяснимую внутреннюю истерику, прокашливается тот и на секунду теряет связь с реальностью. Есть у Доёна подозрение, что в здравом уме ему бы вот так просто не признались. — Я в полном порядке, — изображая серьёзный тон, говорит Тэён, а сам потихоньку шагает в сторону кровати, — только жарко, конечно, и лицо почему-то горит. — Ох, знал бы ты, что у меня от тебя горит, — тихо усмехается Доён, доводя его до спальни, а сам надеется, что об этом откровенном разговоре наутро никто из них не вспомнит. Мечтать не запретишь. — Зато ты такой холодненьки-ий и приятный, ммм, — прижимаясь к доёновому боку только сильнее, смешно тянет Тэён, почти утыкаясь носом ему в ключицу, и по-дурацки улыбается, прикрывая глаза. Сладко-острый запах кожи всё ещё забивается в нос, заставляя держаться едва ли не на пределе. — Эй, я тебе не холодильник! — Холодильник? — недоумевает Тэён, а потом медленно добирается до смысла и начинает глупо смеяться, не убирая руки с чужой талии. — Хорошая шутка! — Я открою окно, пожалуй, пока не натворил чего плохого, — решив не комментировать ничего из этого, говорит Доён, закрывает нос ладонью и оставляет его возле кровати, спешно направляясь в сторону балкона. Запахи города немного приводят его в чувство, перебивая все остальные ароматы квартиры. Мысли понемногу приходят в порядок, гормоны успокаиваются, желание выпустить клыки — тоже, и Доён решает, что самое время бежать отсюда, чтобы обошлось без непредвиденных ситуаций. Тэён оказывается на редкость прилипчивым в нетрезвом виде. — Как же жарко, чёрт возьми, штаны дурацкие, — тянет он откуда-то из глубин комнаты, однако, когда Доён возвращается обратно, Тэён уже в полуголом виде без куртки и рубашки сражается со второй штаниной джинс, никак не желающей стягиваться с икры. Освежающий и отрезвляющий эффект уличного воздуха испаряется так быстро и стремительно, что Доён сам не успевает понять, как настолько резво оказывается рядом с ним, пытаясь удержать от очередного падения. — Ты что, не мог подождать, пока я уйду? — просто ради интереса спрашивает он, злясь то ли на себя, то ли на это пьяненькое недоразумение. Теперь весь воздух вокруг буквально пропитан жгучим притягательным ароматом. — Ну раз уж мы сразу перескочили столько уровней, я подумал, сгорел сарай — гори и хата, — икнув в середине мысли, смеётся Тэён, прежде чем его голова снова тянется к доёновой груди. — Ох, как же хорошо и прохладненько, давай ты останешься до утра? — Ты… — крайняя степень удивления заставляет слова застрять в горле, — совсем с ума сошел? А ну давай спать ложись! — всеми силами сражаясь с желанием принять предложение, Доён старается без лишних травм уложить неугомонное тело, но в итоге плюхается сверху сам и только после этого впервые видит в глазах напротив то, что обычно испытывают люди рядом с ним — тревогу. — Ну что, прохладненько тебе? — рычит он, надышавшись сладко-острым запахом так сильно, что ноздри начинает щипать. — Ага, — нервно сглотнув, шепчет Тэён, а у самого по телу ползут мурашки, дыхание сбивается и сердце бьётся очень сильно. Всё его естество замирает в напряженном ожидании и необъяснимом… предвкушении? Для Доёна это что-то настолько новенькое, что сначала обескураживает. — П-прохладненько.***
— А что было потом? — на свой страх и риск спрашивает Тэён и нервно сглатывает накопившуюся от напряжения во рту слюну. Чашка с кофе, приготовление которого он для своей параноидальной уверенности контролировал от начала до конца, уже давно застыла в воздухе на полпути ко рту, забытая и обиженная. Впрочем, всё это так не важно по сравнению с ощущением, как сильно у него горит лицо от стыда. Он уже тысячу раз за эти несколько минут успел пожалеть что на вопрос «насколько подробно тебе всё рассказывать?» ответил бескомпромиссным «да». — А сам ты как думаешь? — усмехается Доён. — Ну или хочешь думать? Чашка приземляется на столик рядом с диваном с довольно громким звуком. Тэён сам не понимает, что чувствует — злость из-за двусмысленных шуток или неловкость, как от неудачи быть пойманным прямо на месте преступления. — Ладно шучу, — поднимая руки в сдающемся жесте, говорит Доён, — пока я держался, ты ещё нёс всякую чушь и просил остаться, но потом пробки вылетели, поэтому мне пришлось… — Укусить меня? — Да, как-то так, — кивает Доён, и Тэён тут же отводит взгляд. Может, хотя бы тусклое освещение поможет скрыть цвет его лица. — Но какой в этом смысл? — Ну, природа всё продумала за нас, хоть мы больше не добываем себе еду... старым способом. Чтобы успешно завершить охоту на жертву, хищник сначала должен обездвижить её. Довольно неудобно пить кровь жертвы, которая брыкается от боли, поэтому яд вампира содержит что-то типа лёгкого парализующего вещества, которое заставляет чувствовать эйфорию и перестать сопротивляться. — Доён объясняет это с таким спокойным лицом, что Тэёну становится жутко. Впрочем, если для него это реальность, в этом нет ничего такого. — Ч-что? — Что? — Так значит, ты меня убить мог! — Нет, — смеётся Доён, — я не собирался пить твою кровь, нужно было только немножко тебя успокоить. Я прекрасно себя контролирую, хотя ты и пахнешь очень… заманчиво. — Доён подбирает это слово явно на замену для «вкусно» или как минимум «съедобно». Наверно краснеть дальше уже некуда, но Тэён умудряется. Последний раз такой комплимент ему делал Тэн — очевидно, среди вампиров это нормально. — То есть, ты всё-таки заразил меня ядом?.. — Ну, очевидно, да, сейчас яд путешествует по твоим венам, — согласно кивает Доён, почему-то хитро улыбаясь, и Тэёну это чертовски не нравится. — Так значит, я тоже стану вампиром? Мир так резко сжимается до масштаба личной трагедии, что в ушах начинает звенеть. — Я не знаю, — Доён пожимает плечами. — То есть, как это ты не знаешь? А может, ты мне не хочешь говорить правду, чтобы от ответственности сбежать? Ты же вампир, ты должен всё знать! — Тэён остаётся скептиком. Такая уж у него мнительная природа, а оставаться недоверчивым — привычка. — Я правда не знаю, — усмехается Доён, — инкубационный период — полтора или два дня. Если к утру почувствуешь что-то неладное, значит, яд всё-таки подействовал и ты начинаешь обращаться. — Ч-что значит «что-то неладное»? — теперь уже явно становясь всё бледнее и бледнее, заикается Тэён. — Ну, это трудное объяснить, но чтобы узнать наверняка, можешь остаться со мной до утра, я подскажу, если что-то проявится. — А может, ты просто решил избавиться от меня? — с подозрением щурится Тэён. — Кто? Я? — Доён качает головой, поднимаясь с диванчика напротив, и медленно шагает к зашторенному окну, немного отодвигая ткань, чтобы посмотреть наружу. — Давай честно: если я от тебя избавлюсь, будет вкусно, но меня посадят, потому что я единственный вампир в округе и ты наверняка уже растрепал обо мне своим друзьям. Если не избавлюсь, будет обидно, но меня всё ещё посадят, если ты обратишься. Как видишь, в обоих случаях исход один. Я предпочту оставить тебя в живых, потому что есть вероятность, что ты не обратишься в вампира и мы останемся хорошими соседями. Логично? — Больно гладко ты стелешь, — дуется Тэён. — И вообще, почему я должен верить тебе, если я всё равно почти ничего не помню, ты можешь придумать что угодно! Верить в собственную оплошность чертовски не хотелось. — Побочка задержки яда в крови — кратковременная частичная амнезия… Ты всё вспомнишь, где-то через день-два. Так что, поверь мне, врать мне незачем. Я просто не знал, как тебя успокоить, но не мог оставить вот так. Ты бы ведь за мной увязался, — хохочет Доён, отходя от окна, и плюхается обратно на диван. — Какой ответственный, — язвит Тэён. — В отличие от твоего друга. Не будь он таким же оболтусом, не оставил бы тебя одного у подъезда, чтобы всякие вампиры заглядывались на такую привлекательную жертву. Тэён делает вид, что не услышал словосочетание «привлекательная жертва» (и чем это он привлекательный?) и никак это не комментирует. С Ютой он разберётся позже, и вряд ли ему понравится платить за пустырник для Тэёна в ближайшей аптеке, потому что за сегодня он по его вине в том числе потерял столько нервных клеток, сколько не оставлял на сессиях в университете на первом курсе. — Ладно, — выдыхает Тэён, смирившись с тем, что ему скорее всего говорят правду, но не с тем, что его судьба сейчас буквально в руках воли случая. Ему бы впору на Доёна злиться, но он не может — сам тот ещё кадр. — Я вот только одного не пойму: неужели это был единственный способ выйти из ситуации? — А что, ты бы хотел, чтобы я остался с тобой на ночь в качестве холодильника? — риторическим тоном говорит Доён и выгибает бровь. Тэён так сильно хочет дать себе подзатыльник за столь необдуманный вопрос, что у него начинает чесаться рука. — Я не это имел в виду! — Неужели? И что бы ты сделал, будь ты на моём месте? — спрашивает Доён, с интересом наклоняясь вперёд и опираясь локтями на колени. Тэёну, впрочем, остаётся лишь молчать, оставляя это искреннее любопытство неудовлетворенным, потому что он бы вряд ли оказался в такой ситуации и уж точно не сможет представить её гипотетически. — То-то и оно. В общем, если хочешь, оставайся до утра. Не в качестве обогревателя, конечно. — Шутки у тебя, — паясничает Тэён, но решает остаться. Не хочется ему встретить обращение в одиночестве, не имея понятия, что делать. Сейчас только Юте напишет талмуд с нравоучениями. — Вчера тебе мои шутки нравились. — Вчера я был невменяем! — Так значит… — Доён задумчиво вытягивает губы, постукивая пальцем по подлокотнику дивана. — Что? — Абсолютно всё, о чём ты вчера говорил, это чистой воды неправда? Тэёну сложно скрывать, что он смущается от того, в какое русло перетекает этот разговор, но старается держаться изо всех сил, закрывая лицо чашкой с кофе. В трезвом виде признаваться в чувствах как минимум более волнительно, как максимум — стрёмно, потому что это он уже не забудет. — Эм, ну нет, не всё, — расплывчато отвечает Тэён, отпивая ещё кофе, но Доён только пытливым взглядом изучает его лицо, без слов прося продолжать. — Ты на самом деле… прохладненький. В этот момент ему многого стоит не засмеяться, наблюдая, за тем, как на лбу Доёна буквально вырисовывается «вот ты засранец».***
Ближе к утру разговор с Доёном становится менее напряжённым. Он включает на фоне какое-то шоу по телевизору, чтобы в случае чего обходилось без неловкой тишины, но основное время приходится коротать за невольными ответами на вопросы и узнавать немного больше друг о друге. Так Тэён выясняет, что фамилия Доёна — Ким, он в основном работает из дома, изредка видится с друзьями, делает вылазки на улицу по ночам и любит петь в караоке — на удивление, простой набор для обычного человека, хотя с чего бы ему быть каким-то особенным, помимо своих физиологических отличий. Непринуждённая беседа тем не менее не помогает выветриться напряжению из-за ожидания утра, и у Тэёна часам к шести начинается горение во всём теле и желание ходить из одного угла квартиры в другой. Пристально разглядывая своё лицо в зеркале в чужой ванной комнате, он мысленно готовится к худшему, пока из дверного проёма не слышится смешок. — Ну и что ты там пытаешься высмотреть? — спрашивает Доён. В холодном свете лампы его кожа кажется почти фарфоровой и даже будто источает прохладу. — Это правда, что из-за мутации пропорции тела начинают выравниваться и человек становится ещё красивее? — вдруг спрашивает Тэён, вспомнив свой мысленно созданный список так называемых сомнительных плюсов обращения в вампира, и Доён подходит ближе, улыбаясь одним уголком губ. — Правда, — кивает он, — но ты бы наверняка не заметил разницы, рассматривая сейчас своё лицо со всех сторон. — Почему? — Оно и без вампирской мутации идеально, — говорит Доён, глядя в глаза через отражение к зеркале, и только тогда Тэён понимает, как близко тот подошёл, пока он тут разглядывал признаки вяло проявляющихся изменений. — Либо ты флиртуешь со мной, либо я испанский лётчик, — оборачивается он в ответ, нервно хихикая себе под нос, и упирается поясницей в раковину. — Ну, по моим наблюдениям, ты точно не испанский лётчик, — смеётся Доён, и если кто-то, глядя прямо Тэёну в лицо, скажет, что эта улыбка не обезоруживает своей искренностью, он с ним подерётся. Ещё б не эти острые клыки… — Тогда давай к делу, уже утро, — неловко почёсывая шею, предлагает Тэён, решив сменить тему, а то у него от чужого взгляда в крови, кроме адреналина, начинает бурлить что-то ещё. — Дай мне осмотреть твои глаза, — приняв смену направления разговора, говорит Доён, кивая на край ванны, поэтому не остаётся ничего, кроме как согласиться. Не дожидаясь разрешения, он поднимает голову Тэёна вверх, и хотя у того моментально начинает гореть лицо, холодные пальцы на щеке немного сглаживают ситуацию. — Посмотри по сторонам, — тихо говорит Доён, наклоняясь очень-очень близко. С такого расстояния наверняка можно услышать даже то, как кровь шумит в артериях, но Тэён теряет эту мысль чувствуя, как по его коже скользит прохлада аккуратных кончиков пальцев. Признавать не хочется, что это приятно до острого желания прикрыть глаза. — А э-это обязательно? — Да. А теперь посмотри на меня, — говорит Доён, и Тэён по какой-то причине повинуется, встречая взглядом багряный омут. Кажется в этот же момент его передёргивает от контраста красоты, опасности и чего-то ещё тёплого и неизвестного. — Красивые, — шепотом заключает Доён, не переставая смотреть, после чего Тэёна обдаёт осознанием, насколько наверняка интимно это выглядит со стороны. Пальцы вцепляются в края ванны. — Не похоже на диагноз, — собрав остатки язвительности, говорит он. — Согласен, это просто комплимент. — Эй! — Спокойно, от флирта ещё никто не умирал, — усмехается Доён, выпуская лицо из своих пальцев. — Я буду первым! — Тогда нам стоит спешить, — вдруг захватывая ладонь Тэёна в свою, говорит Доён, — с глазами пока всё хорошо, идём. — Куда? — недоумевает тот, в суматохе совсем не обратив внимание на то, как бесцеремонно его взяли за руку, потому что мысленно радуется за «человечность» своих глаз. — Время встречать рассвет, — отвечает Доён, выводя его из ванной и быстрым шагом ведёт через комнату к балкону. — Как же по-дурацки это звучит. — Не любишь романтику? — Не в таком контексте, — фыркает Тэён, смирившись с этим завуалированным флиртом. — Ты всегда ведёшь себя, как ребёнок, и скрываешься, когда тебе кто-то нравится? — вдруг интересуется Доён ни с того, ни с сего, отодвигая плотную штору в сторону. — Что? — вспыхивает Тэён, едва не запнувшись о собственную ногу, однако то, как стремительно и бесстрашно Доён шагает за порог на балкон, прямо навстречу рассветному солнцу, заставляет его забыть обо всём и неосознанно дёрнуть его на себя, затаскивая обратно в квартиру. — Эй, куда ты собрался? Рассвет будет с минуты на минуту! — Именно, — кивает тот, слегка улыбаясь, но всё равно послушно заходит обратно в тень. — Но ты получишь ожог. Совсем с ума сошел? — Тэён сам от себя не ожидает такой резкости и повышенного тона. — Беспокоишься обо мне? — не перестаёт оставаться спокойным Доён, а потом, не дождавшись застрявшего в горле ответа, оборачивается к окну и, глубоко вздохнув, грустно смотрит куда-то за горизонт. — Рассветные лучи самые щадящие, Тэён. Можно постоять буквально одну-две минуты, прежде чем станет очень больно. Так я могу насладиться солнцем хоть немного, — он переводит потускневший взгляд обратно и из-за завораживающе красивого рубинового блика в радужке его глаз, Тэён даже забывает, насколько он на самом деле опасен. Он совсем не ожидал увидеть эту сторону Доёна так внезапно, и теперь медленно пытается перестроиться под новую волну. — Так что? Посмотришь со мной? — спрашивает Доён, кивая за окно. — Ну, то есть, всё равно нужно выяснить, чувствительная твоя кожа к солнцу или нет, — тут же добавляет он, пытаясь выдать это за основную информацию, и так как Тэён всё ещё в процессе настройки на новый лад, он просто кивает и под шумок выпускает его руку из своей. Следующие минуты три проходят в какой-то до странного приятной тишине. Наверно, некоторые моменты действительно не стоит портить словами. Первым делом Доён берёт с подоконника солнечные очки и, шутливо высунув язык в сторону Тэёна, надевает их на себя. После этого его глаза скрываются за тёмным стеклом, но догадаться, куда направляется всё его внимание, не трудно. Вдалеке Тэён видит, как голубое небесное полотно позволяет рассветно-оранжевой полоске, ползущей из-за горизонта, отодвигать вверх размытую персиково-белым градиентом границу между ночью и утром. Первые солнечные лучи робко выползают наружу, сталкиваясь с преграждающими им путь высотками. Мягкий тёплый свет ложится на пыльные дороги города по границе длинных теней от человеческих фигур, зданий, дорожных знаков и деревьев. Тэёна вдруг осеняет, что в случае чего это может стать его последним рассветом в его человеческом теле. Забавно, что это утро он невольно встречает именно с Доёном, хотя совсем недавно лишь мечтал о том, как бы поговорить с ним чуточку подольше, чем пять минут на балконе среди ночи, пока тлеет сигарета. — Хотел бы ещё постоять в такой приятной компании, но мне, увы, уже хватит, иначе я стану жареной курочкой в остром соусе, — поворачиваясь к солнцу спиной, шутливо говорит Доён и спешно скрывается в комнате. — Ты как? Печёт хоть немного? — слышится уже из-за шторы, и Тэён прислушивается к себе. — Если честно, мне скорее даже немного прохладно, — признаётся он, потирая плечи, после чего из-за плотной шторы вскоре аккуратно высовывается рука с толстовкой. Тэён усмехается. — Спасибо. — Постой ещё немного, чувствительность может проявиться не сразу, — говорит Доён, но, судя по отсутствию звуков шагов, после никуда не уходит. Тэён решает воспользоваться шансом задать вопрос, не боясь встретиться с проницательным взглядом. — М, слушай, Доён? — зовёт он, тихо присаживаясь на стоящее на балконе кресло с подушкой на сиденье. — А как ты обратился, если это не секрет? — Тэён переводит взгляд на рассвет и как никогда понимает, что имеют в виду люди, говоря, что ценить простые вещи начинаешь лишь тогда, когда их лишаешься, хотя его подвешенное состояние ещё не совсем безнадёжно и по рассвету он заскучает при худшем исходе не так уж скоро. — Это был несчастный случай, — коротко отвечает Доён, и если судить по голосу, эта ситуация произошла давно и вряд ли в последнее время терзает его часто. Ну, или он просто не слишком хочет об этом говорит. — Хм, а ведь если я обращусь, на этот вопрос мне придётся отвечать, что это был пьяный случай, — шутит Тэён, не уверенный в том, стоит ли разряжать обстановку таким способом, но вскоре слышит из комнаты смех. — Ты стараешься быть забавным или оно у тебя само получается? — доносится через дверь от Доёна, и почему-то именно в этот момент Тэён ощущает, как ему припекает щёки. — Эй, кажется, началось, — стараясь не поддаваться панике, он прикладывает ладони и к лицу и подскакивает с кресла. — Что? — У меня лицо горит. — Ты уверен, что это… Прежде чем Доён договорит, Тэён забегает обратно в комнату и испуганными глазами рассматривает квартиру, чтобы для успокоения сосредоточиться на чём-то одном. Как назло взгляд задерживается на тумбочке со стоящим на нём контейнером для сортировки таблеток. Мир начинает переворачиваться. — Так, ну всё, вот и приехали, — бормочет он себе под нос, — теперь работа только в ночные смены, каждый день пилюли, никаких поездок на Чеджудо с Джонни… — Тэён, подожди, — говорит Доён, но тот только начинает ходить туда сюда по комнате, продолжая бормотать. — Никакого тебе жареного мяса и курицы в панировке, никакой спокойной жизни… — Тэён. — Кругом куча запахов, везде громкие разговоры, люди странно пялятся на твои гла… — Да Тэён, чёрт возьми! — громко окликает Доён, разворачивая его к себе лицом. — Тэён успокойся, послушай меня. — Да что? — Я должен сказать тебе кое-что, но обещай, что перестанешь паниковать и не будешь на меня злиться, — вдруг очень серьёзно говорит Доён, не давая вырваться из своей хватки, и смотрит напряженно. — Что значит «не буду злиться»? Я начинаю обращаться? — не понимает Тэён, нахмурившись, и из-за паники в голосе его проскальзывают слегка истеричные нотки. — Я скажу, если пообещаешь. Все будет хорошо, — более спокойным тоном повторяет просьбу Доён, но Тэён начинает злиться уже превентивно из-за таинственного тона в чужом голосе — ну так, на всякий случай. — Я покусаю тебя, независимо от того вампир я или нет, если сейчас же не скажешь, что со мной, — почти рычит он, угрожающе (как ему кажется) прищуриваясь. — Сначала пообещай, а потом делай всё, что хочешь, хоть кусай, хоть вязанкой чеснока бей! — не идёт на компромисс Доён, умудряясь ещё и пошутить, и Тэён сдаётся. Нервы на то, чтобы справиться с грядущими проблемами, ему нужны больше, чем обиды. — Да черт с тобой, обещаю! — отмахивается Тэён, резко выдохнув, и во все глаза смотрит в ответ, ожидая окончания своих мук неизвестности. — Хорошо, — кивает Доён, расслабившись, и прежде чем продолжить, драматично опускает голову, прикрыв глаза, — я сказал тебе неправду. В воздухе ненадолго повисает тишина, которую нарушает только шум со стороны балкона и какая-то возня соседей сверху. Тэён глупо моргает, переваривая сказанное. — Чего? — Я знал, что ты не обратишься, Тэён. — Доён поднимает голову обратно и неловко переминается с ноги на ногу. — Ты здоров. Ты не станешь вампиром. Всё в порядке. — Это к-как? — мотает головой Тэён в полном непонимании, потому что скептик в нём будет жить до победного. — Такого количества яда попросту недостаточно, чтобы обратить человека в вампира, — поясняет Доён, предусмотрительно отойдя назад на пару шагов, а сам внимательно следит за чужой реакцией, виновато горбясь, — к тому же я принимаю пилюли и у тебя в крови был алкоголь — это неблагоприятная для мутации среда. — Значит, я… — Да, тебе ничего не угрожало. Поверь, пройдя через прелести всей этой вампирской жизни, я бы ни за что не укусил тебя вчера, зная, что это может вызвать обращение. — Доён мотает головой, и хотя опыт показывает, что верить ему не стоит, на этот раз Тэён почему-то верит. Без всей этой напускной расслабленности разговор идём совсем по-другому. — Тогда зачем ты… — Я просто хотел побыть с тобой подольше и понять, действительно ли то, что ты сказал вчера, правда. Если бы я сказал, что ты не обратишься, ты бы просто ушел, а так… И да, я знаю, что это хреновый способ заводить знакомства, не горжусь собой, прости, — Доён поднимает руки в сдающемся жесте, смиренно ожидая приговора, но у Тэёна первое время вообще не находится слов. Он стоит, не шевелясь, будто врос в пол, а в голове пролетает столько мыслей, что все они просто не успевают доходить до рта, сбиваемые друг другом. Даже если бы Тэён искренне хотел озвучить всю эту нецензурную эпопею, у него бы физически не получилось. Однако он также не может игнорировать то, какой огромный камень только что упал с его души. Обессиленно опустив руки по бокам и беззаботно рассмеявшись, Тэён делает глубокий вдох, а потом вдруг застывает и щурится на Доёна, готовый испепелить его на месте. — Ты! — Я, — резко выпрямляется тот, кивая. — Мерзавец! — шаг вперёд. — Ага. — Крыса летучая! — Да, это я. — Дракула недоделанный! — Полностью согласен, — смиренно кивает Доён, явно сдерживая улыбку, когда Тэён оказывается очень близко, будто сейчас вцепится в его нос зубами. — Ты… ты… — Он пытается придумать что-то ещё, но на уме только багряные, беззвучно смеющиеся над ним глаза. — Нравлюсь тебе, несмотря на то, какой я сейчас подлец, по твоему мнению? — заканчивает за него Доён, кажется, надеясь на лучшее, и по счастливому стечению обстоятельств попадает в точку. Тэён дуется на него ещё секунд пять, но в конце концов отступает. Какой уж теперь смысл ходить вокруг да около? — Очень, — отвечает он тихо, — но я всё равно злюсь, несмотря на то, что обещал, и даже не думай, будто тебе это с рук сойдёт! — Даже и не помышлял, — положив руку на сердце, театрально клянётся Доён, и заговорщически продолжает: — Как мне загладить свою вину? Потупив взгляд в потолок несколько секунд, Тэён издаёт какой-то непонятный мультяшный звук, похожий на посадку инопланетной летающей тарелки, растягивая долгое «ну-у», и самодовольно фыркает: — Есть парочка идей!***
— Как думаешь, каким бы вампиром я был? — Тэён задумчиво смотрит на зашторенное от дневного света окно, скорее всего представляя себе полуденное солнце и крыши высоток, и подпирает подбородок рукой. Доён с грохотом ставит перед ним кружку с кофе. — Вредным. И скорее всего занудным, — ворчит он, и Тэён выгибает одну бровь, требуя пояснений. Доена несёт, как лихого мотоциклиста в сухую погоду. — Да и вообще, думаю, ничего бы не поменялось, глядя на это, это и вот это. — Он тыкает пальцем на свою шею и ключицы, заставляя Тэёна посмотреть на следы своих же зубов, оставшихся на бледной коже ровными вмятинками. Выходные были на редкость скучными и свободными — пришлось развлекаться своими силами. Увидев после этого столь чудесную картинку в зеркале, Доён понял, что он не единственный в этом доме любит кусаться. — Ой, — смешно булькает кофейком Тэён, совсем не раскаиваясь. — Ты уже ведёшь себя, как вампир, причём больше, чем я. — Я просто потренировался на случай, если ты всё-таки обратил меня, — хитро лыбится Тэён. — Ты!.. — Нравлюсь тебе, несмотря на то, какой я сейчас подлец, по твоему мнению? — не перестаёт улыбаться он в ответ и комично прикрывается кружкой, сёрбая ещё кофе. Доён мысленно ворчит, но не может не перенять это настроение, думая о том, что скорее всего Тэён ждал этой возможности передразнить его целую неделю и теперь жутко собой доволен. — Ты знаешь ответ, — фыркает Доён, вместо едкой шутки, и смиряется с тем, что не он один здесь с острыми зубами, видя победную улыбку Тэёна. Возможно, он недооценил масштаб проблемы, в которую вляпался, но даже так — о лучшем соседстве он и мечтать не мог.