Вечно 17

      Мяч с размаху бьётся о пол, поднимая за собой громкий гул. Вздох — и хаотичный скрип кроссовок и ворох сбитого дыхания заглатывают, оборачиваясь широко разинутой пастью. Плотная кучка людей перемешивается, взбивается, и вскоре мяч скрывается из виду.       Бросок. Мяч, пройдясь по рукам, летит к кольцу.       Снова — мимо…       Минхо скучающе провожает взглядом резиновый шар, прикатившийся прямо к его ногам под победоносные крики игроков из школы Ёнсан. Светловолосый парень подбегает и, недовольно чертыхнувшись, подбирает его, задев Минхо за колено. Каждый раз одно и то же. Сколько он смотрит эти школьные матчи, ничего не меняется. Красные обязательно проигрывают, неминуемо и раздражающе сваливая всю вину на ебучий случай или постоянно преследующую их плохую погоду.       — Судью подкупили. У того кривоногого папаша — магнат.       Минхо даже не закатывает глаза по своей старой привычке, потому что видит и слышит не в первый раз. Уже не трогают их попытки выглядеть друг перед другом выразительнее и круче, хотя некоторое время назад это вызывало сильнейшее желание взорваться. Однако это помогло понять: подростки вечно валят всё на других и редко желают брать всё в свои руки; они капризны и не ценят то, что есть. А ещё они безжалостно жестоки: как к себе, так и к другим. Поднявшись со скамейки, он идёт за спортсменами до раздевалки и лениво приваливается к стене, скользнув взглядом по даже не промокшей форме. Вот она — гордость школы, палец о палец не ударившая для выдающихся результатов. Мило.       — Кто тут кривоногий, так это ты, а те ребята хотя бы шевелились.       Бестолковые головы поворачиваются в сторону только что прозвучавшего голоса. Блондин с низким хвостом — единственный, кто вытирает полотенцем пот, выступивший на шее, смотрит так, словно сейчас начнётся драка, но по положению тела Минхо определяет, что ничего подобного предпринимать не собирается. Игрок опускает голову и реагирует на обвинение тихим смешком негодования. Едва сдерживает широкую улыбку. Вены на руках проступают чётче, чем во время игры. Примерно через три секунды кто-нибудь здесь взорвётся. Уже можно начинать отсчёт?       — Не обижай, капитан. Знаешь же, нужно ценить способность ходить.       — Ты прав. Но не думаешь, что твой стиль ходьбы не совсем подходит для баскетбола? — пожимает плечами блондин. — Скорее, для инвалидных колясок. Хотя ты довольно здоров для такого ленивого бревна.       Минхо в уме и присвистывает, и пожимает руку. Минхо одобряет. Ему в кои-то веки становится весело, и он выдыхает что-то наподобие смешка.       — Ничего, мы это исправим. Совсем скоро здесь не будет тех, кто решил просто покрасоваться перед девчонками и родителями в спортивной форме. Проигрывать — не моё.       Игроку, вдруг вздумавшему напрячься от нанесённой обиды, предупреждающе сжимают плечо. Мол, не стоит. Тренер такого не допустит. Скорее, избавится от недавно прибывшего капитана, ведь терять, можно сказать, всю команду — нецелесообразно. И то правда. Что же, Минхо болеет за капитана, которого дальше не трогают. Все собираются домой в напряжённой тишине, лишь иногда косясь на героя сегодняшнего вечера. Вскоре и за этим следить наскучивает.       Этот матч последний на сегодня. Все покидают коридоры, в них больше не слышатся голоса, и охранник, завершив обход, выключает свет и уходит к себе в каморку с телевизором и камерами наблюдения, оставляя Минхо в одиночестве. Здание погружается во мрак. В окнах отражается усыпанное звёздами небо. В первые ночи это завораживало, но теперь кажется таким же обычным, как и утренние записи учителя на доске или тупость прогульщиков.       Странно. Он никак не мог устать. Никогда не устаёт с тех пор, как это место перестало его выпускать, но в груди раздражающе тянет. Наверное, от непрекращающейся скуки. Минхо входит в классную комнату и залазит с ногами на парту. Глубокую тишину разбивает только ритмичный и тихий стук настенных часов. Серая в ночи стена, мусорка, стопка учебников, выдающихся самим преподавателем английского… Минхо уже давно не смотрит на время, только слушает и считает, осматривая лежащие на одном и том же месте вещи. Завтра у десятого класса итоговый тест.       Утром всё по-старому. Не торопясь шагая по коридору с засованными в карманы пиджака руками, Минхо не поднимает взгляд — толпа привычно течёт мимо, лишь изредка кто-то удивлённо ёжится от секундной прохлады и потирает плечи. Даже едва знакомых уже продолжительное время не видно. Только смазанные силуэты и нечёткие выражения лиц. Какие же все, к чёрту, одинаковые…       Преподаватель уже наверняка собирается выходить из учительской. Ноги сами ведут по знакомому маршруту прямиком к кабинету 10-С, когда звенит звонок и все опаздывающие торопятся на уроки. Впереди — топот. Последние стараются заскочить в вагон до прихода преподавателя. Раньше эта беготня ещё казалась забавной, сейчас же — фиолетово. Он не моргает, когда пробегает парочка, но хмуро поднимает голову только по одной причине: перед ним кто-то бессвязно и как-то раздражающе бормочет в тишине коридора. Не мог бормотать где-нибудь в другом месте? В широко распахнутых глазах стоящего на месте парня — ужас. Минхо оборачивается, но никого за собой не видит. Снова обратив внимание на парня, он только и успевает заметить, как тот стремительно падает на пол, по-видимому, теряя сознание.       Очаровательно.       Это он сам по себе больной или увидел что-то странное? В секунду голову прознает давно забытым ощущением. Нет. Нет! О чём он только подумал… Сколько тут ходил, никто не обращал внимание, даже когда он сам в первое время отчаянно пытался сделать так, чтобы его заметили. Каждый раз одно и то же. Тем более, это могло быть простым совпадением. Минхо осматривается — все в классных кабинетах. Если он правильно помнит, обморочное состояние проходит не больше, чем через четыре минуты. Походив вокруг, пытается подопнуть парня ногой. Та ожидаемо проходит сквозь. Бесполезно.       — Вот же…       Цыкнув, Минхо идёт к подоконнику и залазит на него, облокачиваясь спиной о стекло. У парня родинка под глазом и черные волосы, собранные в хвост. Подозрительно знакомая внешность, и даже откапывается с глубин памяти предположительный двойник, только вот для доказательства их сходства нужно внимательное наблюдение. Вдруг, он просто отдалённо напоминает командира той горе-команды. Да и у того волосы светлые. Имидж сменил? Минхо раздосадованно хмурится и в итоге запоминает ради того, чтобы запомнить, а потом выследить и проверить, потому что сейчас грудь сводит от едва промелькнувшей догадки, которая гораздо важнее разбирательств с внешностью. Отвратительно, когда кто-то выбивает из привычного времяпровождения и заставляет думать только об одном. Это более чем отвратительно.       Парень приходит в себя скоро, но Минхо успевает отойти и, как дурак, спрятаться за поворот. Как дурак, потому что занимается волшебнейшей ерундой, однако приказать себе действовать по-другому уже не в силах. Поэтому уже из-за угла он наблюдает, как прибегает охранник, вокруг собирается несколько учителей, предлагающие помощь. Парень неловко улыбается и лепечет что-то про плохое самочувствие. Ему понимающе кивают, мол, ничего страшного, ещё неделю можно провести дома, на что парень уверенно мотает головой, отказываясь. Как-то слишком мягко для того, кто назвал сокомандника ленивым бревном. Что-то на лицемерном.       Совсем немного колет расстройством — вдруг правда ему поплохело, а Минхо уже невесть что себе надумал, — но невозможно же сразу отказаться от затеи, будь она хоть сто раз идиотская, когда приносит надежду. Обычно Минхо не замечают даже рядом, даже когда проходят мимо, или сквозь, — как кто попадёт, но сейчас пульс противно учащается, когда при его приближении парень оборачивается, будто что-то там чувствует. Приходится прятаться за чем попало: за стенами, дверьми, спинами… Правда что-ли видит? Тогда почему не заметил в спортзале? Или сделал вид, что не заметил? Тогда какого чёрта сейчас устроил спектакль? Минхо дёргает себя за волосы, чтобы остановить поток бессмыслицы, от которой в эту же секунду пропали силы. Видит, что дверь в медкабинет стремительно закрывается, и, втянув живот, расторопно пролазит в оставшуюся щель.       Врач, усыпанный морщинами, встречает парня мягко, усаживает на кушетку и расспрашивает о самочувствии. Парень уклончиво отбивается от вопросов, и улыбается чересчур напряжённо, да так, что даже Минхо, разучившийся чувствовать, ощущает нарастающий адреналин. И как под левым глазом дёргается. Что же, раз видит, так пусть не отнекивается и привыкает — пересекаться будут часто. Тяжело вздыхая, чтобы прийти в себя, Минхо встаёт за спиной врача и прячет руки в карманы. Смотрит на парня в открытую — тот пристально уставился в пол, видимо, ясно заметив. Садится на койку напротив. Врач дозывается до парня, спрашивает, не плохо ли, и тот оттаивает, с паникующим выражением лица смотря куда-то рядом с Минхо. Наверняка видит боковым зрением. Испуг выдаёт бледнота лица.       Немного погодя парня оставляют одного, он нервно сминает белую простынь до побелевших костяшек. Минхо прищуривается, скучающе подперев щёку рукой, осматривает тщательно, не пропуская ни одного неровного вздоха. Тишина гнетёт.       — Бу!       Парень вздрагивает, непроизвольно моргнув. Ещё и слышит. Только, судя по всему, не признаёт. Ну нет, парень, ты не смеешь нарекать Минхо плодом своего воображения. Не прокатит. Его поведение только раззадоривает, скорее всего, потому, что сам Минхо долгое время проходил невидимкой, а тот, кто видит, пытается отрицать его существование. Нет уж, он не до того отчаялся, чтобы отказываться от самого себя и желания во всём разобраться. Только сейчас окатывает ледяной волной — есть шанс дойти до истины: почему-то он торчит здесь уже четвёртый год. И какой-то парень не перечеркнёт все эти года одним махом. Пусть только попробует.       — Забавно, но меня видишь только ты, — Минхо начинает с неопровержимых фактов, забрасывая крючок на пробу. — И да, я тоже не рад новым знакомствам.       В ответ — довольно ожидаемое молчание, и парень напряжённо сглатывает, закидывая ноги на кушетку, чтобы лечь. Честно, выглядит, как очень несмешная комедия. И Минхо в главной роли.       Парень зажмуривает глаза и проводит ладонями по лицу, беззвучно шевеля губами. Он что, дурак, молится? Или заклинает?..       — Эй, не смей отворачиваться! — Минхо уже давно не чувствовал что-то отвратительно похожее на отчаяние, когда тянешь руку, чтобы спастись, а она не дотягивается, и воздуха не хватает. — Если так угодно, я не твой супер-глюк, и мне нужна… помощь…       Чёрт. Последнее слово выговаривается с большим трудом. Минхо буквально заставляет себя. Картина перед ним разворачивается, мягко говоря, ненормальная. Ладно, если уж это не подействует… А что если не подействует?.. Нет, не сейчас. Даже если не сейчас, он всё равно чего-то да добьётся. Главное, не довести до перевода в другую школу.       — Слушай, давай не будем усложнять друг другу жизнь? — примирительно начинает Минхо, меняя интонацию после того, как парень зовёт врача, игнорируя его слова. — Я не стану прятаться только потому, что ты не хочешь меня видеть. Тебе придётся…       — Я настолько сильно долбанулся головой?..       Минхо вздрагивает. Парень подал голос, но будто бы в пустоту. Тихая усмешка доводит до мурашек: сначала — по голове, потом — по ногам. В глазах едет и смазывается медицинский кабинет. Чтобы избавиться от неожиданного головокружения, Минхо пригибается к коленям. Он настоящий! Иначе как бы торчал здесь всё это время!..       — Стало хуже? — спрашивает врач, успевший подойти к парню, но Минхо слышит его голос будто через толщу воды.       — Всё в порядке. Хотел узнать, можно ли мне пойти на занятия.       Следующие несколько часов Минхо приходит в себя. Слишком уж переволновался. Парень уходит на уроки, и он его отпускает. Позже, быстро перебирая ногами, спускается по лестнице на первый этаж, где расположен коллаж с подписанными фотографиями. Незнакомые лица сливаются, радостные улыбки и искры в смеющихся глазах тревожат. Всё усугубляется затяжными поисками. Хван Джихён. Его имя Хван Джихён… От тела моментально отливает напряжение, оставляя с одной лишь усталостью. Знакомое. Будто он где-то уже слышал фамилию. Но не всё ли равно? У многих такая фамилия. Ребят с фамилией Ли тоже пруд пруди. Осталось только выяснить, в каком он классе, чтобы следить за расписанием и не дать отвертеться.       Если понадобится, он будет сниться этому парню в самых жутких кошмарах. Всё-таки, судьба всё ещё на его стороне.