Нечто большее, чем просто жизнь...

Хёнджин хорошо помнит тот день. День, когда в его монотонной, приглушённой будничными тонами занятой жизни появился он. В тот день Хёнджин проснулся, как обычно, когда на улице ещё было совсем темно. Высунув руку из-под одеяла, он выключил назойливый будильник и тут же засунул её обратно. В комнате было зябко. Утренние подъёмы давались Хвану тяжело, но ничего не поделаешь — взрослая жизнь, увы, обязывает. Полежав в кровати несколько минут, он всё же сел и, зевнув, заставил себя встать. Не включая свет, он проследовал на небольшую кухню, и, нащупав выключатель электрического чайника, щёлкнул кнопкой. Услышав в ответ тихое шипение, не отошедший до конца ото сна парень, шатаясь, направился в ванную комнату. Каждый рабочий день Хёнджина начинался примерно одинаково, и сегодняшний день, казалось, был не исключением. Пока. Пока он и понятия не имел, что скоро в его упорядоченную жизнь прокрадётся баг, тот самый баг, который взломает всю систему привычного для него существования. Дремавшая на уютной подстилке возле кровати хозяина бордер-колли приподняла уши. Близилось время прогулки. Подождав ещё немного, она протрусила к входной двери и уселась на коврик в ожидании хозяина. Тот не заставил себя долго ждать. Дверь ванной комнаты отворилась, пуская в тёмный коридор полоску тёплого света, и на пороге появился уже более бодрый молодой человек. Подсушивая полотенцем спадающие на лицо, влажные после душа тёмные волосы, он взглянул на скулившую возле двери собаку. — Ками, ей Богу, имей совесть, — фыркнул Хёнджин и, проследовав до шкафа, вытащил на кровать штаны и тёплую светлую водолазку. — Тебе дай волю, ты и в пять утра готова. Собака обижено заворчала и улеглась на том же месте в смиренном ожидании хозяина. Переодевшись, парень бросил взгляд на наручные часы. До работы оставалось ещё немного времени — как раз, чтобы выпить чашку крепкого кофе и прогуляться с Ками во дворе. Помыв после прогулки мохнатые лапы Ками, парень оставил собаку дремать на коврике и, закрыв за собой входную дверь, вышел из дома. На улице было промозгло. Бросив взгляд на серое небо, Хёнджин потеплее закутался в бежевое кашемировое пальто и направился к серебристой Тойоте, припаркованной недалеко от подъезда. Дорога до работы занимала от силы минут двадцать, если повезёт с пробками, конечно. Но только не сегодня. Слушая утренние новости про очередной кризис во всём мире, парень нервно постукивал пальцами по кожаному рулю и поглядывал на часы. На лобовое стекло упала капля воды, затем вторая, и вскоре по нему забарабанил осенний дождь. Добравшись, наконец, до клиники, Хёнджин второпях взбежал по мраморной лестнице на второй этаж и, пролетев мимо сидящего в кресле в ожидании доктора пациента, бросив на ходу администратору быстрое «Буду готов через пять минут», скрылся за дверью своего кабинета. Переодевшись в тёмно-синюю форму врача с белой окантовкой по краям коротких рукавов и v-образного выреза, Хёнджин подошёл к окну кабинета и, сложив руки на груди, уставился на мокрый тротуар, весь усыпанный облетевшими осенними листьями с растущего во дворе клиники дуба. По стеклу всё так же монотонно барабанил дождь. У него вдруг появилось непреодолимое желание запечатлеть этот момент. Захотелось послать всё куда подальше и вернуться домой, где в тёплых лучах рассеянного света его ждали сонная Ками, кружка горячего кофе и пустой холст, который он поставил на мольберт ещё пару месяцев назад да так и не мог начать, ссылаясь то на усталость после работы, то на катастрофическую нехватку времени. Так происходило с ним каждый раз, как по закону подлости. Волна вдохновения накатывала именно тогда, когда появлялась работа и бесчисленные пациенты, которые, как казалось Хёнджину, в любой удобный и неудобный момент отвлекали его от творчества. Но как только он оказывался один на один с холстом, всё вдохновение куда-то улетучивалось, и парень находил множество отговорок и оправданий, в числе которых часто присутствовали уборка или головная боль, — да всё, что угодно, лишь бы избежать одиноко стоящего белого холста. Вздохнув, он достал из кармана резинку и, быстро собрав растрёпанные от спешки волосы в короткий хвостик на макушке, повернулся к стоящему посередине кабинета массажному столу. Пребывая в мыслях о том, что было бы неплохо заскочить в магазин красок на обратном пути, по дороге домой, и докупить закончившиеся у него белила, Хёнджин не заметил, как в дверь постучали. — Доктор Хван, — послышался чей-то низкий голос. — Доктор Хван, я могу войти? Взгляд Хёнджина, наконец, сфокусировался на стоящем в проходе светловолосом парне. Он смерил юношу удивлённым взглядом. Тембр голоса, которым к нему только что обратился парень, и образ веснушчатого юноши с большими карими глазами сложно вязались друг с другом. — Да, конечно, — наконец, проговорил Хёнджин, приводя себя в рабочий настрой. — Вещи можешь оставить там… — он сделал паузу в ожидании имени пациента, одновременно указывая парню на стоящий возле стены стул. — Феликс, — представился юноша. — Меня зовут Феликс. Не обращая внимания на отрешённый взгляд доктора, светловолосый парень порылся в своей переброшенной через плечо ярко-жёлтой сумке и, выудив оттуда листок, двумя руками протянул стоящему пред ним доктору. — Вот. Мой невролог сказал, что у меня грыжа позвоночника, — всё ещё протягивая направление доктору, парень неловко улыбнулся и добавил: — Он сказал, что массажист теперь мой друг на всю оставшуюся жизнь. Хёнджин смерил нового пациента задумчивым взглядом, но всё же взял услужливо протянутое ему направление. — Я очень надеюсь, что мы всё-таки подружимся, потому как я уже совсем не чувствую своих пальцев на правой руке… — чуть сконфуженно добавил парень, убедившись, что бланк направления оказался в руках у врача. **** Феликс… Сделав глоток горького кофе, Хёнджин усмехнулся. Да, это был тот самый день, когда в его монотонно-взрослой холостяцкой жизни что-то пошло совсем не так, как он это себе запланировал. И виной всему был никто иной, как Ли Феликс.