До самой смерти и даже дальше

Тэхён аккуратно пережимает стебель зверобоя почти у самого корня и кладет его в свою корзинку. Поле, на которое его привел Хосок, похоже на пастбище для животных. Он снова окунается в произошедшее днем. Словно чувствует пальцами не жесткие стебельки травы, а мягкую, чистую шерсть бедной Мии. Ее болезные стоны все еще словно слышны вокруг, а Тэхёну все ещё хочется плакать от них. Несправедливо, что такое божественное создание испытывает столько боли. — Устал за сегодня? — Хосок показывается с другой стороны, уже собравший нужное ему. Он солнечно улыбается, как и всегда. — Не телом, — омега улыбается тепло ему в ответ, а альфа звонко смеется и садится прямо на траву рядом, заглядывая мимоходом в корзинку. Руки ещё не успели наловчиться, чтобы собирать также быстро, как Хосок, а от того Тэхён краснеет немного и опускает глаза. Стыдно, что не может помочь в полную силу. — Давай я закончу, а ты полежи на солнце, пока оно ещё греет. Зима не так далеко, как кажется, — всё с тем же теплом на губах, Хосок забирает у Тэхёна его корзинку и сорванную траву из пальцев, отставляя в другую сторону. Чтобы, надув губы, Тэхён не смог дотянутся до нее, как бы ни пытался. Ему хочется помочь, но альфа со смехом падает на спину, не давая коснуться корзинки даже кончиками пальцев, а Тэхён — вытянутый, как струнка, — не успевает среагировать и случайно падает на него. От Хосока пахнет пряностями. Кажется, он весь пропитался своими маслами и ароматными травами, ярко щекочущими нос. Этого не перебить даже крови, которая была на нем пару часов назад. А Тэхён знает, как неприятно она пахнет — помнит с того самого дня в лесу. Омега не успевает даже толком понять произошедшее, а заботливые руки альфы уже поддерживают его и помогают улечься. Ведомый руками, он устраивается под боком мужчины, прижатый к теплому телу своим, а щекой — к его груди. Вдохнуть оказывается сложно. — Ты весь ледяной, — даже просто по голосу Хосока слышно улыбку. Он наверняка улыбается в небо, пока Тэхён ошарашенно смотрит перед собой, а после закрывает глаза и медленно делает глубокий вдох, снова окунаясь в приятный запах, исходящий альфы. Тэхён и правда замерз. Только не чувствовал этого, пока не окунулся в тепло. — Жаль, у тебя нет шерсти. Твой волк был бы очень милым, — альфа, пытаясь его отогреть, ведет теплой ладонью по плечу и шее Тэхёна, вызывая табун мурашек вдоль позвоночника. — А твой, — Тэхён сглатывает, стараясь вернуть голосу твердость. — Какой твой волк? — Обычный. — Я ни разу не видел тебя, — боясь открыть глаза, Тэхён шепчет. Он чувствует себя добычей перед хищником, которой страшно вдохнуть слишком глубоко и пошевелиться, чтобы не навлечь ужас на себя. Только его ужас — потерять это тепло и уютный запах. — Редко обращаюсь. От меня больше толку для стаи, когда я человек. Тэхён понятливо мычит. Потому что да, Хосок вряд ли смог бы врачевать с четырьмя лапами. С собственного представления волка среди трав и мазей, сморщившегося от их яркого запаха, омега мило хихикает в рубашку альфы, но тут же стихает от руки, скользнувшей ему в волосы. Сердце бьется, как запертая в клетке птица. — Тебе правда нравится здесь, с нами, Тэхён? — С этими словами улыбка из голоса Хосока пропадает, плавно перетекая в Тэхёнов. — Перед Тэлике говорю, очень, — омега улыбается и едва ощутимо притирается щекой к рубашке альфы, вызывая от ткани больше запаха и довольно вдыхая его. — Всё другое, совсем. Я не знаю, что мне делать и как быть, но я верю вам. Тебе, Чонгуку, Юнги, стае. Вы направите. Это лучше, чем было у меня среди людей: когда место понятно, но вокруг только зло. — В лесу тяжело жить. — Я готов доверить стае жизнь, — Тэхён признается шепотом и находит в себе силы надавить ладонью на грудь мужчины и приподняться, чтобы заглянуть в его глаза. Хосок смотрит снизу вверх в ответ, без привычной яркой улыбки. От его пронзающего взгляда Тэхёна всего сводит до дрожи, но он неуверенно улыбается в ответ, хочет успокоить альфу. — Нужно будет для тебя дров припасти побольше. Зима будет холодной, — мужчина едва заметно приподнимает уголок губы и теплой ладонью касается щеки омеги, не разрывая зрительного контакта. Его пальцы отгоняют холод, разливают тепло по всему лицу в румянах на щеках. Тэхёну неловко, но он боится отвести взгляд и как завороженный ловит отблески солнца в темных зрачках оборотня перед ним. — Показать тебе моего волка? — Хосок не требует ответа. Он мягок и нежен, даже когда Тэхён не болен. Прикусив губу, омега кивает несколько раз. Теплее проведя всей ладонью по его щеке, Хосок приподнимается прямо вместе с ним, а стоит Тэхёну сесть на траву, мужчина поднимается на ноги. Знающий Тэхён опускает глаза в землю и теребит собственные пальцы, чтобы не столкнуться с чужим сокровенным. Он ждет всего несколько мгновений, слыша как друг за другом падает на землю недалеко одежда, как Хосок глубоко дышит несколько секунд и как после этого сильнее шелестит трава. Во взор, все еще направленный на руки, попадают когтистые лапы. Тэхён сглатывает и поднимает глаза на волка, отчего-то волнуясь, как в первый раз. Хосок большой — не с Чонгука, конечно, но размером с Юнги будет. Его шерсть идеально смотрится на фоне зелени леса — такого же цвета, как кора. Волк смотрит Тэхёну прямо в глаза, а омега впервые не отводит взгляд от волчьего, смотрит в ответ с теплом и смелостью. Глаза у Хосока всё те же — добрые и почти что улыбчивые, обрамленные короткой цветастой шерстью. Тэхён аккуратно, чтобы не волновать его, поднимает ладонь и тянет ее к морде перед собой, пока волк садится, отзеркалив позу омеги. Хосок первым сталкивается с ладонью, прикрыв глаза и подставив под нее прямо свой нос, а Тэхён мило хихикает с его ласки. Тонкие пальцы скользят между глаз оборотня, забираются за ухо и легонько чешут — а Хосоку нравится, он прикрывает глаза и подставляется сильнее к прикосновениям. Его шерсть ощущается чуть жестче, чем была у Чонгука. Черный волк словно пушистее изнутри, пальцы утопали в его мягкости, а шерсть Хосока же струится между пальцев, словно вытекает. Волк тихо рычит, когда Тэхён переходит на шею. Он тут же отстраняется и смотрит на того широкими глазами, боясь, что сделал неприятно, но по волчьей морде не разобрать совсем. Хосок не льнет обратно к нему, напротив, альфа поднимается на лапы, возвышаясь над Тэхёном и отходит к примятой им же траве, когда они с Тэхёном упали. Волк топчется немного и ложится, заглядывая в глаза. Он словно бы хочет, чтобы Тэхён устроился рядом. А омега, поджав губы, аккуратно подбирается к нему и сворачивается клубком, устроив голову на лопатках волка. Хосок укладывает свою на вытянутые лапы и уютно укрывает бедра омеги пушистым хвостом. От его волчьего тела тепла исходит больше, чем от человеческого. Оно приятно кутает, а трава под ними кажется мягкой, словно кровать. — Я так усну с тобой, — Тэхён мягко смеется и снова зарывается в шерсть, отогревая о нее пальцы. — А по мне будут ползать всякие муравьи. Волк в ответ ему спокойно рокочет и чуть бьет пушистым хвостом, будто отвечая. Тэхён все же закрывает глаза и за мгновение растворяется в его мягкости и тепле. Проснулся Тэхён в тепле. Но не от теплой шерсти под спиной, на которой заснул. Он проснулся под одеялом, в кровати. Ещё и утром. Сонно разулыбавшись от собственной слабости — всего-то роды овцы, а распереживался так, словно сам рожал, — Тэхён тянется и довольно стонет, крепко выспавшись. Под теплыми лучами солнца из расшторенного окна, Тэхён поднимается с постели, меняет свою ночную рубашку, в которую его видимо переодел Хосок, когда принес домой, на обычную и счастливо сбегает вниз по лестнице, ожидая увидеть альфу. Но на кухоньке его не оказывается. Не готовит и не занимается своими травами, как обычно. Хмыкнув, Тэхён хватает одну из вчерашних булочек со стола и спокойно выходит во двор, оставляя дверь в дом открытой, какой она и была. Думает всего мгновение, чтобы запереть, но потом понимает — не в стае, не с этими оборотнями. Тут в дом без разрешения никто не войдет. Он уже знает, куда идти, и, довольно жуя сладость, спешит к общей поляне, где наверняка сейчас вся стая. По пути через дома омега не встречает ни одного человека, но радуется, замечая и вспоминая ориентиры, из домов и деревьев, которые ему давал Юнги. — Тэхён! Голос Чимина он слышит ещё до того, как успевает выглянуть на поляну. А следом за ним ещё один, но тонкий, похожий на писк. Тэхён догадывается чей. И улыбается своей квадратной улыбкой, так что щеки болят с непривычки, когда малютка волчонок отбегает от кушающей стаи прямо на него, путаясь в маленьких лапках и чуть не падая. Сонха ещё боится его, замирает в метре и забавно припадает мордой к земле, будто охотится, но забывает согнуть задние лапы, оставшись со вздернутым в небо хвостиком. — Хочешь? — Омега вытягивает последний кусочек булочки для нее, но не успевает он опустить руку, как её перехватывают чуть грубые пальцы. — Хочет, но такое нельзя, — вожак не делает Тэхёну больно, удерживает и объясняет крайне спокойно. — О, небеса, хорошо, что ты сказал, — Тэхён бормочет едва слышно, робеет от чуть не сделанной ошибки и быстро кидает кусочек себе в рот, легко вырвав руку из руки Чонгука. На них смотрела кажется вся стая, но один за одним общий галдеж в ней возвращается. — Вожак должен учить волчат, — альфа говорит это, серьезно глядя на Тэхёна, а после оборачивается к крохе, что уже топчется по его босым ногам. Мужчина подхватывает малышку, едва занимающую его ладони, и уносит в глубь сидящей стаи, возвращая в материнские руки. А Тэхён отворачивается от него к шатру, не заметив привычных казанов с едой под открытым небом — на завтрак стая не готовит ничего горячего. Зато кто-то оставил среди чистой глиняной посуды одну полную до краев тарелку с творогом и ягодами, а рядом ещё дымящуюся кружку какого-то отвара. Прихватив приготовленное явно для него, Тэхён отправляется к усердно машущему ему Чимину, присаживаясь около него, Юнги и Хосока. Чонгук же сегодня ест в каком-то другом месте. — Даже не проспал, — Чимин радостно отсыпает прямо из своей тарелки ещё земляники Тэхёну, хоть тот и пытался увести свою тарелку подальше. Следом за ним то же самое, только с тарелкой Чимина, делает Юнги, пока его омега не видит. Тэхён лишь с легкой улыбкой следит за заботой альфы, чувствуя, как сжимается сердце от её тепла. — Выспался, — Тэхён отвечает ему, словив улыбчивый взгляд Хосока, который знает, сколько на самом деле спал Тэхён. Если бы он лег ночью, снова бы проснулся только к обеду. — Спасибо, что отложили еду. — А это не мы, — Чимин легкомысленно указывает рукой в сторону и тут же щебечет о чем-то Юнги. А Тэхён поворачивается следом за указанием и сталкивается с темным взглядом Чонгука, смотрящего ровно на омегу. Тот робко улыбается альфе, в глубине души надеясь увидеть то же в ответ, но Чонгук безэмоционально смотрит на него, никак не проявляя тепла. Смутившись, омега отводит глаза и принимается жевать творог с обилием сладких ягод. — …почти уже закончилась. Думаю, на нашей поляне ещё через недельку будет спелая, но потом — нет. — Весна была сухая, мало дождей, — Хосок, уже доев, упирается на прямые руки за спиной и с прикрытыми глазами наслаждается теплом солнца на коже, отвечая Чимину. — Вот ягод и немного. В следующем году должно быть лучше. — Да, но Чонгук переживает, что мало, — Юнги вставляет свое слово, тоже уже доев, но потягивая отвар из кружки. — Не так много получилось уварить. — Да Чонгук по жизни за всё всегда переживает. Зато клюква есть! — Дети ее не едят, из-за кислоты. Ты, — Юнги улыбается, поглядывая на Чимина, — вообще-то тоже. — Можно добавить мед, с ним очень даже хорошо будет. — Вы собираете мед? — Тэхён интересуется и сразу же робеет, когда все поворачиваются в его сторону. Чимин так вообще с возмущением смотрит. — А как без него жить, скажи мне! — Мы раньше собирали в лесу, но уже три года у нас есть несколько ульев на ферме. В этом году только один не заселили, — Хосок даже не открывает глаз, улыбаясь куда-то в небо. — Вы сегодня чем занимаетесь? — Я на границу пойду, когда вернется ночная группа. — А мы ж стирать будем, погода как раз для этого, — Чимин всего секунду размышляет, прежде чем обернуться к Тэхёну и ярко ему улыбнуться, — пойдем с нами! У тебя одежда наверняка уже не очень свежая, да и у Хосока можно что-то постирать. — О, правда, я бы освежил одежду. Но мне нужна сменная, — Тэхён задумчиво водит взглядом от слишком веселого Чимина до контрастно спокойного Юнги. — Видимо, мне нужно зайти к портному? — Или ко мне. Ты потоньше будешь, но вон моя неплохо сидит. Вообще давай, скорее пошли, а то после завтрака омеги уже пойдут на реку, мы не успеем никуда зайти. Чимин ураганом подскакивает на ноги и как-то умудряется за руку поднять и Тэхёна. Он едва успевает за напором омеги, но улыбается, увидев через плечо улыбчивого Хосока, провожающего их взглядами. Уже поворачиваясь прямо, Тэхён кажется замечает, что на него все еще смотрел Чонгук, но проверять он не решается — идет следом за Чимином, сжав его ладошку в ответ. Сосредоточенный Чимин оказывается тихим. Тэхён наблюдает за его профилем, едва поспевая за быстрыми шагами, и думает, что он на самом деле старше, чем кажется. Такой не улыбчивый и молчаливый он очень похож на Юнги. Вдруг становится понятно, почему они вместе и явно сильно друг друга любят. — Тебе в рубахе не холодно? Я могу дать ещё что-то сверху, — Чимин заводит Тэхёна в дом, даже не показывая ничего вокруг. Он сразу тащит за собой на второй этаж, а Тэхён даже не смеет смотреть по сторонам без разрешения. Смиренно забегает по лестнице наверх и замирает у просторной кровати, пока Чимин отворяет створки деревянного шкафа и пускает руки куда-то в сложенные одежды. — Так рубашки хватит? — Чимин напоминает о вопросе, глянув искоса на Тэхёна с уже парой вещей в руках. — Да-да, — омега быстро кивает ему. — Не хочу стеснять тебя. — Ладно, — протянув Тэхёну вещи, Чимин склоняет голову на бок и как-то хищно улыбается, сверкнув глазами. — У Хосока если что попросишь. Щеки мгновенно вспыхивают жаром. Тэхён не понимает от чего, но укладывает на них ладошки, стараясь остудить, пока Чимин перед ним довольно улыбается. Но на смущение он дает всего несколько мгновений, после кидает прямо в омегу вещи и говорит: — Давай переодевайся, зайдем по пути к вам домой, чтобы у Хосока взять стирку. Вопреки собственным же словам, Чимин остается стоять на месте и смотреть на Тэхёна. И так румяный, он робко кивает ему в сторону двери, молча прося выйти. — Ой, да что я там не видел! У меня все такое же, — ворчание сразу разлетается по комнате, но Чимин выходит без споров. Понимая, что Чимин тот, кто может без зазрения совести и подглядеть, Тэхён быстро снимает свою одежду, на мгновение зависнув на белье. Решив и его постирать, он сперва надевает и правда большую ему свежую рубаху Чимина, прикрывающую бедра, и быстро стягивает белье, с замиранием сердца прислушиваясь, не ворвется ли Чимин. Спокойнее становится только когда Тэхён завязывает на себе шнурок, закрепив немного великоватые штаны на талии. — Быстро, — Чимин, ушедший лишь за стену спальни и откуда-то взявший деревянный таз, полный одежды, отлипает от нее, стоит Тэхёну выйти. Он оценивающе окидывает его взглядом, пробормотав что-то о портном и бедности, а после слетает с лестницы вниз. Тэхён почти что бежит следом за другом, быстро покидая дом. В своей спешке Чимин был прав: прошло несколько минут, но Тэхён уже слышит, как стая потихоньку возвращается в деревню, оживляя ее своими голосами. И видит, как мимо проносится стайка уже крупных волчат, которые все равно вызывают улыбку на губах. — Ты вот зря, — Чимин тоже замечает их, — они только кажутся милыми. Собьют на землю и загрызут, они могут. — Ты врешь, — уже зная Чимина, выдает Тэхён. Но поглядывает на омегу из-под челки, так, на всякий случай. — Кто знает, — а тот лишь пожимает плечами и не улыбается. Тэхён боязливо косится на несущихся обратно волчат, ускоряя шаг в сторону дома. Подальше от беды. Издалека он замечает Хосока, занимающегося вчерашними травами во дворе. Альфа слышит их, оборачивается, ненадолго задерживаясь на Тэхёне взглядом — тот краснеет снова, а Чимин щурится, поглядывая на него, — и первым выходит навстречу, взяв с собой таз. — Я могу пойти с вами, если хочешь, — Хосок мягко улыбается, встав всего в шаге от Тэхёна. Хочется, чтобы он был поближе. Чтобы ощутить жар, идущий от его тела, хоть сейчас и не холодно. — Ему нужно учиться жить без тебя в стае. И стирка — это омежье, не лезь, — Чимин ворчит снова, но словно от солнца берет тепло и начинает улыбаться лесу вокруг. — Я справлюсь, — Тэхён заверяет альфу шепотом и аккуратно кладет свою одежду к его, забирая из рук таз. — Буду ждать тебя дома, — Хосок снова скользит по нему взглядом и, замерев на глазах, мягко улыбается, прощаясь. У Чимина язык чешется, даже едва видя его боковым зрением, Тэхён понимает это. И жутко ему благодарен за тишину, в которой они идут к реке. — Я считаю тебя волчонком, ничего не знающим, поэтому объясняю всё-всё. Если что-то не понятно, спрашивай, если что-то знаешь, уж извини. Я не представляю, как вы вообще живете в этих ваших городах, — Чимин ведет его ровно той же дорогой, которой вел и Хосок на церемонию. Только в свете дня Тэхён не чувствует какого трепета от леса вокруг. Пусть берег все тот же, но тот день никогда не сольется с другим в памяти. Возможно, потому что вокруг не горят сотни огней, красиво отливающих от глаз вожака, оттененных маленькими, сверкающими зеленым, косичками. — Вот сюда давай замочим, — Чимин возвращает Тэхёна из воспоминаний, отделяясь от тропинки в бок. Там Юнги и ещё с десяток альф ставят большие бочки прямо на краю, наполняя их водой. — У нас там зола, ткань пропитается ей и всю грязь отдаст, а мы потом в реке просто все выполощем. Давай, клади половину сейчас, — встав недалеко от Юнги, Чимин приземляет на землю свой таз и выуживает оттуда половину вещей, сразу забрасывая их в воду. Его альфа молча принимается выливать туда из ведра воду, а после идет зачерпнуть ещё. — А ты же говорил, что омежье дело, — Тэхён говорит с Чимином шепотом, так же, как и он, кинув в бочку половину их с Хосоком вещей. — Так тяжести таскать не омежье ведь. Сейчас натаскают нам и уйдут, а мы будем полдня плескаться тут, — Чимин говорит с умным видом, неотрывно наблюдая, как Юнги стягивает с себя рубаху и продолжает обнаженным по пояс. Тэхёну неловко смотреть на него настолько открытого, пусть он и понимает, что среди оборотней это нормально. Отведя взгляд, случайно натыкается на ещё одного альфу, которого видел как-то с Чонгуком, точно так же набирающим в бочку воды. Точно такого же обнаженного. Спрятав глаза в землю, Тэхён робеет в который раз за день, цепляясь за первую мысль в голове, чтобы отвлечься. — А для Чонгука кто стирает? Лишь после того, как голос, который слышит не только Чимин, разлетается вокруг, Тэхён понимает что именно сказал. Краснеет, само собой, ещё сильнее. — В плане, — он мнется и поджимает пальчики на ногах в легких кожаных сандалях, которые нашел в доме в первый день. — Альфам, у которых омеги нет. — Кому как, — голос у Чимина крайне довольный. Он наверняка наслаждается смущением Тэхёна, но не отводит взгляда от своего альфы. — Мама или папа, брат или сестра. Если никого нет, как у Чонгука, то друзья. Ему я стираю. — О, — почему-то этот факт вызывает у Тэхёна грусть. Чонгук ведь говорил, что у него нет семьи. Но столкнуться с этим лицом к лицу оказывается больно. — Я могу помочь? У меня ведь совсем немного вещей… — Я обычно ещё и Хосоку стирал, так что ты уже помогаешь. Но, если управишься быстрее меня, да пожалуйста. Больно нужна мне его грязь со штанов, — Чимин резко обрывается. Тэхён успевает испугаться, что с омегой что-то произошло, но краснеет пуще прежнего, когда вскидывает голову и замечает, что Чимин прильнул к Юнги, касаясь его губ. Он старательно отводит взгляд и не слушает тихие слова, которыми перекидывается пара, пока не вздрагивает от ладони, коснувшейся его плеча. — Твоему альфе повезет раскрепощать такую невинность, — мило хихикнув, Чимин не обращает внимания на сгорающего Тэхёна, спокойно себе обнимает его за плечи и смотрит в сторону реки. — Только хорошего выбрать надо будет. Как Хосок, например. — Или как Чонгук, — слова срываются с губ желанием показать, что не такой Тэхён и робкий, но под снова прищуренным взглядом и хищной улыбкой становится слишком сильно не по себе. А после доходит смысл сказанного. — Я просто… Просто Чонгук же вожак!.. И альфы лучше него в стае, наверное, нет… Вот я и имел в виду, что мне… Мне похожего надо на него! — Конечно, — Чимин согласно кивает и как-то просто соглашается, а Тэхён старательно рассматривает мелкое течение в реке. — И вообще, не нужен мне альфа. — Само собой, солнышко. — Я же только пришел, какой альфа! — Ты прав. — Надо вот вещи хотя бы постирать, а то совсем ничего не делаю! — Да. — И надо научиться быть членом стаи, помогать вам во всем! — Надо. А еще надо уставать после целого дня работы, но тебе совсем не надо возвращаться домой, в чьи-то теплые руки. Тебе ведь не надо, чтобы кто-то утешил, поцеловал. А если что-то болит, так позаботился. Укутал в тепло, трав заварил, потер. И, само собой, не надо, чтобы так тепло в груди, что аж дышать больно. Что только и думаешь, как бы скорее коснуться его дыхания и сердце под ладонью бы почувствовать. Чтобы успокоиться, потому что знаешь, что оно бьется для тебя. Не надо ведь? — Чимин говорит тихо, заливая Тэхёна своим теплым голосом. А он смотрит на реку, слушает внимательно и не успевает затормозить себя, когда шепчет в ответ: — Очень надо… Чимин почему-то молчит. Он ведет по плечу Тэхёна, мягко пуская по коже мурашки, пока не произносит тоже едва слышно: — Чонгук хороший, Тэхён. Ты прав, он, пожалуй, лучший альфа в стае. И поэтому одинок. Он берет на себя слишком много и справляется, но убивает себя раз за разом. Ему нужно тепло, как бы сильно Чонгук этого ни отрицал. Его слова заставляют Тэхёна задуматься. Перед глазами почти что сразу появляется лицо альфы. Чонгук пленительно красивый. Он мог бы многого достичь, родись в мире Тэхёна. Раз за разом Чонгук казался строгим, сильным, подавляющим. Тэхён никогда не видел, чтобы альфа улыбался, как Хосок или Чимин, или как иногда это делает Юнги. Чонгук абсолютно всегда серьезный и сосредоточенный. Не успевает Тэхён расстроиться, поняв, какая ноша лежит на его плечах, как Чимин вдруг возвращает себе привычный вид. — Давай, помешай белье, — он сильно толкает опешившего Тэхёна в сторону их бочки и вручает длинную, гладкую палку, забавно изображая, как засовывает ее в бочку и водит по-кругу. — Чтобы грязь немного отстала. Давай! Откинув мысли, Тэхён слушается его и прикладывает сил, закручивая одежду воронкой внутри бочки. Процесс затягивает, он даже забывает о своих мыслях об альфе, лишь чувствует краем сознания толику грусти. — Хватит, теперь надо вытащить и отжать, — Чимин появляется рядом и закатывает рукава до самых локтей. Вторив ему, Тэхён опускает руки в прохладную воду в бочке, доставая те вещи, которые ему удалось поймать. Он складывает их в свой таз, который Чимин освободил, кинув грязное просто на землю, и потом вместе с омегой перебирает где чье, обмениваясь вещами. Закончив с первой партией, они отправляют остатки вещей мокнуть, а после отходят от бочек к берегу, на котором везде расселись омеги. Кто-то, зайдя в воду по колено, активно полощет то, что ему подают с берега. Одна девушка усердно трет одежду каким-то камнем, наверняка пытаясь вывести грязь. Несколько волчат носятся по кромке то забираясь в кусты, то выскакивая из них. Среди этой кипящей работы Тэхёна изредка провожают взглядом, всё ещё смотря на него не так же, как на Чимина рядом. Чимин отводит его чуть дальше остальных, а почему — Тэхён не уточняет. Закатав до бедер штаны, чтобы их не намочить, и устроившись на большом камне, Тэхён слушает объяснения Чимина, как тот стирает вещи — потереть, прополоскать и так по кругу. На деле оказывается не так сложно, лишь занимает время. Тэхён долго возится с собственной рубахой, решив учиться на своей одежде, чтобы случайно не испортить одежду Хосока. Он ловит временами взгляды на себе от других омег, слышит как в их шепотках мелькает собственное имя, но старается не обращать внимания. Всё-таки он чужой, к нему нужно привыкнуть. Тем более, он человек. Но удержаться от того, чтобы поглядывать на них в ответ, у Тэхёна не выходит. Среди омег он не видит престарелых, зато замечает еще десятерых мужчин — всего двоих зрелых, а остальных своего возраста. У всех омег красивая, золотистая кожа, в отличие от Тэхёна. Густые, волнистые волосы. И глаза, отливающие медом. За те часы, что Тэхён учился стирать, он пришел к одной простой истине — стая великолепная. Каждая и каждый омега в ней красивы, от их улыбок не отвести взглядов. Так же, как и от силы альф. Все они словно сотканы из гармонии. — Что, помогать будешь? — Чимин явно забавляется с него. Но он не мешал разговорами, поймав нить уединения Тэхёна со стаей. Тэхён и правда закончил раньше него, но у Чимина в тазу осталась буквально пара вещей — он умеет быстро и точно стирать, в отличии от еще неловкого Тэхёна. — Я могу, но боюсь, пока я только одну отстираю, ты уже всё закончишь и будешь ждать меня… — Правду говоришь, — улыбнувшись ему, Чимин кивает на песок, — иди полежи на солнце. Я скоро закончу и приду к тебе, пойдем все развешивать. Согласно промычав, Тэхён подхватывает уставшими пальцами свой таз и выбирается на берег, пройдя по мелководью. Теплый песок приятно отогревает ноги и, найдя местечко с травой, Тэхён опускает рядом свой тазик и падает сам на землю. От пары часов усердной, новой для него работы, ноет все тело — от запястий до спины. Но Тэхён довольно улыбается, чувствуя себя по-настоящему частью стаи за общим делом. От теплых мыслей его отвлекает что-то холодное, коснувшееся ноги. Испугавшись, омега дергается, но после тает в улыбке — это малышка Сонха тычется в его бедро носом. — Давно не виделись, крошка, — Тэхён протягивает ей ладонь, дав обнюхать. Волчонок едва двигается и, даже плохо знакомый с ней, Тэхён понимает, что он сонная. Он терпеливо ждет с минуту, пока влажный носик скользит уже по ладони, а после нежно треплет ее между ушек. Всего несколько движений, а малышка зевает, показывая маленький зубки и, сощурившись, падает на бок, скатившись по бедру Тэхёна на землю. Она начинает подрагивать сквозь сон всего через несколько мгновений, а Тэхён удивленно смотрит и не решается снова погладить, чтобы не разбудить. Так и сидит, наслаждаясь мягкостью шерсти — у Хосока вчера тоже была мягкая, но иначе. Взрослее. Он замечает уже знакомую девушку, замершую метрах в пяти и смотрящую на Сонха — ее мама. — О, — Тэхён сразу же прижимает руки к себе, боясь напугать девушку. — Она сама подошла и тут же заснула. — Да, ты понравился ей, — девушка чуть нагибается, заглядывая уже в глаза Тэхёну. Она смотрит так, будто он может кинуться и причинить им обоим вред, но, пусть и с отчетливым страхом, девушка делает несколько шагов ближе и тоже садится прямо на песок, всего в метре от Тэхёна. Хотя остается такой же напряженной, будто готовой напрыгнуть на Тэхёна, чтобы защитить своего ребенка. — Меня зовут Лиюн, — неуверенно ему улыбается. — А я Тэхён, — он улыбается солнечно в ответ, но почти тут же смущенно поджимает губы, понимая, что его ведь все знают. — Я рада, что ты попал в нашу стаю, Тэхён. Тебе нужна стая, пусть ты об этом никогда и не знал, — Лиюн, еще раз глянув на дочь, наконец полностью расслабляется, уперевшись на руки за спиной. — Я тоже рад. И очень благодарен всем вам, что вы приняли меня. — Чонгук не делает плохих выборов. Тебя к нам привела Тэлике, а он сумел услышать это и не поддаться страхам наших предков. Можешь погладить, она тогда не будет дергаться, — указав глазами на вздрагивающего во сне щенка, Лиюн заметно теплеет на глазах. В ней так и читается любовь к этому маленькому созданию. Следуя ее словам, Тэхён аккуратно касается шерстки волчонка, проводя от ушек до самого хвостика. А Сонха мгновенно успокаивается под теплой рукой, вызывая внутри детский восторг. — Сколько тебе лет Тэхён? У тебя был альфа? — О, нет, не было. Никогда, — он немного краснеет и прячет глаза, рассматривая переливы на шерсти малютки. — Мне семнадцать. — Ты уже считаешься взрослым у людей? — Да. С пятнадцати уже можно вступить в брак, если пришла течка. У меня была одна, полтора года назад, поэтому я взрослый, да. Лион очень внимательно слушает его. Настолько, что Тэхёну просто страшно сказать какое-то некрасивое слово, чтобы не опозориться перед ней. — А у нас это ничего не решает, — девушка говорит тихо, опуская задумчивый взгляд на свою дочь. — Только когда ты готов. Когда хочешь почувствовать тепло альфы или знаешь, что хочешь провести всю жизнь рядом. Конечно, родители против ранних отношений, но совсем уж против любви идти не могут… — Что я слышу! — Чимин, конечно, появляется рядом с ними. Он почти что откидывает свой тяжелый таз куда-то в бок и усаживается рядом на песок, заинтересованным взглядом оценив ситуацию. — Любовь обсуждаете? — Просто решила узнать немного о Тэхёне. Ты кажешься очень слабым, — Лиюн вдруг оказывается близко и по-матерински касается щеки Тэхёна, легко её отгладив. — Не в обиду. Слабым, которого нужно беречь и защищать. Родителям или альфе. Это красивая слабость и тебе нужно гордиться. — Я… У меня нет родителей, — Тэхён боится поднять на девушку глаза, ведь тогда она увидит, что в них застыли слезы. Он и правда слаб. И это, оказывается, больно. — Теперь у тебя есть стая, — вместе с ее словами рядом раздается характерный шум песка. Кто-то ещё сел рядом с ними. А после ещё кто-то. И ещё. — Что с тобой случилось в день, когда тебя нашел Чонгук, малыш? Ты рассказывал кому-то? — Немного Чонгуку и Хосоку… — В глазах, почему-то, начинает сильнее жечь. Все эти дни Тэхён старался не вспоминать о случившемся. Он, само собой, был готов к тому, чтобы стать просто телом в руках мужчины — это была его судьба, судьба красоты его черт. Но испытать при этом такую боль от ран, жуткий страх от настоящей погони Тэхён не был готов. Да вряд ли к этому хоть кто-то может быть готов. Он просто прятал эти мысли. Жил в идущем мимо солнце — чувствовал, как заживают раны на спине и ноге, знакомился с лесом впервые настолько близко, испытывал тепло к Хосоку и любопытство к совершенно новому миру. Встречаться со своими ужасами не хотел бы. Но само получается, когда теплые женские руки обнимают его. — Раздели это с нами, Тэхён. Больше ты не один.