***
В себя Тэхён приходит из-за сильнейшей боли в голове и ощущения, как что-то её сжимает, будто череп заточили в металлические обручи, которые с каждой секундой сдавливают всё сильнее и сильнее. Вместе с болью в голове наступают и неприятные ощущения в глазах. Место, где находился омега, явно было ярко освещено, и этот самый свет неприятно бил в глаза, разрушая оковы сна. Принц уже хочет открыть глаза, понять, где он, и что с ним происходит, вот только веки оказываются такими тяжёлыми, какими никогда не были даже после самой бурной вечеринки. Казалось бы, простое и незамысловатое действие — распахнуть глаза. Но отчего-то Тэхёну даже оно даётся с неописуемым трудом, приходится взять себя в руки, собрать все оставшиеся в теле силы и приложить их на пробуждение. Проходит несколько мучительно долгих мгновений, прежде чем принцу наконец удаётся взглянуть на обстановку, в которой он находился. Тэхён, ожидавший проснуться в своих покоях, замечает вокруг нелицеприятный интерьер больничной палаты, в которой не было ни единой яркой краски. Белые пустые стены, полное отсутствие мебели, а окно представляло из себя длинный прямоугольник под самым потолком, нужный исключительно для проветривания комнаты, но не позволяющий взглянуть на то, что происходило на улице. Обстановка угнетающая, а самое ужасное, что принц никак не мог осознать, по какой причине он здесь оказался. Боль в голове вновь о себе напоминает мучительной пульсацией, и омега, значительно лучше придя в себя, наконец находит силы приподнять правую руку и прикоснуться ко лбу. Вот только вместо привычной чёлки подушечками пальцев Тэхён чувствует несколько грубоватую, в некоторых местах расходившуюся на нитки ткань. Пусть даже думать сейчас было больно, но омеге всё же удаётся осознать, что голова его была перетянута бинтами. Этот факт несколько помогает восстановить цепочку предшествовавших событий: принц вышел из беседки, после неведомая сила повалила его с ног, и омега сильно ударился головой об один из садовых камней, потеряв сознание. Оставалось лишь разобраться, что именно произошло за спиной Тэхёна в ту роковую минуту. В своём обычном состоянии омега достаточно быстро обдумывал всю полученную информацию и реагировал, однако сейчас что-то его словно замедляло. Принцу стоило бы продолжить осматриваться или же размышлять над всем произошедшим, а он зависает, смотря в видимую лишь ему точку на белоснежной стене, и в голове так пусто, что от этого становится ещё более страшно. Не сразу Тэхён реагирует, даже когда дверь в его палату открывается и становятся слышны чьи-то шаги. Омега понимает, что таинственный незнакомец громко произносит «Он очнулся», но провести логическую цепочку, что последует дальше — не может. Более того, принц так и продолжает смотреть в одну точку, даже когда его палата заполняется людьми: несколькими омегами в форме медицинских братьев, альфой средних лет в белоснежном халате, который явно был врачом, и ещё одним альфой, значительно моложе. Последний был единственным из присутствующих, облачённым в чёрное, и омега постепенно, но всё же признаёт в нём сотрудника департамента общественной безопасности. Вот только что это всё могло бы значить? Впрочем, ничего спросить у военного принц не успевает, потому что он покидает палату быстрее, чем Тэхён успевает сообразить хоть что-то. — Ваше Высочество, вы хорошо меня слышите? — звучит совсем рядом пусть и ровный, но заметно обеспокоенный голос, а омеге требуется некоторое время, чтобы осознать услышанное, словно с ним говорили на иностранном языке и было необходимо про себя перевести всё сказанное. — Кто вы? — единственное, что произносит Тэхён, с трудом шевеля языком. — Так, с реакцией ещё явно есть проблемы, — в этот раз принц даже не успевает обдумать услышанное, когда чувствует, как его веки сильнее поднимают, а после в правый глаз бьёт яркий свет от небольшого фонарика. — Как я и думал, — констатирует врач одному ему понятный факт. — Я доктор Квон, ваш лечащий врач, а находитесь вы в центральной сеульской больнице, Ваше Высочество. Взрывной волной вас повалило на землю, и вы получили серьёзную травму головы. Впрочем, это вы ещё легко отделались. Вы просто баловень судьбы, — альфа посмеивается, надеясь таким образом приободрить пациента, однако Тэхён слишком много сил прикладывает на то, чтобы понимать сказанное, и на смех принца уже не хватает. — Взрывная волна? — наконец омеге удаётся сформулировать свой незамысловатый вопрос. — Во дворце произошёл взрыв, кто-то заложил бомбу, — с удивительным спокойствием начинает пояснять доктор Квон, терпеливо разжёвывая принцу всё, что произошло несколькими часами ранее. — С разной степенью тяжести пострадали вы, император и премьер-министр. Ваш слуга, стоявший рядом, на удивление, отделался незначительными ушибами, состояние господина Чона также стабильно: несколько неопасных ожогов и сломанная при падении ключица. Вероятно, он также успел среагировать и отскочил от эпицентра взрыва. У вас черепно-мозговая травма, но опасности нет, вас доставили к нам вовремя, а вот состояние Его Величества пока наиболее тяжёлое, но опасность летального исхода также отступила. — Что с императором? — Не думаю, что вам пока стоит это знать, но можете не беспокоиться, Его Величество будет жить, — старается уйти от неприятной темы врач, что сразу наталкивало на не самые оптимистичные мысли. — Что с императором? — с завидным упрямством вновь повторяет свой вопрос, намереваясь во чтобы то ни стало получить долгожданный ответ. — Взрывом раздробило ноги, — всё, что произносит доктор, осознавая, что в первую очередь сообщает эту новость не принцу, а сыну пострадавшего отца. Тэхён не знает почему, возможно, дело было в его травме, однако поверить в услышанное он не может. Слишком нереалистично звучало то, как сидевший в той же беседке премьер-министр отделался ожогами и сломанной ключицей, а император фактически лишился ног. Было бы состояние омеги более стабильным, он бы вспомнил, что Сукчон сидел ближе к выходу, что мог отбежать в сторону, а вот у Его Величества из-за стола и стульев шансов не было бы, вот только невозможно в такие моменты рассуждать здраво. Для всего Чосона Сунджон император, а для Тэхёна обожаемый до глубины души отец, самый ласковый и самый заботливый во всём мире альфа, на чьих коленях было так спокойно засыпать в детстве, и в чьём взгляде принц всегда видел лишь бесконечную нежность. И теперь его постиг такой ужас. Совершенно немыслимо. — Как я уже сказал, беспокойство излишне, перевязка была сделана вашим компаньоном вовремя, и Его Величество не потерял слишком много крови, что означало бы для него верную смерть. Ваш компаньон также успел оказать первую помощь и вам, иначе последствия травмы головы могли быть совершенно непредсказуемыми. Сотрудники департамента помогли быстрее доставить всех в больницу, поэтому можно заключить, что последствия не столь катастрофичны, хотя заложившие бомбу наверняка рассчитывали на иной исход. Слова врача должны были бы успокоить принца, однако итог оказывается строго противоположным. Его Высочество охватывает чувство сродни паники от осознания, насколько сильно его отец пострадал, несмотря на то, что остался жить. Страшно представить, что могло бы случиться, не подоспей Сокджин к нему вовремя. Об этом принцу даже размышлять не хочется, дабы не стало ещё более невыносимо. — Ваше Высочество, если вы чувствуете себя получше, разрешите пустить к вам посетителей? — учтиво переводит неприятную тему Квон, видя, насколько шокирован его пациент всем услышанным. — Да, пустите, — скорее механически отвечает омега, мыслями полностью погружаясь в тревожные размышления об отце. Врач передаёт медбратьям разрешение Его Высочества впустить посетителей, и вскоре один из омег уходит в больничный коридор, подзывая кого-то. Достаточно быстро в коридоре становятся слышны торопливые шаги нескольких людей, и наконец у порога возникает фигура перепуганного наложника Кима, который в своём изысканном шёлковом ханбоке совершенно не вписывался в угнетающую обстановку больницы. Тэхёну кажется, что за спиной у папы стоит кто-то ещё, однако в итоге в палату омега заходит один, а принц предпочитает списать догадку на происки воспалённого из-за удара воображения и бредни сродни галлюцинаций. — Ваше Высочество... — на выдохе произносит наложник Ким, а после раненым зверем бросается к постели сына, желая поскорее обнять и удостовериться, что с Тэхёном всё хорошо. Родитель крепко обнимает принца, прижимая к себе и нашёптывая обеспокоенные слова, а все остальные вошедшие в палату предпочитают её покинуть, дабы не тревожить членов императорской семьи в столь волнующий момент. Лишь сотрудник департамента задерживается чуть дольше остальных, но вскоре тоже покидает палату. — Я так испугался, что в один день потеряю всех, кого люблю, — постепенно приходя в себя и с трудом, но всё же сдерживая поток слёз, произносит наложник, пока Тэхён вдыхает аромат его цветочного парфюма и сам начинает испытывать определённое успокоение. — Но Господь всё же смилостивился надо мной. Кажется, я никогда прежде не был так счастлив, как в тот момент, когда узнал, что вы с императором живы. Абсолютно все живы, — повторяет ещё раз омега, словно и сам не до конца мог поверить в свершившееся чудо. — Ты был у отца? — не может не спросить принц. — К нему пока не пускают, врачи говорят, что он ещё не пришёл в себя. Впрочем, даже если Его Величество очнётся, не думаю, что супруг Мин позволит мне войти. — Это не ему решать. — Однако отрицать его влияние бесполезно. — Папа, я хотел спросить, — и всё же мысль о том, что кто-то был рядом с наложником Кимом так и не даёт Его Высочеству покоя, — ты один ждал в коридоре или с тобой был кто-то ещё? — Чон Хосок, хотел войти и поговорить с вами, но я не разрешил. Вы только очнулись, а он уже хочет допрашивать о случившемся. Тэхён уже хочет попросить немедленно впустить альфу, однако вовремя понимает, что это может быть чревато лишними вопросами от родителя. Ведь по легенде они с Хосоком совершенно чужие друг для друга люди. Но если о Чоне принц спросить не мог, то вот любопытство касательно отсутствия другого человека вполне мог озвучить. — А где мой компаньон? Он в порядке? — Да, на удивление остался цел, как и премьер-министр, но я его не видел. Странно, но в больницу за вами он не последовал, сославшись на какие-то срочные дела. Услышанное вызывает в Тэхёне больше вопросов, нежели ответов. Какие срочные дела могли возникнуть у Сокджина в подобный день? Но куда более важным было другое. Как компаньон столь вовремя успел увести принца из беседки и почему был так настойчив?***
В столице царила самая настоящая паника. Новости о произошедшем во дворце разошлись по Сеулу чрезвычайно быстро, а подтвердили их срочно мобилизованные по приказу Хосока полицейские и сотрудники департамента, спешно перекрывшие все выезды из города. Как оказалось, полномочия младшего Чона даже позволяли ему ввести в столице империи чрезвычайное положение, дав сотрудникам своего ведомства полную свободу действия ради скорейшей поимки зачинщиков теракта во дворце. Все поезда, чьё отправление было запланировано сегодня из Сеула, были отменены, и разгневанные пассажиры штурмовали кассы железнодорожной компании, требуя вернуть деньги за билеты, однако руководству оставалось лишь разводить руками, ссылаясь на то, что они не могут действовать, пока не поступят дальнейшие распоряжения от правительства. На главные дороги, ведущие из города, были выставлены блокпосты, и вскоре огромный автомобильный затор перешёл и на улицы самого Сеула, сделав движение по городу затруднительным. Однако, несмотря на это, Миндже всё же удалось добраться на трамвае до места, где жили остальные члены группы, по пути чудом избежав проверки документов, вовремя пересев на другой трамвай. Не обнаружив поблизости стражей общественного порядка, омега спокойно проходит в ресторанчик, далее следует на второй этаж, и назвав давно заученный пароль, наконец попадает в арендованный Юнги номер, где шли активные сборы. Пак уже было подумал, что все члены группы намереваются спешно покинуть столицу, однако быстро понимает, что собирал свои вещи только Мин. — Что у вас происходит? — с изумлением спрашивает омега, который ожидал, что группа после неудачи затаится и некоторое время не будет предпринимать никаких действий. — Я немедленно уезжаю, а вы пока оставайтесь здесь и ждите дальнейших указаний, — отвечает Юнги, пакуя последние вещи в дорожный саквояж, пока Хёнджу и Донгиль сидят в стороне, не решаясь произнести ни слова. — Но город никак не покинуть, я еле сюда добрался, — не понимает Миндже, как глава группы может озвучивать подобный план, если его невозможно реализовать. — Всё возможно, если знать выходы. Ждите телеграмму из Шанхая или же из Владивостока, там я дам вам все распоряжения. — Да ты просто хочешь нас здесь бросить! — не выдерживает омега и повышает голос, потому что слишком уж хорошо данная стратегия звучала только для Юнги: он прячется за границей, пока его товарищи остаются на родине в ожидании неизвестно чего, пока не будут неизбежно арестованы. — Миндже, не заставляй меня выносить твоё дело на революционный трибунал, — альфа даже не пытается скрыть собственной злости и раздражения, с которыми произносит эти слова, однако впервые у Пака не возникает желание пойти на попятную, испугавшись гнева человека, в которого некогда был пылко влюблён. — Неповиновение главе группы, так ещё и срыв важной операции. Ты был ключевым исполнителем, поэтому твоя вина в провале очевидна! — А ты отвечал за все решения и не позволял мне высказать сомнения, хотя на месте работал я и видел, что операция заведомо может оказаться провальной! Теперь же, когда всем твоим товарищам, за которых ты взял ответственность, угрожает серьёзная опасность, ты умываешь руки и уезжаешь из Чосона, как последний трус. Разве я не прав? — Миндже, — порывается что-то сказать Хёнджу, понимая, что сейчас не самое лучшее время для конфликта, однако Юнги его грубо перебивает: — Да, Миндже, у нас к тебе тоже есть вопросы. Ты точно выбрал сторону? Позволяешь такие высказывания в адрес своих товарищей, при этом допустив выживание всех целей, хотя нам прекрасно известно, что император был на грани гибели. — На что ты намекаешь? — На то, что если тебе не нравятся распоряжения руководителя группы, ты можешь её покинуть, только вот никто тебя от ареста спасать не будет и не станет помогать поддерживать легенду. — Да пошёл ты, Юнги. Больше Миндже ничего не произносит и лишь выходит из комнаты, захлопнув за собой дверь. От ареста члены группы никак омегу спасти не смогли бы, поддерживать легенду не было нужды, а партийного билета у Пака как не было, так до сих пор и нет. Терять было нечего, а продолжать подчиняться распоряжениям Юнги становилось опасно. Если арестуют, пускай так, Миндже заслужил и даже убегать не станет, но и сдаваться сотрудникам департамента омега не побежит. Велик был шанс, что его ни в чём даже не заподозрят, посчитав точно такой же жертвой, которая, сама того не осознавая, вместо посылки от портного пронесла во дворец бомбу. Даже настойчивые просьбы принца покинуть беседку можно было списать на сотню различных обстоятельств. Миндже в безопасности, или же он хочет в это верить. В любом случае, пускай Юнги катится к чёрту, омега устал от того, как его жизнью беззастенчиво рискуют, используя в собственных целях. Пак Миндже ушёл и больше возвращаться не планирует.