Рециркуляция

Чжун Ли задумчиво кивает, пока историк напротив оживленно рассказывает о своей незавершенной работе. Он делает глоток чая, время от времени внося значимые поправки. Большинство исследователей, которые ищут Чжун Ли, понятия не имеют, что получают достоверный рассказ от первого лица о событиях тех времен. Это борьба за баланс между правдой, почти правдой и истиной. Даже если бы он мог объяснить существование Архонтов, он даже не задумывался бы поделиться этой информацией с обычными смертным. Было намного проще просто пожимать плечами, признавая, что знание это было недоступно даже такому как он, или, возможно, что: «они восстали из обломков Войны Архонтов, коронованные Селестией, как победители». Честно говоря, это весьма недостоверный рассказ об истории, но Чжун Ли считает, что, вопреки этому, слова «ну, просто так получилось» не очень понравились бы многим его знакомым. Внезапно, его пробивает крупной дрожью. Чашка выскальзывает из рук. Его собеседник вскрикивает, слыша звон стекла. Чашка разбивается, падая на стол, расплескивая дымящийся чай. Чжун Ли не слышит ничего, только звон в ушах и бешенный стук собственного сердца. Что-то не так. Совсем не так. У каждого из семи правящих богов есть Сердце Бога, которое напрямую связано с самой Селестией невидимым каналом, наделяющим Архонта силой. Точно так же, как посылка проходит через несколько точек, прежде чем попасть к получателю, каждый Архонт постоянно и необратимо связан с другими с помощью Сердца Бога. До тех пор, пока они владеют им, каждый из семи Архонтов постоянно получает, информацию о состоянии других, подобно потоку крови, текущей по венам, где их сердцем является Сердце Бога. Чжун Ли знает, каково это, когда умирают Архонты. Их «сердце» перестает биться. Вены сморщиваются и отпадают, отсекая мёртвое Сердце Бога, как будто отрезая ненужную конечность. Через несколько дней Сердце засияет рождением нового Архонта, прогнав кровь по венам, вновь передавая информацию остальным шести. Это так же естественно, как восход и заход солнца. В наши дни Чжун Ли уже и не замечает этого. Но... теперь? Что-то в его груди оборвалось. Рука непроизвольно поднимается, чтобы схватиться за место, где находится его собственное Сердце Бога, медленно сжимая ткань плаща, пока его разум лихорадочно пытается понять, что только что произошло. Это ощущение было сильным, колким, резким, непохожим ни на что из того, что он когда-либо испытывал ранее. Даже Архонты, что уходят в порыве ярости, умирают не более чем со стоном. На долю секунды его сердце замирает в страхе. Это… это… глаза Моракса расширяются. Анемо Сердце Бога. Сердце бьется птицей в клетке, дышать не получается. Это беспрецедентный случай, слишком неожиданно. Нити, которые должны соединять их, висят клочьями, кровоточат, как будто какой-то монстр разорвал их зубами и проглотил Сердце Бога целиком. За исключением того, что такой монстр, увы, не существовал. Чжун Ли кажется, его сейчас стошнит. В горле неприятный ком, становится так мерзко. Это была даже не обычная смерть. Вены между ними пульсируют, словно ещё живы. Сигнал стекает с их изуродованных краев, не сообщая ему ничего, кроме черной пустоты там, где должно быть сердце. Чжун Ли резко встает, опрокидывая свой стул, пугая этим собеседника. — Извините, — говорит он в сторону такого далёкого Мондштадта.  — Я только что вспомнил, что у меня есть неотложные дела. Он не помнит, как покинул встречу. Чжун Ли мысленно был не здесь, он блуждлал в Ли Юэ, Монде — везде в поисках хоть намека на Барбатоса. Намека на то, что он всё-таки... хотя бы мерцание. Хоть лёгкий ветерок. Архонт не может просто взять и совсем исчезнуть, если только... Он быстро соображает, прикидывая расстояние до границы с Мондштадтом. Далеко, но в своей форме адепта он сумеет преодолеть это расстояние менее, чем за десять минут. Едва он скрывается из виду, дальше от гавани Ли Юэ, как превращается. *** Сйчас, оглядываясь назад он понимает — было глупо надеяться на что-то, он опоздал. Чжун Ли мягко приземляется у Статуи Семерых, в тени древа Веннессы. Он помнит, как получил известие об освобождении Мондштадта ее доблестью. Он помнит, как Барбатос смеялся над своей шалостью — подделкой его, Моракса, подписи. Его старый друг стоит всего в нескольких шагах, зеленый плащ развевается на ветру, бард молча смотрит на качающиеся ветви. Чжун Ли чувствует, как страх рассеивается, он жив, все хорошо. Но тут Моракс осознает свою ошибку, страх нарастает вновь. Барбатос возвращается сюда только в одной из двух ситуаций. Когда ему больно, или он скорбит. Чжун Ли выпрямляется, не потрудившись привести свой хвост и рога в порядок. — Барбатос? Архонт хмыкает. — Привет. — Привет, — повторяет Чжун Ли. — Я не думаю, что это подходящая формулировка для данных обстоятельств. — Эх, прошло не так уж много времени с тех пор, как я видел тебя в последний раз. Что такое несколько сотен лет между старыми боевыми товарищами? — Я не то имел в виду, — натянуто отвечает Чжун Ли. Барбатос наконец поворачивается, его руки оборонительно скрещены на груди, плечи приподняты, он напряжен, хоть и слабо улыбается. — Тогда что ты имеешь в виду, Моракс? — …иди сюда, — наконец просит Чжун Ли, делая шаг вперед, пытаясь ухватиться за тонкое запястье барда. Тот лишь уворачивается. Гео Архонт вздыхает, останавливаясь. — Ах, — тянет Венти, — не подходи ко мне так внезапно, — смеется он после минуты неловкого молчания. — Это может натолкнуть кого-то на неверную мысль. Чжун Ли чувствует, как разочарованное рычание клокочет внутри. — Не надо мне этого говорить. Иди сюда, Барбатос, — он делает ровный вдох, заставляя свой тон смягчиться. — Ты же знаешь, я просто беспокоюсь. Венти колеблется, закусывает губу и делает еще один шаг назад. — На самом деле, все в порядке, — говорит он со слабым смешком, — тебе не нужно поднимать шум. — А Селестия сделана из сыра, — соглашается Чжун Ли, делая шаг вперед. — Пожалуйста. Ты же знаешь, что это не могло ускользнуть от моего внимания. — Ну как знать. Ты довольно стар. Хвост Моракса недовольно взмахивает. Он делает еще один шаг вперед. — Тогда, как твой старший, я прошу тебя позволить мне посмотреть. Барбатос отводит взгляд. — Такой настойчивый… — бормочет он, но, похоже, смирившись, решает больше не спорить. Чжун Ли осторожно приближается к нему. Барбатос не двигается, только сильнее сжимает руки. Моракс воспринимает это как согласие. Он убирает руки Венти, тот лишь немного сопротивляется, для вида, хотя уже давно смирился со своей участию, покорно опустив голову. Чжун Ли кладет одну руку на сердце Барбатоса, в следующую секунду у него перехватывает дыхание. Это именно то, чего он боялся. Там, где должно находиться Анемо Сердце Бога, нет ничего, кроме зияющей пустоты, будь бард человеком, Чжун Ли приравнял бы это к внутреннему кровотечению. Жестокое увечье духа. Он резко отдергивает руку. — Я понимаю, — выдыхает Моракс. — Как это произошло? — Ну, это довольно забавная история, — Барбатос слабо смеется, отказываясь поднимать глаза. — Ты знаешь предвестников Царицы? Ну, мы им не очень то и нравимся. — Один из людей Царицы сделал это с тобой? — Синьора, — протягивает Барбатос, — знаешь, она может прийти и за тобой в следующий раз. Я слышал, что в это время года Сердца Бога весьма популярны среди некоторых коллекционеров. Чжун Ли тщательно откладывает эту информацию на потом. — Помогает ли древо? — вместо этого спрашивает Гео Архонт. Барбатос наконец поднимает голову, печально улыбаясь. — Нет, совсем. Знаешь, есть некоторые вещи, которые может исцелить только Селестия, — он делает небольшой шаг вперед. Чжун Ли следует его примеру. Барбатос обречённо кладет голову ему на плечо. — Наверное, мне следовало держать рот на замке, — дрожащим голосом бормочет он, — может быть, она не ударила бы меня так сильно, — Моракс чувствует, как он дрожит все телом, пытаясь содержатся. — Может быть, это было бы не так больно. Капли слез блестят в солнечных лучах, разбиваясь о траву, их становится слишком много, Моракс не уйдёт, не сейчас. Чжун Ли мягко запускает свободную руку в тёмные волосы Венти, перебирая пряди, обвивая его хвостом, стараясь передать этим свое намерение защитить, лишь бы тот перестал так дрожать, лишь бы не было слез. — …мне остаться с тобой? — тихо спрашивает Моракс. Барбатос сбивчиво смеется, срываясь на всхлипы. — Пожалуйста...