О котах и песнях

Се Лянь похож на солнышко. Когда он улыбается, словно расцветает всё вокруг, и даже обшарпанные стены его нового "храма" в деревне Водных Каштанов не кажутся такими уж неприглядными. Сначала язык Хуа Чэна даже не поворачивается всерьез назвать это место храмом, зато потом, спустя некоторое время, освященное присутствием истинного божества, оно становится им даже больше, чем тот огромный храм, что он воздвиг в Призрачном городе. Больше, чем его сокровенный храм в горе Тунлу. Это место становится ему домом. Мало кто об этом знает, но Се Лянь любит петь. Он негромко напевает, когда убирается, носит дрова, готовит. Хуа Чэн старается не дышать, когда впервые слышит переливы его поющего голоса. Се Лянь режет овощи для ужина и поёт что-то про зиму, котов и уют. Улыбается сам себе, словно позабыв о том, что дома может быть кто-то ещё. Столетия одиночества сказываются на всех по-разному, думает Хуа Чэн, и в этих мыслях есть нотки горечи. Вспоминаются ровные ряды высеченных им из камня статуй Его Высочества. Но сейчас они вдвоём, и Хуа Чэн отгоняет грустные мысли прочь, наслаждаясь моментом. На последнем припеве голос Се Ляня чистой нотой взвивается ввысь, и Хуа Чэн восторженно замирает. А потом Се Лянь смеётся, замечая притаившегося за окном Хуа Чэна, самого в этот момент напоминающего большого кота, задумавшего шалость. - Сань Лан, так нечестно! - в глазах принца плещется нежное смущение. - Я думал, ты ушёл за дровами! - Я ушёл, - голос срывается, и Хуа Чэну приходится откашляться, чтобы продолжить. - Но уже вернулся. Это.. было прекрасно. - Что ты, что ты! - Се Лянь машет руками, смущённо поправляет волосы, теребит рукав. - Просто нас учили музыке, что-то да осталось. Его светлые глаза подергиваются пеленой воспоминаний - о дворцовой жизни? Или о днях, когда он был вынужден зарабатывать себе на жизнь уличными выступлениями? Хуа Чэн не знает, но что он знает - это то,  что ни одно из этих воспоминаний не вызывает у Се Ляня радости. - Ваше Высочество, - тихо зовёт он, возвращая принца в настоящее. - Да? О, прости, задумался, - Се Лянь мягко улыбается, возвращаясь. - Я люблю петь. Но не при всех получается. Он снова приступает к нарезке овощей, откидывая назад волосы, и что-то мурлычет себе под нос. - Споёшь ещё? - решается Хуа Чэн, и тут же оказывается вознагражден - ясные глаза Се Ляня расширяются от приятного удивления. - Тебе правда понравилось? О, Сань Лан, ты не знаешь, на что подписываешься! Се Лянь тут же начинает вслух вспоминать какие-то тексты, а Хуа Чэн устраивается поудобнее и думает - знает. Уж он-то лучше всех знает, на что подписывается. На самое прекрасное божество во всех мирах.