Even after Death

Это дело было действительно необычным по своему составу: был и трагический момент, и комический. Я чуть не получил пулю в бедро; мой друг разволновался и дал знать Гарридебу, что плата за моё ранение будет смертельной. Разве это и комично, и трагично одновременно? Нет, впоследствии этого во мне зародилось пробирающее чувство… Стоит мне только вспомнить, как Холмс волновался за меня, произнося поражающую речь, от которой я ужаснулся (в хорошем понимании, разумеется), - внутри что-то обрывается, задевает за живое и начинает болеть. Это уже не тот страх, который был раньше, это более, чем просто волнение, это непоколебимое чувство, с которым я боюсь согласиться. Ведь я Холмса очень уважаю и ему, как и мне, не хочется допустить каких-либо отклонений во всех сферах нашей с ним жизни. Многие мысли пытались опередить мои познания, лишить меня рассудка с того момента… По дороге домой я не мог осознать действительность. Холмс пытался заговорить со мной, я делал вид, что всё хорошо, но он знал, что это не так. И я прекрасно понимал, каково ему сейчас. Наверняка, мой друг был удивлен своим поступком и ничего не мог сказать. Он, возможно, боялся своих слов, но ещё тогда, восемь лет назад я дал знать Холмсу, что не оставлю его никогда, что бы невероятное не произошло. Я уверен, что даже после смерти у нас будет свой путь и своя жизнь вместе. С тех пор прошло много времени. Наверняка, мой друг это забыл… и Слава Богу. А тогда, в том доме, началась наша отдельная история… Теплая вода стекает по моему телу и лицу, смывая всю утомленность этих дней. Я вытираюсь полотенцем, надеваю пижаму, поверх - халат и оставляю ванную комнату, вместе с ней – мои запутавшиеся мысли. Да, сейчас мне нужно прилечь, заснуть и успокоиться прежде… Но я не хочу спать: физически я не чувствую себя усталым. По пути в свою комнату, в коридоре я пересекаюсь с Холмсом. Он необычно посмотрел мне в глаза и сказал: - Уотсон, мне нужно с вами поговорить. Пожалуйста, приходите ко мне в комнату через пятнадцать минут. - Хорошо, Холмс… - Успеваю бросить в ответ. Томительные четверть часа… Я успел подумать и выяснить наконец, что общение с Холмсом на любые темы, не касающихся дел, становятся скованными и немногословными. Мы уже много лет знакомы, и ранее я такого в нём не замечал. Но я ведь сам боюсь сказать лишнего, ибо моё уважение к нему всё ещё растёт. Я не допущу того, чтобы он чувствовал себя неловко. Слабый стук в дверь: - Холмс?.. - Да, Уотсон, входите, - надевая халат поверх рубашки, сказал детектив. - Вы хотели со мной поговорить… - Ступор. Посмотрев на него, я заметил невероятную красоту Шерлока: волосы почти растрепаны, и никакого идеального порядка в одежде. Он подошёл ко мне, и не отрывая взгляда, сказал: - Уотсон, я чем-то вас смутил? - Нет… - я озадаченно выдавил из себя. - Мы успешно завершили дело, всё обошлось. Но вы выглядите расстроенным и подавленным, - он говорил серьёзно, волнения в голосе не было слышно. - Почему вы так подумали? – Я как-то устало улыбнулся. - Мой милый доктор, не нужно отрицать правду. Кстати, как ваша рана? Вы обработали её? – он легко дотронулся рукой до моего раненного бедра. - Это не опасно, просто задело кожу. Вы всё ещё обо мне беспокоитесь? - Доктор, в чём заключаются ваши выводы, о вопросах которых вы постоянно думаете? Я не впервые вижу, как вы глубоко мыслите и ищите правильный путь решения определённой проблемы… - В точку, мой дорогой детектив! Сейчас я не посмею вам всё рассказать… - Всё хорошо, Холмс, уверяю вас. Но вы, наверняка, не хотите, чтобы я это упоминал, - Шерлок опустил голову и смущённо, но искренне улыбнулся. В тот момент внутри меня что-то оборвалось. Он развернулся к кровати и стоял по отношению ко мне полуоборотом. Я подошёл к нему, положил руку на плечо… и обнял этого удивительного человека… Но даже это не могло нормально закончиться: я не заметил, как сзади меня, почти возле кровати стояла стопка книг. Когда я хотел отойти назад, чтобы отстраниться, – полетел прямо на кровать, и спиной упал на мягкую поверхность. Поскольку за мои плечи держался Холмс, то он сразу же оказался на мне, но я не чувствовал его веса. Наши лица находились довольно близко, а его глаза смотрели в мои, пристально изучая. Нарушение личного пространства смутило Шерлока, я увидел на его лице лёгкий румянец. Он еле слышно выдохнул, тем самым обжёг моё лицо своим горячим дыханием. - Тысяча извинений, мой дорогой Уотсон… - И он с отчаянием и безысходностью наклонился к моим губам… Он дрожал; неуверенное касание оказалось самым глубоким для него и для меня чувством, которому я не мог дать описание, которое я бесполезно и безуспешно пытался отрицать. Холмс тут же слез с меня, лег рядом и повернулся ко мне спиной, обхватив голову руками… Я понимал, что должен был что-то предпринять. Моё дыхание сбилось. Я пытался себя успокоить, но, прежде всего, хотел помочь сделать это Холмсу. - Шерлок… - Тихо проговорил я. Он не желал меня видеть, я уверен, и полностью его понимаю. Не хочу быть настойчивым, поскольку слишком его уважаю. Но всё-таки я приподнялся, наклонился к нему, и коснулся губами его лба. Потом легко сжал его руку - и тогда он повернулся ко мне, обхватывая в ответ мою конечность. - Простите… - Тихо произнёс он. - Вы же знаете: я никогда на вас ни за что не злился и не обижался. Я лишь всегда вас любил… Эта ночь была пределом всего. События, которые должны были произойти - произошли. Назад дороги не было, а если бы мы попытались это сделать – потеряли бы друг друга, а я обещал, что даже после смерти я не смогу его оставить. У нас не было банальных и несуразных расспросов о высоком чувстве. Только лишь небольшой диалог одновременно разрешил все мысли, но тут же их усугубил: - Скажите мне: как давно, Уотсон? - Поверьте мне: довольно давно. - Я вам верю. Когда вы в этом убедились окончательно? - Ещё до вашего «таинственного исчезновения». - Аналогично, Джон, аналогично… А сегодня вам стало известно, что… - Что вы не только Великий Ум, но и Великое Сердце. В глазах у Холмса появился блеск; он поднес ладонь к губам, и с закрытыми глазами, расслабляясь, шумно выдохнул. Я полностью расторгался… Он позволил мне повторить то касание в губы, только уже более углублённо… И не один раз. Мы оба понимали, что как только настанет рассвет, мы не останемся такими, как были прежде. Но сейчас есть столько времени, чтобы пойти на риск в нашей будущей жизни… Мы предпочли снять одежду самостоятельно до процесса. Но ни я, ни Шерлок не предлагали ничего ужасно развратного и отвратительного, хотя нормальным это тоже нельзя назвать ни в коем случае. Всего один раз мы выпустим из себя все эмоции, которые скрывались в нас все эти годы. Мы периодически отрывались друг от друга, а потом наши губы вновь соединялись с аккуратной страстью. - Джон, помогите мне это сделать… - Его взгляд устремился вниз, я встал на колени, тоже самое сделал и он. Шерлок обхватил мои плечи и мою спину руками; я легко массировал часть его органа. Он со стоном излился в мою руку, упираясь лбом мне в плечо. Холмс посчитал, что стоит ещё кое-что сделать. Он даже дал согласие, я же был не уверен. Но всё-таки открыл тумбочку и достал вазелин. Смазав анальное отверстие Холмса и свой орган, я постепенно вошёл в него. Шерлок сморщился от боли, потом глубоко выдохнул и дал согласие продолжить. Я начал постепенно двигаться. Иногда толчки казались резкими и грубыми для Холмса, как я думал, и старался делать это как можно аккуратнее. Когда я последний раз толкнулся и излился в Холмса, он закрыл глаза и выдохнул. Я разорвал единение, целостность, но из меня вышло не всё. Остатки я вытер той же простыней, которую испачкал, а затем и Холмса. Мы ещё долго смотрели друг на друга и, возможно, привыкли к такой близости... Очевидно, это был не последний раз, это был не конец. Да, такого больше ни разу не повторилось, всё вернулось на свои места: общение почти на официальных тонах, ограниченность личного пространства… Возможно, в глубине души мы частично сожалели, что зашли слишком далеко, пока подобное снова не повторилось. "Знатный холостяк" – страх, опасность, ранения… И мы вновь не выдержали… Не стоило мне что-то говорить, Холмс всё понял. Что я его страстно полюбил, и не позволю кому-нибудь или чему-нибудь нас разлучить, мы останемся друзьями, и всегда будем помогать, поддерживать и переживать друг за друга, и я просто не смогу его оставить даже после смерти…