Архонты обязаны защищать Землю. В этом их предназначение. Функция. Но Казуха не любит смотреть на Райден Эи и видеть инструмент. Он видит человека с потрясающим мозгом и тяжелым прошлым, запертым в папках лунных архивов. Он видит, в конце концов, звезду нового поколения. Эта звезда разлетается на куски механики и тонны энергии перед его глазами так, что голова Каэдехары пробивает защитное стекло над демонстрационным дисплеем. Спасает только костюм с багровыми вставками кварцевого сверхметалла, потому как принимает весь удар на себя.
Казуха вспоминает, как обнимался с Эи после смерти Макото. Старшая из близнецов (на несколько минут, подумаешь!) пожертвовала собой, чтобы нейтрализовать черную дыру. Эи трясло от последних кадров с ее сестрой: Макото улыбалась в камеру, хрипела в микрофон, помехи ползли по ее лицу, космоблок свистел на фоне сломанным двигателем, впечатанный в ломоть астероида. Макото размазало по сингулярности. Ее тело распустилось по атомным ниткам. Шов черной дыры гноится, но для Земли безопасен.
«Знаешь, я… Я усовершенствую костюм, — Эи не вылезает из личного рабочего зала дюжину дней, Яэ вытягивает ее оттуда непомерными силами, а Каэдехара встречает Райден в столовой. — Он выдержит большее».
Она первая тестирует результат своих трудов. Один прототип за другим. Добавляет в подшивку ИИ, сочетает несочетаемое, прогоняет электричество по всем составляющим. Её наилучшая разработка — «Сёгун», официальное имя которой в несколько раз длиннее, но Эи зовет ее так. Казуха волнуется: для корректной работы Сёгун придется подключать к мозгу.
Сёгун, все-таки, действительно выдерживает больше. Каэдехара украдкой подслушивает, что Эи трудится и над «Куникудзуши».
«Куникудзуши» выходит своевольным. Это уже не костюм, а целый человекоподобный робот, ломающий Казухе нос в первую встречу.
Эи взрывается. Сверхметалл прерывает контакт с ее мозгом, «Сёгун» деактивируется, костюм рвется.
Казуха ощущает, как кусок улучшенного стекла распорол его ухо. Куда-то под подбородок вошел другой осколок. Теперь его можно ощутить во рту, если пошевелить прикушенным языком. Космический корабль заносит на манёвре, вне толстых окон проносится сравнительно близкая Альфа Центавра, становится слишком тепло, почти жарко. Персонал корабля уже ретировался на спасательных космоблоках.
Казуха возвращается на корабль, потому что Эи никому ничего не должна. Она все еще не инструмент. Каэдехара мог бы забраться в блок, активировав аварийный комплекс жизнеобеспечения, но он не. Он не. Он не оставит самую яркую звезду своего мира.
Ха-ха-ха. Дедушка лежит перед Казухой в криосне, потому что иначе его мозговую активность нельзя поддержать. За комплекс криоблоков отвечает архонт Царица — её настоящего имени не знает никто, ее видели только самые близкие по положению люди, да и всё. Но ее ядро крио — причина, по которой старик еще условно существует. Его мозг посылает сигналы.
«Почти всё, — Буер, крошечная после катастрофы над земной пустыней, устало сцепляет несколько энергетических блоков памяти. Э-Б-П. В наследство от старика, в наследство от отца, в наследство от рода Каэдехара. — Я не могу гарантировать, что всё будет стабильно: многие повреждения пришлось зарастить, и…» — Буер следит за тем, как щелкают контакты. «Все в порядке», — заверяет ее Казуха.
ЭБП отправляется бороздить космические пространства. Казуха запускает его с Меркурия прямо в Солнце. Он хочет помнить только то, что увидел и услышал сам. Он не хочет быть неестественно-машинным.
«Отказываешься от прошлого?» — Эи ужинает с ним в его же комнате. Из-за химических составов прядь ее волос побелела. Она дергает эту прядь, когда пьет чай. «Не отказываюсь. Оно по-прежнему существует. Но оно свободно от меня, а я — от него», — Казуха наполовину дремлет. Мечтает, как в следующем месяце заглянет на Землю. Эи тепло умещается рядом с его кроватью, сидя на пушистом ковре, и быстро-быстро что-то печатает в электронном блокноте. Казуха трогает пальцами место на ее затылке, где обычно подключается Сёгун. «Где?» — уточняет он после зевка. «Куникудзуши знакомится», — Эи жмет плечами.
Эи взрывается. Каэдехара целую вечность летит к демонстрационному дисплею. Перед глазами кадры с Макото. В них вписываются красные огни аварийной сигнализации. Красные огни мчатся в калейдоскопе событий. Альфа Центавра вальсирует по ту сторону стекол. Осколки в воздухе, ничем не пахнет, ничего не звенит. После грохота взрыва наступило оглушение. Эи машет перед лицом Казухи рукой, убирает прилипшие к его лбу пряди волос. Моракс… нет, Чжун Ли за ее спиной скрещивает руки на груди. Пахнет палёными проводами. «Сбой из-за поля, — Эи щелкает перед лицом Каэдехары пальцами, но обращается к Чжун Ли. На нем блестит новая модель доспеха «Амбер» с бронированной головной частью, по иронии напоминающей дракона. Казуха знает о прошлом Чжун Ли, просто потому что он был против смертного на их корабле. Смертного, который хочет быть частью их архонтовых обязательств. Какое-то извращение над свободой действий. — Я не учла особенности излучения. Мы не были к этому готовы», — Эи трогает Казуху за лоб холодной ладонью в черной перчатке. «Ты уверена в своей воле? — Чжун Ли приопускается на колено. Его тяжёлая рука касается плеча Райден. — Мы всегда будем их вспоминать. Ты знаешь, о ком я. Ты ждёшь ещё одной потери?» — сегодня архонт Гео словно не в духе. Райден поджимает губы. Контуженный Казуха хочет, чтобы Куникудзуши оказался тут и врезал ему в божественное лицо. Это грубо и невежливо.
Они все что-то потеряли.
Томо залип между сотен проводов в механическом нутре космоблока, сфотографировался на память, и блок разнесло на куски. Казуха бьёт кулаком стены выходного люка до крови. Сегун не открывает его, и ее механические пальцы подключены к узлу управления. «Это бесполезно», — роботизированный голос врезается Казухе в мозг. Он дерётся с Сёгун врукопашную. Просто потому что Томо умер. Его разорвало на части. «Ты», — Каэдехара шипит ей на ухо, помятый и невыспавшийся. В голове у него шум, помехи, словно у старого телевизора. Эи не отключается от Сёгун несколько недель, за которые Казуха успевает пережить тысяча и одно личное крушение.
Чжун Ли наблюдает за ним издалека. У него на рабочем столе наверняка ещё валяется старая флешка с фотографиями. Каэдехара видел среди них неизвестных ему людей в белых халатах, каких-то очкастых улыбателей, смешных чудиков в компании с хмурым чудиком. Последний появлялся на корабле в первые недели полета от Земли: Сяо.
Казуха наблюдал за ним издалека. Когда держал Куникудзуши и препирался полушепотом. От Сяо пахло землёй, потому что Чжун Ли разрешил ему посещать корабль до того времени, как они выйдут за границы зоны быстрой связи. На флешке Чжун Ли были ещё какие-то женщины, но снимки оказались старыми.
«Макото, — Сегун стучит фалангой согнутого пальца по экрану планшета. Открыт файл с земной газетой: улыбающаяся дева с уведомлением о вручении премии над ней. — Макото», — Сегун повторяет. Каэдехара утирает разбитый нос. «Верно», — и вздыхает. Эи тестирует Сёгун.
От ее изобретения остаётся ноль, ноль, ноль, когда Эи взрывается. Казуха прекращает понимать, где верх, а где низ. Он просто знает, что позади от его звезды ничего не остаётся. Он отлипает от дисплея, качаясь, со вспоротой плотью под подбородком. Во рту вкус металла. Невозможно вдохнуть. Шатаясь, Казуха разворачивается, слепнет от потока света, чувствуя, как жар откусывает ему кончики волос. Монотонный свист. Свист нарастает. Звон в ушах. И ничего, кроме звона, не слышно, поэтому Каэдехара не знает, кричит ли Эи. Волна энергии выносит его к стеклу панорамного окна. Хруст. Альфа Центавра. Свет.
Космос.
Звёзды.
Эи взрывается. Это — секунды. Доли секунды.
От нее до открытого космоса метры, которые Казуха преодолевает в несколько мгновений. Ещё одна волна энергии пинает его в тело. Защитный костюм в трещинах, дырах. Альфа Центавра уносится, взрывы превращают корабль в решето, от Сёгун остается ноль, Чжун Ли и Венти координируют спасение людей в космоблоках.
Казуха Каэдехара летит. Или висит на месте, и это Эи, а вместе с ней и вся вселенная, улетают от него. Эи смеётся. Эи плачет. Эи встречает его на земле, под густыми зарослями глицинии, когда он впервые приглашает ее прогуляться. Ее спутница, небезопасного вида девица с розовыми волосами и хищным взглядом, всю прогулку смотрит на Каэдехару так, словно хочет его проглотить. Улыбка у нее настолько приятная и милая, что Казуха готовится с минуты на минуту ощутить лезвие где-нибудь под ребрами. Лучшая подруга Райден, говорите? Яэ Мико, говорите?
Эи взрывается. Казуху почти размазывает по дисплею, и он знает, что у Яэ не было шанса выжить: она до последнего держала Эи на грани. Как и Каэдехара, она осталась ради Райден. Она держала ее за плечи и долго кричала ей в лицо: «Эи! Эи! Эи!» — с таким чувством в голосе, какого раньше у нее никогда не было. Лучшая подруга.
Яэ угрожает Казухе (в свойственной ей манере: косвенно, скрытно, почти полюбовно), что если с головы Эи упадет хоть волосок, то Каэдехара отправится в полет. Не на Землю, а гораздо дальше.
Эи взрывается. Казуха летит. Яэ умерла. Звука нет.
Волна энергии несёт Казуху. Когда Нахида взорвалась над земной пустыней, она превратилась в дитя; наверное, с Райден будет так же. Каэдехара не может дышать, его мысли слипаются, костюм не греет.
***
Эи взрывается. Чжун Ли возвращается на решето, оставшееся от корабля, чтобы поднять ее, опустевшую, на руки. «Пусть очнётся! Пусть!» — Нахида плачет над ней, сомкнув ладони в молитвенном жесте.
Чжун Ли не знает, что сказать. В бездне космоса разлетелась его флешка. Венти в передатчик докладывает об отсутствии потерь среди персонала. Остывающая от энергетических потоков Эи лежит на руках Чжун Ли. «Свяжись с Селестией, — просит он у Венти. Шорох. Шум. — Мы возвращаемся на Землю».
***
