С уходом Солнца — он оставляет позор
Девушка ступает тихо, но уверенно и твердо. Она знает, что от нее требуется. Ее язык отсохнет, если будет произнесена ложь о том, что эта ночь не была в голове уже множество лун. На место жрицы метили многие, но она обошла каждую из претенденток и вырвала шанс, даруемый один раз на миллион возможностей. Она ни за что не упустит его! Ее уже ждут. На огромной кровати в разных позах лежат те, кто давно проник в темноволосую макушку и бесстыдно отказывается покидать ее. Этот мужчина — карпатец, князь… Ее темная часть. — Душа моя, — низкий голос с ощутимой хрипотцой, отдающейся в недрах костей. Он обволакивает, заставляя принять удушающую иллюзию за сладострастную сказку. Другой мужчина — хитрец, обольститель, демон, говорящий исключительно правду. Ее светлая часть дрянного характера. — Любовь моя, — у этого голоса нет тональности, он высокий и низкий одновременно, сексуально мелодичный и страшно древний. Именно таким нашептывают тайны мировоздания, когда ты увлеченно заглядываешь в пасть истокам мира. Такие разные, но одинаково нашедшие отклик в ее душе и теле, мыслях и фантазиях. Девушка уверена, что они даже помыслить не могут, как долго терзают ее тело и в сновидениях, и после них! Мужчины расплываются в улыбках. Настолько порочных, что, даже стоя в накидке, Лайя чувствует себя голой под сотней внимательных взглядов, рассматривающих ее пристально и жадно. Что же будет, когда она снимет ткань, если уже сейчас жрица чувствует странную дрожь в теле? Эти Темные опасны, притягательны и алчны. Именно они вырвут тебе сердце и отбросят псам, что будут рвать друг другу глотки, дабы отведать свежую плоть. За их красивыми и обольстительными улыбками прячутся пасти, полные клыков, а длинные пальцы на сильных руках — мираж, скрывающий когти. Их тени — ожившие монстры, льнущие к ногам хозяев. Атлетичные фигуры скрывают уродливые облики, одновременно отталкивающие и манящие, вырывающие из твоего сознания извращенные фантазии, о которых ты даже помыслить не можешь. Женские бедра лишь плотней прижимаются друг к другу, порочные мысли слишком ядовиты — разъедают сдержанность и влекут к последствиям, о которых много кто жалеет после. — Она больше тебе не нужна, бемби, — разряд вниз по позвоночнику и сладкая истома внизу живота — вот что может сделать обычно предложение, произнесенное демоном. Балдахин мешает разглядеть мужчин полностью, приглушенный свет свечей и эфирные масла влияют на восприятие, кутая Темных в тенях, как в объятиях любовниц. Ленивое, но грациозное движение, Лайя задыхается от понимания, что мужчины на огромной постели — обнажены полностью. Видя обилия позолоченной кожи, облегающей крепкие, выдающиеся мышцы пресса, рук и ног, девушка громко сглатывает. Картина, представшая перед ней, настолько вызывающая и соблазнительная, что в сотни раз превосходит самые смелые мысли. Что-то екает внутри, а ткань накидки натягивается, отчётливо очерчивая форму вставших сосков. Глаза стыдливо обжигаются об оголенные участки мужских тел, но, когда взгляд случайно — или нет — падает на полувставший член на бедре демона, щеки, шею и грудь незамедлительно обдаёт жаром. Девушка содрогается, и шарики, которые она обязана была вставить в себя перед визитом к Темным, изменяют свое положение. Приходится прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы не выдать себя. Но князь громко вдыхает, и его верхняя губа обнажает клыки. Без сомнения, он уже уловил ее запах! — Не бойся нас, подойди, Капелла. О, она не боится. Ты не можешь испытывать эту эмоцию, когда буквально в каждом чертовом сне эти мужчины имеют тебя в немыслимых позах и ритмах. Только легкий трепет и неверие, что она действительно находится в одной спальне с великими Темными. Девушка ведет тонкими плечиками, и плащ стекает, обнажая изголодавшееся тело, поблескивающее, в робком свете свечей, будто не желающих потревожить таинство происходящего. Пару неспешных шагов и она уже у подножия кровати, перед ними — своими хозяевами. Ей многое ведомо о них — Темных: один адитум, другой прокуратор, но оба стоят над советом пондемониума. Быть в их покоях и служить им — величайший из возможных даров судьбы. Но Лайе повезло больше остальных везунчиков. Она будет являться отождествлением самой Хатор, богини любви и страсти. Сегодня будет проведен ритуал, где ей придется возлечь сразу с двумя великими мужчинами. Предостерегающий жест — девушка останавливается около постели, так близко к своим ожившим ночным грехам и так далеко от них… Все внутри протестует, однако Лайя знает свое место: их желания превыше всего, и лишь после — ее. — Вино, — бросает один из мужчин, и жрица покорно поднимает хрупкими руками графин с почти черной жидкостью. Звук разлива по бокалам, и сильные пальцы с острыми когтями обвивают стеклянные края. Лениво карпатец наклоняет бокал, и первая капля падает на обнаженное плечо демона. Несвойственный для людей длинный влажный язык жалит кожу, слизывая алые струйки. Разномастные глаза закатываются от ритмичных неспешных движений. Чем чаще — тем больше алого разливается по телу и простыням. Кажется, мужчины заняты друг другом, совершенно не обращая внимания на жрицу, словно та — часть их мрачного интерьера. Вещь, на которой не акцентируют даже негативных эмоций — пустое место. Хрупкие пальцы с неведомой для них силой сжимают ручку кувшина. Сухое горло едва смачивает слюна, девушка не отводит глаз, не смогла бы даже под угрозой смертной казни. Слишком завораживает. Слишком жарко и слишком пошло. Весь этот коктейль бьет в голову, и у жрицы спирает дыхание, когда князь проводит влажную дорожку по чужому горлу. Вверх, по челюсти, и языки обоих мужчин сходятся в надуманной борьбе. Едва ли те самые пальцы, сжимающие до белых костяшек графин — не удерживают вес кухонной утвари, и она не падает на пол с грохотом. Едва заметное движение, но заметное. И вот жрицу прибивают к месту сразу две пары опасных глаз. Нарушительница покоя, о которой позабыли, и которая посмела лицезреть это таинство. Клыки сверкают в сумраке, заставляя жрицу сжаться и опустить глаза. Но рычание, пробуждает инстинкт самосохранения, заставляя уставиться на источник опасности. Лайю уже встречает надсмехающаяся улыбка на лице демона, в то время как князь оставляет засосы на его шее. Рука демона нагло касается бедра носферату, но тот не выказывает ни ноты протеста, лишь сильней впивается в кожу. Кокетливо блондин имитирует шаги двумя пальцами, рассыпая мурашки по коже партнера, и в конце концов вырывает из того полустон-полурычание, обхватывая его член рукой. Карпатец громко втягивает воздух и упирает свой взгляд в жрицу. Он не отводит алые угли, прожигая девчонку в то самое время, когда демон водит рукой по бледной коже с прожилками вен, где-то замедляясь, а кое-где сжимая сильней. Клыки выглядывают из-под слегка приоткрытой верхней губы. Если до этого Лайя думала, что чувствует себя жертвой, то сейчас она уже мысленно лежит с разорванным горлом. Такая ужасная мысль вдруг оборачивается новым спазмом внизу живота, — каково это почувствовать клыки темного мужчины на своей шее? Будет ли он так же оставлять засосы на ее шее? Или она даже пикнуть не успеет? В ответ на ее мысли, карпатец разворачивается к демону и целует его влажно и глубоко, девушка буквально видит, когда их языки соприкасаются друг с другом, а губы увлажняются из-за слюны. Дрожь девичьего тела почти подкашивает колени, но Лайя упорно стоит, не отводя взгляда, лишь сильней сжимается, когда чувствует нечто влажное на внутренней стороне бедра. Демон зарывается в черные волосы карпатца и стонет. Когда блондин отрывается от губ Влада, его голос хриплый и тягучий: — Может, уже введем в игру девочку? Иначе она там так и простоит колом. — Колом?.. Мужчины ухмыляются своим мыслям, а карпатец чмокает адитума в губы и встает. Лайя тут же прижимает графин к груди. Этот жест забавляет князя, он скалится, имитируя улыбку. Мужчина, словно гора возвышается над жрицей. Широкий разворот плеч, сильные руки, натренированное тело… и абсолютно голое. Член без стеснений своего хозяина упирается тому в низ живота. Девушка заворожено смотрит на господина, не смея пошевелиться. А тот в свою очередь без стеснения обводит взглядом ее тело. Делает шаг плавно и грациозно уходит в сторону, останавливаясь за спиной Лайи. Горячее дыхание опаляет плечо и шею со щекой. Комната погружена в стылую тишину, от чего девушка чувствует себя странно. — Слишком много запахов, — грузно произносят над ухом, чтобы в следующую секунду уткнуться в волосы, громко вдыхая. Жрица чувствует только это, больше ее не касаются, а демон, все еще сидящий на кровати, следит за ними двумя с наклоненной вбок головой. Выражение его лица говорит о том, что он прекрасно знает, что делает его друг. А князь спускается ниже, проходясь кончиком носа по коже за ухом, по линии роста волос. Вдруг всю шоколадную копну откидывают, чтобы уткнуться в ленту позвоночника. Лайю обжигает волна огня, когда по позвонкам проходится жаркий язык князя. Тогда девчонка понимает, что именно обжигает ее. — Так и знал… — Чш-ш, мы оба слышим, как бьется твое сердце, маленький олененок, — великий адитум подкрадывается и кладет руку на шею Лайи, а после медленно скользит вниз, немного задержавшись над гулко бьющимся сердцем. — Интересно, какая ты на вкус? Теплые пальцы обхватывают девичье лицо, и жрицу целуют так страстно и жарко, что едва ли не подкашиваются ноги. Лайя слишком долго ждала, расписывая в своих грезах этот момент буквально посекундно, а сейчас едва ли может дышать! Демон искусно играется с языком девушки, то вбирая его в свой рот — поощряя, то прикусывая — наказывая за излишнюю скромность. Лишь когда девушка сама начинает проявлять инициативу, отвечая на поцелуй, демон дает слабину и стонет, радуя Лайю. Жрица наслаждается каждой секундой, запоминая, будто это было последнее, что происходит в ее жизни. Мужчина, находящийся позади девушки, прижимается к ней, и поясницей она чувствует его желание. Прохладная ладонь движется медленно по ребрам, вырывая короткий девичий стон. Пальцы мужчины сильно щипают сосок. — Ноэ, ты слишком груб, — кидает карпатский князь, делая глоток вина. Мужчина отпивает еще раз и целует, даруя возможность испить вино, смешанное с амброзией. Влад сминает нежные губы, ласкает язык и небо, унося жрицу в соблазн. — И ты мне говоришь о грубости, Влад? — усмехается Ноэ, прижимаясь своей щекой к щеке запыхавшейся девушки. — Только взгляни, что ты наделал, — демон слизывает языком кровь с девичьих губ, заставляя их хозяйку задышать громче. — Но знаешь, я понимаю, почему ты это сделал. Она слишком притягательная, — мужчина кусает страдальную губу, выдавливая новую порцию крови, — и сладкая. В таких разномастных глазах танцуют все соблазны людского мира и семь смертных грехов демонического измерения, один из которых Лайе предстоит опробовать лично. — Сегодня будет поистине весело, — словно прочтя ее мысли, улыбается демон. — Д-да, — смущенно кивает жрица, сегодня она должна сделать все, что бы не пожелали Темные. — Умница, — мурлычет адитум и припадает к ключице, уже обеими руками сжимая девичью грудь. — Ах, — Лайю готовили к этому, рассказывали и тренировали тело, сегодня она должна будет принять в себя обоих, но смущение… Куда девать смущение? Губы носферату накрывают вновь, юной жрице ничего не остается, как сделать три громких глотка, выпивая все, что дает ей король Темных. Что-то горячее разливается по телу, распространяясь от точки внутри груди к низу живота. Это происходит так быстро, что она и не замечает, как голова становится легкой, почти без мыслей. Новая порция вина лишь усиливает эффект. И вот девичье тело уже бесстыдно выгибается под ласками демона, откидываясь на грудь князя. Девушку поочередно целует то один Темный, то другой так, что спустя время она почти не может различить мужчин. Кто-то из них давит жрице на плечи, заставляя встать на колени. Ее лицо тут же замирает на уровне паха мужчин. Сомнений нет, девушка понимает, чего от нее хотят. Жрица Хатор обхватывает каменный член князя, так и не сумев сомкнуть пальцы. Отмечает его толщину и бугры вен. Член демона не уступает. От их вида, так близко к лицу, девушка облизывается и закусывает губу. Ритмичные движения одной из рук заменяют губы. Высунув язык, медленно, чтобы прочувствовать каждую неровность вен, проходится по внушительному члену, заставляя носферату зажмуриться и громко втянуть воздух. Удовлетворенная его реакцией, втягивает плоть, крепко сжимая губами и языком, и наградой ей является рычание. Уверенные движения рукой вкупе с плясками языка. Князь закусывает клыками губу, слегка откидывая голову назад. Его алые полуприкрытые глаза неотрывно следят за движениями жрицы, в то время как она же сжимает в другой руке член его друга. Еще пару движений головой и девушка уделяет больше внимания демону, меняя местами мужчин. Пальцы легко скользят по слюне, вырывая короткие мужские стоны. В одурманенную голову приходит одна мысль, и девушка заставляет мужчин сделать шаг, сокращая дистанцию. Теперь жрица с легкостью воплощает свой план в действие — проходится языком сразу по двум головкам, прижатым друг к другу. Посасывает, чередуя мужчин. Больше в ней нет той смущенности, стопорившей ее истинные порывы и желания. Она может отдаться демонам на растерзание, вырвать душу на суд и сердце на чашу весов против пера. Глухие стоны мужчин лишь раззадоривают, но совершенно иной эффект на Лайю оказывает поцелуй мужчин. Именно сейчас, когда она ублажает их ртом, Темные целуют друг друга. Девушка чувствует себя частью чего-то большего, чем раньше, чем-то большим, чем она сама есть. — Иди сюда, Капелла. Слышать имя одной из ярчайших звезд Запада, властительница которого — Хатор, странно, но трепетно и приятно. Демон откидывается на постель, разводя ноги, даруя жрице больше места. Подушки падают на пол, и девушка упирается коленями в них, продолжая ласкать адитума. Пальцы с острыми когтями впиваются в округлые бедра, направляя и удерживая так, как удобно носферату. — М-нх! — нечеловеческий язык проходится снизу: по клитору, входу влагалища — вверх, задерживаясь именно на тех местах, где так хочется Лайе. Князь слегка тянет на себя колечко, заставляя шарики внутри жрицы двигаться. Девушка непроизвольно сжимает мышцы, за что тут же чувствует жалящий укус на ягодице. Темный лижет поврежденную кожу и массирует клитор. Его пальцы скользят от смазки, когти втянуты, а медленные движения обещают лишь нечто приятное, толкающее на край новых острых эмоций. Князь тянет шарики вновь, удовлетворенно отмечая, что в этот раз девушка не препятствует, принимая воздействие мужчины. Легкие стоны и ритмичные шлепки заполняют комнату, что безумно нравится князю. Он ухмыляется, когда наружу показывается один из стеклянных шариков. Мужчина обводит его языком, вбирает в рот, и уже так тянет оставшийся внутри. С влажным звуком шарик покидает жрицу, и повисает на веревке, измазывая подбородок мужчины. Игрушку откидывают в сторону, чтобы более ничего не мешало. Демон зарывается рукой в волосы, направляя девчонку, и закусывает губу клыками, ухмыляясь другу, когда понимает, что тот задумал. Князь проникает двумя пальцами в жрицу и разводит их, растягивая мышцы. От неожиданности они сжимают его пальцы и расслабляются, благосклонно принимая третий палец. Носферату двигает ими, иногда покидая и размазывая смазку возле входа. Лайя стонет, продолжая насаживаться на член демона, принимая его не всего, но так глубоко, как может. — Какая она, Влад? — Узкая, — быстро бросает носферату, вновь возвращаясь к действиям. Девушка задыхается, ей хочется большего! Эта мысль настолько оглушительна в ее голове, что кажется, слышна всем вокруг. Слышна… — Хочешь большего? — усмехается демон, но ничего не предпринимает. Влад тоже замер. — Хочешь? — повторяет князь, кружа большим пальцем у колечка мышц, при этом снова раздвигая пальцы в лоне жрицы. — Если да, Капелла, то придется попросить. Их порочные улыбки, лютый голод в глазах, одновременно холодная и горячая хватка на теле. Голова идет кругом, язык не слушается, но одно известно точно: тело и душа жаждали этих мужчин, еще до того, как девушке выпала честь стать проекцией Хатор. Множество раз она видела их, прислуживая пандемониуму в свите жриц. Бросала полные страсти взгляды на обоих наивысших Темных. Не счесть, сколько ей жужжали в уши другие жрицы о том, как именно они бы ублажали господ, сколько бы раз ложились то под одного, то под другого. Лайя всегда молчала, но не ее мысли. Девушка знала, что стоит только позвать в ночи этих мужчин, и они придут в сновидениях. Придут и будут только ее. Не по отдельности — оба. И они приходили, исполняли ее желания снова и снова так, что Лайя на утро просыпалась вся вспотевшая, уставшая и… влажная. Многие мечтали, но не многие могут похвастаться тем, что их мечты сбылись. Но она — может. Она здесь, нагая в их власти, а они оба склонились над ней с обещаниями страстной ночи. — Хочу. — Чего именно? — Вас обоих, — голос тих, но она знает, чего жаждет с неведомой силой, эти мечты уже давно вставали видениями перед карими глазами. Маленькие ладошки сжимаются в кулачки от желания прикоснуться к ожившим божествам. — Вас двоих, уже очень давно, — признается смущенно. — О, мы знаем, человеческий детеныш. — Каждый раз чувствовали твои жаркие взгляды и слышали страстные мысли, — алые всполохи вырываются из тьмы в нечеловеческих глазах. — Многие мечтают, видя нас, но твои мысли, — князь облизывает губы, — твои мысли кричали, взывая к нам. Особенно ночью… Чувство стыда пожирает огромными челюстями. Щеки горят, кончики ушей не отстают, ей хочется провалиться сквозь землю! Каждую мысль! Они слышали каждую ее мысль! Но хуже всего — они знают о ее ночных видениях! А может… может реальные они и присутствовали? Тогда… — Верно, бемби, но теперь тебе нечего стыдиться. Стыд последнее, что стоит испытывать в этих стенах. Прими его, пусть он встретится лицом к лицу с твоим желанием и страстью, с похотью, которую каждый из нас слышал. Пусть забьется в самый дальний угол твоего сознания, обременяя себя одной истиной: он никому не нужен, — жаркие губы накрывают грудь, втягивают и играются с соском, пока другим заняты пальцы демона. Князь всех носферату прикусывает кожу на плече, заставляя импульсы тока бить по низу живота. Слова демона усиливаются с каждым действием мужчин, распространяются по телу волной из дрожи и предвкушения. Нетерпением перед тем, чего жаждала столько времени. «Так хорошо!» Стройное тело выгибается от удовольствия. Рука девушки самопроизвольно зарывается в густые светлые волосы беса. Оба мужчины играются жрицей, как куклой, прикасаясь, дергая и лаская определенные части тела, а она стонет от похоти, извиваясь под их умелыми руками и ртами. Шипит, когда князь Влад кусает, но тут же зализывает рану. — Больно? — спрашивает он. — Нет, — слишком быстро отвечает Лайя. Тогда мужчина кусает снова, в то же место, удваивая напряжение. — Не лги мне, — голос холоден, но каким-то седьмым чувством есть понимание, что он не злится, лишь предупреждает. — Ощутимо, но удовольствие пересиливает, — выдыхает жрица, немного подумав. — Мне нравится, — добавляет спустя секунду. — Очень нравится. Демон взглядом указывает Лайе, и та покорно вбирает член в рот. Ей нравится даже то, что она стоит на коленях, пока один мужчина занимает ее рот, а другой ласкает пальцами. Но удовольствие резко пропадает, когда тело покидают пальцы князя. Жрица жалобно стонет, но тут же из-за сильного толчка едва не воет, насаживаясь на член демона. Король носферату дергает жрицу на себя, входя полностью. А Ноэ ведет бедрами вперед. Так девушку наполняют сразу с двух сторон. Сразу оба мужчины в ней, каждый из которых берет у ее тела то, что хочет. Жрице остается лишь расслабиться. Один мужчина подталкивал ее тело навстречу другому, будто делясь или меряясь. Темные словно забывают, что в их руках совершенно не кукла, а живой человек, из плоти и крови, которые так легко сломать или осушить. Они, как дикие звери забавляются и заботятся лишь о своих желаниях. Впиваясь в кожу, оттягивая волосы, вторгаясь в плоть. Князь поднимает ногу девушки за бедро и входит с новой силой, рыча и шипя. Мужчины были вместе столько веков, что научились понимать друг друга без слов. Они делили множество женщин, много дев было в их услужении, но каждый гребанный раз, когда это маленькое существо попадалось на глаза двум хищникам — последние сходили с ума от одного ее запаха. Сколько раз они порывались вкусить ее, но планы рушились, не сумев облечься во что-то стоящее — словно бы сама Судьба оберегала девчонку от их лап: вечно возникали срочные дела, требующие немедленного присутствия каждого из древних Богов? Тогда Темные заключили соглашения, что ни один не притронется к ней, если не будет рядом другого — только вдвоем, как они делали большинство дел. Единственным условием стало — уединение. Только они и она, никого больше! И Влад испытывал великое удовольствие от того, что это небесное светило будет принадлежать только ему и Ноэ — уж об этом они с другом позаботились… Рычание вырывается из мужского горла, когда жрица, обученная тонкостям страсти и любви, сильней сжимает губы на его члене. Лайя чувствует напряжение своего горла, даже когда она по максимуму расслабляет каждую мышцу, чтобы Ноэ мог войти глубже. Мышцы влагалища сокращаются, стоит Владу слегка изменить угол проникновения. Возбуждение бьёт по голове, стирая любую приличную мысль, девочке хочется, чтобы каждый из мужчин полностью окунулся в ее любовь к ним и почитание, как богов. Она хочет почувствовать их в себе. Обоих. Одновременно, но не так, как сейчас. Быстрая смена позиций и в глаза юной жрице смотрят жаркие алые угли, проглядывающие через пелену похоти. Теперь настал черед Влада позабавиться с пышными и алыми губами, в то время как демон водит головкой у входа. Рваные и быстрые движения Влада сменяются парочкой медленных и плавных. Прохладная рука смахивает слезы и крепко держит шоколадные волосы, заставляя девушку не терять темпа. — Ты прямо не даешь ей схватить и капли воздуха, Влад, — мурлычет адитум, слегка надавливая на вход жрицы, но стоит головке утонуть, как с влажным звуком, мужчина выходит из Лайи. Девушка уже сама поддается бедрами, пытаясь ни то удержать Темного в себе, ни то подтолкнуть к продолжению. — Твои стоны просто музыка для наших ушей, человеческий детеныш. — П-пожалуйста, — свистяще молит жрица, когда князь перестает терзать ее рот и горло. — Что, милая? — тихо шепчет мужчина, обхватывая ее мокрый от слез и слюны подбородок. Большой палец оттягивает нижнюю губу, чтобы проникнуть внутрь и встретиться с грешным язычком. — О чем ты молишь нас? — Возьмите меня, — Лайя смотрит на карпатца, как на ожившее божество — для нее он и был божеством, — которому она уже давно была отдана. — Я ваша… — Наша… хорошо, что ты понимаешь это, душа моя, — князь проникает языком в девичий рот аккурат в тот момент, как в лоно полностью входит демон. — Мгх, — мычит Лайя, но сильная рука в повелительном жесте не дает возможности оторвать губ от рта носферату. Демон не щадит девушку, он ждал этого слишком давно, слишком долго был мил с ней. Даже в те времена, когда она скромно отводила взгляд днем, чтобы ночью сводить мужчину с ума в своих страстных мечтах и кошмарах. Блондин давно потерял счет, сколько раз к нему приходил этот ангел и обращал в порок того, кто был его сыном! Тело находит сумасшедший темп. Пальцы впиваются в алебастровую кожу, оставляя алые следы, его бы воля — она вся бы ходила в его отметинах и метках! Горячая, мягкая, податливая и такая преданная, принимающая всего его. Мужчины пересекаются взглядами. Они видят в глазах друг друга отражение внутренней бури: каждый хочет жрицу, каждому, по неведанной причине, она мила и желанна. Голод — самый громкий из голосов, требующий эту девчонку. Ее кровь льется звонкой песней о невиданном наслаждении и удовольствии, коих не было еще в мире. Она такая одна, она такая первая. — Ах! — стон разносится по всей спальне, когда демон грубее, чем обычно вонзается в человеческое тело, когда сильнее впивается в округлые бедра, до крови, когда клыки так и чешутся вонзиться в плоть. Демон хотел стольким заняться с этой малышкой, но сейчас яростный поток похоти разрушает все преграды, возведенные для иных. — Иди сюда, — почти рычит адитум, разворачивая Лайю лицом к себе, снова сливаясь с ней телами, пока Влад обливает себя и девчонку маслом. Блондин ловит ртом торчащий сосок и больно втягивает его, упиваясь звонким стоном. Девушка откидывает голову назад, но крепко держится за шею мужчины. — Ноэ, — демон слышит голос друга и понимает, что пришло время делиться. Лайя затуманенным взглядом мажет по адитуму, не понимая, почему тот снова почти вышел из нее, когда она только начала получать удовольствие. Но по телу буквально проходит судорога, когда она чувствует, как в ее ягодицу упирается горячая головка. — Чш-ш-ш, — слышит тихий шепот на ухо, — расслабься, малыш. Жаркие губы ласкают ее грудь, слегка покусывая и посасывая соски, нежные руки ласково трогают и нажимают на те точки, от которых жар яркими волнами разносится по телу. А на половину вышедший член одного из Темных туманит разум, растягивая мышцы. Ее учили этому, ее готовили, как себя вести, что делать, как дышать. Она все еще ярко помнит, как сутками носила в себе игрушки, меняя их и увеличивая размер или форму. Князь размазывает смазку и масло по ягодицам, слегка нажимая на вход, проникая кончиком пальца. Перед входом, мужчине предстоит подготовить жрицу, поэтому аккуратно он вводит первый палец. Мышцы плотно обхватывают, но терпение на исходе, прислушиваясь к девушке, мужчина выводит палец и входит уже двумя. Жрица чиста, поэтому нет никаких стеснений или неудобств, и носферату лишь обильнее льет на ягодицы масло. Третий палец не заставляет себя долго ждать, девушка распалена и не скованна, наоборот ведет бедрами, насаживаясь. Влад еле сдерживается, продолжая фрикции. Сознание давно отключено, ведут лишь эмоции и желания, Лайя так давно ждала этого, что неспешные движения Влада лишь наполовину отвечают ее требованиям. Хочется большего, хочется уже почувствовать обоих мужчин. И теперь пришло время показать всему, чему она научилась. Жрица перехватывает инициативу и обхватывает пальцами член, направляя его в себя, расслабляясь. Мышцы плотно обхватывают оба члена внутри, от чего все трое так или иначе не могут сдержать эмоции: кто-то стонет, кто-то рычит, а кто-то хватает ртом воздух. Жрица делает еще одно движение и полностью принимает мужчин в свое тело. Темные ласкают ее бедра, кто-то легко касается клитора, а девушка начинает первое легкое движение. Чувство наполненности удваивается, дыхание перехватывает, и жрица уже ни о чем не задумывается. Перед глазами только они, в голове только их голоса, в ее теле только их… — Умница, такая хорошая, — шепчет демон между поцелуями, князь прикусывает кожу на шее, сильно, но тут же зализывает. — Красивая, такая ласковая, — голос флорентинца сменяется карпатским акцентом. Толчки становятся напористей, руки грубей, а губ больше не было, лишь острейшие клыки. Лайя чувствует, как ее мужчин разделяет внутри нее лишь тонкая перегородка мышц. Каждое движение одного чувствует другой. Жар распространяется от маленького тельца, смешиваясь с тьмой в сердцах повелителей. Как и одежда, откинуты опасения и тревоги. Трое наслаждаются друг другом, как в последний раз, как будто каждый из них мог пожрать в одночасье другого, не оставив и бледной тени. И самую сильную опасность собой представляла человеческая девушка, зажатая между сильными телами опаснейших в Темном мире. Ведь именно она смогла зажечь огоньки, видимые заблудшим иссушенным душам двух мужчин, потерявших счет времени, независящие от его хода. Лайя ощущает каждый толчок, каждое изменение и наклон. Ее переполняют эмоции: тело горит огнем, руки не слушаются, блуждают по мужским телам, из глаз текут слезы, а губы пылают от поцелуев и укусов, грудь мнут не переставая. — Да, — всхлипывает девушка, когда мужчины снова слегка меняют угол проникновения. Рычания обоих Темных смешиваются в ушах, сливаясь с ее собственными стонами. Мышцы ноют, но возбуждение плотным комком давит внизу живота. Она близка к разрядке, мысленно молит мужчин, чтобы они не прекращали бешенные движения. Сильная рука держит волосы, заставляя откинуть голову назад. Еще чуть-чуть и девушка потеряется в безумии оргазма, но перед этим ее тело бьет дикий разряд молнии, когда ее мужчины одновременно впиваются в ее шею клыками и она слышит звуки первых глотков. Дикая волна оргазма просто разрывает тело напополам, деля девушку, отдавая равные кусочки мужчинам. Жрица громко стонет, едва ли не повиснув в хватке двух хищников, которые рвут ее тело, заходясь в кровавой агонии. Несколько спешных толчков и Темные громко рычат, изливаясь внутрь девушки, каждый громко дышит, а Лайя пытается приоткрыть слипшиеся веки. Все трое заваливаются на прохладные простыни, жрица чувствует, что ее мужчины все еще не покинули ее тела. — И не покинем, любовь моя, — по щеке проходится влажный язык, слизывая слезу. — Ты всегда будешь только наша, душа моя, — второй язык проходится по шее, слизывая с нее сладкую кровь. — Всегда, — шепчет девушка, утекая в небытие. — Всегда буду только ваша…