Химия

В первый день учебы одноклассницы Светы обсуждали нового учителя химии. Говорят, прошлая химичка ушла на пенсию, и на ее место взяли нового молодого учителя. Ну как молодого… Никто из класса не знал, сколько именно ему было лет, но пожилой преподавательский состав школы обычно называл молодыми тех, кому от тридцати до сорока. А те, кому меньше тридцати, и вовсе были «мальчиками» в глазах большинства преподавателей. — Интересно, а он женат? А симпатичный? — хихикали лучшие подружки, которые учились вместе со Светой в десятом «Б». Но Света с презрением относилась к таким разговорам. Какая разница, женатый ли, симпатичный ли? Все равно он им не пара. Главное, чтоб учил хорошо. Был у них уже один «молодой» учитель, информатик. Он раздражал Свету тем, что не мог поддерживать дисциплину в классе, из-за чего уроки превращались в кавардак — все болтали ни о чем, а учитель изредка пытался что-то объяснять, но так и не мог никого заинтересовать своим предметом. — Главное, чтоб учил хорошо, — вмешалась в разговор Света. Девчонки посмотрели на нее с добродушным снисхождением. Все знали, что в следующем году она собирается сдавать ЕГЭ по химии, и даже сочувствовали, что знания её интересуют больше, чем новый и, возможно, симпатичный преподаватель. Ведь многие парни-ровесники вели себя как дурачки, а мужчина постарше мог бы впечатлить девушек! Как много Света теряет в жизни, не видя дальше своего носа, зарытого в книги! Но за эту же страсть к знаниям и целеустремленность ее уважали, поэтому никто не смеялся над ней и не осуждал, по крайней мере открыто. На следующий день у десятого «Б» наконец был урок химии. Лучшие подружки — Вероника и Катя — кажется, специально ярко накрасились и уже изображали, как они будут хлопать глазками перед новым учителем. Еще некоторые девчонки надели короткие юбки. Они явно сделали это, чтобы встретить нового химика во всеоружии, ведь их наряды совсем не соответствовали погоде, аномально холодной для сентября: гораздо практичнее было бы надеть брюки, чем мерзнуть в тонких колготках. Света как раз была практичной и рациональной, поэтому в брюках она и пришла. Она предпочитала удобную одежду: штаны, рубашки, футболки. Кокетничать перед незнакомым преподавателем только потому, что он молодой мужчина, казалось Свете абсурдом, поэтому она не стала изменять своим привычкам в одежде. Почти все Светины одноклассницы решили войти в класс пораньше. Света не сомневалась — им было любопытно, как выглядит преподаватель. Но его в классе не оказалось. Вероника и Катя, нарядившиеся заметнее всех, уселись на первую парту, видимо, для того, чтобы лучше рассмотреть нового учителя. Глупышки — на первой парте ведь будет отлично видно, как они пытаются списывать. Знаний по химии у них чуть больше, чем на двойку. Свету их настрой немного раздражал, и она села подальше — на вторую парту другого ряда — на этом же месте она сидела в прошлом году. Ближе к концу перемены в класс начали подтягиваться остальные. Света уже выложила из сумки учебник, тетрадь и пишущие принадлежности и теперь не знала, чем себя занять. Ей не хотелось слушать глупые разговоры и раздражающий гогот одноклассников, поэтому она решила отвлечься и сделать что-то полезное — она обратила внимание, что на доске оставались какие-то надписи с предыдущего урока. Хорошо разбираясь в химии, она поняла, что им это не пригодится — это материал восьмого класса, а они уже в десятом! Света подошла к доске и начала стирать написанное. Помимо того, что это позволяло ей отвлечься от разговоров одноклассников, ей казалось, что новому учителю будет приятно зайти в класс и писать сразу на чистой доске. Это создаст о классе хорошее впечатление. Да и урок пройдет более гладко. Света поймала себя на мысли, что ей хотелось, чтобы новый учитель доказал, что он не такой, каким его ожидали увидеть ее кокетливые одноклассницы. Ей хотелось, чтобы он качественно проводил уроки и ценил в учениках и ученицах прежде всего тягу к знаниям, внимательность и прилежание. Чтобы он не шёл на поводу у одноклассников, старающихся потянуть время урока бессмысленными вопросами, выходками или даже флиртом. Свете осталось лишь немного стереть с доски, как прозвенел звонок и в кабинет вошел учитель. Он еще ничего не успел сказать, но все вдруг замолчали и начали смотреть на него то ли с любопытством, то ли с почтением. Света ощущала, что даже молча он перетягивает на себя внимание. Она и сама смотрела на него, будто забыв про недотёртые надписи на доске: учитель был одет в темно-синий костюм и белую рубашку без рисунка. Раньше Свете казалось, что костюмы — это просто скучная деловая одежда, но к своему удивлению, мысленно она отметила, что новому учителю химии очень идет костюм — строгий, опрятный и ничего лишнего. У учителя были короткие, слегка вьющиеся темные волосы и красивая густая щетина. Учитель не мог не заметить, что весь класс на него смотрит, но, кажется, воспринимал это как должное. Ничего не сказав, он просто подошел ближе к доске и вольным хлёстким движением закинул журнал, который он держал пальцами правой руки, к себе торцом на плечо. Журнал был важным документом, поэтому никто им так не размахивал. Обычно все носили журнал, крепко прижав его к телу, — не только учителя, но даже отъявленные хулиганы класса. Хотя им журнал, конечно, доверяли редко. А новый учитель так легкомысленно относился к журналу, словно тот был его игрушкой — почему-то Свете такой жест понравился и показался немного хулиганским. Весь класс на него смотрит, а он развлекается с журналом! Учитель почему-то не садился на свое место. Он стоял около доски, но не вставал на небольшое возвышение, на котором находился учительский стол, раковина и сама доска — почему-то все кабинеты химии оформляли в таком странном дизайне. Как будто тот, кто это проектировал, хотел еще больше возвысить и без того страшных химиков — судя по рассказам знакомых из других школ, все учителя химии были страшные и строгие. Хотя про их нового учителя Света такого сказать не могла. Он не выглядел страшным, но тем не менее, Света чувствовала к нему какое-то уважение. Одноклассники, наверное, тоже, потому что никто из них ничего не говорил. Свете это молчание уже начало казаться неловким. Учитель немного похлопал торцом журнала себе по плечу, будто бы ожидая чего-то. «Точно! Надо же стереть с доски оставшееся!» — вспомнила Света и быстро протерла правый нижний угол доски. Она снова повернулась к учителю: стоя на возвышении, она была с учителем примерно одного роста. Он посмотрел Свете в глаза и бодрым веселым голосом поблагодарил ее: — Спасибо! Почему-то Света немного засмущалась — наверное, потому что на них молча смотрел весь класс, и первые слова нового учителя были адресованы именно ей. А может потому, что он смотрел ей в глаза. С еле заметной улыбкой на лице Света тихим голосом ответила «пожалуйста», отошла от доски и спустилась с возвышения. Теперь учитель был значительно выше нее: если бы она подошла к нему вплотную, то достала бы головой только до его плеча. Подойти вплотную… Почему-то эта мысль казалась Свете привлекательной, но недопустимой, поэтому она поспешила выйти из ситуации, наталкивающей ее на такие мысли. Света заняла своё место в классе и оказалась в привычной для себя обстановке — сидя за партой. Стоять практически вплотную к новому преподавателю на виду у всего класса, привлекая к себе внимание, — для нее это было неловко, хоть она и стояла рядом с ним всего несколько мгновений. Когда Света ушла, он бойко поднялся на возвышение, поприветствовал всех и представился: Кононов Александр Григорьевич. Затем он сел на учительское место, открыл журнал и начал проверять присутствующих: — Агапова. Одна из кокеток, сидящих на первой парте, заулыбалась и промямлила: — Зде-есь. При этом она нарочито поправила волосы, начала смотреть на учителя и хлопать глазками. Он не обратил на это внимания, не изменил выражение лица и продолжил: — Арсеньев. — Здесь, — отозвался кто-то с задней парты. — Астахова. — Здесь, — быстро и точно ответила Света. Ей показалось, что учитель еле заметно улыбнулся. Или не показалось?.. Он продолжил: — Вастурев, Денисова, Ермаков… На несколько секунд в классе повисло молчание, и Света подняла руку. — Да? — разрешил ей говорить учитель. — Ермаков заболел, — почему-то ей хотелось, чтобы урок прошел как можно лучше, поэтому она решила помочь учителю, сразу предоставив информацию, которой располагала. Чтобы не тянуть время. — Принято, — одобрительно отметил Александр Григорьевич и продолжил перекличку. Когда список учеников десятого «Б» закончился, Александр Григорьевич принялся объяснять новую тему: «Предмет органической химии. Органические вещества». Его стиль преподавания заметно отличался от стиля преподавания остальных учителей, у которых Свете доводилось учиться: Александр Григорьевич практически не говорил про историю возникновения тех или иных понятий или открытий. Он объяснял только суть, не засоряя информационное пространство ненужными фактами. Причем, объяснял четко и доходчиво. Света, конечно, смогла бы уловить основную мысль и при наличии исторических вставок — она была внимательной, сообразительной и любила химию. Но Света отметила про себя профессионализм учителя — неактуальная фактологическая информация действительно могла утомить или сбить с толку тех, кто хуже разбирался и меньше интересовался предметом. Если кому-то будет любопытно узнать информацию такого рода, то с ней всегда можно ознакомиться в учебнике или в специализированных книгах. Более того, Света заметила, что Александр Григорьевич повторял одну и ту же основную выжимку несколько раз за ход своего повествования. И правильно, ведь повторение — основа запоминания! Первое впечатление об учителе не оказалось обманчивым — он действительно был достоин уважения. Света даже начала чувствовать легкое восхищение — вот бы все учителя так объясняли! Посмотрев на часы, висящие над доской, Света увидела, что после объяснения темы у них оставалось еще почти полчаса на практику — это довольно много, учитывая, что урок длится всего сорок пять минут. И это хорошо! Практика — вот, что нужно для отработки материала и более крепкого запоминания. Света с удовольствием слушала и теорию, но всё же признавала за практикой решающую роль в выработке навыков. Свете показалось, что учитель интересно организовал практическую часть урока: он сказал, что будет вызывать каждого к доске и давать небольшое задание на основе прослушанного материала. Он предупредил, что задание для каждого нового ученика будет учитывать то, что сделал предыдущий ученик, поэтому, чтобы правильно выполнить свое задание, надо внимательно следить за тем, что делает каждый предыдущий одноклассник. Это напоминало Свете какую-то азартную игру на внимательность. И учитывая, что в классе было всего шестнадцать человек, а не считая отсутствовавшего Ермакова — пятнадцать, каждый смог бы быстро выполнить свою часть задания. — Начнем с конца, — весело и громко сказал Александр Григорьевич. — Ямщук. — Может не на-до? — начала мямлить одна из тех «лучших подружек» на первой парте. — Почему не надо? — спросил учитель. — Ну почему с конца? Я такого не ожидала. — Потому что я так захотел. Имею право спрашивать в любом порядке, — ответил Александр Григорьевич и добавил более добродушным тоном, — зато вам достанется самое легкое задание. С этим было трудно поспорить, поэтому Катя Ямщук промолчала, немного закатила глаза, медленно встала и направилась к доске — так театрально, будто бы делала одолжение. Свете было даже немного смешно — кажется, Катя не оценила нового учителя, хотя специально приоделась ради него. Но Света болела за учителя. Она как будто чувствовала себя с ним в одной команде, ратующей за практичность, знания и порядок. Когда Катя наконец добрела до доски, Александр Григорьевич дал ей задание: — Напишите элементы, которые есть в каждом органическом соединении. — И это простое задание?! — возмутилась Катя Ямщук. — Зависит от того, насколько внимательно вы меня слушали, — улыбаясь, ответил Александр Григорьевич. Света была согласна с ним в том, что задание и правда было несложное. Катя хмыкнула и начала думать: — А сколько их? — Это вы мне должны сказать. Я же обратил внимание на то, что это важно. Но если вы не запомнили, я вам подскажу: их два. — «Цэ» и «аш»? — Верно. Но это буквы. Кстати, запишите их на доске. А как называются эти элементы? — «Аш» — водород, а «цэ»… Хмм… — Углерод. Можете садиться. Недовольная, но смирившаяся Катя вернулась на свое место и начала о чем-то перешептываться со своей подружкой. Александр Григорьевич какое-то время смотрел на них в упор ничего не выражающим лицом. В классе была гробовая тишина, нарушаемая лишь перешептыванием Агаповой и Ямщук. Но вот они внезапно прекратили разговаривать — наверное, заметили, что, кроме них, все молчат, а учитель смотрит прямо на них. — Агапова — к доске, — сказал учитель. — Но мы же начали с конца! А моя фамилия в начале алфавита. — Начали с конца, продолжили с начала. Повторяю — я имею право спрашивать в любом порядке. Поэтому прошу — к доске. Пока Агапова шла, Александр Григорьевич озвучил задание: назвать и записать еще несколько элементов, которые часто встречаются в органических соединениях. Путем долгих размышлений, которые, кажется, дались ей тяжело, Агапова смогла назвать лишь один элемент: кислород. А после наводящих вопросов учителя смогла и записать его на доске: буква «О». На этот раз Александр Григорьевич вместо того, чтобы дополнять ответ до конца, позволил сделать это следующему ученику. Ваструев Михаил был довольно умным парнем и что-то понимал в химии, хотя больше любил физику. Остальные ученики отвечали с разной степенью успешности, хотя Света заметила, что весь класс будто бы стал внимательнее относиться к уроку, ведь каждого могли спросить в любое время. Света ждала, когда же учитель спросит ее. Почему же он все никак не называл ее фамилию? Сначала Свете было даже обидно — она любила химию и хотела показать Александру Григорьевичу, как хорошо она разбирается в предмете и как внимательно его слушает. Он бы точно ее похвалил! Почему-то похвала нового учителя химии казалась Свете более ценной, чем похвала любого другого предметника. Потому что Свете нравилась химия? Или потому что ей нравился учитель?.. Но где-то на середине очереди Света подумала: а вдруг учитель специально ее не спрашивает, чтобы в конце дать ей самое сложное задание? Эта мысль не испугала Свету, а наоборот, вдохновила. Она сможет еще больше впечатлить Александра Григорьевича! Она внимательно слушала, что он говорил, поэтому ответит всё правильно! Она продемонстрирует ему и любовь к предмету, и свою внимательность, и знания! Но почему ей так хотелось впечатлить человека, которого она впервые увидела? В глубине души Свете показалось, что это странно. Но она постаралась задвинуть эту мысль подальше в подсознание, успокоив себя простым объяснением — просто учитель хороший. Логично ведь, что хочется вкладываться в урок со своей стороны, если учитель вкладывается со своей. Хотя Свете казалось, что все-таки это объяснение было не совсем полным. Не только в профессионализме дело. — Извините, а можно подсказку? — робко попросил ученик у доски. «Все зовут его «извините»…» — с грустью подумала Света. Она считала, что такой хороший учитель был достоин уважения. Могли хотя бы называть его по имени-отчеству. Вот она так и сделает, когда пойдет к доске! Покажет, что уважает его и что запомнила его имя. Наверняка, ему будет приятно. Постепенно очередь дошла и до Светы. — Астахова, — мягко сказал учитель, приглашая ее к доске. Свете даже показалось, что он немного улыбался — по-доброму. Она и сама улыбнулась, когда вставала из-за парты. Встав у доски, она была так близко к учителю и могла еще раз рассмотреть его, пока ждала от него задания. Свету взволновала эта ситуация, то ли оттого, что сейчас ей надо будет выполнять задание, то ли оттого, что она стояла рядом с Александром Григорьевичем, — она сама не понимала. Вдруг он встал со своего стула и подошел ближе к Свете, отчего та и вовсе почувствовала приятное смущение. Он был так близко. Физически. Но в то же время он был так далеко — он же был преподавателем, он был более знающим, умным, зрелым и уполномоченным, чем Света, да и весь класс. А возможно, более знающим и зрелым, чем многие учителя. По крайней мере, из тех, что учили Свету. Это производило на Свету пока что неведомое ей странное, но приятное впечатление. Как будто Александр Григорьевич был лучше всех, кого она знала. Но почему она так думала? Она же совсем его не знает. Вдруг он ест младенцев на завтрак и пьет кровь девственниц? Ну и пусть ест — не так уж Света любила детей. Хотя вот от мысли о крови девственниц Света начала еще больше смущаться. Ей даже вспомнились вампиры из популярных девчачьих шоу. Но она считала, что учитель привлекательнее этих вампиров. Все эти мысли пронеслись в голове Светы буквально за секунду. — Я сам напишу несколько соединений, а вы определите, относятся ли они к органическим, — пояснил учитель, глядя Свете в глаза. Она сделала пару шагов в сторону, уступая ему место у доски. Александр Григорьевич отрывистыми движениями писал соединения: H2O, C2H6, C2H5OH, Fe2O3, CH4, Na2CO3, H2SO4, Cu(OH)2… Света обратила внимание на то, какая красивая у него рука: крупная, мощная, уверенная. Пишет правой рукой — значит правша — отметила для себя Света. Любуясь его рукой, Света поймала себя на мысли, что учитель не носит обручального кольца. И тут же отогнала эту мысль. Почему ее это вообще волнует?! Она же только вчера с презрением думала о девчонках, которые гадали, женат ли он. Почему сегодня ее это интересует? Просто любопытство? На правой руке кольца не было — значит не женат. А, может, обручальное кольцо носят на левой? Света не помнила и решила не заморачиваться этим. Сейчас лучше было сосредоточиться на задании. Кажется, она уже знала, как на это отвечать — она видела, какие соединения были органическими, а какие нет. И тут из руки учителя выскользнул мел. — Ой, — сказал он. Прежде чем осознать, что она делает, Света подскочила к доске, подняла мел с пола и отдала учителю. И вот теперь ей стало неловко. Это было как-то неуместно — поднимать мел, который она не роняла. Александр Григорьевич мог и сам его поднять. Но почему-то Свете хотелось самой поднять для него мел, который он случайно уронил. Наверное, Свете просто хотелось быть ему полезной — как тогда, когда она стирала с доски перед уроком и когда она назвала причину отсутствия одного из учеников. — Спасибо, — поблагодарил ее Александр Григорьевич после небольшой паузы, но не взял мел. — Пожалуй, этого достаточно, и так уже написал много, — с улыбкой добавил он. Света начала бойко и уверенно отвечать, несмотря на стеснение: — Н2О — вода, неорганическое соединение. С2Н6 — органическое соединение, потому что в нем есть два обязательных элемента — углерод и водород. С2Н5ОН — тоже выглядит, как органическое соединение. К тому же, в нем есть элемент, который может присутствовать в органических соединениях, — кислород. Fe2O3 — неорганическое соединение, оксид железа три… Света правильно и подробно ответила на все вопросы Ей казалось, что Александр Григорьевич смотрит на нее с приятным удивлением, вниманием и признанием. — Впечатляет! — похвалил ее учитель. В душе Света заликовала. Он похвалил ее! Она была так рада. Хотя другие учителя тоже часто хвалили ее, она ведь была способной и старательной ученицей. Но почему-то именно похвала Александра Григорьевича была так приятна. Ей захотелось снова впечатлять его, снова слушать его похвалу, ощущать его уважение и признание. Это были непривычные для Светы чувства. Раньше она стремилась получать хорошие оценки только потому, что это станет плюсом при поступлении в ВУЗ и потому что ее действительно интересовало многое из того, что они проходили. Но сейчас ей захотелось получать хорошие оценки еще и для того, чтобы впечатлять учителя. — Спасибо! — радостно отозвалась Света, не скрывая улыбки. Она вернула ему благодарность. — Светлана, вы отлично помните материал предыдущих двух лет обучения, — отметил Александр Григорьевич. «Светлана»… Он запомнил ее имя! Но почему? Он изначально выделил ее среди остальных? Она ему понравилась? Свете было неловко, но она спросила: — Вы знаете мое имя? — Конечно, я же читал журнал, когда проверял посещаемость и когда вызывал всех к доске, — спокойно ответил ей учитель. Свете показалось, что его тон был немного ласковым. Но она надеялась, что так показалось только ей. Ей не хотелось, чтобы одноклассники думали, что Александр Григорьевич как-то по-особенному к ней относится. Но разве он относился к ней по-особенному? Света не знала. Но ей почему-то хотелось, чтобы так и было. А что вообще значит «относиться по-особенному»? Ей хотелось быть любимицей учителя? Или что-то большее?.. Пожалуй, об этом Света подумает дома, а сейчас надо что-то ответить. — Понятно, — тихо сказала Света, не найдя более подходящих слов. Ее голос звучал немного грустно. Но не могла же она и в самом деле расстроиться из-за того, что учитель запомнил ее имя просто потому что читал журнал, а не потому что он выделил ее среди остальных учениц! Бред какой-то. — Александр Григорьевич! — сказала Света, уже громче. Ей как будто хотелось показать, что она тоже запомнила его имя. Но в отличие от него, у нее не было журнала, где его имя записано! Она запомнила его с первого раза! — Да? — откликнулся учитель. Но Света и не знала, что сказать. Теперь она была не рада своей спонтанности. Прозвенел звонок, тем самым спасая неловкое положение. — Хотите, я сотру с доски? — Света нашла, что сказать. — Да, пожалуйста, — разрешил учитель, — этим вы облегчите мне жизнь, — радостно добавил он с улыбкой на лице. Свете было приятно облегчить ему жизнь. А заодно остаться с ним в кабинете подольше. Наедине! Ох, это было волнительно. Света начала мочить тряпку. Несмотря на то, что прозвенел звонок, никто не начал собираться без разрешения учителя. — На этом заканчиваем. К следующему уроку повторите то, что было сегодня, — громко сказал Александр Григорьевич, после чего все начали собираться и выходить из класса. Света начала стирать с доски. Учитель просто сидел и смотрел на нее, отчего Света чувствовала приятное волнение. Он смотрел не так, как учителя обычно смотрят на учеников. И не так, как мужчины обычно смотрят на женщин. Свете казалось, что его взгляд выражал искреннюю заинтересованность и даже некоторое умиление. Может, было бы лучше, если бы он смотрел на нее, как мужчина на женщину? Света признала, что ей немного этого хотелось. Когда она закончила стирать с доски, учитель спросил: — Возьмете журнал? — Конечно! — Только не смотрите, что там, — слегка поддразнил ее Александр Григорьевич. Он, что, заигрывал с ней? Вроде бы нет — в этом ведь не было романтического или сексуального подтекста. Но Свете все равно было приятно. Это точно не то, как учителя обычно разговаривают с учениками, значит, общение между ней и Александром Григорьевичем может немного выходить за те рамки, в которых они сейчас находились. — Не буду, — живо ответила Света и расплылась в хитрой улыбке. Кажется, Александр Григорьевич понимал, что она посмотрит. Но не сейчас. Он же запретил ей смотреть. Хотя какое право он имел запрещать ей это? Неважно. Она посмотрит потом, когда он не будет ее видеть, иначе это будет нарушением правил игры. Света чувствовала, что в этом взаимодействии у них уже образовались какие-то негласные правила, которые ей не хотелось нарушать. Света с радостным выражением лица вышла из класса и стала подниматься на третий этаж. Кабинет химии был на втором этаже, а дальше у них была литература — на третьем. Она остановилась на лестничном пролете и открыла журнал: Александр Григорьевич поставил ей пятерку! Света радовалась этой пятерке больше, чем остальным, хотя все ее оценки были заслуженные.