номикай

      Сегодня мы всей компанией выехали в канун Рождества на номикай вблизи Йокогамы. Начальник постарался на славу: это самый дорогой ресторан в традиционном стиле, что я видел. Ах, этот вечер должен быть прекрасным; Хифуми прав, я просто немного выпью и, наконец, впервые за год расслаблюсь. Но! Но… Но этому не бывать, да, когда же мне везло, простой офисный планктон, от которого ждут, когда же он смотается в декрет. Да как здесь смотаешься, когда запрягают заранее. Почему…? Почему…? Почему…? Почему…? Почему…? За что…? За что…? За что…? Я должен сидеть между этим плешивым начальником и знаменитым на всю компанию омегником — Абэ, да ещё прислуживать им только потому, что они мои старшие. Ненавижу… Ненавижу… Ненавижу… Ненавижу…       — Каннонзака-кун, нальешь мне ещё сакэ? — просит меня Абэ своим противным голосом с мажорскими нотками и этим привычным флиртом, от которого хочется оторвать ему язык.       — С удовольствием, Абэ-семпай. — наливаю я ему, натягивая самую добродушную улыбку, какую могу. Хорошо, что они уже выпили, а то были бы в бешенстве от моей улыбки.       — И мне долей виски, а также твоя рюмка не должна быть пуста. — сразу же пищит мне под ухо своим мерзким голосом этот плешивый старикашка.       — Конечно, Хагэ-сан. Хотите ещё кальмаров в кляре? — подливаю теперь начальнику виски и предлагаю закуску, ну, пусть этот черт закусывает, я не хочу, чтобы он блевал на меня, он же на вискаре не остановится.       — В этом году нам удалось заключить много прибыльных контрактов. Давайте же поработаем так же и в предстоящем году. Кампай! — говорит тост босс, залпом выпивая бокал, и мы все ему вторим и опустошаем свои пиалы с сакэ.       Фух, теперь можем пить что хотим. Так, Хифуми советовал «Московские огни». Здесь есть шейкер, ну хоть что-то хорошее, не придется доставать свой. Он достаточно вкусный, но лучше бы «Джин тоник с халвой».       Как всегда, все пьют и едят, сколько мы уже здесь. Я устал разрываться между этими козлами: то одному налей, то другому принеси; хорошо, что хоть от Абэ меньше просьб, склеил себе уже каких-то стажёров и радуется, надеюсь, что в его уже заспиртованные мозги придет идея найти подсобку, а не как в прошлый раз ввалиться в комнату, что я делил с прошлыми парнями, которых он склеил. И как же можно было переспать в хламину с двумя молодыми омегами, выпив перёд этим четыре «Тётки Реберта» и три «Смерти в полдень».       — Каннонзака-сан, а, что это ты такое пьешь? — спрашивает меня коллега, вроде я видел её в бухгалтерии.       — А, это коктейль «Московские огни». — отвечаю я ей, замечая, что этот плешивый черт куда-то отошёл, ну и хорошо, вздохну хоть спокойно.       — Ты сам его сделал? — удивлённо спрашивает её подруга, что подходит к ней.       — Да, мой друг работает хостом и научил меня делать парочку коктейлей. — признаюсь я, эти вопросы ожидаемы, в прошлый раз я начал, как и все с сакэ, потом пару стаканов пива, но моему организму эти напитки в тех количествах не понравились и, даже не захмелев, меня вывернуло на главу отдела поставки, мне пришлось из десяти поликлиник приносить справки, что я здоров и не беременнен, а то грозили пнуть с работы.       — Здорово, Каннонзака-сан! А нам можешь что-нибудь сделать? — спрашивает меня уже третья подошедшая коллега, уже уводящая меня по направлению к столу, где были все основные ингредиенты. А я ведь даже не дал своё согласие, хотя, увы, бы всё равно согласился бы.       Теперь я сижу в окружении омежьей части коллектива, хоть из-за тех маленьких знаний, что мне дал Хифуми весь интерес прикован ко мне, меня это не сильно напрягает. Я чувствую, что соскучился по таким банальным разговорам с кем-то кроме Хифуми.       — Ребята, я недавно такие классные тени купила, мне сказали, что они совсем не скатываются и очень яркие. — хвалиться Ино из отдела закупок, доставая из сумки палетку теней и выкладывая её перед нами.       — Вау! Они же такие дорогие! — удивляет сидящая рядом со мной женщина, хм, кажется отдел связи, хотя, не важно и, захватив меня за шею тянется поближе рассмотреть тени еще и меня.       — Это «Сlassic color's of the world»? — спрашиваю я, узнавая эту палетку теней, помню, как Хифуми причитал какие же они ужасные, вроде осыпаются, так еще оказались жутко аллергенными и Хифуми чуть от них не умер.       — О! Ты, разбираешься?! — удивляется коллега, что продолжает держать меня, а мне уже становиться тяжело дышать.       — Нет-нет, просто эти тени вызвали аллергическую реакцию у моего друга из-за чего он потом судился и, выяснилось, что он не первый, но все сошло им с рук. — печально вздыхаю я, о боже, когда же эта женщина наконец отпустит меня и перестанет выпускать свой запах розы у меня от него голова трещит.       — Прости, Доппо-кун, я не хотела теребить твои раны. — наконец она отпускает меня и извиняется передо мной.       — Ничего, страшного, правда не стоит. Может, лучше выпьем? — предлагаю я, не стоит нам этим привлекать к себе внимание.       Ах! Сегодня мне впервые так везет, хоть все и началось с того, что меня окружали два самых ужаснейших человека в нашей компании, сейчас же я сижу в окружении своих коллег и расслабленно пью, это наводит на меня воспоминания со времен университета.       — Доппо-кун, ты что решил сменить имидж? — спрашивает меня Ино.       — А? О чем Вы, Ино-сан? — спрашиваю я, не понимая, что он имеет ввиду, и почему это все вдруг обратили на меня внимание.       — Твои волосы. Ты решил их отрастить. Я думаю, тебе очень подойдет. — поясняет он мне. Не думал, что мою неряшливость примут за смену имиджа, даже приятно.       — По правде говоря, нет, просто из-за завала я не могу записаться к парикмахеру, но на этих выходных хочу. — оправдываюсь я и избавляю их от лживых теорий.        — Как жаль. — слышу расстроенный вздох где-то позади себя; что-то подсказывает мне, что будет худо.       — Ино-семпаю наш скучный Доппо, кажется красавчиком? — только не это, главная модница компании Юми дошла до той кондиции, что любые слова, адресованные не её красоте, воспринимаются личным оскорблением.       — Ну-ну, Юми, тебе стоит посмотреть на Доппо. — подначивает он ее, что-то мне это не нравится; вот она уже встает и направляется ко мне, вот скоро и придет моя смерть, прощай мой тихий номикай; да начнется первая драка, что же, не верю, что этого прощу, но пусть нас заметит этот плешивый босс, я уж лучше буду таскать ему выпивку, чем меня будут таскать.       — Хм…м… — задумчиво тянет она, внимательно смотря, а также тянет меня за волосы и щеки и вдруг расплывается в хищной улыбке.       — Срочно, мою косметичку. — кричит она. К чему же это? Так, Доппо, вдох, выдох. Я надеюсь, что никто не заметит, что я выпил чье-то сакэ, но мне сейчас оно нужно, я чувствую, что что-то случиться, и это «что-то» будет со мной.       — Юми-сан?! Мики-сан!!! Ино-семпай!!! Прошу, не надо. Ха-ха-ха… Это щекотно.       Мико, её лучшая подруга и вторая сплетница компании, принесла Юми её сумочку, а Ино стал меня удерживать. И теперь эти трое решили меня накрасить. Да это же издевательство! Они могут аккуратнее тыкать? Такими темпами мне глаза выколют.       — О, божечки, посмотрите-ка, какой наш планктон красавчик-то! Ребята, смотрите! — кричит Юми, подзывая всех, когда заканчивает надо мной экзекуцию.       — Где этот паршивец Доппо?! — раздается крик босса; видимо, он обо мне. Ах, а мне хотелось подольше посидеть с ребятами, но, быстро извинившись, я побежал к этому плешивому черту. Так, надо еще быстренько захватить какую-нибудь бутылочку покрепче.       — Простите, простите, простите, Хагэ-сан. Я… я… — начинаю оправдываться.       — К черту твои извинения! Где ты был? — брызжет слюной, гневно глядя на меня.       — Я… Я ходил за еще одной бутылкой рома для Вас, Хагэ-сан, — отвечаю я, наливая ему рома и улыбаясь, чтобы попытаться смягчить его гнев и немного выпускаю феромон — обычно это помогает остудить его.       — А… Да… Молодец, Доппо-кун, — как-то вдруг неожиданно запинается директор, и потом его рука теребит мою макушку, но не это меня шокирует. Неужели он впервые меня хвалит?!       — Спа… Спасибо, Хагэ-сан, — низкий поклон — благодарность от этого планктона за долгожданную похвалу.       — Доппо-чан, принеси-ка мне побольше закусок из морепродуктов да поострее. — как-то слащаво просит он меня принести закуски, может ему все-таки в голову наконец ударило все, что он успел намешать, еще и это «Доппо-чан».       Минуточку, что-то сейчас прошлось по моем бедру и слегка его сжало; возможно, мне просто показалось. Надо просто быстро исполнить все прихоти директора, и, если он забудет про меня, то я смогу вернуться к ребятам. Я же смогу к ним вернуться? Нет, лучше сначала избавиться от двух проблем. Первая — плешивый босс, ему подлить пару стаканов и принести пару закусок, и вскоре он забудет о тебе сам. Вторая — Абэ-семпай, он, вроде как, занят окучиванием новых пассий, но, если заметит, то не отстанет. Так что лучше ему не попадаться на глаза, но я… я… я же обязательно попадусь. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Доппо, успокойся, ты же его не интересуешь Абэ-семпая, значит если я попадусь к нему, то просто придётся подлить ему и тем «несчастным» пару стаканчиков.       — Как Вы и просили. — возвращаюсь я, ставя перед боссом закуски.       — Молодец, Доппо-чан. Присаживайся, — опять он хвалит меня и зовет сесть рядом, и я сажусь. Почему он продолжает называть меня столь фамильярно?       — Как тебе вечер? Как место, Доппо-чан?       — Это очень хороший вечер. Вы отыскали замечательное место.       — Я рад, что тебе нравится, Доппо-чан. Давай выпьем с тобой за это.       — Хо… хорошо… — сильно покраснев, отвечаю я, стараясь как можно быстрее проглотить это несчастное горячительное и со звоном поставить пустой стакан на стол, я, промямлив извинения, убежал в туалет.       Ледяная вода стекает по моему лицу, а вместе с ней и тени, что ранее нанесли мне ребята, хотя все остальное осталось на месте, видимо, водостойкое. Противно, хочется сейчас же приняться смыть все это. Этот… Этот чёрт только, что облапал меня!       — Доппо-чан, зачем ты скрывал столь прекрасное личико? — для полного счастья мне не хватало только Абэ с его комментариями. И когда же он успел меня приметить? Вроде же был занят стажерами. Видимо Ситифуку-джин отвернулись бесповоротно.       — Абэ-семпай, что Вы имеете в виду? — пытаюсь придать своему голосу холодность и спрашиваю я. У меня плохо получается, после осознания, что чертово долгожданное «молодец» от этого плешивого босса — простое домогательство. А еще эти воспоминания: Хифуми в коконе из одеял, режущий нос и глаза запах горького шоколада, часовые истерики и безжизненные золотые глаза. Видимо, последние коктейли были лишними.       — Доппо-чан, не только милашка, но и скромняшка. Мне нравится. — заигрывающе говорит он и шатающейся походкой идет ко мне, выпуская свой феромон. Я чувствую, что не могу стоять: коленки подкашиваются, и голова начинает болеть.       Абэ не дает мне упасть и прижимает к стенке, впивается своими губами в мои; я чувствую на своем языке привкус всего, что он успел выпить, от этого тошнит. Его руки пьяно ходят по моему телу, тянут волосы, лезут под рубашку. Противно! Мерзко! Тошно! Его колено между моих ног, теперь рука ползет к моему ремню, губы на шее, а он хочет уловить хоть какую-то реакцию, но он не дождется! Мне противно! Мне мерзко! Мне тошно!       — Ну же, Доппо-чан, расслабься. Семпай сделает тебе приятно. — прерывается он от вылизывания моего тела, чтобы сказать не менее противные слова.       

ПРОТИВНО! ПРОТИВНО! ПРОТИВНО! ПРОТИВНО!

МЕРЗКО! МЕРЗКО! МЕРЗКО! МЕРЗКО!

ТОШНО! ТОШНО! ТОШНО! ТОШНО! ТОШНО!

      

БОЛЬНО!

      Не могу остановить слезы, от того, как противно. Мне страшно, я не хочу, чтобы это продолжалось, но голова в тумане, руки Абэ крепко держат, и только холодный кафель в туалете хоть как-то отрезвляет.       — Ах, Доппо-чан, только сейчас заметил, что у тебя такой интересный запах. Меня дурманит твоя свежая печать, из-под которой пробивается та-а-акой приятный горький шоколад, — тянет он, вынюхивая мою шею. Мне стало страшно. Как он смог учуять Хифуми? Хифуми…       Глаза наливаются кровью, не знаю как, но я отталкиваю его и бью между ног. Абэ оседает и скрючивается, пищит от боли, мне плевать, просто запираюсь в кабинке. Слышу, как он кричит и позже уходит. Но мне страшно. Меня трясет. Хочу домой.       Нет! Нельзя!       Дома Хифуми, не хочу, чтобы он волновался, но и здесь быть не хочу. Куда идти — не знаю. Что мне делать?! Я почему-то листаю контакты. Зачем? Что мне это даст? Джуто Ирума. Ирума-сан же полицейский, который подозревал меня в одном деле. Кажется недавно его перевели в Йокогаму. Не понимаю почему, но пальцы сами нажали на вызов.       — Каннонзака-сан, что-то случилось, что, вы так поздно звоните? — раздается в трубке доброжелательный голос полицейского.       — И… Ирума-сан… Я… Я не… не хотел вам звонить. Простите… Простите… Простите… Простите… Я нечаянно. Простите… простите… простите…- начинаю извиняться я, а потом не выдерживаю и плачу.       — Прошу Вас успокойтесь. Сделайте глубокий вдох и выдох. Давайте, вместе со мной. — его спокойные инструкции помогают мне немного успокоиться, а затем он спрашивает меня, что случилось; приходится признаться, и от этого становится легче. Может, стоит позвонить Ино-семпай, чтобы он проверил обстановку, а потом уже стоит вернуться? Да, думаю, это хорошая идея, но стоит до конца прийти в себя.       Простояв под водой пару минут, мне наконец удалось оттереть всю косметику с лица; надеюсь, что это уменьшит внимание. За моей спиной скрипит дверь; неужели Абэ вернулся? Нет… нет… нет… нет… не успею добежать до кабинки. В отражение зеркала вижу не Абэ, это Ирума Джуто, но что он здесь делает?       — Успокойтесь, Каннонзака-сан. — говорит он мне, мирно поднимая руки вверх.       — Что Вы здесь делаете? — спрашиваю я, выключая воду, и привожу себя в приличный вид.        — Всего лишь хочу удостовериться, что вы доберетесь до дома в безопасности; я стараюсь, чтобы в мою смену не было никаких нарушений. — разъясняет Джуто, но от его заботы мороз по коже.       — Спа… Спасибо. — благодарю я его и не знаю каким чудом, но ему отдаётся вывести меня так незаметно, что я не увидел даже коллег.       Ирума отвел меня в парк, там тихо и хорошо, ночной воздух Йокогамы бодрит и отрезвляет, оседает запахом соли в глубине легких.       — Каннонзака-сан, хотите сначала написать заявление, а потом я могу отвести вас домой. Водички? — говорит мне, предлагая мне воды, а я качаю головой в знак отказа. Он ставит бутылку рядом, и достает из кармана пиджака пачку сигарет.       — Можно мне. — прошу сигарету, хочу так заглушить вкус языка Абэ. Ирума молча протягивает мне сигарету и зажигалку. Никотин горчит на языке, заглушая пряное послевкусие алкоголя, что осталось после языка Абэ, сделав пару голубооких затяжек, чтобы закашляться, говорю.       — Я не хочу писать заявления.       — Не стоит бояться, после реформы «Ω» дела о харрасментах перестали быть коррумпированными, также жертвы перестали быть объектами общественного порицания. Закон будет полностью на вашей стороне. — заверяет меня Ирума, что мне не стоит беспокоиться. Я знаю об реформе «Ω», что полностью изменила жизнь и положение омег, а по большей степени женщин-омег, после того как партия Слова пришли к власти, но я не… могу? Не буду? Не хочу? Да, точно! Просто не хочу, чтобы Хифуми узнал; не хочу, чтобы волновался; он слишком ранимый, все пропускает через себя. Я хочу быть эгоистом, поэтому хочу, чтобы дома Хифуми встретил меня своей вновь вернувшейся солнечной улыбкой и таблетками от похмелья, чтобы он часами трещал о том, как поливал мои цветы и просил их вырасти для меня самыми зелеными, а потом ныл, что опаздываю.       — Ирума-сан, отвезите меня в какой-нибудь отель, а завтра я вернусь в Синдзюку. И спасибо Вам. — прошу я, окончательно приходя в себя. Да уж такого номикай никогда не ожидал.