Панацея

      Утро Итэра, как бы тому этого не хотелось, начинается не с кофе. У златовласого мальчика оно начиналось на редкость неприятнейшим образом. Парень, согнувшись и прижавши руку к груди, заходится в приступе кашля, когда, наконец, изо рта показываются неприятно царапающие горло лепестки красивых цветов цинсинь, обрамленные кровью. Итэр вздыхает, вытирая рот тыльной стороной ладони. Приступы участились, что являлось, по словам доктора Бай Чжу, очень нехорошим знаком. Таблетки уже не действовали, а это означало что парню оставалось совсем недолго и тогда цветы, что так плотно засели в его легких, окончательно заполнят их собою и перекроют последние капли воздуха.       Цветы цинсинь. Всегда растут поодиночке, на самой верхушке гор. Чтобы собрать их, нужно отличаться небывалым упорством и ловкостью. Итэр хорошо помнит, как будто бы это происходило вчера, когда он спустя долгое время, проведенное на скалах и горных вершинах, принес Сяо огромную охапку этих цветов, в знак благодарности за то, что он присоединился к его отряду. С тех пор их отношения стали более теплыми, а Итэр понял, что пропал. Если бы кто-то спросил, за что юноша любит этого вечно хмурого адепта, то Итэр бы возмущенно ответил, что любят не за что, а вопреки. Вопреки всему, что могло бы оттолкнуть кого-то другого, но только не светловолосого путешественника. Он любил в нем все. Любил и то, как Сяо хмурится, когда на постоялом дворе становится слишком шумно и многолюдно, и то, каким прекрасным и отточенным движением он убирал копье, после ожесточенной драки, любил весь его стиль боя, если уж на то пошло. Итэр любил его облаченные в перчатки руки, ох, с них бы он написал не одну картину, если бы умел рисовать, он любил его растрепанные волосы, да что там, не было ни единого участка тела, которое бы не приводило юношу в восторг. Только вот, к несчастью, это было не взаимно, как считал сам путешественник. Об этом и свидетельствовала его болезнь ханахаки, те самые белоснежные цветы, символизирующие нелюдимого адепта и медленно убивающие путешественника изнутри. Придя в себя Итэр, поднялся на ноги и сглотнул слюну с терпким привкусом металла. Горло неприятно саднило, напоминая о недавнем приступе, но юноша стойко игнорировал это ощущение и собирал в походный рюкзак вещи, необходимые для очередного дня, наполненного разномастными поручениями. Паймон тактично вылетела из номера еще раньше и ждала его за дверью. Спустя немного времени, проведенного за сбором вещей, юноша собрал все необходимое и вышел из комнаты, затворяя за собою дверь. — Ты тааак долго, Паймон устала тебя ждать. Паймон думала, что тебе стало хуже — пропищала летающая компаньонка. — Не стоит так беспокоиться, со мной все будет в порядке. — Точно-точно? — Да, Паймон. Пойдем уже, нам пора к Катерине за новыми поручениями, мора сама себя не заработает. После столь недолгого диалога они отправились к лестнице, ведущей к выходу с постоялого двора. Итэр окинул взглядом балкон и увидел стоящую спиной к ним фигуру адепта. Цветы в легких мгновенно дали о себе знать, дышать стало трудно, лепестки больно царапались изнутри, но юноша стойко стерпел недомогание и они вместе с летающей феей направились к Катерине. Сегодняшнее поручение не представляло из себя ничего нового, всего-то нужно было зачистить хиличурлский лагерь. И оно было бы совершенно не сложным, если бы не болезнь Итэра, которая слишком часто давала о себе знать повторяющимися приступами. -Какие поручения в твоем состоянии, ты еле на ногах стоишь! Итэр, тебе нужно отдохнуть!!! — феечка негодовала и всем своим видом показывала недовольство, пища и притопывая ножкой в воздухе. Но юноша бы не был собой, если бы отказался от задания из-за такой «мелочи», даже если это шло в ущерб ему самому.

***

      После ухода путешественника на постоялом дворе было неспокойно. Причина этому крылась в номере, что снимал златовласый. Убирая его, горничная обнаружила окровавленные цветы, после чего сразу же доложила Верр Голдет об этом происшествии, принеся лепестки ей как доказательство. Эта находка шокировала всех: жена управляющего переводила взгляд с цинсинь на горничную, в ее глазах читалась смесь удивления и испуга, Ванилька нервно мяукнула, ощущая напряжение, витающее в воздухе. Никому не принесла радости новость о болезни путешественника, ведь он столько хорошего сделал для окружающих. Не смотря на то, что Верр Голдет давала указание никому не распространяться об этой находке, примерно через 20 минут весь Ваншу знал об этой новости, ведь не стоит забывать, что у стен тоже есть уши. Сяо коротал свободное время на излюбленном месте, когда до его ушей донеслись обрывки разговора -…кровь в номере… болен… -…тот чужеземец?.. -…в том номере нашли… Адепта насторожило услышанное, ведь не смотря на то, что слухам не стоило доверять, в них ведь могла таиться и полезная информация, поэтому он решил прислушаться, так как, судя по всему, речь касалась Итэра, ведь кого ещё в Ваншу могли назвать чужеземцем? Якша осторожно передвинулся к говорящим, чтобы можно было лучше их расслышать. -не говори никому о том, что я тебе рассказала, Верр просила не распространяться об этом. -хорошо. А когда вы нашли это, его уже не было? -да, представляешь, он сразу же куда-то ушел, вместе со своей летающей штуковиной, они еще между собой говорили, мол, пойдут выполнять поручения и не сидится ведь ему. Сяо анализировал услышанное. Сомнений быть не могло, это точно Итэр, вполне в его духе было в ущерб себе выполнять миссии от Гильдии. В мыслях обычно спокойного адепта царил хаос. А что, если с ним что-то случится? Ведь те работницы постоялого двора говорили, что в номере была кровь. Он ранен? Почему тогда ушел на поручение? Почему путешественник не позвал его? Он ему не доверяет? Якша решил тайком найти златовласого юношу и проследить за успешностью выполнения поручения. Он ведь защитник, так почему не может защитить того, кто ему дорог? Найти путешественника не оказалось великой проблемой, ведь поручение было от Гильдии, а значит, связано с монстрами. Адепт по долгу службы знал все места в Ли Юэ, где могли водиться подобные твари и проверка их не заняла много времени. Спустя несколько десятков минут, неподалеку одного из этих мест он и обнаружил Итэра. Увиденное потрясло его, зрачки угрожающе сузились и, прежде чем успел обдумать ситуацию, Сяо телепортировался к юноше и подхватил его на руки. Итэр был бледным как труп, восставший из могилы, давился кашлем и дрожал от озноба. Паймон обеспокоено кружила вокруг него, ведь настолько сильных приступов у Итэра еще не случалось. -Итэр, что произошло? Чем ты болен? Тебе срочно нужно к Бай Чжу. -Все в порядке, не стоит обо мне так переживать. Все хорошо, правда. -С каких пор ты мне так нагло врешь? Ответить златовласому юноше не дала Паймон, которая и так подозрительно долго молчала. -Вам кроме разговоров заняться больше нечем? Сяо, ну что ты стоишь столбом, видишь же, ему плохо!!! Якша подумал, что летающая фея, возможно впервые, сказала что-то дельное, поэтому он принял решение телепортироваться вместе с путешественником в свой номер на постоялом дворе. Там он положил златовласого на кровать, чем юноша был не слишком то доволен, ведь он не привык получать такую заботу к своей персоне, но сил на сопротивление уже не оставалось. Адепт обеспокоенно сел на уголок кровати. -Итэр, что с тобой происходит? Давай я приведу Бай Чжу — Видя юношу в таком состоянии, адепт не на шутку забеспокоился и понял, насколько сильно он боится потерять это златовласое солнышко. -Не стоит… Он мне сейчас мало чем сможет помочь. У меня ханахаки… — ответ был столь коротким, но большего не требовалось. Этого хватило, чтобы Сяо почувствовал, как где-то в груди в мгновение стало больно и тяжело. Путешественник любит кого-то другого, еще и не взаимно. А ведь больные ханахаки обречены давиться этими цветами до конца своей недолгой жизни. Осознание, что Итэру уготовленная такая судьба, удручало -Кто она? -Он. — На этих словах юноша вновь согнулся в приступе кашля. Окровавленные лепестки цинсинь мягко спланировали на пол. Эта картина выглядела одновременно завораживающе и жутко. По шокированному взгляду адепта было ясно, что он все понял, но также в этом взгляде можно было увидеть новообретенную надежду. -Итэр, скажи, тот человек это я? Какого черта ты молчал все это время! -Тише, Сяо, ты бы все равно не смог помочь, Бай Чжу сказал… — говорить было тяжело, горло нещадно жгло и каждое слово давалось с трудом — …Что мне недолго оставалось, кажется, это время пришло. Даже столь короткий разговор отобрал у юноши все силы и он откинулся на кровать, прикрыв глаза. Адепт думал, что за тысячелетия его жизни уже невозможно было найти причину для беспокойства, но, увидев эту картину он запаниковал и понял, как же сильно он ошибался. От ханахаки было лишь одно лекарство но, к счастью, Сяо был тем, кто мог спасти путешественника. Якша нежно поцеловал путешественника, слизывая кровь с его губ. -Не нужно было молчать, глупыш, я ведь тоже люблю тебя. Впервые за долгое время Итэр смог свободно вдохнуть. Цветы в легких исчезли так же неожиданно, как и появились.