Тяжесть

       — Не дрейфь, стажёр! Бодрый, насмешливый голос раздался, конечно, не с небес, но тем не менее сверху, со ступеней главного входа в башню небольшой и сплошь окружённой зеленью церкви. Здесь было красиво. Приглушённый, почти деревенский пейзаж, одноэтажное здание в стиле викторианской готики из тёсаного бежевого камня с серо-коричневой шиферной крышей, уходящий ввысь шпиль и длинный ряд ажурных арочных окон... При свете дня всё это дарило только чувство тихого умиротворения, излучало необыкновенный уют и наполняло душу благодатью. В ночи же обманчиво тёплый камень больше не прятал своё холодное как лёд нутро, а умиротворение, не сомневайтесь, корчась в муках, быстро умирало. Голодный страх обгладывал его за считанные секунды, и в церковь с улицы не заходи. — Гарри! — с застывшим укором во взгляде одёрнула невысокого коренастого парня обычно всегда улыбчивая девушка, приготовившаяся следующей пересечь дверной порог. — Я же просила тебя её не задирать! И Фло уже две недели как не стажёр, а штатный агент «Синклер и Соунес», хватит прикидываться, что ты забыл, между прочим, мы с тобой вместе это решали... Или я просто чего-то не понимаю, и ты так сильно жаждешь напороться на остриё её рапиры? Девушка лукаво усмехнулась, высказывая последнее предположение, но парень по имени Гарри Соунес и бровью не повёл. Пусть его фамилия в названии крохотного агентства парапсихологических расследований стояла на втором месте, он привык по-мужски брать на себя максимум обязанностей. В том числе именно себя считал ответственным за боевой дух команды в целом и за разрядку обстановки в частности. Что, как он чувствовал, сейчас пришлось бы очень кстати. Сам надёжный, как скала, Гарри Соунес всегда первым входил в заражённые помещения, нёс самое тяжёлое снаряжение, был готов защищать товарищей столько, сколько потребуется, натурально укрывая их от Гостей за своей широкой спиной. Причём делал всё так, чтобы его партнёр, эта предприимчивая, жизнерадостная, открытая курносая девчонка пятнадцати лет, с которой они дружили с самого детства, никогда не ощущала себя на вторых ролях. Ведь идея открыть своё агентство принадлежала именно ей, Сюзанне Синклер. И, в общем-то, ничего удивительного! О её Зрении в округе ходили легенды. Она могла разглядеть посмертное свечение практически любой давности и любого размера, даже самую маленькую искорку на расстоянии взгляда. А уж Гарри, чуть менее сильный медиум, зато отличный рапирист, заботился о том, чтобы ей хватало на это времени. — Да ладно тебе, — примирительно улыбнулся Сюзанне Гарри и скинул с головы капюшон любимого серого худи, являя миру свой короткий слегка кудрявый причесон. — Фло знает, что я просто шучу, до сих пор называя её стажёром, так ведь, Фло? И, конечно же, после той впечатляющей победы на турнире по фехтованию, наделавшей шуму на весь Лондон, у меня нет никакого желания оказаться на линии её атаки! Он повернулся к другой девчонке, помладше, которая без видимой причины минуту назад неподвижно застыла перед церковью, немигающе глядя на ряд тёмных окон. Теперь глаза девчонки, похожие на прозрачные голубые леденцы в свете фонаря, уставились на него. Так, будто видели в первый раз. Или нет. Будто видели в последний. У Гарри желудок превратился в камень. Секунда, и голубые глаза ехидно сощурились. — Извини, это был набор слов или мне нужно было вдуматься? — переспросила Фло, спрятав своё непонятно откуда взявшееся беспокойство за напускной рассеянностью. Её ладонь привычным жестом легла на эфес рапиры. Гарри беззлобно хохотнул и махнул рукой, мол, проехали, поскольку Фло снова выглядела полностью расслабленной, спокойной и невозмутимой. Не по годам умная, острая на язык, уверенная в себе, фехтовавшая, как богом поцелованная, Флоренс Боннар одновременно и пугала, и восхищала каждого, кто имел честь познакомиться с ней. Или с её рапирой... И, само собой, он знал: если здесь, возле старой церкви на Далвич Хит, кто-то и дрейфил, то уж никак не Фло. Однако такая необычная реакция их бывшего стажёра перед входом в здание чем-то его встревожила. Заставила нести полную чушь и про себя гадать, связана ли заминка с местом, где им предстояло охотиться на Гостя, или просто у него самого сегодня нервы ни к чёрту? — Гарри? Сюзанна обеспокоенно тронула его за рукав куртки, всмотрелась в округлое лицо с мягкими чертами. Он успокаивающе помотал головой и наконец потянул на себя обитую железом дубовую дверь. — Миленько, — заметила Фло, когда вошла вслед за Сюзанной через башню в прямоугольный сводчатый неф церкви и поводила фонарём туда-сюда, освещая неширокий проход между лавками, треугольную крышу с причудливо повторявшими её форму деревянными балками, фрески на стенах, белоснежных ангелов в половину человеческого роста, украшавших колонны между окнами, и алтарь в противоположном от входа конце. — Когда я ходила в архив собирать информацию, прочитала, что эта церковь посвящена первому христианскому мученику, который был забит камнями в Иерусалиме. Это случилось через несколько лет после распятия Иисуса Христа, — негромко сказала Сюзанна. — Угу, — кивнул Гарри и следом поинтересовался: — А полезное что-нибудь в архиве нашлось? — В следующий раз ты пойдёшь, — почти нараспев пригрозила ему Сюзанна и переключила внимание на свой термометр. — Полезное… — эхом откликнулась Фло, продолжая осматриваться. — По-моему, самым полезным для нас был тот викарий с лысиной в солнечных зайчиках и со свежим ужасом на лице, чья внучка до истерического обморока вдруг здесь чего-то напугалась и неслабо напугала его самого. А может быть, он тоже почувствовал... Белый был, прямо как эти ангелы. И сдаётся мне, ни одна живая душа ещё не знает, что тут окопалось. А раз так, то лучше заранее позаботиться о безопасности и не упускать друг друга из виду, побыстрее засечь падение температуры и максимально точно определить, откуда оно исходит. Думаю, с него начнётся, потом уж миазмы, ползучка и только в самом конце — свет… Ползучка. Услышав слово, придуманное ей самой когда-то давно, чтобы покороче обозначать ползучий страх, Сюзанна про себя широко улыбнулась. Видно, теперь оно и к Фло прилипло. — Неплохо, — одобрительно хмыкнул Гарри и медленно двинулся вперёд по проходу, посматривая по сторонам. — Какие ещё будут рекомендации, агент Боннар? — Одним глазом можешь наблюдать за мной, — на полном серьёзе сообщила ему Фло, шагая следом, — и если увидишь, что я бегу, советую побежать в том же направлении. Гарри на секунду опешил, Сюзанна хихикнула, а Фло невозмутимо закончила: — Точно вам говорю! Я никогда не бегаю просто так. — Учту, — наконец кивнул, соглашаясь, Гарри, затем встряхнулся, собрался и более строгим голосом скомандовал: — А теперь за работу, и чтоб у каждой все локаторы были на максимум! Времени оставалось ещё достаточно, и Сюзанна за ними пока не пошла. Ей надо было иметь самый большой обзор и двигаться постепенно, осматривая лавку за лавкой, вдруг где мелькнёт потусторонняя искра. А Гарри с Фло, благополучно добравшись до алтаря, представлявшего собой небольшой, идущий выше уровня пола на несколько ступеней выступ гранёной формы, примыкавший к основному объёму здания, приступили к поискам наиболее удобного места для раскладки железного круга и наблюдениям за температурой. Минут пять между собой не разговаривали. Потом по привычке начали перекидываться словами. — В проходе его, что ли, разложить? — в очередной раз пробухтел себе под нос Гарри, двигаясь туда-сюда вдоль алтаря и бряцая толстой цепью. — Как думаешь, Фло? Лестница эта дурацкая… Мешает! Не хочу её за нашими спинами оставлять. Проход, конечно, тоже узкий, неудобный, но… — В проходе давай, — не глядя на него, потому что как раз заносила в блокнот измерения по третьему ряду деревянных лавок, подтвердила Фло, — остальные варианты совсем тухлые. И прекращай уже жабрами шелестеть, ворчишь и ворчишь... На нервы действует. — Ой, можно подумать! — огрызнулся Гарри и раскорячился на полу, укладывая цепь. — В гробу потом насладишься покоем… И будто бы я отсюда не слышу, что из тебя самой там под лавки одни глаголы сыпятся, и все посылательного назначения! — Неправда! — с достоинством возразила Фло и двинулась к проходу, чтобы заняться изучением лавок с противоположной стороны. — Моя коллекция, поверь, глаголами не ограничивается, в отличие от твоей. Вообще-то, не удивлюсь, если у меня и зрачки будут шире твоего словарного запаса, Гарри Соунес! — Да что ты! — засмеялся её собеседник. — У тебя, наверное, и линия жизни по локоть? Заявить такое своему начальству… Но Фло не успела сочинить ответ, а, добравшись наконец до прохода, только неожиданно охнула: — Ёлки-брёвна! Как у тебя здесь холодно! Гарри с пола испуганно вскинул на неё глаза. — Фло, о чём ты говоришь? Ни на градус не похолодало… — И воняет, хоть святых выноси! — Но я не чувствую… Не чувствовал… Ты стоишь дальше… Как по команде они оба повернулись назад. К арке, ведущей обратно в башню церкви, где до сих пор совершенно спокойно бродила Сюзанна, время от времени посмеиваясь над их традиционной перепалкой. И она ходила так до сих пор. Медленно переступая с места на место, заглядывала под самые дальние от них лавки и, судя по всему, ничего странного не ощущала. — Сюзанна! — едва скрыв предательскую дрожь в голосе, громко позвал её Гарри. — Сюзи! Ты мне нужна! Он не соврал, она была нужна ему. Всю его жизнь, если начистоту. — Сейчас иду! — бодро отозвалась она. Выпрямилась. Поправила упавшие на лицо густые каштановые волосы. Улыбнулась им и шагнула в проход. А дальше... Они видели, что холод стеганул Сюзанну по телу. Слышали: песок захрипел у неё в горле. И к миазмам в считаные секунды примешался запах палёных волос и плоти. — Сюзанна! Гарри вскочил, как подброшенный. Споткнувшись о почти готовый круг, даже не заметил, что разметал цепь по проходу. Кинулся вперёд, продолжая выкрикивать её имя, да вдруг так же резко остановился, просто тело остановилось. На рефлексах... Остановилось, потому что у него на глазах маленькую, хрупкую, когда-то улыбчивую, а теперь скрюченную предсмертными судорогами девчонку плавил в себе огромный, вздутый ком эктоплазмы. Сжирал Сюзанну Синклер целиком. — Лимлис! — бешено закричала у него за спиной Фло. — Гарри, поздно! Поздно! Назад! Гарри это знал. Бледный, словно побелка, он, как в кошмарном сне, заторможенно повернулся к своему бывшему стажёру. Фло осталась стоять, где стояла, в проходе. Слёзы сыпались по её лицу горохом, но она твёрдой рукой держала рапиру, готовясь защищаться. А слева от неё из-под лавки выныривала вторая раздутая голова. Защищаться… Нет, не то слово. Защищать. До Фло гораздо ближе, чем до Сюзанны, он успеет, должен. В конце концов Сюзанне хватит терпения его немного подождать... Где Синклер, там и Соунес, верно? Никогда не было по-другому. И не будет. Но сначала надо кое-что доделать. Вот только и второй Лимлис уже начал свою охоту... У Фло не было времени распознать подвох, слёзы мешали. И когда она увидела сумасшедшие глаза летящего прямо на неё Гарри Соунеса, её начальника, отличного агента, её друга, успела лишь, испуганно застыв перед ним в распятии, выдохнуть: — Гарри! Ты что?.. Но стоило огромной туше Лимлиса замаячить где-то от них сбоку, понимание пришло. А вместе с ним пришёл и мощнейший толчок в грудь. Фло отлетела к лестнице и крепко приложилась головой об пол в считанных сантиметрах от первой мраморной ступеньки, край которой ей без вариантов раскроил бы череп. Рапиру при падении выбило у неё из руки и отбросило куда-то под лавку. И всё же Фло осталась в сознании. Хотя, видит бог, ей было бы лучше его потерять… Ведь теперь она, дыханием, плачем и криком надрывая лёгкие, своими голубыми глазами-леденцами глядела, как оттолкнувшего её с линии атаки Гарри поглощает белая раздутая масса, а он улыбается… Улыбается ей! И в последний раз хрипит: — Не дрейфь, стажёр… И беги. Фло не помнила, как заставила себя подняться. Бежать было некуда. Первый Лимлис закончил обугливать труп Сюзанны и уже двинулся по проходу к алтарю. А всё, что она ещё могла попробовать, это магниевые вспышки. Но ей не хватило бы духу бросить такую в ближайшего к себе Гостя, он до сих пор парил над Гарри… Поэтому она изо всех сил швырнула её в другого. Повсюду потоками хлынула плазма, дерево и линолеум на полу задымились, однако Лимлис был настолько огромен, что одной вспышки для него оказалось мало. Фло выбросила в округлую, бугристую, бесформенную светящуюся массу весь свой поясной запас, и это ей не помогло, зато оба призрака буквально осатанели. У Фло же к тому времени душа сжалась до размеров кулака, в голове забивали чугунные сваи и приближался паралич рассудка. Лимлисы неумолимо теснили её наверх, туда, где увернуться от них не было никаких шансов, и тогда в бессильном отчаянии она схватила с алтаря крест. Большой, тяжёлый... Железный. И этот крест в ту ночь стал ей и мечом, и щитом. Прикрываясь им, Фло забилась в самый дальний угол и до утра отбивала атаки Гостей. До утра, а по ощущениям — вечность. Она старалась не думать вовсе, лишь бы не сойти с ума. Но как тут не думать, когда уже начался сепсис мыслей? Как не разговаривать с теми, кто продолжал лежать и тлеть совсем неподалёку? Как перестать чеканить в мозгу один-единственный вопрос: ради чего она не сдаётся? Она цитировала себе выдержки из «Руководства Фиттис» о Лимлисах, этих распухших, деформированных призраках Второго типа без рук и ног, только бы не впасть в летаргию. Слушала глухой, протяжный заупокойный вой, который, как оказалось, бессознательно издавала сама, и белые ангелы ей церковным хором подпевали. Она порой словно плавала в пустоте на волнах густого, зловонного, тошнотворного смрада, заполнившего всё вокруг отсюда и до бога. Гарь и разложение, гниль и чад. Запах сгоревшего мяса, запах палёной плазмы, запах смерти. Усиленный изменчивыми потусторонними миазмами, он беспрерывно отравлял тело, впитывался в её больной мозг, намертво въедался в память. Она боялась отключиться, боялась, что в следующий раз, забывшись, вместо ладони, которой хлестала себя по щекам, ударит плашмя крестом и проломит себе лицо. Она очень боялась, что на самом деле уже умерла, и еле сдерживалась, чтобы не начать один за другим ломать все пальцы, только бы убедиться, что пока живая. Бывший стажёр ныне несуществующего агентства Фло Боннар сегодня не могла позволить себе умереть. И тем не менее Фло ни секунды не надеялась пережить эту ночь. Не могла даже мечтать о том, что продержится до утра, увидит через окно в кровоподтёках зарю и останется достаточно вменяемой, чтобы запомнить место, куда начнёт всасываться эктоплазма. Ей было ещё неведомо, что первым ужасную картину узреет лысый викарий. Узреет и каким-то чудом не свалится тут же замертво, а приехавший на его ранний вызов инспектор ДЕПИК благодаря её слабому указательному жесту найдёт за деревянной лавкой тайник и чуть погодя задержит человека, который его там устроил. Служку, недавно повадившегося обворовывать гробы, выставляемые в церкви перед захоронением для проведения панихиды. Ну а что? Богатый приход, частое стремление родственников оставлять с покойником дорогие его сердцу вещи и украшения, по англиканской традиции всегда закрытые гробы, усиленные железом для защиты от потусторонних неожиданностей… Никто не заметит пропажи. На чём именно служка хотел нажиться, на золоте или на призраках, потенциально к нему привязанных, было не так уж важно. Два массивных обручальных кольца, которые он забрал у старой супружеской четы, исполнившей своё заветное желание умереть в один день, стали его последней попыткой разбогатеть. Вот почему сорок лет прожившие вместе рука об руку души двух стариков раздулись, клокоча от гнева, и до самого рассвета не оставляли попыток отомстить за кражу. Всё это Фло ещё только предстояло узнать. Как и то, что из-за черепно-мозговой травмы и долгого воздействия потусторонней вони на обонятельный нерв она станет с трудом улавливать запахи. Как и то, что она ни при каких обстоятельствах не захочет вновь работать агентом. Как и то, что ей никогда больше не избавиться от образа алтарного креста в её руке. Железного креста, однажды спасшего ей жизнь. Она будет продолжать держать его во снах, будет просыпаться с ним в руке и долго трясти пустую кисть, отгоняя бесплотный морок. Когда бы ни взяла оружие, чтобы защищаться или нападать, она снова и снова будет видеть то распятие... Девчонка, которой суждено было выжить в заражённой церкви, будущая старьёвщица под новым именем Фло Боунс, со временем она научится воспринимать это спокойно. Ведь это не благословение и не проклятие. Всего лишь крест. И, бог свидетель, ей теперь до последнего вздоха чувствовать его тяжесть.