***
Чернильная полоса рассвета едва окрасила бугристую линию горизонта. Где-то на юге проснулись первые певчие птицы, извещая мир о начале нового дня. Север ознаменовал утро не так помпезно — и все же вполне ощутимо: Черный замок на Стене, покрытый инеем и обледенелыми наростами мха, стал сбрасывать с себя сосульки при первых лучах солнца. Они таяли — и капли воды монотонно разбивались оземь, заставляя дозорных вновь проснуться в прескверном настроении. Красавица стена затаилась в ожидании новых лиц, готовящихся облачиться в черное. Как любящая мать, она прощала грехи своих детей: будь то убийца, насильник или вор — все становились вновь чисты и невинны пред божьим ликом, давая клятву верности дозору. Однако в последние годы свирепая обледенелость годилась только в убежище пропащим людям, тем, что уже нечего терять. Так юный Домерик Болтон, худой, длинноволосый юноша с великой жаждой справедливости и, в конце концов, первый сын Сансы Старк, решил — там ему самое место. Спонтанная идея о вступлении в Ночной дозор отчаянно не одобрялась всей семьей Болтона. Это было приятно и отлично тешило самолюбие юноши — матушка уговаривала его остаться дома, сестрица Талиса горько плакала, Льюис наотрез отказался разговаривать с братом, а Бес, недоуменно наблюдая за всеобомляющей паникой, пытался решить все мирно. И все же Домерик желал вовсе не этого, и ему пришлось проститься с Винтерфеллом, лишь углубляясь на Север — за свои слова надо отвечать. Он и ещё дюжина бричек прибыли в Чёрный замок на рассвете, в пору слипающихся от сна глаз и бодрящего утреннего морозца. Болтон оглядел ворота, выстроенные цельными, сосновыми стволами, когда мужчины слезали с повозок. На долю секунды он даже засомневался в принятом решении — однако, стоило увидеть стену (кое-где, конечно, покрытую острыми сколами, от старости просевшую и страшенную, но не потерявшую прежнего величия) глаза его воспылали обожанием с первого взгляда. П-образная территория Чёрного замка оснащалась широкими арками и каменистыми выступами, она прилегала прямо к стене — это обрекало Дозорных на вечный холод. Незнакомые мужчины во внутреннем дворе сражались, размахивая мечами и издавая характерный рёв; взглянув на эту картину, Домерик невольно представил себя таким же воином. Главнокомандующий Тормунд ожидал новобранцев посреди поля для сражений. Мужчины, копошась и семеня, выстроились в тонкую шеренгу и ожидали дальнейших указаний. Тормунд, подпоясанный тесемкой и облаченный в длинный меховой плащ, вальяжно прошелся вдоль линии, осматривая каждого и хитро ухмыляясь. Он резко остановился и прищурил свои голубые глаза. — Что ж, летние дети, теперь вы здесь. Клятвы свои принесете через неделю, а пока освоитесь, стену посмотрите — того гляди, отсеется половина. Вам, однако, несказанно повезло: скоро нас навестит сам король Джон. — Тормунд затрясся в порыве смеха. — А теперь все по своим коморкам. Глаза Домерика озорно блеснули. Джон Сноу часто гостил в Винтерфелле на правах брата Сансы Старк и дяди всех её детей — приезд его мог скрасить серое пребывание в Ночном Дозоре. Обдумывая это, Болтон и сам не заметил, как незнакомый мужчина, вцепившись своей жилистой, холодной ладонью в ладонь юноши, увел его в одну из башен. Промозглый холод, кромешная тьма и единственная восковая свеча на кушетке около кровати, которая, вероятно, вряд ли зажжется из-за буйного ветра, царящего даже в помещениях — теперь это новый дом Домерика. Витиеватый путь на Стену и качающиеся брички не позволили выспаться никому из путников, однако сна не было ни в одном глазу. Домерик лишь наблюдал за происходящим первые сутки: он исполнял роль посыльного, ходил к мейстерам за лекарствами и до блеска начищал чужие оружия. Об усталости не могло идти и речи: Домерик не привык жаловаться, а любое сочувствие в свою сторону он воспринимал, как личное оскорбление — если люди жалели его, значит, не были уверены в его силах. За один лишь день, проведённый в Чёрном замке, он явственно почувствовал, как его щуплое тело обрастало мышцами, а кости наливались силой. Прежде Домерик действительно напоминал изнеженного лорда своими миниатюрными чертами лица и белокожестью, сейчас же акцент падал на крючковатый нос и общую возмужалость — так, по крайней мере, желалось ему самому. Впечатление о жизни Дозорных еще не успело сформироваться окончательно, потому хаотично металось от «И что же это за дыра» до «Здесь неплохо». Вечером, в трясине слившихся своим однообразием трапез Домерик ужинал пресной отбивной из баранины. В сероватом акетоне и высоких стеганных сапогах Болтон сидел за дальним столиком в столовой, наполненной задорным гулом, стуком пивных кружек и смехом, не желая веселиться после дня, полного забот. Домерик задумчиво возился с своим мясом, делая с ним все, что угодно, кроме прямого назначения — пища скоро превратилась в бесформенную кашицу — и смотрел на раздолье напротив стеклянными глазами. Вдруг протяжный скрип ненадолго прервал гул в полупустом помещении. Входная дверь медленно приоткрылась; тогда-то Болтон увидел поцелованного солнцем юношу с огненными волосами, ошибочно приняв его за собственного брата. Однако, когда незнакомец приблизился еще на несколько метров, стало ясно, что это точно не Льюис — слишком уж устрашающе громоздким тот казался. Парень небрежно примостился за стол к Домерику, добродушно улыбаясь во все тридцать два зуба. — Вижу в наших рядах новое лицо. — тот протянул руку в приветственном жесте. — Рассказывай, за что сюда сослали. Башмачника, что ли, надул на медяки? — Как только ты пришел к этому выводу. — Болтон одарил собеседника холодной улыбкой. — Какие манеры! А чего тогда здесь забыл? — удивился рыжик, почесав голову в изумлении. — Я сам приехал. — На секунду Домерик ощутил, каким скверным казалось его импульсивное желание со стороны. — Вот балда… Дома, чтоль, совсем плохо было? — будто подтверждая мысли юноши, изрек его собеседник. — Было сносно. Я, скорее, других от себя спасаю. — усмехнулся Домерик. —Что ж, тогда и ты мне ответь — почему? — Тоже сам решил. Батька мой тут. Сигорн я, сын Тормунда. Думаю, слыхал ты о таком. — Наш главнокомандующий! Седьмое пекло, вы похожи, как две капли воды. Интересно. — Домерик откинулся на задник лавочки и заблестел восторгом. — Нас таких шестеро, все на одно лицо. Здоровые — в мамку великаншу, и рыжие — в отца. — Таких красавцев здесь больше не видно. — ухмыльнулся Болтон, заинтересованный новым знакомством. Сигорн говорил с явным северным акцентом, вряд ли прочитал больше книжки за жизнь — но впечатление он производил на удивление приятное: то ли от природной доброты, то ли от детской непосредственности. —Остальные братья не вступили в ночной дозор; с другими одичалыми они делают вид, будто я умер от серой хвори — это не так позорно. За стеной, на просторах севера наш народ издавна воевал с Черными братьями. — Однако, твой отец — главнокомандующий Черных братьев… — …Покровитель Воро́н. — Улыбнулся Сигорн с каким-то непонятным чувством то ли гордости, то ли замешательства. — Он ведь главный — это в корне меняет дело. Мне за стеной скучно: там только Зачарованный лес да деревни, а здесь — вон сколько всего! И люди смешные, и веселье, и Эль… Теперь и ты появился непонятно откуда — значится, судьба такая. — Значит, такая судьба. — согласился Болтон, хоть и слабо, но искренне улыбнувшись первый раз за сутки. В знак зарождающейся дружбы новые знакомые чокнулись кружками, вовлекаясь в пустой треп. Ранним утром протяжный гул горна разбудил всех дозорных вплоть до тех счастливчиков, что спали в дальних башнях Черного замка. Новобранцы, все, как один, сбегались к главному входу, и Домерик, конечно, не был исключением. Парень оказался на улице в компании Сигорна, недоуменно ворчащего: «И отчего такая суматоха? Король и так приезжает сюда каждые полгода.» Глашатаи в пафосных прикидах и пурпурных шелках показались им на глаза первыми: один из них держал в руке свиток пергамента, другой изо всех сил трубил в карнай. Целая процессия ехала следом: четверка лошадей везла округлую карету с Джоном Сноу, восседавшим внутри. Истощенный переживаниями мужчина сгорбился, пытаясь казаться меньше, чем есть на самом деле, однако избежать громкого представления не удалось: только он сошел на заледенелую землю, держа в руке трость — послышался столь ненавистный ему поток титулов. — Джон из дома Старков, первый своего имени, Белый волк, хранитель и защитник Семи Королевств, Король Андалов, Ройнаров и Первых Людей! — Избавьте меня от этого. — простонал Сноу, одолевая ворота в виде арки. — Король Джон! Ну, здравствуй. — Тормунд первым встречал друга, завлекая его в крепкие объятия. — А вы, недотепы, поздороваться не хотите? —Новобранцы, в тайне, вероятно, надеявшиеся, что про них и вовсе забудут, суетливо откланялись монарху и застыли в отвратительной тишине. — Теперь бегите получать задания на день. Сигорн, стоявший рядом с юношей, лениво зевнул и потянул знакомого за собой — видимо, пропустив речь о заданиях и уже мечтав о хрустящем тосте на завтрак. — А ты, Болтон, иди сюда. — проворчал Тормунд. — Привет, Дом. Последняя реплика определенно звучала от Джона Сноу — не послышалось же Домерику? Толпа разбредалась по своим делам, а Король ждал, действительно ждал его у ворот. Сердце вечно ищущего любви и ласки изгоя забилось вновь, и тот, аккуратно отпрянув от рук Сигорна, шагнул вперед. — Ваше величество. — Домерик глубоко поклонился. — Должен сказать, я… удивился, когда в послании Тормунд написал о том, что мой племянник собирается вступить в ночной Дозор. — Джон заправил волосы за уши. Годы сделали его мужчиной более тучным и приземистым. — Вы навестили Стену поэтому? — искренне изумился юноша. — Нет. — Улыбнулся Король, заставив племянника покрыться густым, стыдливым румянцем. — Но это, определенно, одна из причин. Почему сейчас, Дом? Ты понимаешь, зачем нужна стена? — Понимаю, что должен приносить пользу. Понимаю, что хочу прокатиться на лошади в Зачарованном лесу, понимаю, что хочу увидеть мир с высоты птичьего полета, понимаю… — Достаточно. Ты волен делать, что хочешь, парень, здесь нет врагов. Обычное беспокойство за близких не навредило еще ни одному человеку, верно? Мы с Тормундом отправляемся на утренний обход Стены — это больше формальность, чем необходимость. Я был бы рад увидеть тебя вечером. — Король потрепал юношу по плечу и развернулся, уже готовясь уходить. — Могу я отправиться с вами? — крикнул Домерик вслед. Он горел этой мечтой еще с приезда в Чёрный замок, однако стоило поддерживать серьезный вид, подобающий статному дозорному. — Если это вместо зарядки — я за! — невозмутимо отозвался Сигорн. — Никаких обходов, Сноу. Будь я проклят, если у них нет других дел! — шепнул рыжеволосый главнокомандующий, скрестив руки на груди. Сына Тормунд одарил особенным взглядом. — Ребята могут пойти. Они успеют научиться всему, что нужно, поверь, друг, времени на это хватит сполна. Так напрашиваться было в какой-то мере унизительно и некрасиво, но Домерик не мог противостоять благоговению пред столь великим творением природы, человека и магии — на обход отправились четверо. Лифт оказался совсем близко: от старости и гнилого дерева он гудел и трясся, угрожая развалиться в любой момент. Домерик наблюдал за тем, как земля стремительно покидала его взор, и перед глазами представал совершенно другой вид — нескончаемые просторы ледников, леса и свежесть. В долгом пути наверх он слышал разговор главнокомандующего и короля. — Как ты, старина? Держишься молодцом. — осторожно объявил Тормунд. — Мы до сих пор не знаем, что с Дейнерис. Моя милая… Я собирался в наступление на следующий же день, как узнал об ее похищении, но Лиана приказала Королевской гвардии ждать подходящего момента. — Джон, словно готовый разрыдаться в ту же секунду, тяжело вздохнул. Все знали, что он сорвется на помощь — дай только разрешение. — Она считает, что нам стоит подготовиться лучше и заиметь войско солиднее, чем сейчас. — Какую власть имеет эта девчонка над своим отцом-королем! — вспылил Тормунд. — Лиана в безопасности с лордом кастеляном, Тормунд. Девочка, может, и права: западные Ланнистеры не убьют Королеву, ведь это единственный способ манипулировать столицей. Без Дейнерис никто не станет возиться с ними так, как сейчас. Тирион был у Тирека Ланнистера на переговорах — однако, безуспешно. — Слыхал я, что Бес приволок в утёс Кастерли дочь Тирека. — Дочь, да. — тон Джона не выражал согласия с этим изречением. Может, он что-то знал, а может, наученный опытом, старался не доверять никому в этом мире. — Я приехал сюда по распоряжению принцессы. Лиана думает, что Дрогон не осилит битву с войском Ланнистеров, и слать последнего представителя его рода на риск слишком опрометчиво с нашей стороны. Как только я вернусь в Королевскую гавань, она отправится в древнюю Валирию — на поиски невылупившихся яиц драконов. Домерик вжался в стенки лифта. Драконы, принцесса Лиана, которую он видел от силы раз, Королевская гавань — все это было так далеко от его реальности, что начинало казаться страшной сказкой. Он вдруг почувствовал некую досаду, не имея больше возможности быть причастным к придворным делам. Назревает новая война, это было очевидно — но что же Джон хотел от Дозорных? — С чего девчонка взяла, что где-то на белом свете осталась кладка яиц Дракона? — пренебрежительно вопросил Тормунд. — Так сказали в пророчестве её матери. Я прошу тебя о помощи, друг… С этими словами лифт достиг своей самой высотной точки. Домерику пришлось выйти первым: слепящее солнце, неприлично ярко светившее для такого холода, встречало его в месте, сравнимом лишь с концом мира. Земли не было видно и в помине, а густые облака осели призрачной дымкой лигой ниже. Даже в ширину Стена простиралась так далеко, что самый зоркий глаз едва ли увидит её конец. Домерик изумленно охнул, сразу после поежившись от мороза, томившегося здесь, наверху. Джон и Тормунд продолжили свою беседу — король достал свиток пергамента, и, заняв ближайшую дозорную постройку, примостил на стенку неизвестный чертеж с картой Валирии. — Лиана планирует высадиться около уцелевшего Замка, тут. В летописях сказано, что именно здесь когда-то было излюбленное место самок откладывать потомство. После Рока Валирии магия покинула Эссос, как и огонь в жерлах вулкана — поэтому теперь там бесконечный, густой туман, а это мешает кораблям принцессы свободно пробираться вглубь нужной территории. Наш мейстер спроектировал изобретение, способное осветить Валирию. Называется Маяк. Джон указал на разлинованный пергамент. Чертеж представлял собой высотную башню с наблюдательной площадкой на самом верху. Небольшой огонек подразумевался хаотично вертящимся вокруг своей оси. Домерик никогда не видел ничего подобного — он подошел ближе, желая рассмотреть изобретение детальнее. — Что конкретно будет светить, ваше величество? Дикий огонь? — спросил юноша, щурясь. — Нет, дикий огонь не подойдет. Материал, который нам нужен — Глов. Он добывается только в Северных землях, ближе к деревням Одичалых. Вечером я отдам приказ разведчикам отправиться на его поиски. Перед отбоем Джон действительно выступил с этим заявлением. После собрания дозорные расходились, и Домерик также покинул большой зал, направляясь в спальню. В своей комнате он наконец скинул душащую его шубу и лег в постель, закутавшись в теплое одеяло. В это время суток, наедине только с месяцем можно было выдохнуть. Снять оковы образов — по слоям, обнажая душу догола — и быть искренним хотя бы с собой. Домерик нащупал на кушетке около кровати вещицу, подаренную его сестрицей Талисой на прощание — перстень из белого золота с рубиновым камушком внутри. Он улыбнулся, подумав — вряд ли предоставиться повод когда-то надеть такое украшение. Еще Болтон подумал о принцессе Лиане и том единственном случае, когда он видел её. Лиана была очень красивой, одетой в традиционные одежды Таргариенов — и холодной, совсем не как красный цвет на её платье. Всё их общение ограничилось пустой, непродолжительной переглядкой. А теперь принцесса сама руководит военными действиями — осознание этого пробирало юношу до дрожи, а еще напоминало мелочность собственного существования. Домерик долго не мог заснуть. Едва прикрыв глаза спустя час бесцельного ворочания, он услышал неизвестный шепот, доносившийся из коридоров Чёрного замка. Болтон вслепую нащупал свой акетон, одевшись — поверх он накинул мантию с капюшоном. Ноги сами повели его к двери: мимо комнаты проходило четыре незнакомых человека. — Где, говоришь, старый хрыч? — вопрошающе рявкнул чужой голос. — В деревянном доме рядом с птичником. Мы в правильном направлении. Сердце Домерика заколотилось от страха за кого бы это ни было «старого хрыча». Кинжал удобно примостился в его ножнах, и юноша, постаравшись не скрипеть деревянной дверью, последовал за незнакомцами. Они покинули территорию замка, следовав прямо к коморке мейстера Эйемона. «Незваные гости знают, как обойти стражу — дурной знак.» — подумал Болтон, когда мужчины бесцеремонно проникли в дом к старику. Юноша осторожно приблизился к деревянным стенам, слушая их разговор. — Давай, мужик, вставай, просыпайся. Скажи-ка нам, ты Эйемон Таргариен? — вопрошал все тот же. Мейстер Эймон, слепец и старейший человек семи королевств, долго молчал, видимо, медленно продирая глаза ото сна. — Что вам нужно от меня в столь поздний час, молодые люди? — ответил он. Голос его не выражал никакого беспокойства. — Ты ведь знаешь, что здесь только мы одни, старик. Никто и не заметит, если тебе перережут глотку в эту же секунду. Отвечай на вопрос! — разозлился незнакомец. — Если ты Таргариен — заберем тебя с собой, нет — голову с плеч. — Знали бы вы, сколько таких угроз успел услышать Эйемон за свою жизнь… Вы хотите напугать столетнего старика смертью? Благословят вашу душу семеро. — прохрипел мейстер. Послышался недовольный возглас с характерным лязгом стали; Домерик даже не успел подумать — он ворвался в дом, с разбегу вогнав в лопатки вооруженного мужчины свой острый кинжал. Тот упал, отвратительно корчась от боли; остальные незваные гости на долю секунды застыли в изумлении — надо полагать, что никто из них не ожидал слежки за собой. В это время Болтоном руководил безжалостный воин, отодвинув людскую натуру на второстепенный план — он успел порезать плечо еще одного незнакомца, когда те, наконец, стали нападать в ответ. Первой нанесла удар юркая и проворная женщина — она повалила Домерика наземь, ловко отобрав его оружие, и улыбнулась с какой-то бешеной искоркой в глазах. Мужчина рядом несколько раз и с особой злостью пнул Болтона по голове, отчего во рту у юноши появился железный привкус крови. — Сейчас твое личико потерпит некоторые изменения, красавчик. — заявила она, замахнувшись. — Нам надо уходить, Тиена! Ублюдок сейчас заорет, и весь дозор проснется. — в ужасе изрек уцелевший незнакомец. — Даже не думай, что я оставлю это так просто. — ухмылка повторилась, и на лице Домерика проступил сплошной, глубокий порез, тянущийся от брови до самого подбородка. Глаза непроизвольно заслезились и сознание помутило от боли, когда Тиена, гордо восседавшая на его корпусе, приготовилась нанести еще один удар — в этот раз решающий. Стоило ей занести лезвие достаточно высоко, неведомый вихрь сбил незнакомку с тела Домерика. Едва в сознании, ему слышались только крики Тиены и грозный рык зверя. Это был Призрак, лютоволк Джона Сноу. Уцелевший незнакомец в ужасе попятился из хижины, наткнувшись на других дозорных, что прибыли на шум; так он оказался схваченным. Сам Король подоспел через считанные секунды — меч его оказался у горла пойманного. — Призрак, ко мне. — сказал Джон, и лютоволк, прекратив терзать Тиену, вернулся к хозяину. Тогда Король метнул тяжелый взгляд на пленника. — Только шевельнись, я предупреждаю. Что вы здесь забыли? — вопросы его были четкие и резкие, а голос пылал ненавистью. — Нам нужен был Таргариен! — истошно завопил незнакомец, когда один из дозорных угрожающе потянул его за волосы. — О твоей женушке уже кто-то позаботился, а принцесса — черт её знает, где она. Как вариант, осталась только эта рухлядь. — Таргариен? Зачем? Пленник помялся, не желая раскрывать всех карт. — Только Таргариен может пробудить Драконье яйцо, а мы нашли одно из них. — сказал он. Джон Сноу ужаснулся: о предположении, что невылупившиеся Драконьи яйца все еще томятся где-то в Вестеросе, знали только приближенные единицы. Значит ли это, что в кругу его затесался предатель? Или же недоумкам просто повезло? Радовала только одна мысль — дракон никогда не будет подчиняться безымянным преступникам, нет. — Уведите ублюдков с глаз моих. Всех. Не дайте им умереть — я отвезу их в Королевскую гавань и допрошу. — когда Дозорные с пленниками скрылись в ночи, Джон метнулся к племяннику. — Боже, Дом… Приведите сюда мейстера, срочно! — Я в порядке, дядя. — ответил юноша — и окончательно потерял сознание. Через сутки он проснулся с жуткой головной болью. Тело ломило, будто по Домерику прошлось племя великанов. Осознание произошедшего нагрянуло далеко не сразу, а накрывало, скорее, медленной и крадущейся волной. На секунду ему показалось, словно он проснулся в Винтерфелле — однако, стоило открыть глаза, его окружала все та же одинокая свеча и кромешная темнота. Болтон пощупал свое лицо, обнаружив там повязку — бордовую, насквозь пропитанную кровью. Напротив, угрюмо сгорбившись, сидел Король. — С добрым утром. — слабо улыбнулся он с каким-то сочувствующим взглядом. Болтон сразу понял, в чем дело — теперь он урод не только кровно, но и внешне. Осталось только поселиться в Дредфорте и развесить в замке кожи своих врагов. Однако, как ни странно, это волновало его меньше всего. — Ваш волк спас мне жизнь. Мейстер в порядке, дядя? — спросил он, закашлявшись. — В полном порядке, Дом. Ты молодец. Попей воды. — Джон протянул племяннику стеклянный кувшин; юноша осушил не меньше половины. — Я волновался за тебя. Если что-то подобное еще когда-нибудь случится… Зови на помощь, не геройствуй. — Вы сделали бы это? Пошли звать на помощь? — неверяще спросил Болтон. — В твоем возрасте я бы поступил так, как ты. — Джон улыбнулся, положив ладонь на плечо племянника. — Было просто очевидно, что эти уроды замышляют что-то недоброе — я не мог поступить по другому. — вновь распалился Домерик, сжав кулаки. — Поверь, они заплатят сполна за причиненный тебе вред. — В этом нет необходимости. Пусть лучше доложат всю правду. — Обязательно, Дом. Сегодня я уезжаю, и мне хотелось попрощаться с тобой. Ты станешь отличным Дозорным, друг мой. — Спасибо… Я рад был увидеть вас. — обменявшись любезностями и поговорив еще минутку, мужчины крепко пожали друг другу руки; Джон исчез в дверях комнаты — кто только знает, когда в следующий раз юноша увидит Короля. Спустя неделю алый шрам превратился в его белый призрак, зияющий на лице уродливым клеймом. Сигорн пришел в восторг, назвав его «боевым ранением» и сказав, что такое придает Домерику мужественности. Это слегка скрасило последние дни, полные безделия — приходилось лежать в покое, ожидая чудесного выздоровления. В воскресный день главнокомандующий объявил, что Домерик достаточно здоров для принесения своей клятвы. С наступлением сумерек он отправился в богорощу в компании новообретенного друга. Опустившись на колени, Домерик зашептал: «Слушайте мою клятву и будьте свидетелями моего обета! Ночь собирается, и начинается мой дозор. Он не окончится до самой моей смерти. Я не возьму себе ни жены, ни земель, не буду отцом детям. Я не надену корону и не буду добиваться славы. Я буду жить и умру на своем посту. Я — меч во тьме; я — дозорный на Стене; я — щит, который охраняет царство людей. Я отдаю свою жизнь и честь Ночному Дозору среди этой ночи и всех, которые грядут после нее.» С этого дня Болтон навсегда связал свою жизнь со Стеной и её порядками, отрекаясь от прошлого и будущего. Осталось только настоящее — там, где Сигорн, главнокомандующий, другие дозорные и Зачарованный лес. Свое первое задание Домерик получил от Тормунда еще в день пробуждения: он мечтал о том, как совсем скоро, будучи настоящим Черным братом, тот, обогнув стену и посетив земли одичалых, отправится на поиски Глова — редкого драгоценного камня, необходимого для постройки маяка. А пока юноша разделял таинственное мгновение своей клятвы с природой и заходящим за горизонт солнцем.***
В компании дракона своей матери Лиана сидела на пемзе — напротив скал, утесов и стоявшего в Валирии по сей день дыма. Её белые волосы развивались на ветру, и чёрная прядь, как повелось, выбивалась из общей, очаровывающей картины. Она разместилась на берегу, наблюдая высотные, фигуристые постаменты, что оснащали вход в устье реки. Часом ранее Дрогон сам привел её в темную пещеру неподалеку — там он, рыча и возмущаясь, вырыл несколько лунок. Дракон всегда почует дракона, и тот определенно знал, что делает — в вязкой грязи он нашел крошечное, окаменелое яйцо. Лиана пылала восторгом: поиски её длились уже несколько лет. Дейнерис часто рассказывала дочери о пророчестве, обещая девочке собственного ящера, и Лиана, втайне от отца и матери, отправлялась с Дрогоном на ночные путешествия по Вестеросу. Однако, побывать в Валирии довелось впервые — она влюбилась в затерянные земли Таргариенов, стоило только ступить на стывшую магму. Драконы были одной из немногочисленных вещей, что могли растопить сердце Лианы Таргариен — она сидела на берегу, держа яйцо в руках осторожно, словно дитя. Принцесса обнимала его, закрывала глаза и пыталась объединиться в одно целое, нашептывала на древнем Валирийском «Nyk skan jiva aeske» — все оказывалось бесполезно, и крошечный дракон продолжал свой многовековой сон. Осторожно положив яйцо в барсетку, Лиана вернулась в лагерь. Она чувствовала себя одиноко и потеряно — после визита в Ночной Дозор отец остался править в Королевской гавани, а матушка страдала в плену — это разбивало сердце и разжигало желание подготовить идеальную месть её обидчикам. Единственной её компанией был великий мейстер Манфри, сопровождающий принцессу везде, лорд Кастелян Королевской гавани, несколько дотракийцев и сотни Безупречных, отстраивающих высотную башню под названием Маяк. Вблизи разбились шатры и палатки — в Валирии приходилось задержаться хотя бы на неделю — а рядом раскинулся полуразвалившийся замок, некогда резиденция какой-либо правящей семьи голубых кровей. Лиана подошла к мейстеру, продемонстрировав находку. — Яйцо дракона найдено. Осталось лишь пробудить его. — продекламировала принцесса. — Ах, какая прелесть! Ваше высочество, позволите взглянуть…? — мейстер в восхищении протянул руки к барсетке. — Не позволю. Я налаживаю с ним эмоциональную связь. — Лиана отпрянула от Манфри, как от огня, и, извлекая яйцо из сумки, вознесла его к небу. Она обратилась к Дотракийцам на чистом Валирийском. — Issi ao rȳbagon naejot issa? Yne sytivīlībilāt? Lo jention mirre nūmāzme ēza, iderenna qopsa verdagon issa. Ñuhor līr gūrēnna. Lannister va moriot zyha gēlȳnī addemmis? Kessa, se aderī pōnta jāhor addemmagon hen pōjo qringaomnoti. Дотракийцы взревели одобрительным, однородним гулом, постукивая копьями о землю. Первый раз в жизни их внимание было обращено не на девушку, а на крошечную, овальную окаменелость у нее в руках. Принцесса, облаченная в рябой плащ под чешую драконов и черное платье по лодыжки, удовлетворительно вскинула голову вверх. — Лорд Флорент, я не спала уже двое суток. Проследите за порядком, пока принцесса отдыхает. — сказала Лиана Акселлу Флоренту, лорду Кастеляну Королевской гавани. — Конечно, ваше высочество. — покорно улыбнулся худой, приятной наружности мужчина, подступающий к четвертому десятку жизни. Лиана разместилась в полуразвалившемся замке, скрываясь от шума построек и кричащих дикарей. Крепко обняв яйцо, девочка перевела дух после проделанной работы. Она прислонилась к холодным, каменным стенам, думая лишь об одном — что будет дальше? Даже если получится пробудить спящего дракона, он будет расти долгие годы, прежде чем достигнет размера, когда сможет воевать. Однако, живой дракон — это в любом случае страховка на случай, если Дрогон однажды погибнет: его старые шрамы все еще кровоточили, и Лиана лечила животное настоем из трав. Девочка бесконечно удивлялась тому, как Дейнерис — опытная наездница — смогла позволить схватить себя в такой грозной компании. Она уж точно не допустит такой ошибки. Покой её прервал маячащий перед глазами силуэт кого-то из Дотракийского племени. Инстинктивно принцесса вскочила, прижимая к себе овальную окаменелость. Мужчина прошел в комнату (если же её можно было назвать таковой). — Как с яйцом успехи, маленькая Кхалиси? — сказал он на ломаном общем языке. — Я просила не беспокоить меня, Бхарбо. — фыркнула Лиана, раздраженная нарушенным одиночеством. — Ты можешь разместиться в любой другой комнате, или вернуться в лагерь к Безупречным. — Маленькая Кхалиси не такая, как Дейнерис-матерь-Драконов. Она не может пробудить я-ще-ри-цу. — Как только смеешь ты разговаривать со мной в таком тоне! Лорд Флорент, вы нужны мне — уведите его отсюда. — огласила Лиана в гневе. — Бхарбо поможет Кхалиси. У Бхарбо есть вечный огонь, он достал его в подземельях замка. Бхарбо очень хочет снова увидеть молодого Дракона. — с этими словами дотракиец достал сосуд с зеленой жидкостью. Откупорив его, Бхарбо, с особым интересом и невинными глазами, окропил диким огнем комнату. — Нет! Что ты творишь, безумец! — вскричала Лиана, когда особо яркий луч солнца, проступавший сквозь шаткую крышу замка, настиг жидкость врасплох. Замок вспыхнул в одно мгновение. В ужасе принцесса кинулась к своим людям. Дым охватил все пространство — не было видно чугунных дверей, пола, потолка — уже скоро Лиана начала задыхаться, отчаянно выкашливая, казалось, собственные легкие. — Лорд Флорент, Манфри, уходите! — она вынужденно наблюдала за тем, как люди, мирно отдыхавшие в своих комнатах, не успели покинуть высотное здание и, издавая истошные крики, горели заживо. Лиана вывела всех, кого заметила не слишком поздно — Таргариены не горят. — Принцесса! Вы в порядке? — Лорд Флорент, прижав к телу свою опаленную руку, встретился с девушкой взглядом. — Нет, Акселл! Погибли мои люди! — отчаянно протянула она. Паника всецело охватила Валирию. Опустившись на колени в безопасном от огня расстоянии, Лиана горько расплакалась. Лишь теперь принцесса вспомнила о драконьем яйце, оставшемся в эпицентре пламя — и переизбыток гневных эмоций накрыл её с головой. Чьи-то маленькие коготки впились ей в плечи, донося едва умелое порхание крылышек до истерзанного слуха девушки.