Если бы Эмиль знал, что Дима, отправившийся договариваться о номере, будет так слащаво флиртовать с девушкой за ресепшеном, он бы в жопу выдолбил этот вид на Бурдж-Халиф. Потому что Иманов ненавидит долгие и муторные поездки, ненавидит чересчур высокомерных продавцов в брендовых бутиках, примерно так же сильно, как и вставать по утрам. Но сильнее всего он ненавидит заигрывающего с девчонками Масленникова. Но тот словно умеет читать мысли, потому что каждый раз, видя мужское лицо с выражением из серии «меня накачали изюмом», он будто специально идёт клеить все, что движется. И милая
аж блевать захотелось блондинка за стойкой регистрации в отеле не стала исключением.
И сейчас, стоя в пяти метрах от этой
пары года, парень лениво разглядывает свои белые форсы. Будто накачали транквилизаторами, выдрали, как портовую проститутку, и кинули в какую-то запертую комнату — состояние говно. Усталость наваливается тяжким грузом, а блогер все пялится на наручные часы — время тянется по-уебищному долго — и ждёт, пока Дима наиграется.
Они обмениваются номерами: девушка четко диктует свои цифры, а мужчина тыкает по экрану дорогого телефона. И лишь тогда Масленников возвращается, спустя,
о господи, семь минут, с чересчур счастливой рожей.
— Меня сейчас вырвет. Это было мерзко, — кривится Эмильен, когда их чемоданы забирают, чтобы доставить в номер.
— Чувак, это зависть в чистом виде, — смеётся, да так открыто и весело, что ушные перепонки на секунду глохнут.
— Да, да, конечно, — ребята заходят в лифт и нажимают нужную кнопку этажа, — Не понимаю, что они находят в тебе.
Хочешь оказаться на ее месте. Признайся уже, сука.
— Я бы показал, но не хочу, чтобы ты потом чувствовал себя неполноценным, — сладким тоном тянет Дмитрий и соблазнительно ухмыляется.
— Не переживай, меня не впечатлят твои от силы восемь сантиметров.
— Так все говорят, пока не узнают, что это в дюймах, — ехидно улыбается Масленников и выходит на площадку первым.
Эмиль наигранно громко фыркает, зная, что друг услышит, и идёт следом. Дверь номера открывается, парни проходят внутрь, удивленно присвистывая. Помещение выглядело как ебаная империя какого-то короля, что было отчасти ожидаемо за те бабки, что отвалил старший. А вид с окна был нереальным, и на секунду Эмиля скрутило. Все казалось до невозможного неправдоподобным сном, и вот — щелчок — он проснётся в Москве, у себя дома, и нет никого Дубая.
А потом начинается какая-то муторная хрень с другим номером, где действительно есть вид на Бурдж–Халиф, распаковка чемоданов, чем, конечно же, занимается Дима — эх, золотые сутки — а Иманов лишь запрыгивает прямо в кроссовках на огромную двуспальную кровать и протяжно стонет.
— Это будут лучшие твои двадцать четыре часа рабства, Диман, — улыбаясь, парень закидывает руки за голову, — Эх, настрадаешься же ты.
— Обувь сними, — не поворачиваясь, мягко просит старший, все так же увлечённый разбиранием чемодана.
— А вот ты и сними.
Мужчина на секунду застывает в том же положении, а потом поворачивается лицом к другу и изгибает левую бровь.
— Да ты вообще оборзел, — блогер заливается лёгким смехом, что вызывает у собеседника розовых бабочек в животе, и подходит к постели.
Стягивает сначала левый кроссовок, потом правый и отбрасывает куда-то в сторону коридора, язвительно добавляя:
— Все сделано, хозяин.
— Медленно работаешь, холоп. Надо бы поэнергичнее.
— Не борзей.
— Ладно, ладно, вдруг бы прокатило, — в спасительном жесте поднимет ладони вверх младший и прикусывает нижнюю губу.
Разгрузив вещи, Дима стаскивает футболку и бросает на стол из темного дерева. Во рту Эмиля резко пересыхает, похуже, чем в пустыне под палящим солнцем, и кажется, что всю воду из организма выкачали. Карие глаза резко устремляются на занавески, потом на обои, мебель, куда угодно, лишь бы не смотреть на эти рельефные изгибы тела.
Лучше не давать своему воспалённому мозгу поводов дрочить чаще, чем два раза в неделю.
Закончив с переодеванием, старший кидает грязные вещи в корзину для белья и хватает телефон. В этот момент гениальная идея буквально загорается в голове, как лампочка.
Иисусе мой, сейчас будет весело.
— Дим, — слишком сладко тянет Эмиль, а по его лицу становится сразу видно, что он задумал.
— Ну, давай уже, — немного устало отвечает блогер, сразу заподозрив неладное, — Выкладывай.
— Твой телефон. Я хочу его. На час.
По резкой смене выражения мужского лица кажется, будто он нехило озадачен. Брови приподнялись, образуя маленькую складочку.
— Я удивлён, — в руках крутится злосчастный аппарат, — Хотя нет, ни хера. Валяй.
С этими словами на белую постель летит синий айфон, который коллега мгновенно берет в ладони. Пароль Дима ввёл сразу, поэтому парень довольно хмыкает. Так-так.
— На хрена только он тебе?
— Я могу слить твой ютуб канал за бешеные бабки. Или заработать на твоей голой фотке. Я ещё не придумал.
— Оригинально, но я ждал намного большего.
— Часто ты, наверное, от милых дам такое слышишь.
— Да куда больше уже, — усталым тоном отвечает, состроив грустное лицо, — девочки и так выглядят будто умирают во время секса со мной.
— Скромняга, — саркастично заметил младший и поджал губы, — Ты чего встал-то? Иди, иди, я позову, как надо будет что-то.
Масленников немного прихерел от такой наглости, но, ничего не сказав, ушёл в ванную. Хлопнула дверь и послышался шум воды. Оставшись наедине с самим собой, Эмиль поудобнее улёгся и начал изучать телефон.
Первое, что попало на глаза — Инстаграм. Конечно, почитать переписки можно было, но Иманов не считал это нужным. Навряд ли там будет что-то интересное, да и личные границы настолько переходить не хотелось. Выложив в сторис надпись «у меня маленькая писька» с фотографией грустного Димана, блогер перешёл на главный экран.
Телеграм.
Ютуб.
Контакты.
Сообщения.
Так, теперь галерея. Фотографий было не так много, но достаточное количество, поэтому Эмиль сразу пропустил скриншоты и решил залезть в Избранное. Там оказалось всего двадцать фотографий. На парочке из них был сам Дима, явно в какой-то студии сфотографирован «втихую», какие-то мемы от подписчиков, потом фотка с Полиной —
сердце ебануло об рёбра с блядской силой — а ещ…
Чего?
Младший нервно сглотнул вязкую слюну. Там был скрин из инстаграма, где на фотке был Масленников, целующий его в щечку, а сверху прифотошоплено сердечко. Выложено каким-то фан-аккаунтом dimil_fan_21 с надписью: «Любимый Димиль».
Какого… мать святая?
По привычке начинает кусать губу. Что это значит? Зачем Дима скриншотил это, раз так ненавидит всех шипперов —
святые люди — ещё и в избранное кинул? Может случайно? Ну-ну. На абсолютно случайное стечение обстоятельств меньше всего похоже. Тогда зачем?
Внутри неприятно защипало, от нервов задёргался палец на ноге, кровь отхлынула от лица. Дыхание участилось, оно резало уши, а голос внутри кричал, срывая глотку до мяса, что нужно об этом забыть. Это явно ничего не значит, это просто… Просто. Без объяснений и причин.
Уже не так весело, Эмилька?
В этот момент раздался скрип открывающейся двери, и вышел блогер, на ходу вытирая белоснежным полотенцем мокрые волосы. Их взгляды сошлись, а Эмиль дернулся, будто его застали за дрочкой.
Не в бровь, а в глаз.
— Ты чего такой дерганый, блять? — старший слегка нахмурился и посмотрелся в большое зеркало.
— Просто не нашёл ничего интересного, — откашлявшись, дабы прочистить горло, выдавил Эмильен, — Скучный ты.
Не скажешь ему? Серьезно? Ссыкун.
— А чего ты ждал?
— Не знаю. Фотки биг-дика хотя бы или дофигищу жёсткого гей-порно.
— Фу, чувак, ну и мерзость.
А что это тебя скрутило? Ты и вправду ждал, что у него весь личный дневник в твоем имени и розовых сердечках? Ахахаха
Протянув телефон другу, Иманов встаёт с постели, понимая, что нужно звать оператора и ехать снимать материал. Масленников забирает свой айфон и запихивает в карман серых спортивок. Даже на следующее утро он не замечает, что контакта «Кристина ресепшен в Дубае» больше не существует.
***
Время летит невероятно быстро — ещё час назад они только сели в аэропорту, потягивая горячий кофе, как уже немного стемнело, а стрелка часов перевалила за пять. Посетив некоторые места и отсняв нужный материал, которого, скорее всего, будет достаточно для ролика, парни ехали на арендованной чёрной машине. Дима ясно дал понять, что он против такси, а спорить никто не стал: передвигаться было так на самом деле легче.
Эмиль сидел на переднем сиденье и разглядывал вечерние огни города через несильно запотевшее стекло. Красиво. Теперь он понимал, почему этот город называют
мечтой. Находиться тут подобно раю, но лишь для тех, у кого кошелёк не закрывается от бабла. Такие как Масленников без проблем могли прожить тут хоть три жизни, но Эмиль в это число точно не входил.
Вы разные. Молодец, что понимаешь это. Тебе до него не достать.
А ведь это было больной, грубой, чересчур бьющей по самолюбию правдой. Разный уровень.
Разная ориентация.
— Может, поедем перекусим? — неожиданно выкинул младший, чтоб заглушить собственный внутренний голос, — Умираю с голоду.
— Я как раз знаю одно хорошее заведение, — Дима повернул руль вправо и кивнул.
— Ты с нами? — уже обращаясь к оператору, спрашивает низким голосом молодой парень.
— Нет, ребят, я спать хочу, что пиздец.
— Тогда завезём тебя в отель, — одобрительно кивает Масленников и обводит взглядом, лишь на секунду дольше положенного задерживая его на темноволосом парне.
Этого хватает, чтобы задохнуться похуже, чем от астмы.
— Да, супер.
Дорога до отеля, а потом и до ресторана проходит в тишине. Эмиль погружается в свои мысли, лишь изредка поглядывая на водителя. Дима так сосредоточенно управляет машиной и выглядит так… сексуально?
Эми, фу, ну что за мысли, родной?
А ему без разницы. Блогер давно смирился со своей неправильностью, аморальностью, свыкся с тем, что неожиданно влюбился в мужчину. Первое время было тяжело, невероятно хуево, позже лечение с лучшими психологами — конфиденциальность информации превыше всего — которые обещали, клялись, что все пройдёт, нужна лишь
терапия, но результатов не было. Ни через недели, ни через месяц, и даже полгода.
Переводит взор на водителя. Красивый. Шикарный. Желанный. А главное — недосягаемый. Единственное, на что оставалось надеяться парню, что, если у них что будет, —
от одной мысли кишки до боли сводит — чувства пройдут. Может, это синдром «Ты не мой, поэтому я хочу», но какое-то внутреннее шестое чувство говорило, что ни хуя такого не случится, но как говорят люди: надежда погибает последней.
Но с каждым днём, с каждым блядским часом, проведённым рядом, Эмиль все больше и больше верил в абсурд этой фразы. Надежда не умирает последней, она подыхает в грязных подворотнях, подобно использованной шлюхе, параллельно с мыслями о светлом будущем, о чистом, как натёртый шёлком хрусталь, счастье. Кажется, что приходит силуэт в чёрном, с косой, и вот-вот скажет: «я твоё спасение», а все потому что таким мерзким, запачканным людям, как он, нет места в этой жизни.
В следующем веке, может, станет лучше?
— Ты че пялишься, м? — низкий мужской голос возвращает к скудной реальности.
Младший и не замечает, как зависает в потоке своих раздумий, поэтому слегка дёргается от неожиданности и опускает глаза вниз.
— Задумался.
— Ну да, конечно, — язвительно усмехается Дмитрий, и машина останавливается, — Приехали, выметайся.
Повторять не приходится. Он выходит вслед за другом и подходит к зданию. Вычурному, пахнущим «
я обклеен деньгами, утопаю в них, захлебнись моими баксами, нищеброд». Народу внутри было не так много, что вызвало легкую ухмылку — конечно, не всем по карману такое заведение. Старший прошёл за один из столов возле панорамного окна.
— Хочется вымыть ноги, идя по такому паркету, — Иманов недовольно скривился, неприятное ощущение не отпускало.
Мужчина посмотрел странным взглядом, в котором было сожаление, смешанное с лёгким удивлением. Следом резкое отчуждение.
— Со временем привыкнешь.
— Здесь так дорого, как я думаю? — уже присев за стол, Эмиль покрутил в руках ложку, которая походу реально была из золота.
— А ты видел что-то дешевое в Дубае?
Не прошло и секунды, как подлетела официантка и принесла меню. Оно выглядело так, как и интерьер. Дорого-богато. Читая книгу с непонятными названиями блюд, парень нахмурился. Кусок какого-то мяса за четыреста двадцать тысяч? Это шутка какая-то?
— Все ок? — заметив состояния коллеги, напряжённо уточнил Масленников, который выглядит так, будто бывал в таких заведениях каждый день.
Не забывай, кто он и кто ты. Бомж.
— Да, просто никогда не видел таких блюд, — по привычке кусает нижнюю губу.
Знак волнения, родной мой.
— Заказывай все, что хочешь.
— Я и так собирался, — хищная улыбка озарилась на смуглом лице.
До старшего дошло не сразу, но как только мысли выстроились в тонкую линию логики, брови поползли вверх.
— Да ну, чувак, ты же несерьезно.
— Мне правда могло быть жаль, — Эмиль наигранно вздохнул, — но не в этот раз.
— Сука.
Все, что успел прошептать он перед тем, как снова появилась официантка и посмотрела на гостей оценивающим взглядом.
— Что будете заказывать, господа? — девушка мило улыбнулась и схватила серебряную ручку с чёрным блокнотом.
— Мне стейк из мраморной говядины, бутылку красного вина и салат «Резонанс». А парню…
— Все меню.
Выпали все.
— Что?
— Все из этого меню, девушка. Абсолютно все. Даже алкоголь.
Масленников слегла простонал, уже зная здешние цены на напитки.
— Но… эм, — было видно, как молодая особа растерялась, — Это будет очень дорого.
И посмотрела на старшего. Конечно, по нему же видно, что он не может себе позволить такой роскоши.
— Я знаю, — обыденным тоном выдал блогер, привлекая к себе внимание, и развалился на чёрном диване, — Побыстрее, пожалуйста.
Пробормотав что-то себе под нос, работница удалилась, видимо, в сторону кухни, а парень перевёл взгляд на собеседника.
— Совести у тебя нет, сука, — твёрдо выдал Дмитрий, — Ни капли.
— Я же обещал, что это будут незабываемые двадцать четыре часа в твоей жизни.
Мужчина ничего не ответил, и они принялись ждать заказ. Когда на столе потихоньку начали появляться блюда, Эмиль уже жалел о своей идее. Конечно, выражение лица друга стоило того, и, конечно, он собирался скинуться пополам — благо были сбережения — но то, как свободное место на столе сокращалось, пугало. Еды было так много, что невольно в голове пронеслись картинки
прошлой жизни, той, которая была черно-белой, бедной и ничтожной. Вспомнилось, как жилось тогда, в парке Горького, без возможности даже помыться в ванной, а не в фонтане.
Сердце пропустило два удара.
Кем бы ты был, если бы не он, м?
— Прости, — как-то неожиданно бросил Иманов, когда все заказанные блюда были на столе.
— Не понял.
— Не стоило так ахуевать мне. Некрасиво вышло. Если бы не ты, я бы никогда не смог даже побывать в Дубае, а ту…
— Прекращай, — резко пресёк все разговоры Дима и отрезал небольшой кусок стейка, — Я знал, на что иду. Поэтому избавь и меня, и себя от этого неуместного разговора.
— Все равно, не стоило мн…
— Я же сказал: закрыли тему.
— Ладно.
До конца вечера чувство вины не покидало тело. Оно буквально разливалось керосином, обжигая вены изнутри, съедая, даже нет — пожирая голыми руками. От этого сиденье казалось неудобным, резко становилось то душно, то холодно, а люди казались чересчур навязчивыми. Еда не лезла в горло, а то, что удалось запихать, стояло в глотке поперек. Резко затошнило.
Спустя полчаса официантка вновь появилась на горизонте и поинтересовалась, как будет оплата. Получив одновременный ответ от ребят, удалилась лишь на секунду и вернулась с терминалом. И протянула его Диме, даже не взглянув на Иманова.
В такие моменты ещё сильнее ощущалась пропасть между ними.
***
В номере было прохладно и свежо по сравнению с улицей. Работа кондиционера действительно спасала от мокрых и неприятно липнущих футболок. Поставив пакеты с дорогущим алкоголем — единственное, что захотел забрать Масленников, — на вымытый к приходу ребят пол, блогер скинул форсы. Кровать встретила приятными и мягкими объятиями. Оператор, услышав приход парней из соседнего номера, прилетел сразу, захватив по дороге видеокамеру.
— По напряжённому лицу Димы видно, что я пропустил что-то увлекательное, — низкий парень озадаченно осмотрел всех присутствующих, настраивая оборудование.
— Ничего необычного, — спокойным тоном ответил старший и потихоньку принялся расставлять бутылки на стол.
— У нас праздник? — присвистнув от удивления, уточнил Данила, совершенно забыв обо всем.
— Шесть мультов, — в подушку расстроенно промычал Эмиль, все ещё не отойдя от шока за чек в ресторане.
— А?
— Шесть мультов, блять, — уже громче крикнул, — Дима спустил на меня в рестике.
— Да ну нахуй, вы пиздите, — ошарашенно пробормотал оператор, а глаза стали в три раза больше обычного.
— Я же
попросил, Эмиль, — предостерегающий голос Димы резал по ушам, как острое лезвие.
Эмиль сдавленно застонал. Стыд смешался с чувством вины, уже в две пары рук поедающего изнутри, словно какой-то изысканный деликатес.
Посолить не забудь, блять.
Стоило им тогда только выйти из заведения, как Масленников сразу обозначил позиции: не винить себя и забыть о несчастном счёте, да ещё и таким непринужденным тоном, что невольно начинает кружиться голова. Эмиль буркнул что-то из фальшивого «
все хорошо», но сам понимал — стереть из памяти не выйдет.
— Не знаю, что случилось, но, ребята, — все обратили внимание на мужской баритон, — Черт возьми, мы в Дубае, в одном из самых дорогих городов мира, на столе у нас невъебически богатый виски, так объясните мне, какого хера мы ещё не бухаем?
— Серьезно? Предлагаешь налакаться? — Эмиль фыркнул, явно не увлечённый предложенной идеей.
— Я согласен. Завтра вылет, сутки заканчиваются. Расслабиться не помешает, — старший поддержал оператора, — Особенно
тебе, Эмиль.
Парень лишь закатил глаза к потолку. Первая мысль, а она и самая здравая была отказаться, но по горящим глазам парней было видно, что те явно сидеть на месте не хотят. Тем более, что плохого в паре рюмок? Всего-навсего мизерная доля алкоголя — ничего не случится, тем более Данила прав: не хочется проебывать последние часы в Дубае.
— Хер с вами, давайте, — Иманов поднимается с кровати и делает пару шагов к столу, — Только немного.
Когда в счёт пошла третья рюмка, Эмиль чувствовал легкое расслабление. Виски крыло нежно и так мягко, приятное тепло раскатывалось по телу, подобно шарам в боулинге. Разум затуманивался с каждой порцией пойла все больше и больше, а инстинкты самосохранения отключились к хуям. Поэтому, когда вся троица под музыку пела легендарные хиты, громко крича на весь номер, парень позволял себе немного лишнего: приобнять старшего за талию или же незаметно погладить по широким плечам. Дима на удивление не шарахался как резаный, но и не проявлял инициативы.
Ночь, спустившаяся на город, казалась идеальной. Первая бутылка уже покоилась в мусорном ведре, а блогер мешал все, что можно, в стакане, а потом поил им Диму, под радостные визги Данилы. Давно не было такого ощущения свободы, как будто веревка, сковывающая руки до ужасных покраснений, развязалась.
— Ребят, — подал голос оператор и покрутил белой камерой в руках, — Давайте, скажите что-нибудь для блога на канал.
— Эмилька, — весело начал уже пьяный Дмитрий и закинул руку другу на плечо, — Я пиздец как пьян, давай ты.
Послышался гул смеха, после чего Масленников пошатнулся, но крепкая мужская хватка его удержала.
— Да ты в дно, Масло, — Эмиль схватил друга за шею и притянул к себе, — Пиздуй спать.
— Только если с тобой.
— Ты не в моем вкусе.
— Так все поначалу говорят, а потом просят ещё.
— Да, эго у тебя явно большое.
— Ты ещё просто мой член не видел.
Дима продолжает улыбаться в объектив и нести какую-то несусветную хрень, иногда заливаясь смехом, а у шатена мозг решил взять отпуск, совершенно отключившись. Закусив нижнюю губу до боли и ухмыльнувшись, блогер развернулся к другу.
— Вот сейчас и увижу.
Эми, заткнись, дурак.
— М? — явно не расслышал Масленников, залпом допивая свой напиток.
— Ещё действуют мои двадцать четыре часа, поэтому, — алкоголь колесил по организму, шевеля языком вместо хозяина, — Отсоси мне.
Бляяяяяять.
Дима перестаёт смеяться, улыбка постепенно сползает с лица, когда лицо Эмиля становится чуть серьёзнее. Он непонимающе смотрит на друга, ожидая, что тот скажет, что это все шутка, и все дружно посмеются.
Только внутри что-то совсем не смешно было.
— Ты че, Эмиль, перебрал? — Дима протягивает руку, дабы забрать у коллеги стакан с жидкостью.
Не получается.
— Нет. Я хочу, чтоб ты прям сейчас мне отсосал.
Было видно, что Масленников напрягся всем телом, каждой мышцей. Когда намерения темноволосого принимают обороты, то серьёзность фразы витает в воздухе. Давит, душит, разъедает, как яд, и до пьяного мозга Димы лишь через три минуты доходят сказанные слова.
— Камеру убери, — грубо приказывает Масленников, бросив полностью трезвый взгляд на оператора.
Сделав веленное, Данила без слов понимает, что он здесь явно лишний, поэтому, не попрощавшись, удаляется из номера. Перед выходом захватывает одну из темных бутылок и тихо закрывает за собой дверь.
— Ты гонишь?
— Тебе влом что ли? Всего лишь пососать немножечко, — заплетающимся языком произносит парень и делает пару шагов навстречу.
Ааааааййй, водка зло, брат.
— Да ты пьян, блять, несёшь такую поебатню, — Дима потряс головой, списывая все эти слова на действие спиртного.
— Думаешь, я прошу все только из-за этого? — трясёт стаканом с выпивкой, — Да я, нахуй, тебя хоч…
— Замолчи, пожалуйста.
— Дай договорить. Я все время схожу по тебе с ума, я влюбился, как дурак…
— Эмиль, сука, просто заткнись сейчас. Я не хочу говорить об этом.
— Дима, я…
Масленников устало вздохнул, видимо, задолбавшись слушать эту чушь, и подошёл к парню. Быстро, чтобы тот не опомнился, подхватил блогера и закинул на левое плечо. Иманов что-то нечленораздельно буркнул и попытался вырваться, но силы были неравны: Дима поддерживал идеальную форму. Он скинул пьянчугу на мягкую постель и собирался встать, как почувствовал, что тёплая ладонь сжала его футболку в районе груди.
— Дим, — тихо прошептал парень куда-то в темноту, — Я докажу.
В первую очередь себе, что хочу, а потом только тебе.
— Что ты уже собрался доказывать?
— Что я правда хочу быть с тобой.
— Эмиль…
— Ты будешь моим? Ну пожалуйста.
Точно каким-то вшивым «
пожалуйста» можно разрушить эту стену между ними, будто можно чертовым словом заполнить пропасть в сердце, словно возможно сломать ярого натурала, лишь тихо-тихо попросив.
— Попроси.
— Что?
— Попроси, чтобы я сделал тебе приятно, — Масленников провёл рукой по мужскому прессу, но даже через ткань одежды чувствовалась горячая линия, — Я не могу сказать тебе «нет».
— Точно, двадцать четыре часа, — резко опомнился блогер и усмехнулся, — Но я передумал. Ложись на спину.
Включай мозг, Эми.
Дима послушно выполнил просьбу, а блогер резко перевернулся и оказался верхом на мужчине.
— Ты что?..
— Молчи, я знаю, что делаю.
Ничего ты не знаешь, блядский балабол. У самого коленки трясутся, как у сучки.
Он долго не думал — и не потому, что боялся не решиться, а лишь чтоб Дима не дал задний ход, — и захватил мужские губы. Поцелуй вышел сначала неумелым, каким-то рваным и неаккуратным. Внутри огненным шаром провели, и неизвестно, алкоголь жжет желудок или страсть бушует. Эмиль не давил, не углублял поцелуй, не желая спугнуть партнера, но неожиданно почувствовал холодные пальцы на своей шее.
— Ты как девка, — недовольно произнес Дима и довольно жестко притянул к себе.
Углубив поцелуй, который выходил диким, страстным, уверенным, Масленников начал исследовать языком стенки рта. Эмиль сдавленно застонал, когда чужие руки переместились на голову, погружаясь в тёмные волосы. Иманов явно смущался, даже сквозь полумрак было видно, как он краснел, а мышцы сокращались.
Дима рвано выдохнул и прикрыл глаза.
— Либо ты не хочешь, либо я что-то делаю не то, — на непонимающий взгляд карих глаз пояснил Масленников, не открывая век.
— Я хочу, очень, — парень прикусывает нижнюю губу, — Просто… не верится, что это все не грязная мечта, а реальность.
— Грязная? — переспросил, — Покажи, насколько грязная.
Старший стянул с себя футболку, бросив куда-то в сторону, и схватил мужскую ладонь. Чуть ли не силой он положил руку на свой пресс и провёл от груди до низа живота. Эмиль начал постепенно сходить с ума. От этих слишком терпких прикосновений, которые будут — он уверен — гореть под кожей еще неделю, от низкого тембра, от окутывающего уши, подобно райской песни, голоса.
Иманов вырывает ладонь, понимая, что ещё чуть-чуть и мозг начнёт лагать, зависать, периодически отключаться. Дима воспринимает это явно не так, как следовало, поэтому, заглянув в шоколадные глаза, выдаёт «
я сделаю все сам». Младший не успевает даже что-то понять, как вот — секунда, даже половина — и мужская тёплая ладонь накрывает его член. От этого прикосновения стон вырывает из приоткрытых губ, а тело предательски тает.
— Приятно, — слишком тихо хрипит, — Пожалуйста, продолжай. Да, да, так, именно так.
Дима одобрительно хмыкает, наблюдая за расслабляющимся другом, и набирает темп. Трахает рукой с удвоенной силой, доставляя максимальное удовольствие, которое кроет не хуже дури.
Потому что нет ничего приятнее, чем секс с тем, на которого дрочит даже сердце.
Младший дышит рвано, иногда задерживая дыхание в очень приятные моменты. Тело полностью расслабляется, нежная пелена ложится перьями на душу, а парень сжимает мужские плечи крепкой хваткой. Наутро будут синяки, но сейчас все особенно до пизды.
На завтра, на Дубай, на слишком гейский секс двух натуралов.
— Диииим, — надрывающимся тоном тянет, когда пальцы на ногах начинает сводить колючей проволокой, — Блять.
Оргазм накрывает с головой, опуская куда-то за грань возможностей. В эти секунды все становится неважным, каким-то серым и тусклым, пахнущим скукой и безразличием, но лишь эти ощущения становятся жизненно необходимым фактором. И это невероятный кайф, от которого в будущем будет ещё одна зависимость.
Помимо тебя.
Сперма пачкает живот Масленникова, но тот вовсе не против. Отдышавшись и придя в себя, блогер стягивает свою кофту и вытирает влажное белое пятно.
— Черт, — Эмиль истерично ухмыляется, улегшись сверху на парня, — Это было невъебически хорошо. Не знай, что ты спишь с девушками, я бы подумал, что ты дрочишь большую часть своей жизни.
— Люблю развивать своё тело, — от души смеётся мужчина, а его ладони покоятся на чужих ногах, — Рад, что тебе понравилось.
Эмиль хочет ответить, но, усевшись поудобнее на мужских бёдрах, чувствует что-то упирающееся в него.
Мать Иисуса, действительно, что это может быть?
— Как я мог забыть? — себе под нос пробубнил младший, скользя вниз по постели, — Я сейчас все сделаю.
Резинка серых спортивных штанов тянется вниз.
— Эй, — Дима напрягается всем телом, — Ты что делаешь?
— А разве не видно?
— Рановато для минета, — уверенным тоном отвечает, — Ты не должен.
— Но я хочу.
— Я сам.
Старший хочет подняться с постели, чтобы отойти в ванную и снять сексуальное напряжение, но оказывается прижат обратно к кровати.
— Я вроде
сказал, что хочу.
Больше ему говорить не дали, проведя мокрую полоску языком чуть ниже живота. Масленников изогнулся в спине и рвано выдохнул. Хищная улыбка озарилась на лице смуглого парня, стоило приспустить штаны вниз, оголяя кожу, покрытую рядом мурашками.
— Про дюймы, видимо, ты не врал.
— А ты собирался меня в пиздаболы записать, ил...
Иманов взял в рот наполовину, проводя языком по головке. Игнорируя рвотный рефлекс, свойственный всем, кто никогда не делал минет, он убрал зубы, дабы случайно не задеть. Эмиль правда старался: вкладывал в это больше, чем просто в грязный и пошлый отсос, отдавал душу с потрохами, обнажая самые заветные уголки души. Работая ртом, он, хоть и сам недавно кончил, уже готов был на второй раунд. Видеть лицо Димы, которое покрылось легкой испариной, было невыносимо, хотелось слизать каждую каплю пота.
Ты бы продал душу за одну лишь ночь, милый?
— Сука, — сладко стонет старший, когда начинается ускоренный вдвое темп, — Ты действительно красиво берёшь в рот.
Не будь алкогольного опьянения, блогер с большой вероятностью смутился бы, что Дмитрий вот так открыто таращится на него во время отсоса, но сейчас — до пизды.
Смотри, давай, как я могу, и все для тебя. Все тебе.
Через небольшой промежуток времени, Масленников сжимает чужие волосы и тянет вверх, показывая, что нужно отодвинуться, но Иманов игнорирует тягучую боль.
— Отойди, — выдыхает, — Я сейчас кончу.
— Хочу попробовать тебя.
И Дима сдаётся, потому что эйфория разливается по венам с бешеной скоростью, а тело немного содрогается. Парень послушно глотает и чувствует только привкус йода. Оказалось это намного приятнее, чем думалось.
Или дело лишь в том, с кем это происходит?
Эмиль заваливается рядом на постель. В комнате витает запах секса и пота, а круги перед глазами от сногсшибательного оргазма не прекращаются. Иманов не знал, сколько так продолжалось, на часах уже было за одиннадцать, когда он подал голос.
— Мы вместе?
Но ответа не последовало. Ровное дыхание партнера сообщало о том, что тот уже крепко спал. Эмиль разочарованно выдохнул и прикрыл глаза. Сутки медленно приближались к концу.
Новое уведомление
Дима [вчера, 23:59]: Да. И только потому, что твои двадцать четыре часа еще не закончились.
2 новых уведомления
Дима [сегодня, 00:01]: Ладно, не только поэтому.
3 новых уведомления
Дима [сегодня, 00:04]: Люблю тебя.
